Беседы с батюшкой. Почему не все верят в Бога

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма святителя Спиридона Тримифунтского в поселке Детскосельский священник Сергий Ситников.

– Сегодняшняя тема обсуждения звучит так: «Почему не все верят в Бога?» 

Отец Сергий, тема сложная и, наверное, волнует очень многих людей, потому что не в каждой семье все члены семьи верующие. Может быть, было бы счастьем, если бы люди приходили в храм целыми семьями, но часто мы видим обратную ситуацию: мать семейства верующая или, наоборот, только отец верующий. Или бывает, что только ребенок ходит в храм и потихонечку приводит к вере своих родителей. Всякие истории бывают. Возникает вопрос: почему же не все верят в Бога? Сталкиваетесь ли Вы на приходе с такими проблемами? 

– Вопрос очень необычный, сложный, и в какой-то степени я сейчас чувствую себя ответственным за весь человеческий род, отвечая, почему не все люди верующие. На этот вопрос я однозначно, конкретно и определенно сказать за всех людей не могу. С такими проблемами на приходах, несомненно, сталкиваемся; они были, есть и будут. Ответ я нахожу для себя в Евангелии, что солнце восходит над всеми, солнечный свет падает как на тех, так на других; дождь Господь Бог посылает как тем, так и другим. Неверующие люди были, есть и будут, и они не лишены каких-то земных и духовных благ от Бога. 

Самая главная проповедь Евангелия – личная жизнь. Ну и что, что у тебя супруг (или супруга) неверующий? Ну и что, что твои дети пока в храм не ходят? Ты сам делай свое дело, сам показывай пример, сам проявляй любовь и милосердие, сам показывай какие-то христианские ценности своей жизнью, а дальше – будь как будет. 

– Неверующие люди, когда задаются вопросом существования Бога, говорят: «Я не верю, потому что Гагарин в космос летал, но Бога не видал». Или более сложные вопросы. Ведь человек хочет не просто чуда. Люди сейчас, слава Богу, образованные, умные, и очень часто задаются не только вопросом, в чем же доказательство бытия Божия, но и таким, зачем им необходима вера, если не чувствуешь в ней не просто потребности, но и необходимости. Что можно им ответить в этом случае? 

– Если человек не чувствует потребности до каких-то пор, значит, он просто еще не дошел до этой потребности. Может быть так. Понимаете, ведь очень многие вещи зависят от формирования, воспитания, от того образования, которое человек получал, от тех книг, которые он читал, от того, какое влияние на него оказывала окружающая среда. Собственные думы на этот счет, собственные мысли, жизненные обстоятельства, скорби, печали или, наоборот, радости – все это накладывает определенный отпечаток на жизнь человека, который потом уже делает определенные выводы: верить ему или не верить. Вопрос веры всегда будет глубоко личный. По большому счету даже религиозная жизнь – это область частной жизни. 

– Вопрос телезрителя из Москвы: «Можно ли сказать, что люди, которые не верят в Бога, считают, что так легче жить, потому что нет никакой ответственности за свои поступки и грехи?» 

– Знаете, я верующий человек, и мне трудно говорить с позиции неверующего. Но мне кажется, что жить так далеко не легче, потому что человек полностью, всецело и абсолютно сам берет ответственность за себя и свою жизнь. Если человек верующий, это не значит, что он уходит от этой ответственности; верующему человеку просто легче переносить те невзгоды, обстоятельства, трудности, испытания, которые выпадают на его долю. Но от ответственности верующий человек не уходит. 

Неверующий человек как бы объявляет себе и обществу, что он сам отвечает за свою жизнь и никто больше пусть в нее не вмешивается; на этом он ставит точку, закрывает дверь. Скажу по-другому, он не поручает свою жизнь и свои проблемы кому-то другому, какому-то высшему существу или Богу. 

– И в этой системе поступков, получается, отсутствует всяческая помощь. Человек на нее не рассчитывает, а рассчитывает только на свои собственные силы. 

– Да, конечно. 

