Беседы с батюшкой. Зачем заботиться о здоровье, если мы все умрем?

На вопросы телезрителей отвечает клирик храма Воскресения Христова у Варшавского вокзала г. Санкт-Петербурга священник Георгий Пименов.

– Тема сегодняшней передачи: «Зачем заботиться о здоровье, если мы все равно умрем?» Также будем говорить о понимании, что такое здоровье. Отец Георгий, сейчас эта тема обсуждается всеми: в телепередачах, публикациях в газетах, журналах, Интернете, по радио. И обсуждалась всегда. Именно на здоровье собирали самые большие капиталы, я уже не говорю о докторских степенях. Это для человека одна из самых важных тем. Наверно, чаще обсуждается только погода. Говорят: мы вам  желаем прежде всего здоровья. В нашем православном сообществе мы говорим: многая и благая лета.

Для меня вопрос здоровья не заканчивается только на здоровом образе жизни. На Ваш взгляд, что такое здоровье и здоровый образ жизни?

– Наверно, само по себе здоровье понимается очень просто. Физическое здоровье: не болеть, не быть зараженным вирусом, жить долго. Это хорошо или плохо? Никакой православный человек не скажет, что лучше быть больным, умереть в младенчестве, а не реализовывать те таланты, которые даны Богом. Само по себе физически понимаемое здоровье есть благо Господне, за которое нужно бороться. Даже сейчас, когда нынешняя пандемия поставила перед каждым вопрос о здоровье, мы вот пришли к вам в студию, вымыли руки, сняли маски, перчатки, сидим на расстоянии – мы заботимся о здоровье друг друга. Конечно, здоровье само по себе – это благо. Но насколько нужно за него бороться – мне кажется, это предмет нашей беседы.

– Здесь есть тонкий момент. Я проиллюстрирую его сообщением. У меня есть знакомая психотерапевт, которая сейчас много общается (как и до этого поветрия) с людьми. Спрашивают: а зачем всё? Одна женщина обратилась с таким вопросом: «Вроде бы я счастливая, у меня есть любимый муж, дети, работа, я здорова, нет хронических заболеваний, но все равно у меня неизбывная тоска. Я не знаю, что делать, потому что эта тоска никак не проходит, несмотря ни на какие радости, развлечения. И я все чаще думаю: зачем я живу, зачем бороться, если все равно один конец?»

Здоровье, дети, счастье есть, но тем не менее неизбывная тоска. Откуда она берется и сочетается ли это со здоровым образом жизни?  

– Наверно, это тоска по Богу. Я говорю как православный человек, священник. Может быть, психолог-экзистенциалист скажет, что это экзистенциальная тоска по смыслу жизни, бытия, правильному целеполаганию. Наверно, у человека, пришедшего в объятия Отца, нашедшего в храме Живого Бога (а не просто русскую национальную традицию или какой-то великий урок церковной истории), тоски не будет, потому что Бог больше нас, Он создал нас. И Он наполняет наши души.

Если человек эту тоску чувствует, наверно, он не встретил Живого Бога. Мы не можем запрограммировать эту встречу: вот я сейчас окончу богословский институт, получу диплом – и у меня будет встреча с Богом Живым. Этого может не случиться. Это может случиться до того. Эта встреча, искание этой встречи, мне кажется, и есть смысл христианской жизни.

Когда мы хотя бы коснемся этой полноты, Бога, Христа, наполняющего все во всем, то есть благодати Святого Духа, у нас не будет вопроса: а есть ли смысл жизни? Я очень рад, что человек посреди своего благополучия слышит эту неутоленную жажду вечного, жажду Бога. Я думаю, раз эта жажда есть и человек ее чувствует, значит – Бог ждет этого человека.

– Я с Вами абсолютно согласен. На своем жизненном опыте могу свидетельствовать о том, что именно с этого поиска, с которого начинается жизнь размышляющего человека, все меняется. Но у нас часто бывает несколько другая ситуация. Нам говорят, что здоровье человека – это самоцель. И если у человека начинаются какие-то проблемы, тогда человек обращается к Богу.

