Свет невечерний. В поисках врагов

Проповедь архимандрита Саввы (Мажуко), насельника Свято-Никольского монастыря города Гомеля.

Для многих наших современников Церковь ассоциируется с кодексом запретов. Церковь – это очень хмурые, чаще всего скучные и нудные люди, скорее всего преклонного возраста, которые не могут сами себе позволить каких-то развлечений, у них не хватает воображения для того, чтобы как-то нескучно и весело провести свою жизнь, и они всем другим навешивают ярлыки, запреты, проклятия и отравляют жизнь молодому поколению.

Собственно, аргумент не новый. Еще замечательный во многих смыслах философ Фридрих Ницше говорил, что христианство рождается из эмоций, которые он назвал завистью: смертельная зависть слабых людишек к тем полнокровным людям, которые могут себе позволить жить на широкую ногу, которые могут дышать полной грудью, к нормальным, адекватным, сильным людям, настоящим титанам, что на голову выше всех остальных. А вот христианство, как говорил Ницше в своем трактате «Антихристианин», – это прибежище вот этих мелких людишек, которые научились отравлять жизнь нормальным, адекватным, зрелым, полноценным людям.

Мы не будем оспаривать схемы, которые выстраивал Ницше. Это замечательный не только философ, но и литератор, которым написано очень много книг на тему его творчества. Некоторые из книг, которые писал этот антихристианский автор, очень полезно читать и христианам в том числе, потому что аргументация, которой он пользовался, во многом интересна и даже в каком-то смысле правдива. Таким образом, Ницше нам необходим для работы над ошибками. Ведь Церковь тоже ошибается. У нас тоже есть свои промахи в нашей церковной и церковно-общественной жизни.

Один из них – это любовь к запретам. Ведь наши критики не на ровном месте, не из пустоты вдруг взяли этот аргумент, что верующие люди так любят запрещать. Мы можем посмотреть последние информационные сводки, заголовки газет и увидим, что священники, верующие люди и даже церковно-общественные организации очень любят запрещать. Меня лично иногда даже берет некоторое опасение, что влияние этих групп очень усиливается, они становятся все более агрессивными, и думаешь, может быть, действительно Господь обрек христианство быть малым стадом, чтобы оно, не дай Бог, не вытоптало все то прекрасное, что есть даже в светской, мирской жизни. Иногда слова Спасителя хочется переиначить так: «Не бойся малого стада!» Но оно бывает очень опасным.

Одной из ошибок, которые, как мне кажется, это малое стало допускает, является как раз какая-то неутолимая страсть увидеть где-нибудь врагов, обезвредить их или хотя бы громко закричать. В свое время ополчились против дня святого Валентина, или каждый год в конце октября в церковной среде набирает обороты истерика против Хэллоуина. Сразу появляются статьи, заявления при службах, даже заявления епископов, которые говорят, что это сатанизм, чуждый для нас праздник, мы должны что-то делать, мы должны запретить или приковать себя к чему-то наручниками, а если показывают какой-то фильм, мы, может быть, должны лечь перед входом в кинотеатр, сжечь чучело режиссера и так далее.

Но этот аргумент о том, что это чужой праздник или чужая культура, работает в обе стороны. Потому что, если вы посмотрите, какие у нас свои праздники, останется один Покров. Все остальные заимствованы или у греков, или у римлян, или еще у кого-нибудь. Даже исконно русские имена у нас не в ходу. У нас все достаточно плотно заимствовано. Может быть, этим даже объясняется какой-то комплекс неполноценности перед Западом, Востоком, Византией, католическим миром или Америкой. Но это отдельный разговор, отдельная тема.

Праздник Хэллоуин – не более чем просто коммерческий проект. Сатанизма там ровно столько, сколько в стакане молока. Можно, конечно, и в стакане молока что-то обнаружить, даже в форме стакана или же в цвете молока, который враждебен или недостаточно благочестив. Но дело в том, что праздник всех святых, или в других странах поминовения усопших, – праздник, который имел какие-то христианские корни, влияние, может быть, кельтских традиций, просто коммерциализировался, и сейчас это продаваемый бренд.

А когда мы начинаем гневно вопиять относительно этого праздника, тыкать пальцем или приковывать себя наручниками к кинотеатру, мы мало того что выставляем себя посмешищем, но еще и работаем как реклама этого коммерческого проекта. Мы рекламируем фильмы или оперы, которые нам претят. Есть целые маркетинговые шаги, которые уже настроены на то, чтобы спровоцировать голос Церкви и тем самым подогреть скандальную известность или цитируемость того или иного продукта.

Есть замечательный ирландский фильм «Отец Тед». Это сериал 80-х годов, снятый о жизни католических священников в маленьком ирландском селе. Это комедийный сериал, сделанный с любовью, со смехом. Мне кажется, его снимали верующие люди, которые умеют над собой посмеяться. Его очень полезно посмотреть и православным священникам, и тем лидерам мнений, которые любят у нас запрещать, ругаться...

Один из сюжетов сериала посвящен тому, что епископ дает священнику указание в знак солидарности приковать себя наручниками у входа в местный деревенский кинотеатр, в котором будут показывать какую-то богомерзкую картину. Священник вместе со своим помощником – молодым священником – делают это и делают какой-то плакат в знак возмущения показом этого фильма. Но они с сожалением видят, что жители этой деревушки идут в кинотеатр и все-таки, вопреки заявлениям священника, смотрят этот фильм. Заканчивается картина тем, что владелец кинотеатра подходит к этим двум священникам и дает им пачку денег, говоря с благодарностью, что его кинотеатр был на грани банкротства и он уже собирался его закрыть, но они своей акцией привлекли столько посетителей, что он теперь может спокойно жить и заказывать следующие фильмы.

У католиков нашлись силы и чувство юмора сделать работу над ошибками. Они увидели, что их протестный ресурс просто используют в коммерческих целях. Конечно, Церковь протестует и будет протестовать против жутких вещей, которые происходят. Например, борьба с абортами является для Церкви священной войной. Потому что это борьба за жизнь живых и конкретных людей. Но перед тем как что-то запрещать или гневно возвышать голос, нужно, может быть, остановиться, помолиться, включить здравый смысл и подумать, не используют ли меня сейчас? Как я буду выглядеть, когда выйду с этим плакатом и прикую себя наручниками у кинотеатра, как будут выглядеть вообще верующие люди в моем лице (просто как клоуны в рясах и крестах)? И не буду ли я бесплатно работать на рекламную кампанию того или иного фильма, балета или рок-оперы...

Либо же я просто буду заниматься своим делом, говорить о Христе и таким образом воспитывать вкус своих слушателей и свой собственный, чтобы при мне ни у кого не появилось даже и намерения так говорить о Церкви или какие-то пошлости снимать, рекламировать или говорить. Потому что нравственный авторитет – это не то, что можно показать, выявить или просчитать. Он где-то глубоко внутри. Это какая-то последняя предельная порядочность. Мы знаем, что были такие люди и сейчас есть, при которых стесняются говорить пошлости, сальности.

При нас не стесняются, и проблема не только в тех людях, которые все это устраивают, но и в нас самих. Потому что мы какие-то фальшивые, мы какие-то ненастоящие. А громкими криками, запретами и проклятиями это дело не исправишь. Только внутренней жизнью по Евангелию можно справиться с этой проблемой, с постоянным предстоянием перед ликом Христовым, Который очень сильно меняет не только внутреннюю жизнь человека, но даже его собственное лицо.

Записала Таисия Зыкова