Беседы с батюшкой. Вера и неверие. Жизнь и смерть

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает председатель Отдела по молодежной, миссионерской и катехизаторской работе Гатчинской епархии священник Николай Святченко.

– Сегодняшняя тема обсуждения – «Вера и неверие. Жизнь и смерть». Именно в таком очень резком контексте мы решили назвать тему.

В последние десятилетия ситуация с вопросом о вере и неверии, наверно, кардинально поменялась. Я хорошо помню время, когда верующий человек был редкостью, и неверие прогнозировалось настолько сильно, что вопрос стоял очень просто: неверие – это нормальная жизнь, а вера – это мракобесие, полный кошмар и вообще просто смерть. Теперь все по-другому, потому что и жизнь, и смерть расставляют акценты веры и неверия как пути в вечную жизнь или в вечную смерть.

Сегодня мы можем затронуть очень много интересных тем, связанных с верой и неверием, но начнем вот с чего. Вы много занимаетесь миссионерской деятельностью, в том числе стали одним из основателей апологетического, миссионерского движения «Ставрос». Как я понимаю, миссионерство и апологетика в Вашей жизни – самые главные направления. Я не прав?

– Конечно, правы. В первую очередь – служение, а миссионерская деятельность занимает существенную часть жизни после служения.

– Вы общаетесь, во-первых, с молодежью, во-вторых, с теми людьми, которых мы привыкли называть атеистами. Я знаю, что многих людей, в том числе атеистов, Вы привели к вере. Поэтому первый вопрос к Вам: что такое вера?

– Вера – прежде всего доверие Богу; это первый смысл этого понятия, лежащий на поверхности. Второй смысл заключается во всеобщем жизненном направлении в сторону Богу. Когда мы говорим «вера», подразумеваем наш рассудок, наши желания, наши дела; все, что составляет суть нашей жизни. Мы говорим, что человек живет по вере, и подразумеваем, переводя это на современные понятия, что человек любит Бога; по крайней мере, старается Его любить. А любовь всегда связана с конкретными делами, с образом мышления, с образом поведения, с тем, что у человека творится в голове.

И в этом смысле атеизм стал виден, вышел на поверхность в христианскую цивилизацию (можно так сказать), поскольку мифическое, политеистическое, пантеистическое представление о мире христианской цивилизацией, христианской проповедью, христианским богословием было разрушено полностью начиная уже с IV века. Дальше мы видим, как Церковь проникает во все уголки вселенной, и мифическое восприятие мира, что этот мир наполнен различными богами, духами, какими-то привидениями, которые влияют на жизнь человека, полностью уходит. Конечно, это происходит с течением времени, особенно после начала эпохи Возрождения, Новейшего времени, когда появляются известные формы науки, философия.

С одной стороны, человек окончательно прощается с каким-то мифическим, оккультным представлением о мире. Хотя на примерах движения Рерихов, агни-йоги, теософов мы видим, что человек не способен до конца с этим распрощаться. Тем не менее у человека возникает необходимость принятия Христа (Евангелия) или же это отречение от Него.

В этом смысле атеизм с точки зрения православия видится как расщепленное сознание; как сознание, когда человек смотрит на этот мир по фрагментам. Он фрагментарно ощупывает предметы, способен их объективно вычленить из общего контекста, но атеистическая психология отличается от православной психологии тем, что атеистическое сознание смотрит на мир по фрагментам, по частицам, то есть оно никоим образом не способно выстроиться в единую модель, создав нечто единое и цельное. Поэтому, когда мы обращаемся к атеистическому сознанию, мы всегда должны держать это в уме.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «В век страшных отрицаний вопросы веры и неверия приобрели важный интерес. Неверие гложет человеческую душу, лишает ее радости. Скажите, к вопросам веры следует подходить разумом или совестью, сердцем?»

– Человек – многосоставное существо, обладающее разумом, сердцем, чувствами, различными внутренними переживаниями. Поэтому в идеале познание Бога должно быть полноценным. У каждого человека есть особенности его познавательной способности. У кого-то в большей степени познание Бога происходит через интеллект, через чтение книг по богословию, религиозной философии. Есть способы познания более чувственного характера, в том числе через регулярное участие в общей молитве, в церковных таинствах. Такие люди способны с каким-то еще более мощным подходом воспринимать все то, что происходит во время богослужения.