Не дай Бог, конечно, но, например, онкология. Человек прибегает к Богу потому, что не видит никаких средств для преодоления этой болезни. Он проходит курс лечения; не помогает – тогда человек обращается к Богу. Мне рассказывал профессор, что через две недели у пациентов, которые находятся в палатах по лечению онкологических заболеваний, в тумбочках появляются иконы. Потом эти иконы переходят на тумбочку, еще через две недели человек молится не таясь. В данном случае понятно, что отсутствие здоровья сподвигает людей на молитву. Не может ли так быть, что здоровье может помешать нашей духовной жизни?

– Сейчас выпущена книга митрополита Антония Сурожского «Хаос. Закон. Свобода». В ней есть глава о том, что человек всецело здоровый, психически полноценный – это еще не человек, который пришел к Богу. Если человек пришел к Богу, то это не значит, что он стал абсолютно здоровым и психически полноценным. У него могут оставаться какие-то заболевания того или иного характера, но он пришел к Богу.

В нашем случае получается, что все смертельные болезни – некая технология молитвы. Многие молятся, но не все. Я тоже ходил в хоспис, видел, что многие молятся, но не все. Многие говорят: «Вот я выздоровею и приду в храм», – а ночью умирают. К сожалению, такое тоже бывает.

Поэтому поиск и встреча с Богом – это индивидуально. Каждая душа отвечает на призыв Божий по-своему. Сама по себе болезнь и само по себе здоровье не отдаляют от Бога и не приближают к Нему.

– Вопрос телезрительницы Ирины: «Как Вы думаете, не связано ли физическое здоровье с такими качествами, как уныние, злопамятство, зависть? У меня отец врач, он говорил, что люди, которые живут с оптимизмом и доверяют врачам без всяких опасений, быстрее выздоравливают и лучше переносят даже тяжелые операции».

– Думаю, то, о чем Вы говорите, это психосоматика; это к религиозности может совершенно не относиться. Конечно, человек-оптимист, который бодро смотрит вперед, легче переносит физические недуги. Только это еще не означает, что он с Богом. Может быть, это просто склад его души. Я очень рад, если у Вас такой склад.

– Ирина задела очень интересную тему. Мы часто встречаем у наших прихожан радостную веру, когда человек на литургии, всенощном бдении (даже во время Великого поста) радостный. А бывает так, что человек постоянно в грусти, тоске. Здесь возникает вопрос о духовном здоровье. Какого человека мы можем назвать духовно здоровым?

– Отвечу на примере. В нашем храме есть прихожане, которые вышли из психических больниц, ВИЧ-инфицированные, прошедшие очень тяжелый путь выхода на какую-то возможность жить. Им было трудно. Их пример для меня очень важен. Вот один унывает, грустит, но он приходит к Богу, молится и надеется на Него. У него такое состояние, которое пригибает его к унынию, но он преодолевает уныние, молится, исповедуется, причащается – и он живет. Может быть, течение заболевания без Бога, без Духа привело бы его обратно в больницу.

Или другой человек: преодолел ВИЧ-инфекцию, живет, принимает лекарства. Ему неудобно об этом говорить, уныние, печаль его тоже придавливают к земле, но он приходит к Богу, молится, исповедуется. Мне радостно на это смотреть, потому что эти люди с Богом, несмотря на тяжкие болезни физического и психического плана.

А бывает наоборот: человек приезжает на хорошей машине, ставит толстую свечу, подает записки. Это прекрасно, но у него душа не болит, что он плох, что ему не достичь Бога, любви к ближнему.

Вот те ребята, о которых выше я упоминал, говорят: «Как трудно любить ближних». Им нечем любить, у них здоровья нет. Они молятся, могут кому-то чуть-чуть физически помочь, но они печалятся, видя, что тот вот совсем умирает, этому совсем плохо. Они видят это, потому что прошли подобный путь, и мне кажется, они из-за этого познали страдание. Я думаю, эти люди духовно здоровы, несмотря на то, что на уровне физическом и психическом у них есть повреждения.