– Очень сложно, наверное, в этом случае жить. Я пришел к вере сам, меня крестили не младенцем. До этого был очень сложный период, мне пришлось пройти очень непростую жизнь. Не скажу, что когда я принял крещение, вдруг чудесным образом все стало очень хорошо, замечательно; понадобилось еще много времени для того, чтобы понять весь смысл, вернее часть смысла веры православной. Наши дети выросли в вере, когда уже не было гонений, когда уже никто не говорил о том, что хождение в церковь – это предосудительный поступок. При этом мы встречаем такую позицию, когда наша вера превращается в некий обряд. Может ли быть такое, что человек, который считает себя верующим, на самом деле не верит в Бога? 

– Вполне может быть, и мы это в первую очередь черпаем из Евангелия. Это общество, которое окружало Иисуса Христа, фарисеи, саддукеи. Казалось бы, все они находились под единым религиозным законом, у них была одна вера, одни обряды, одни жертвоприношения, но Христос их обличал в том, что веры нет: «Устами Меня чтут, но сердце их далеко отстоит». Все то же самое, бывает, формируется и сейчас, ничем наша эпоха от эпохи двухтысячелетней давности может не отличаться. 

– То есть можно сказать, что человек, в принципе, всегда один и тот же. 

– Конечно. 

– Человек один и тот же, но эпохи, времена разные. Вспомним расцвет православия на территории России – время благодатное. Потом время гонений, когда было очень тяжело не только прийти в церковь, но и узнать о вере было очень сложно, потому что практически не было проповеди вообще. И даже не одно, а, получается, три поколения выросли в этом обществе. Вдруг в 90-е годы началось возрождение веры, очень много взрослых людей пришло в церковь, чтобы принять крещение. Но оказалось, что люди, получив крещение, получив первый опыт посещения церкви, потом пропали из церкви, их внесли туда, как говорится, вперед ногами. И эта история, наверное, повторяется регулярно. Общество и состояние общества влияет на веру человеческую? 

– Я думаю, однозначно. Видите ли, наше сознание так или иначе подвержено влиянию информационному или того окружения, в котором мы находимся. Важно другое. В Послании к Коринфянам апостол Павел говорит: «Стефанов дом крестил, ту семью крестил, а кого еще крестил – не знаю. Но я пришел не крестить вас, а благовествовать, и хорошо, что я некоторых еще не крестил». 

Крещение было, церкви отрыты, и крещение до сих пор происходит, а вот как такового оглашения, катехизации общества не происходит или происходит очень мало: в храмах, на приходах, в церквях. По большому счету я не думаю, что Новый Завет, Священное Писание, Евангелие должны цеплять очень многих людей. Вспомним, Христос исцеляет десятерых, а один из них приходит Его поблагодарить. Вот в этом и заключается вся соль 

Евангелия. Это не значит, что массы должны обращаться. Сколько людей стояло на Голгофе? Миллионы разве были? Тысячи? Да нет, конечно. Это как в притче о сеятеле, которую Христос рассказывает: зерна падают на каменистую почву, при дороге, в терние, но принесло плод лишь то, которое упало на благодатную почву. Зерна падают, но сколько из них прорастет и сколько у нас действительно настоящей веры – мы не знаем... 

– Меня (и не только меня) давно волнует такой вопрос. Мне всегда казалось, что когда человек приходит к вере от несчастий, невзгод, беды, он понимает: со мной случилось столько всего, что я не могу с этим справиться, поэтому прибегаю к помощи Божией, потому что эта помощь реально есть. Были ли в Вашей практике случаи, когда человек приходил к вере в Господа от радости? То есть у человека все хорошо, а он приходит к пониманию, что это не его заслуга, а заслуга Господа и вообще все благодаря Господу. 

– Я помню только одного такого человека, и то это был не церковный человек. У него все в жизни было хорошо, и он тоже задавался таким вопросом: почему в церковь приходят от скорбей и печалей, а не могут прийти с благодарностью? Я ему говорил: «Ты радуешься жизни – приходи и благодари Бога». Так что был такой человек, интересная личность, но, повторюсь, он не был церковным человеком, просто задавался таким вопросом. 