С этой стороны в наибольшей степени выделяется женское познание: женщины особым, интуитивным образом воспринимают Господа, благодать. Мужчины подчас нуждаются в каких-то рациональных обоснованиях, аргументах в пользу бытия Божия, а для женского восприятия все понятно, четко видно границу добра и зла. Или все воспринимается на уровне чувств и эмоций. Мы часто женщин за это ругаем, тем не менее видим, что в те эпохи, когда были гонения на Церковь, именно женщины остались прихожанками, порой единственными, когда, казалось бы, с рациональной, логической точки зрения все было разрушено и невозможно.

Совсем недавно мы праздновали день жен-мироносиц. Именно женщины первыми пришли к Христу умершему, к своему Учителю, Который потерпел фиаско – как спаситель Израиля не удался. Самые духовные, самые святые люди Израиля, по мнению тогдашней иудейской общины, предали Иисуса из Назарета на страшную смерть – распяли и убили Его. И женщины пошли к возлюбленному Учителю для того, чтобы совершить необходимый, как им казалось, иудейский обряд: помазать тело Иисуса благовониями. Они шли к умершему Учителю, от Которого не ждали воскресения, не ждали продолжения дальнейшей истории. И Христос неожиданно к ним приходит, возвещает им об этом, и они становятся невольными евангелистами...

– Евангелистами для евангелистов, апостолами для апостолов.

– Да. Это отвлечение, но я говорю это к тому, что способов познания, восприятия Бога много, они часто переплетаются. Нельзя выделить только лишь рациональную или только лишь чувственную сторону познания; лучше, чтобы они шли рука об руку. Но все люди разные, в силу этого мы имеем склонности в сторону чувственности, или особого интуитивного восприятия, или рационального подхода. Поэтому здесь каждый должен смотреть в свою душу, что ей более полезно на данном этапе.

Ведь люди в течение жизни меняются. Человек меняется с возрастом и переживает  разные духовные скачки. В Евангелии, например, эти скачки отмечены тем, что об апостолах сказано: «и они уверовали». Например, увидели, что Христос претворил воду в вино – и уверовали в Него. Или: воскресил из мертвых дочь Иаира – и уверовали в Него.

Таких примеров в Евангелии мы встречаем несколько. У каждого евангелиста они есть, и подчас возникает вопрос, что это значит. Разве до этого ученики абсолютно не имели никакой веры? Но вот таким языком описывается фактор духовного возрастания, в том числе в душах учеников и апостолов. Они не пребывали в какой-то стагнации: то есть, однажды уверовав, восприняв Христа, держались этой веры до конца жизни. Нет, они, как любой организм, переживали в собственной вере различные стадии познания Бога. Вначале Господь открывается им с этой стороны, потом с другой, потом с третьей. Потом все прежние восприятия Бога приходится убрать, от них отказаться и принять нечто новое, что Господь открывает человеку в конкретную минуту или стадию жизни.

Этого не нужно бояться; это стадии нашего духовного возрастания в Боге. И если такой перезагрузки с православным человеком не происходит с какой-то регулярностью (разные святые отцы называют разные времена: от двух-трех до семи-восьми лет), то можно задуматься: а так ли я вообще веду свою духовную жизнь?

– Вы говорите, что вера в человеке возрастает. Я знаю, что Вы, например, с самого детства были в вере, с воскресной школы. У меня ситуация была совершенно другой. Я помню, как в свое время был совсем неверующим человеком и у меня в комнате висел портрет Ленина. Потом пришло время, и я принял крещение. Но все равно большинство людей моего возраста помнят, что не всегда они были верующими.

Часто бывает так, что приход к вере – это чрезвычайно сложный путь. Вы помогаете в этом. Я знаю, что многие люди пришли к вере благодаря Вам.

– Господь приводит...

– Я понимаю, но в любом случае нужно найти слова. Мы говорим о ситуации, когда человек из неверия приходит к вере. Но ведь часто бывает так, что в своем неверии человек обретает такую веру, которая проходит через какое-то горнило, и в этом случае есть какая-то особенная сила. Но я знаю и другую ситуацию – когда в вере человек становится неверующим. Мы знаем, что люди некоторое время посещают церковь, а потом перестают это делать, и их приносят туда уже, как говорится, вперед ногами. Вместе с этим у нас существует некая своя вера: семьдесят восемь процентов считают себя православными людьми, но при этом в храм не ходят, Евангелие не читают. Как определить, что такое неверие в вере?