– Вопрос телезрителя: «Вот рождается ребенок с тяжелейшим наследственным заболеванием, он с ним всю жизнь живет, мучается, хотя еще не согрешил. Потом он умирает; может быть, за свои мучения удостоится Царствия Небесного, но на земле он всю жизнь промучился, пока жил с этой болезнью. Зачем Богу такие страдания?»

– Конечно, страдания невинного младенца затрагивали еще Федора Михайловича Достоевского, и он Богу показывал эту слезу невинного младенца. Но почему страдает младенец, рождается с ДЦП или еще каким-нибудь неизлечимым заболеванием и всю жизнь страдает?..

Давайте посмотрим ХХ век: сколько было ядерного оружия? Каким образом оно влияло на нашу планету, атмосферу? Мы не можем это проследить. Я уже не говорю о каких-то личных греховных путях каждой семьи, поэтому, наверно, никакая слеза ни ребенка, ни страдающего у Бога не забыта. И в Апокалипсисе есть очень обнадеживающая фраза: И отрет Бог всякую слезу с очей их.

Конечно, если мы этого не принимаем, вечную жизнь не видим, видим только земную (чернобыльскую и прочие катастрофы), то нам невозможно жить. Сколько миллионов людей умерло во Второй мировой войне? Для чего? Ради амбиций тех политиков, которые хотели захватить мир? Поэтому мы верим в Бога, Который в мире ином отрет слезу всякого страдающего человека. И эти страдания, которые сейчас, проходят недаром.

– Блаженны плачущие…

– Да.

– Я вспоминаю разговор с одним из ваших прихожан в храме Воскресения Христова. Там была встреча с очень интересным человеком. Он бывший алкоголик,  пил, по его признанию, больше десяти лет. За эти годы многие люди бы просто умерли. Но он преодолел свою страсть. Я его уже видел, когда у него была замечательная жена, дочь, он счастлив и уже двенадцать лет в трезвости. Он рассказывал, что стал здоровым человеком, только благодаря вмешательству священников из вашего храма, центра «Фавор», которым он доверил свою жизнь.

Я представил себе ситуацию, когда люди, находясь долгое время дома, начинают серьезно пить. Сейчас люди вроде бы должны заботиться о своем здоровье, тем не менее пьянство процветает. Почему?

– Люблю владыку Антония Сурожского, и вот он говорит, как научиться молитве. Надо остаться наедине с самим собой. Какое-то время, полчаса или полдня, это еще ничего. А мы сидим уже месяц. И вот наедине с самим собой скучно. Я убедился в этом. Я сейчас  в отпуске, мне скучно: мне не хватает литургии, общения. Но поскольку я в обществе трезвости, к спиртному не обращаюсь, но вот эту пустоту, ненаполненность тоже ощущаю.

Человек, который пока почему-то не нашел путь к Богу, хоть как-то решает эту проблему просто таким винным или, не дай Бог, наркотическим забытьем. С Вашим прогнозом я не совсем соглашусь, потому что видел немало других людей (меня приглашают причащать наших дорогих бабушек, и они перед телевизором молятся). Я никогда не мог представить себя молящимся перед телевизором, но я прихожу к бабушке, и у нее включен телевизор, идет трансляция из Псковской епархии, и в этом доме чувствуется дух молитвы. Прихожу к другой бабушке, а у нее толстые и потертые молитвословы, она молится. Им по 80–90 лет.

Может, кто-то сопьется, будет унывать, но кто-то углубит свою духовную жизнь, будет молиться за тех, которые спиваются, не хотят идти к Богу. Может, наоборот, на Святой Руси будет больше молитвенников и святых людей.

– Замечательный ответ, тем более мне нравится, что в Вас столько оптимизма.

– Я просто видел этих бабушек, этих болящих людей, люди молятся.