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Абсолютных богоборцев, думаю, сейчас нет или их единицы. Вся проблема в чем? Христос сказал апостолам в Евангелии: «Вам дано знать тайны Царствия Небесного, а остальным, внешним, достаточно притч, ибо они глазами смотрят и не видят, ушами слушают и не слышат». Мне кажется, в этом главная проблема». 

– Цитата, которую Вы привели, если не ошибаюсь, встречается в Евангелии от Марка, но оно очень трудно для понимания, для толкования. Здесь действительно как будто Сам Господь разграничивает: одни поймут, другие нет; одним дано знать что-то в притчах, а апостолам (как будто апостолы избранный род) дано знать тайны Царствия Божия. Дело в том, что апостолы были приближенными ко Христу, поэтому они могли больше слышать. Скорее всего здесь только такое толкование и понимание этого места. В основном Христос рассказывал притчами, а ученики могли спросить у Него больше, и Он им больше мог объяснить. 

Конечно, так и будет: глазами смотрят, но не видят, ушами слушают, но не слышат. Почему так? В какой-то степени, наверное, это тайна мироздания, почему для одних открывается, а для других нет. 

Мы ранее говорили о том, что в храм люди приходят больше от безысходности, скорби, печали, от того, что жизнь становится невыносимой. Это происходит, когда человек чувствует, что он уже не может самостоятельно отвечать за свою жизнь, как говорят неверующие или атеисты, что ему нужна помощь. Представим себе такую ситуацию, что человек находится в замкнутом пространстве и на него начинают надвигаться стены. А наверху выход. Хочешь не хочешь, но полезешь на стенку, чтобы спастись. Здесь происходит примерно то же самое. 

– У меня есть довольно сложный вопрос. Наверное, я не погрешу против истины, если скажу, что мы привыкли осуждать неверующих людей. Может быть, мы привыкли, что неверующие люди, как правило, очень агрессивно относятся к вере или живут не по тем законам, которые нам кажутся правильными. Как верующему человеку относиться к людям, которые отрицают существование Бога? 

– Очень важно выстраивать диалог. Мы все находимся под одним небом, и, как я уже сказал вначале, солнце восходит и над теми, и над другими. Нам важно с этими людьми учиться взаимодействовать; это самая важная задача и миссия, которая стоит перед нами, священниками, и перед Церковью в целом. Потому что этого диалога не происходит. В связи с этим мы как будто просто существуем в разной системе координат. И в силу того, что мы вращаемся в разной системе координат, у нас разные подходы к жизни, разные картины мира, поэтому мы можем не взаимодействовать. Это ошибка. Мы можем взаимодействовать и можем искать выход друг к другу. Соответственно, у нас могут быть общие темы. Например, тема нравственности, нравственных ценностей, тема морали, тема этики – это все общие темы. 

– Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Мне кажется, что человек сам к Богу не придет. Господь находит, кому к Нему прийти. Мне 70 лет, как говорится, я уже прошла большую жизнь, и мне вспоминается, что ни бабушки, ни дедушки, никто мне не говорил о Боге. В 90-е годы из литературы была Блаватская, и я ее читала, но о Христе пропускала, не могла вообще читать о Нем. Хотя я о Нем ничего не знала, знала, что это Иисус Христос, а что Он – Спаситель, не знала. Мне кажется, меня Бог Сам нашел, но не я Его нашла. И постепенно я входила в веру. Дети мои относятся к Богу нормально, но в церковь не идут, говорят: «Мама, мы верим, верим». Пока Он их не привел. И у меня не было каких-то сильных бед, чтобы меня рвануло к Богу пожаловаться. Это сейчас я с Ним много разговариваю, а до этого я просто Его, так сказать, уважала, любила, но как-то тихо. Я считаю, что это Он меня нашел, но не я Его нашла». 

– Это очень знакомо, и это мнение человека, который уже обрел веру. Это позиция христианства по большому счету, что не мы находим Бога, а Бог нас находит; позиция христианской веры, христианской души. Но вопрос синергии – насколько это от Бога, а насколько от меня – остается открытым. Мы не можем узнать, на сколько процентов это зависит от человека, а на сколько – от Бога. Ясно, что от Бога все зависит. И, как поется в песне, немного от нас. От нас все равно что-то должно зависеть: откроемся мы Богу или нет. 

