Беседы с батюшкой. Священник Ярослав Ерофеев. 10 февраля 2023

В студии священник Ярослав Ерофеев, настоятель храма во имя Серафима Саровского в деревне Уваровка Можайского района Московской области.

Отец Ярослав является организатором фестиваля, который называется «Братья». Поэтому сегодняшняя передача будет посвящена этому фестивалю.

– Первый вопрос, который я задам: кого же мы называем братьями и сестрами? Вот у нас есть друзья, и друзей мы можем как-то выбирать. Они могут проходить какие-то проверки. Как правило, у человека в жизни не так много настоящих друзей, если только не в группе «ВКонтакте», где может быть и 2 000, и 5 000, и 10 000 друзей. Но когда мы говорим «братья и сестры» и обращаемся к людям таким образом, то здесь возникают всякие вопросы. Потому что в этом случае мы не очень понимаем, к кому мы так обращаемся. Если бы Вы отвечали на вопрос, кто для Вас братья и сестры, что бы Вы ответили?

– Наверное, надо понять, что само слово «братья» – очень древнее. Если поговорить про библейское понимание, у Адамы и Евы было два сына. Между собой они были братьями. Другой вопрос, какими братьями они были в качественном плане. Но история нам повествует, что были и другие братья. Братья – это семья. Наверное, с этого надо начинать свое представление о братьях и сестрах. Это семья, в которой может быть все. Когда мы фестиваль назвали «Братья», мы, конечно, немножко идеализировали само это понятие. Потому что при правильном воспитании сыновей из них могут получиться хорошие братья, и мы знаем тому множество примеров.

Само слово во всех языках имеет очень похожую этимологию. Когда перед нами встал вопрос, как назвать фестиваль (а это всегда проблема что для журналиста, который думает, как озаглавить свою статью, что для писателя, который думает, как назвать свой очередной роман, что для автора песен, который думает, как же назвать песню, когда нет какого-то яркого слова, а как-то назвать надо при выпуске альбома), то моя гениальнейшая супруга Оксана, которой принадлежит идея создания самого фестиваля, сказала: «А давай назовем “Братья”». Это такой собирательный образ. Он и в церкви употребляется как некий эталон дружбы между духовно родственными душами.

Фестиваль у нас обычно проходит одну неделю. За эту неделю мы не успеваем поссориться, как это бывает среди братьев и сестер. Мы живем дружной семьей. Это очень подкупает молодежь. Конечно, бывает всякое. Бывают осечки от переутомления, потому что множество мероприятий и ребята устают. Поэтому всякое может быть, но в основном это такая микромодель, на которой мы видим, как может быть в идеале. У тебя нет стула – я тебе свой уступлю. Ты забыл шапку – на, возьми мою.

За эти годы наш фестиваль проходил в самых разных местах. Это были и горы, и море, и равнины, и леса, и поля, и озера. Фестиваль всегда проходит в разных местах и имеет широкую географию. Можно было наблюдать, как ребята помогают друг другу, пытаются быть настоящими братьями и сестрами. В этом плане я радуюсь, находясь на фестивале. Когда нас благодарят, что мы проводим для них этот фестиваль, я отвечаю: «Не поверите, наверное, это будет звучать меркантильно и эгоистично, но в первую очередь я это делаю для себя. Потому что я радуюсь, находясь среди вас. Я заряжаюсь вашей открытостью, вашей взаимопомощью, жертвенностью». Это все то, что должно быть между христианами, даже вообще между людьми в целом. Потому как все мы в Адаме и Еве братья и сестры.

– У меня вот такой вопрос. Кто участвует в этом фестивале? Я так понимаю, что это молодые люди. Потому что нужно быть очень мобильным человеком, чтобы поехать в горы, в леса, в поля.

– Да, это молодежь от 15 до 35 лет. Но хочу сказать, что молодежь 2005 года, когда мы начинали фестиваль, и молодежь 2022 года – это уже разная молодежь. Уже не каждый готов ехать в поля, жить в туристической палатке. Потому что они просто этого никогда не делали. У них есть некий страх и просто непонимание того, как можно жить в палатке. Когда им это объясняешь, оказывается, что это не так и сложно. Если они приедут и попробуют, то потом обязательно еще раз приедут. Потому что пожить вот таким туристом – очень здорово. Но в связи с этим мы поняли, что все-таки должен быть вариант какого-то минимального комфорта. Мы стараемся сделать так, чтобы была возможность проживания и в палатках, и в каких-то домиках, туристических комплексах и т.д.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «У первых христиан была община, которую можно было назвать духовной семьей. Там всё делали вместе. А сейчас современный приход – это далеко не община. Многие даже не знают, как друг друга зовут. О каких братьях и сестрах можно говорить?»