– Вопрос телезрителя: «Помогают ли безалкогольные и энергетические напитки, в которых ноль калорий, облегчить здоровье человека?»

– Может быть, эти напитки снимают похмельный синдром, не знаю, не пробовал, не могу сказать. Наверное, это все-таки шаг к алкогольным напиткам, поэтому лучше от них уходить. Пусть не алкогольным путем, зато химическим они подстегивают наш организм. Мы начинаем от них зависеть. А дальше – больше, надо большего эффекта, больший подъем ощущать. Лучше бы уходить от этих горячительных напитков, хотя формально они не принадлежат к алкогольным.

– Вернусь к храму Воскресения Христова. Когда я смотрю на такое благолепие храма, у меня возникают интересные параллели. Я помню этот храм, когда его только передали Церкви. Помню его в конце 80-х – начале 90-х. Первая литургия у вас была в мае 1992 года. Там, где колокольня, была парашютная вышка. Храм был в ужасающем состоянии. Архитекторы размышляли: может быть, не стоит его ремонтировать, а лучше до конца разрушить? Тем не менее этого не произошло, мы сейчас молимся в храме удивительной красоты (хотя внутри еще не восстановлены фрески).

Я хотел напомнить нашим телезрителям время, когда храмы наши были если не закрыты, то просто в руинах. Сейчас мы проходим испытания, когда храмы благолепны, но пусты. Прихожане сейчас не могут быть в храме. Наступит время, когда такой режим будет снят. На Ваш взгляд, насколько полезно для духовного, нравственного здоровья человека (или же искусительно) быть или не быть в храме?

– Конечно, сейчас, когда в Александро-Невской лавре невозможно зайти в храм на службу, чувство горьковатое. Но ведь прошло всего тридцать лет, как восстановлено церковное общение, открыты храмы. Храмы возвращаются, строятся. Всего тридцать лет. До этого времени шестьдесят пять лет храмы были большей частью закрыты – и вся духовная жизнь происходила тайно. Открытых храмов были единицы. Исповедей полноценных почти не было, была общая исповедь. Были тайные общины. Люди искали Бога через философию, через общение с теми, кто вернулся из лагерей, обрел веру там.

Мне кажется, этой глубины постижения православной веры нам сейчас не хватает. Текущая ситуация это обнажила. Мы привыкли, что вера – это значит прийти в храм, исповедоваться, причаститься, поставить свечку, поговорить со священником, в каком-то празднике поучаствовать. Теперь этого нет, но мы так в советское время жили больше чем полвека. Разве никакой веры в России не было, не было тайных общин, не было людей, которые искали Бога? Не было исповедников, которые рассказывали о Боге, о путях к Нему? Эта жажда никуда не делась. Пока человек не соединится с Богом, он будет жаждать Его. Но это может быть в разной форме.

– Вопрос телезрительницы: «Если сознательно отказываешься от лечения и возлагаешь все на Господа, это дорога к самоубийству или все-таки по вере ждешь исцеления?»

Очень хороший вопрос, спасибо.

– Да, вопрос хороший. Я думаю, Вы понимаете верно: когда я отказываюсь от помощи врачей и все возлагаю на Бога, значит, себя ставлю в положение чудотворца. А ведь еще в Ветхом Завете говорится: призови врача, ибо и он нужен в свое время. Но лучше, конечно, говорить за себя, потому что бывает так, что мы хотим кого-то обличить в такой ситуации и насильно предложить лечение человеку. Тут надо быть осторожным. Мне на моем жизненном пути плохие врачи не встречались. Встречались те, которые хотели помочь мне в болезни или моим близким. Наверное, не у всех так. Кто-то встречал врачей не самых лучших. Но и им Господь дает путь помочь человеку в его физическом, психическом здоровье. Поэтому избегать врачей – греховно. Лучше этого не делать.

– Тем более что у нас есть движение людей, которые отказываются прививать своих детей. В результате через несколько лет мы опять возвращаемся к тем болезням, которые были абсолютно преодолены в обществе.