– Я понимаю, о чем Вы говорите. Сейчас Вы затрагиваете тему атеизма, которая является весьма обширной; в том смысле, что вариантов атеизма несколько. Бывает атеизм, когда человек себя внешне не декларирует атеистом, но о своем атеизме вспоминает тогда, когда надо ответить на вопрос верующего. Верующий спрашивает: «А вы в Бога веруете?», и часто наши сограждане, понимая, что они в церковь не ходят, говорят, что они атеисты. Подчас начинают приводить даже какие-то аргументы. Например, более-менее образованные атеисты говорят о том, что в Библии много нестыковок, священники живут не так, богословие не то... То есть очень часто атеизм используется как дубинка для того, чтобы поколотить ею другого.

Но мировоззрение – это то, с чем ты остаешься наедине и согласно чему живешь. Вот такие атеисты, которые вспоминают, что они атеисты, только когда их спрашивают о вере или когда они хотят покритиковать Бога, христианскую веру или Церковь, в реальной жизни не готовы смириться с собственным атеизмом. Такой человек, с одной стороны, декларирует себя как атеист, всячески убеждает себя в том, что Бога нет, и выдвигает какие-то аргументы на этот счет, но в реальной жизни поступает как религиозный человек; в том смысле, что делает какие-то жесты доброй воли, иногда проявляет милосердие, жалость, говорит о любви.

Очень часто люди всячески игнорируют тему смерти, потому что она неприятна. Тайна смерти, как говорил Хайдеггер, остается для человека чем-то неуловимым, и человеку страшно к ней приближаться. Наше современное общество отгородилось от этого в максимальной степени крематориями, закрытыми формами похорон; человек не желает иметь никакого отношения к смерти или к погребальной части.

Поэтому мы видим некую шизофреничность в том, что декларирующий себя атеистом человек, для которого в идеале должны отсутствовать какие-либо ценности, в жизни проявляет то, что всегда было свято в христианстве: любовь, чувство долга, жертвенность...

– Вопрос телезрителя: «Мы знаем, что мощи Иоанна Крестителя были в Гатчинской епархии. Расскажите об этом. И второй вопрос. Апостолы ведь сначала были рыбаками, а потом стали проповедниками слова Божия. Скажите, все ли апостолы занимались своим трудом? Если не все, то как они зарабатывали, на чем делали акцент? И как Христос относился к деньгам апостолов?..»

– Основная часть гатчинских святынь в результате советского периода была утрачена. Частица мощей святого пророка Господня Иоанна Предтечи находится в кафедральном Павловском соборе в городе Гатчина на улице Соборной. К ним можно в любой момент приложиться.

Второй вопрос был о том, откуда брались средства на существование ранней христианской общины. Это не какая-то закрытая информация, такой информации очень много, этот период изучался в течение XIX–XX веков. Из ранней христианской истории, из археологии известно, что при жизни Христа апостолы, когда была такая необходимость, брались за свои удочки, сети и ловили рыбу, чтобы в любой момент насытиться. Но вместе с тем были и те, кто творил пожертвования в эту маленькую Христову общину для поддержания жизни Христа и первых апостолов.

Затем, когда Господь наш Иисус Христос вознесся и Церковь стала распространяться, апостолы также, с одной стороны, будучи простыми мужиками, могли в любой момент себя накормить, и они это делали очень легко, но основной их деятельностью была миссионерская проповедь. И здесь они находились в контексте тех древних проповедников, которые жили в основном на подаяния, пожертвования.

Апостол Павел говорит о самом себе, что имеет возможность вообще не трудиться, но трудится по тем-то и тем-то причинам. Но он как раз делает акцент в отношении себя: что нормально проповеднику, миссионеру заботиться прежде всего о проповеди, потому что он преодолевает огромные расстояния, живет в очень тяжелых условиях и ему некогда думать о себе. Поэтому совершенно естественно, когда благодарные люди такого миссионера, проповедника способны накормить, дав ему возможность дальнейшего существования.

Когда стали появляться христианские общины, внутри каждой из этих общин стали появляться свои собственные экономические методы: была церковная кружка, о которой первоначально заботились дьяконы. Потом это стали делать экономы. Распределение шло на церковные нужды, на проведение богослужений, на организацию каких-то благотворительных действий данной общины, данной церкви.

По мере развития церковной жизни, уже в III–IV веках, тем более когда Церковь станет легальной и выйдет на поверхность из катакомбного существования, в Византийской империи, в разных регионах, в разных Поместных Церквах церковная экономика начинает тоже развиваться. И то, что мы имеем сейчас, – это следствие исторического развития церковной жизни. Это отдельная тема, и о ней можно говорить много и долго.