– Это моя больная тема, моя боль и моя радость. Потому что милостью Божией наш приход (и не один, так как я еще настоятель руин храма, надеюсь, строящегося храма, у нас там сейчас временный есть) – это действительно община. Я радуюсь этому. Я думаю, что тут вопрос в том, что каков поп, таков и приход. Здесь эта фраза очень уместна. Даже не по отношению к себе, потому что я видел множество храмов, где на самом деле существует община, где существует литургия, после которой желающие остаются, и обсуждаются какие-то новости в мире, какие-то проблемы, которые есть на приходе, проблемы, которые есть в семьях, люди пытаются друг другу помочь, что-то решить.

У нас это еще слабо развито, но я видел общины, где это очень широко воплощено в жизнь. Я мечтаю, чтобы все общины были такими. Я не могу сказать, что у меня прямо идеальная в этом плане община. Специфика того места, где я служу, такая, что это место, где храма никогда не было, и эти люди с нуля делают первые шаги в храме, хотя есть и приезжие. Мы общими усилиями пытаемся создавать такую общину. Причем мы это делаем не искусственно, а естественно. Если человек хочет заниматься цветами, он занимается цветами. Если он хочет заниматься уборкой в храме – пожалуйста. Хочешь пономарить – не вопрос. По благословению, конечно. Я не против, если храм будет развиваться в любом смысле. Всякая инициатива мною будет поддержана.

Это очень важно. Люди с радостью пытаются себя как-то реализовать именно как члены Церкви, Единой и Соборной. Поэтому там, где нет общины, я считаю, это такое настроение у настоятеля. Я не говорю, что это плохо, но значит, он считает, что так правильно, и я знаю таких настоятелей. Они говорят, что община – это неправильно. Это их мнение. Я не пытаюсь его как-то оценивать. Но мне нравится модель именно крепкой общины.

– Это хороший пример. Но наш телезритель прав вот в чем. Я не говорю про большие кафедральные соборы, где тысячи людей. Понятно, что там невозможно знать всех. Но, как правило, даже в очень большом храме существует такой костяк общины: какое-то количество людей, которые приходят в храм хотя бы раз в неделю на литургию, поэтому знают друг друга и здороваются друг с другом. Но существует и другая проблема, когда действительно не знаем, но и не желаем знать. При этом обращаемся друг к другу: «Брат, подвинься», «Сестра, в сторонку». Вот о чем тут идет речь.

Тут возникает еще один вопрос, который я сразу же задам. Ведь молодые люди, которые принимают участие в Вашем фестивале, приезжают по собственной инициативе. Их никто не заставляет. Какую главную задачу Вы перед собой ставите в общении с этими молодыми людьми?

– Я думаю, что важно организовать их, дать им какое-то общее дело. И они займутся этим делом. Если говорить о миссии внутри Церкви, то многие хотят заниматься миссией: посещением хосписов, больниц, отправкой посылок в тюрьмы и так далее. Это вопрос организаторских способностей настоятеля и его помощников. Я думаю, если развивать в нашей Церкви именно организаторские способности, некий менеджмент духовный, то прихожанам было бы интереснее, на многих приходах существовала бы миссия, и многие были бы при деле, что все больше и больше сближало бы людей.

По поводу нашего фестиваля: мы ставим перед собой задачу показать ребятам, что Церковь – живая, что Бог – Живой, что Дух Святой дышит там, где хочет, и всякое наше слово Ему слышно. В первую очередь мы хотим разбить те стереотипы, которые у них есть...

– Какие?

– Например, что батюшка строгий; это один из стереотипов. Мы приглашаем священнослужителей, которые активно общаются с молодежью. Они даже сами приезжают, мы специально не приглашаем (приглашаем лишь некоторых, в виде лекторов). Мы погружаем молодежь в такую атмосферу, когда не надо сопротивляться. Ведь мы, верующие, в миру должны постоянно сопротивляться практически всему, что происходит. А здесь мы ставим всех как бы на одни рельсы и в течение недели проводим через правильные духовные вещи, и они могут просто впитать это, переключиться. Кто-то может встать на эти рельсы, потому что не все из тех, кто приезжает, верующие ребята.