– Включается апокалиптическая тема. Она и сейчас включается: какая там пандемия, это уже «хватай мешки, вокзал отходит», делать ничего уже не надо, потому что завтра придет Христос. Даже не Христос, а антихрист. Что интересно в таком апокалиптическом движении – не Христа ждут. Все внимание на антихристовом правлении. Но если мы христиане, Кому оно должно принадлежать?

– Вспоминаю Амвросия Оптинского, который говорил, что человек должен быть несколько нездоров. Не в смысле психическом. Дальше он развивает тему: когда мы в абсолютном здоровье, нам смиряться, мягко говоря, тяжелее. Может быть, поэтому и возникает новый вопрос – наше отношение к нездоровью. Какое оно должно быть у человека, который считает себя верующим православным?

– Наверное, правильным будет лечение; по крайней мере, шаги к нему. Не шаги к абсолютному выздоровлению, потому что бывает побочное действие лекарств... Действительно, батюшка Амвросий прав. Мы не можем идеально от всего исцелиться. Мы несем те или иные болезни всю жизнь. А если это отношение к болезни другого? Наверное, по-христиански будет помочь.

Владыка Пантелеимон (Шатов) говорит о том, что смысл здоровья, здоровых людей, их жизни – помогать нездоровым. Наступит время, когда они поменяются местами. Очень простая мысль, но очень верная. Когда ты сам болеешь, когда сам переносишь болезнь (маленькую или большую, долго или недолго), ты понимаешь больного человека, потому что только что перенес что-то. Свою болезнь надо лечить; если болеет другой – надо ему помочь.

– Вопрос телезрительницы: «Я бы хотела попросить нашего батюшку сказать о прививках. У метро “Бибирево” стояла машина, прививали людей. Двух детей привили, и они за ночь умерли. А были здоровые, ничем не болели... Может быть, можно что-то изменить?»

– На тему прививок мы все-таки вышли. Я не знаю, что творится в Москве у метро «Бибирево», какие там были прививки. Скорее человек проявил неосторожность, потому что ребенка своего у метро прививать – это что-то непонятное. Скорее всего это были какие-то аферисты.

– Мы в любом случае не можем прокомментировать этот звонок, потому что не обладаем информацией. Вместе с тем понятно, что здоровье человека и обращение к врачам для православного человека…

– …богоугодное дело. Потому что в противном случае мы можем заболеть и умереть. И не сделать ничего ни для себя, ни для ближнего, ни для России.

– Это будет подобно самоубийству.

В вашем храме, где Вы служите, с левой стороны от алтаря есть икона «Неупиваемая Чаша». Меня поражает, что икона написана на средства людей, которые исцелились, на пожертвования прихожан. Кроме того, я увидел, что с каждым днем прибавляются пожертвования внутри иконы в свидетельство того, что люди исцелились от пагубной страсти.

Есть священническая молитва и молитва мирян об избавлении от любого заболевания, в том числе от алкоголизма (от него можно излечиться и молитвой тоже). Только ли молитва способна помочь человеку в излечении от тяжких телесных недугов и страстей? Поймите мой вопрос правильно: я не умаляю силы молитвы, но знаю людей, которые прибегают только к этому благому средству. Достаточно ли только молитвы?

– Молитва – это выражение нашей веры в помощь Божию… Винопитие, алкоголизм, а сейчас и игромания – как с этим бороться, какие могут быть пути? Наш епархиальный Центр по противодействию наркомании и алкоголизму уже больше двух лет сотрудничает с программой «12 шагов». А в основе этой программы – группы взаимопомощи. Даже не в Церкви. В нашем храме какое-то время была такая группа, сейчас они по всему городу есть. Конечно, это еще не церковная группа, не молебен, не исповедь. Но это уже собрание людей, которые понимают, что без помощи свыше они не могут исцелиться. Это шаг от бездны к свету. Конечно, до Церкви еще не дошли люди, но это шаг из алкогольной или наркоманской бездны.