Отмечу еще один момент. Чтобы человеку в этом мире спастись и реализовать себя как православного христианина, он должен участвовать прежде всего в таинстве Причащения и таинстве Исповеди. Те пожертвования, которые мы оставляем за записки, свечи и какие-то другие требы, являются пожертвованием на жизнедеятельность прихода, клира, осуществление деятельности церковной организации. Но если человек не желает вносить пожертвования, не желает участвовать в жизни прихода, его никто за рукав дергать не будет; он спокойно может приходить исповедоваться и причащаться.

Другой вопрос, как будет реагировать в этот момент его совесть на то, что существует здание, в котором данный приход, и есть коммунальные услуги (электричество, газ, свет). То есть все это дело непростое, и об этом можно говорить много, порой увязая в этом, но все имеет свою конкретную необходимость для существования в этих земных условиях.

– Очень правильно, что Вы так подробно ответили, потому что один из вопросов, который вводит в сомнения очень многих людей, вопрос о том, как финансируется Церковь. Совсем недавно я разговаривал со своим знакомым, который говорит: «Батюшки же получают зарплату, им же платит государство». И он был очень удивлен, что это совсем не так. Очень многие люди уверены, что вам, священникам, зарплату платит государство.

– Государство к зарплатам священников никакого отношения не имеет; оно только собирает налоги с Церкви, поскольку она является религиозной организацией с точки зрения Конституции. Поэтому мы несем все те же самые обязательства, как любая другая организация.

– Вернемся к нашей теме о вере и неверии. Есть один очень тяжелый аспект, который мы часто обходим стороной в своей жизни. Мы ведь обращаемся к Господу не постоянно. Есть призыв апостола: «Непрестанно молитесь», и возникает ощущение, что мы должны постоянно вычитывать молитвенное правило. Пообедали – молитвенное правило. Сели в трамвай – опять молитвенное правило. И так далее. Есть некое ощущение, что жизнь православного христианина совершенно исключает любую человеческую обыкновенность. Так ли это?

– Это было бы неправильное восприятие жизни. По-христиански, в православном смысле правильнее было бы сказать, что жизнь должна быть освещена Божиим светом. Человек, находясь в этой жизни, делая какие-то вещи, совершая что-то, должен чувствовать, что он может обратиться к Богу, предстоя пред Ним.

У православного человека должно быть ощущение предстояния перед Богом в любое время в любом месте. Он перед Богом предстоит не только в храме на богослужении во время Евхаристии, но и когда вышел из храма, пошел на работу, оказался в своей квартире или в ванной. Бог есть везде, и Его присутствие всюду нами должно пеленговаться даже какой-то короткой молитвой: «Господи, помилуй». Или: «Господи, вот я здесь. Сейчас я себя чувствую так-то». Даже такая молитва должна быть – как некое предстояние перед Богом, некое заявление о себе, что со мной сейчас происходит.

Если человеку нравится воспевать псалмы или он знает наизусть много молитв, он в течение дня может эти молитвы произносить. Ведь многие часы жизни человека часто преисполнены механических действий. Мы выйдем из этой студии, пойдем пешком, сядем в метро, придем домой, то есть очень многое будем совершать чисто механически. Но предстояние перед Богом, перед Его лицом – это то, что мы называем регулярной молитвой, непрестанной молитвой. А когда мы начинаем жить так, будто Его нет, вспоминая о Нем только в воскресное утро, то мы не очень сильно отличаемся от бытовых атеистов, о которых я сказал в самом начале...

– Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Мы все находимся в примитивной точке веры, можно сказать. Мы даже не можем перешагнуть ступеньку доверия Богу. А Он дает высокую планку, когда говорит о том, что мы горы начнем передвигать, если будем верить. У меня вопрос: а можно ли добиться такой веры? Ведь святые почти сразу получали ее как дар. А нам можно с помощью аскетики добиться этой высокой планки? Или это все-таки дар?»

– Интересно, телезрительница имеет в виду буквальное передвижение горы? Или речь все-таки о смысле, что вера способна менять, например, человеческие души, когда в результате нашей любви, нашего христианского отношения вот эти горы зла, которые окружают нас и наших близких, начинают расступаться.

Конечно, я знаю случаи из истории Церкви, когда по вере Церкви и горы передвигались. В Египте, например; это известная история в районе Файюма. Есть и другие места. Но такие события гигантского масштаба все-таки не являются целью проповеди Иисуса Христа и вообще целью веры. Надо смотреть, способна ли наша вера делать ровными те возвышенности, которые дьявол настроил вокруг нас и которые отгораживают нас от наших близких, от Бога, от счастья вообще и от того, к чему мы призваны.