– Вопрос телезрительницы из Ленинградской области: «У меня вопрос о блаженных. Когда-то давно была передача, в которой о блаженных говорили много, но в конце пришли к выводу, что в настоящее время их нет. Но мне кажется, что дети с аутизмом были бы будущими блаженными, если бы их не лечили. Они, даже не имея речи, разговаривают глазами. Я общалась с ними и была просто удивлена их реакциям на все... И еще у меня вопрос, Глеб Борисович, к Вам. В 80-е годы в Санкт-Петербурге на углу Невского проспекта и площади Восстания стоял молодой человек и с некоторых избранных прохожих сдувал какие-то пылиночки, с плеча отряхивал. Я была одной из таких прохожих, он подошел ко мне и начал что-то сдувать с меня. Я не знала, кто это такой, первый раз его видела и, конечно, возмутилась, поскорее отошла, а потом оглядывалась на него. Он долго смотрел мне вслед. Прошло много лет, я обращалась в близлежащие храмы к священникам, не знает ли кто, что это был за человек и как сложилась его судьба. Поскольку Вы, Глеб Борисович, общаетесь со многими священниками, может, Вам эта история известна?..»

– Спасибо за Ваш вопрос, я узнаю.

Вернемся к нашей теме. Участники фестиваля в какой-то степени тоже ведь становятся миссионерами: если они получают Благую Весть, они должны каким-то образом нести ее дальше. Так ли это?

– Я надеюсь, что они несут ее дальше. В процессе фестиваля у нас идет постоянное общение между молодежью и обмен опытом. Если кто-то хочет выступить, рассказать о своем опыте служения внутри Церкви, мы даем такую возможность, человек может это сделать в непринужденной форме, например, во время обеда или в свободное время. Я слышу, о чем ребята общаются, они поднимают очень много серьезных тем, в том числе рассказывают друг другу о том, чем занимаются у них на приходах, в благочинии, епархии. На фестивале они укрепляются в вере, проводя неделю среди таких же единомышленников, братьев и сестер. Знаете, на фестиваль равнодушные ребята не приезжают. Кто-то в поиске, кто-то уже нашел свое место в Церкви, но у всех очень горящие глаза. Они заряжают друг друга постоянно.

– Ребята, которые принимают участие в жизни фестиваля, очень разные, разного возраста. Хотя в 35 лет человек и считается молодым, но найти общий язык с 15-летним, наверное, ему сложнее. И это люди не только разного возраста, но и разной степени веры, в том числе и неверующие.

– Бывают и неверующие, которые приезжают за компанию. Друг позвал – и он приехал. Но это редкие случаи. Те, кого шатает в вере, бывают регулярно, они и приезжают для того, чтобы найти ответы на вопросы. Допустим, они из большого города, из большого прихода, где священник постоянно спешит, не получается поговорить. Молодой человек приезжает и здесь, в спокойной обстановке, находит ответы на вопросы.

Были люди, которые боялись креститься. Допустим, папа – мусульманин, мама – православная, и хотя они во Христа веровали, боялись сделать такой шаг, чтобы не идти против отца.

Ситуаций множество. Ребята приезжают самые разные, с самыми разными проблемами. И это очень интересно, когда ты видишь, что тебя слышат, хотят услышать. И потом узнаешь, что они изменили свой образ жизни. Потому что они пишут, звонят, приезжают в гости. На самом деле фестиваль круглый год в нашем доме, через нас постоянно проходят группы, то есть общение продолжается.

– Фестиваль в Петербурге проходит второй раз, первый раз вы здесь были, по-моему, 12 лет назад. У вас каждый день проходит литургия, ребята принимают в ней участие, исповедуются. Интересно, меняется ли их мировоззрение за неделю, становятся ли они другими? Чувствуете ли Вы эти изменения? Сегодня – закрытие фестиваля, наверняка будет какое-то подведение итогов. Каких изменений Вы от них ждете? Или ничего не ждете?

– Безусловно, изменения бывают у многих. Но многим просто дается пища, которую они еще должны переварить. Возможно, приехав домой, переслушав какие-то беседы в аудиозаписи, они дойдут до ответов, которые ищут. Кто-то находит ответы здесь и сейчас и тут же меняется, глаза начинают светиться. Приезжал молодой человек с потухшим взглядом, а уезжает со светлым лицом. Если он светится, радуется неподдельной радостью, значит, какие-то основные вопросы он решил. А мелкие вопросы будут всю жизнь.

– Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «Я давно хожу в храм. Раньше ходила в Александро-Невскую лавру, но сейчас мне далеко туда ездить. Сейчас у нас рядом строится храм, и я хожу в этот храм. Но не могу сказать, что мы – как бы братья и сестры. Бывало, придешь в Александро-Невскую лавру, народу много, но кому ни скажешь: «Здравствуйте! С праздником!» – все отвечали. Здесь я прихожу, здороваюсь, но никто не отвечает, как будто не слышат. Может, меня не принимают. Может, я в чем-то виновата – не знаю. Вот такая у меня ситуация. Как быть?»

– Может быть, стоит после литургии спросить: «Братья и сестры, я в чем-то виновата? Скажите мне честно». Знаете, здесь все-таки север, люди посуровее, но это не значит, что они вас не любят, в чем-то подозревают или не считают Вас сестрой. Просто люди в себе, более замкнуты. Здесь нет ничего странного, я вообще не удивляюсь этому. Когда-то я приехал из Киева в Можайск, и мне казалось, что это очень суровый край. Но оказалось, что есть города еще севернее, и там еще более суровые люди. Чем южнее, тем люди как-то теплее, это действительно так. Например, когда приезжаешь на Кубань, попадаешь в такое радушие, открытость!..

– Телезрительница говорила про новый строящийся храм. Там прихожане действительно пока еще могут друг друга не знать...

Вернемся к фестивалю. Когда мы встречаем молодых людей, которые готовы поехать куда угодно, лишь бы вместе, то это напоминает тусовку. Чем фестиваль отличается от тусовки?

– На первых фестивалях были очень распространены афиши (сейчас все делается в социальных сетях), и на афишах довольно крупным шрифтом мы писали, что фестиваль «Братья» – это не тусовка. У нас нет 24 часа в сутки каких-то образовательных мероприятий, у нас все очень дозированно, аккуратно, чтобы не перекормить молодежь информацией, дать им возможность и пообщаться, и культурно отдохнуть. Допустим, час назад у нас закончился бал православной молодежи. Вчера был концерт группы «Атриум» (это наши друзья, мы давно дружим). Мероприятий очень много.

Действительно, есть очень тонкая грань, когда можно превратиться в тусовку или начать быть занудами, то есть позвать как можно больше седовласых старцев и читать акафисты с утра до вечера. Это тоже формат, но, наверное, уже не для молодежи. Могу уверенно сказать, что мы нашли эту грань, у нас получается ее соблюдать на 95 процентов. Да, бывает такое, что вроде был отбой и все должны отдыхать, но доносится звук гитары. Но это общение, и это хорошо. После этого мы стали делать для этого специально отведенные места. Если это лето, поле, то для тех, кто еще хочет часик посидеть, отводили место, разрешали костер (чтобы это было под чутким присмотром).

– Но в Петербурге все по-другому.

– Зимние фестивали немножко другие, это всегда какие-то туристические комплексы, гостиницы. Отбой – и все разошлись по номерам.

– Вопрос телезрительницы из Белоруссии: «Я слышала сегодня во время передачи вопрос телезрительницы и хотела бы сказать всем нам, которые в приходах не имеют братьев и сестер, что мы все – дети одного Отца, нашего Бога. Это является утешением для всех, у кого в приходе не складываются близкие отношения».

Кстати, очень хороший аспект. Именно в этом смысле мы – братья и сестры. Скажите свое мнение, пожалуйста.

– Все должно быть органично, мне кажется. На Украине есть традиция, когда заходишь в храм, говорить: «Спаси Господи». Не «здравствуйте» или «добрый день», а «спаси Господи». Когда моя мама приезжает сюда, к нам, она говорит, заходя в храм: «Спаси Господи». А в ответ – тишина. И она меня спрашивает: мол, что ж такое? Никто не отвечает. Я ей объясняю, что здесь принято здороваться. Она стала здороваться и сказала, что это работает, что люди действительно улыбчивые, приветливые.

Надо учитывать особенности того места, того прихода, в который ты ходишь. Не надо никого ни в чем подозревать. То, что мы действительно братья и сестры, это понятно на глубинном уровне, и об этом нет смысла трубить, как это происходит в других деноминациях христианских.