– Может быть, вопрос заключается еще в том, что молитва людей, просто мирян, даже не священников, друг за друга, тоже очень действенна. Может быть, мы можем усиленно молиться и преодолеть сегодняшние наши беды?

– Мы и призваны к этому. Вот сейчас беда всемирная, не только российская. Всем плохо. Конечно, мы можем молиться, чтобы везде это прекратилось, чтобы везде люди исцелились, чтобы рабочие места появились, как было раньше. Но это вызов нам. Нынешняя ситуация с вирусом – вызов вообще всем людям, верующим и неверующим. Что не так в моей жизни? Не за мои ли грехи Господь попустил это? Это, конечно, максима, я не говорю, что так надо думать. Но, мне кажется, так полезно подумать. Что я не так сделал, что Господь решил такую беду допустить? Это разговор о покаянии, конечно.

– Апостол Павел говорил: имею жало в плоти. Уж кому-кому, а апостолу Господь мог сделать так, чтобы не было жала в плоти. Тем не менее Он попустил ему болезнь, и боль эта была в нем постоянно. Неужели мы в какой-то момент можем себе представить, что это наше жало в плоти?

– Думаю, вполне можно так подумать. Это будет правильно. Если думать, что согрешили где-то в Китае или в США или какие-то лаборатории выпустили джина из бутылки, – это винить других. Значит, духовный смысл от нас уходит – и пользы мы от этого не получаем. А если мы все-таки думаем, в чем я приложил к этому руку, что не сделал хорошего, что мог бы? А если я просто не успел? Человек умер, я хотел ему помочь, хотел с ним встретиться, а его нет уже. Значит, я виноват в том, что не предпринял усилий для этой встречи, для ободрения. Конечно, надо углубить жизнь христианскую, молитвенную. Эти ситуации ставят нас перед такой необходимостью.

– Мы говорили о здоровье, а теперь вторая часть – смерть. Мы часто встречаем всякие поговорки вроде: «кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет». Часто мы оправдываем наши страсти и нездоровый образ жизни именно этим: все равно помрем. Зачем мне здоровье, тем более я старый? Не буду я меняться. Меня уже поздно менять. Насколько оправданна эта позиция?

– Только что было 9 Мая. День этот прошел скромнее, чем обычно. Я почитал о русских героях французского Сопротивления. Изначально они были в эмигрантах первой волны, были в рядах  Сопротивления, их взяли в плен, посадили в лагерь. Например, преподобномученица Мария Скопцова не сидела сложа руки и не только молилась. Она помогала окружающим ее узницам Равенсбрюка – и полячкам, и другим. Ободряла их, внушала веру не только в вечную жизнь, но и в то, что их освободят либо союзники, либо русские. Ее саму уничтожили за два дня до освобождения этого лагеря. Она поступала так, чтобы облегчить жизнь другим. Она давно приняла смерть, она пережила смерть своих дочек. Для нее смерть, как у апостола Павла, была освобождением. Она была готова к смерти. Но тем людям, которые были вокруг нее, она была светом, она их ободряла надеждой еще на земную жизнь, на освобождение.

Мне кажется, каждый из нас так. В каком-то смысле слова мы сейчас тоже в некоем летнем лагере. Мы будем, сложа ручки, пить винишко или будем делать что-то иное, что нас будет возвышать, что будет поддерживать окружающих, родных, наших детей, родителей, бабушек, друзей? Вот 9 Мая, вот мать Мария, вот Равенсбрюк, а вот мы сейчас с этим вирусом. Это очень похоже.

– Все пасхальные литургии до Вознесения заканчиваются всегда тем, что священник всем говорит «Христос воскресе!» (а если архиерейское богослужение, то: «Многая и благая лета!», а хор поет: «Многая, многая, многая лета!»). Отче, многая Вам и благая лета! Очень надеюсь, что скоро закончится этот вирус – и мы встретимся в храме.

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Наталья Культяева и Маргарита Попова