И нельзя допускать такого решительного отторжения святых от нас. Когда мы их отторгаем, говоря, что святые сразу получили этот дар, а мы практически никто, то мы в какой-то мере даже богохульствуем, потому что упраздняем, перечеркиваем образ Божий, который в нас содержится. Ведь мы были когда-то крещены, получили дары Святого Духа и имеем все возможности. Просто мы должны научиться это видеть, мы должны немножко больше стараться в каких-то вещах.

Святые являются нашими братьями и сестрами, которые перешли этот рубеж. Знаете, при жизни не все святые были очевидно воспринимаемы всеми. Некоторых святых Церковь стала рассматривать в качестве таковых только спустя несколько десятилетий после их кончины, когда стало очевидно, что Господь как-то этого человека особым образом выделяет. То есть святость друг друга мы подчас не можем зафиксировать. Нам может показаться, что наш сосед по храмовому богослужению – святой человек, но в обыденной, повседневной жизни мы его не замечали и не приметили. А в Царствии Божием это откроется.

Поэтому мы должны друг к другу относиться так, как если бы видели друг в друге святых или Самого Христа. Каждого ближнего нашего, то есть человека, который нам встречается (в особенности нуждающийся), мы должны воспринимать как Христа. Поэтому такое отрывание святых, мол, они являются абсолютными небожителями, а мы – полные ничтожества, было бы оскорблением Церкви в ее единстве и Духа Святого, Который наполняет все и животворит каждого по-своему.

Другое дело, что, конечно, о себе мы должны думать не очень высоко, быть скромнее, чтобы не быть уловленными дьяволом в гордыне. Но христианская задача позитивная – в каждом ближнем видеть святого, в каждом человеке усматривать Христа и помогать и служить ему как Христу.

– Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий в одной из проповедей в родительскую субботу на кладбище говорил: «Представьте, сколько святых людей лежат на этом кладбище. Мы не прославили их, но они прославлены у Господа». И тогда я задумался о том, что мы действительно совершенно не представляем себе того служения, в котором жили или живут люди. Мы знаем многих людей, о которых иногда думаем: «Я буду рассказывать своим детям, что жил во времена, когда здесь, в Петербурге, служил этот человек». Это очень сложный момент, но он действительно присутствует в нашей жизни.

Возникает следующий вопрос. Постоянное предстояние перед Господом – это, наверно, реально сложный процесс. Можно ли каким-то образом человеку все-таки отделить зерна от плевел и укрепить себя в вере? Может ли человек сам в этом укрепиться или это возможно только по вмешательству Божьему? Или же человеческий поступок здесь тоже очень важен?

– В первую очередь это взаимодействие с Господом через Святого Духа, общение с Ним в церковных таинствах, в молитвенной жизни. То есть это те моменты, когда мы Богу даем действовать, даем Ему делать нас едиными с Ним и с нашими братьями и сестрами. Это одна сторона этого движения.

Другая сторона – то, что может сделать человек: искренне и честно стремиться делать на своем месте то, что он способен делать в силу своих особенностей, здоровья, образования и тех привычек, которые у него есть. Насколько он способен служить Богу своей жизнью, так он и должен стараться.

Христос сказал: возьмите иго Мое на себя… ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко. Если разбираться в значении греческого текста, то это бремя, это ярмо не стандартное для всех. Для каждой шеи оно с каждым изгибом, с каждой черточкой, каждой царапинкой выполнено в такой степени, чтобы служило для человека благом, счастьем; когда человек воспринимает свое служение, предстояние перед Богом как счастье, радость, благо.

А если есть какое-то напряжение, возникает ненависть к ближним или к Богу, значит, что-то делается не так. Богообщение должно дарить нам счастье, оно должно наполнять, преображать, и человек должен этим делиться.

– Есть самая парадоксальная, на мой взгляд, фраза, которая нам всегда помогает: «Верую, Господи! Помоги моему неверию». Я часто от атеистов слышал такое: «Ребята, вы уж разберитесь: либо верю, либо не верю». Как понять эту фразу?

– «Помоги, Господи, моему неверию» – это в том смысле, что та вера, которая сейчас у меня есть, недостаточна для какого-то шага, решающего движения. Когда святой просил об этом у Бога, он просил дать ему силы, благодать, укоренить его в Духе Божием, чтобы сделать какое-то решительное движение. Каждый человек знает, что происходит в его жизни, какой конкретный поступок или решительное действие ему необходимо совершить. Например, отказаться от какой-то страсти или преодолеть какие-то суеверия; каждый раз это разные вещи. Это ступени познания Бога. Поэтому эта молитва совершенно логична.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Нина Кирсанова