– Если мы только задумаемся о том, какое значение вкладываем в слова «брат» или «сестра», и будем отдавать себе отчет в этом, тогда все встанет на свои места. А так и молитва не будет молитвой.

– Если мы называем себя христианами, то должны каждый день задавать себе вопрос: «Какой я христианин вообще? А что я сегодня сделал христианского?» И давать себе ответ. И, обращаясь к другому: «Брат», мы должны себя спросить: «А я с ним по-братски вообще поступаю или нет? Или мне он не нравится?» Мол, он мне, конечно, брат, когда мы причащаемся, но мне его физиономия не нравится и вообще он подозрительный тип.

– Впроброс говорить это обращение, наверное, тоже неправильно. Так же, как и говорить человеку какие-то другие слова. Иначе у нас все превратятся в друзей, как в группе «ВКонтакте».

– В этом плане в Telegram более корректно: если ты ведешь канал, то у тебя не «друзья», а «подписчики». Это более честно. Захотел – удалил подписчика. А как друга удалишь из друзей? Жалко и не по-христиански.

– Вернемся к жизни фестиваля. Вы сказали о том, что прошло уже 18 лет. Тем людям, которые были вначале, уже далеко не пятнадцать. Вы знаете, что вообще происходит с ними?

– За эти годы были тысячи людей, и со многими мы поддерживаем связь. Кто-то приглашает на венчание, кто-то приезжает повенчаться, кто-то приезжает крестить детей, кто-то приглашает быть крестным. Мы поддерживаем связь, безусловно. Кто-то приглашает фестиваль к себе. Допустим, кто был на фестивале в Можайске, со временем пригласили провести фестиваль в Санкт-Петербурге. И это прекрасно. В Черногории был семейный фестиваль «Братья» (у нас есть и такой формат для семейных людей, которым за 35). Мы провели фестиваль на Корфу, на Кипре. Ребята, которые туда уехали жить, пригласили: мол, что же вы зимой поедете в какой-нибудь Архангельск, если можно поехать на Кипр? Это же приятнее: тепло и море. И мы согласились. Вот таким образом фестиваль продолжается изо дня в день.

– В Архангельске тоже море; правда, холодное. Вы сказали, что тысячи людей были за эти 18 лет. Кто-то из них, может быть, даже стал священником. Не знаете?

– Знаю. Бывают ребята, которые случайно попадают на фестиваль. Допустим, ехали в вагоне с теми, кто ехал на фестиваль, те их пригласили, и они приехали, хотя и без предварительной записи. И мы их приняли. Вот один из таких ребят сейчас стал священником. Кто-то принял монашество. Они нашли свои ответы благодаря фестивалю. Они писали об этом, звонили, приезжали в гости, рассказывали, говорили спасибо. Они увидели православных христиан, и в тот момент это оказалось для них очень важным.

Например, одна девушка, дочь священника, рассказывала, что на приходе были только пожилые люди, и ей было неудобно, потому что не было молодежи в храме. Это было в начале 2000-х годов. И она безмерно благодарна, что попала на фестиваль.

Кто-то принял монашество, кто-то стал священнослужителем, кто-то стал матушкой, а кто-то поступил на регентское отделение. Кто-то просто стал хорошим человеком. Вообще христиане должны быть лучшими во всем, но в первую очередь – в любви к ближним.

– И в этой любви к ближним по-особому звучат слова «брат» и «сестра». А если любви нет, то и слов-то никаких не нужно.

Спасибо Вам за то, что проводите этот фестиваль. Сколько лет именно Вы его проводите?

– Все восемнадцать лет. Мы – родоначальники, организаторы фестиваля. Этот фестиваль организован снизу, молодежью. Мне было 23 года, молодежи было по 13–14 лет.

– Когда Вы приняли сан?

– В 2006 году, а фестиваль начался в 2005 году.

– Вы тогда были диаконом?

– Нет, я был просто юношей.

– Вы с женой просто решили провести этот фестиваль.

– Да.

– Какие советы Вы дали бы тем, кто захочет провести подобный фестиваль?

– Первое: поменьше официоза. Молодежь не любит официоз. И молодежь не любит фальшь. Делайте все честно и с молитвой. Пусть литургия и молитва освящают каждое утро любого мероприятия, и Господь будет содействовать во всем...

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Таисия Зыкова и Нина Кирсанова