Так или иначе, но каждый человек задумывается над этим, потому что впереди смерть (это факт, от этого не уйдешь) и вопрос каких-то вечных истин и ценностей все равно в душе поднимается, рано или поздно человек задается этим вопросом. Но в какой период жизни это произойдет? У всех по-разному. Может быть, в 15-16 лет об этом рановато думать. Но пройдет еще лет пятнадцать, и потом человек все равно делает выбор. Всякий раз мы становимся перед этим выбором: верить или не верить. Антоний Сурожский очень хорошо сказал о том, что мы все время говорим о вере в Бога, но не говорим о том, что и Бог тоже верит в человека. Соответственно, Бог ждет. Это несколько антропоморфно звучит, но так нам легче понять, что Бог тоже ожидает от человека отклика. 

– Есть ли в этом некое предопределение? Кого-то Господь создал для спасения, а кого-то для погибели... 

– Это было бы страшно. Если бы мы наверняка знали, что есть предопределение, судьба, рок, что все мы находимся в какой-то системе Божественного детерминизма (назовем это так), это было бы страшно. Это значит, что у нас нет выбора. 

– ... и что мы несвободные люди. 

– Мы говорим о предопределении, о том, все ли подчинено необходимости и есть ли у человека выбор, но ведь философия давно задавалась этими вопросами. И древняя философия, и философия Нового времени. Но если все это резюмировать, то мне помогает вторая часть фильма «Матрица». Там есть сюжет, когда пророчица Пифия, которая все знает наперед каждый шаг, каждую минуту, общается с главным героем Нео. У них был очень интересный вопрос: все ли подчинено закону необходимости, детерминизму или есть свобода выбора? И главному герою нужно было понять, избранный он или нет, предопределено это кем-то или нет; и если предопределено, то кем? В процессе этого разговора Пифия предлагает ему леденец: «Хочешь леденец?» Он говорит: «Ты знаешь, возьму я его или нет?» Она говорит: «Да, я знаю». Он спрашивает: «Тогда как я могу выбирать? Если ты уже знаешь, то будет ли это мой выбор?» И она ему отвечает: «Ты не выбирать ко мне пришел. Выбор тобой давно сделан. А теперь ты хочешь понять и осознать, для чего ты его сделал». 

– Для чего нам нужен этот выбор? Для чего мы созданы, то есть какая моя роль? Вот мы все христиане, мы ходим в храм и за каждой литургией все вместе молимся. Вопрос такой: я один молюсь Богу в обществе других людей или мы все единое, общее? Это я спасаюсь, это вопрос моего спасения или есть такое понятие, как общее спасение? 

– Скажу так. Когда у меня есть вера, я пытаюсь найти единомышленников и нахожу их в церкви; это логично. Когда у тебя есть проблема, ты ищешь тех людей, которые с этой проблемой, и находишь это общество. Когда у тебя болезнь, ты приходишь к больным людям, и вы делитесь своими переживаниями. Поэтому когда мы говорим о том, что человек приходит в церковь, – он просто обретает единомышленников. А где двое или трое собраны – там и Бог, там и Христос. 

– Если человек приходят в общество неверующих людей, получается, он приходит для того, чтобы просто поговорить о науке или чтобы еще убедиться в том, что не только один он не верит в Бога? 

– Люди могут объединяться по-разному. Возможно, чтобы подискутировать на предмет отсутствия Бога с точки зрения каких-то научных знаний; еще, конечно, это своеобразная взаимопомощь и поддержка в общих взглядах. Кто-то из святых говорил: если хочешь себе испортить настроение, пообщайся с человеком, который не является с тобой единомыслящим. Ведь по большому счету все наши конфликты (которых мы не хотим, но они есть) возникают в области мышления; не в эмоциональной сфере, не в области чувств, а в области мышления. Когда моя картина мира не совпадает с картиной мира другого человека, тогда я считаю нужным с ним вступить в какое-то противоречие, поконфликтовать. 

Дело в том, что если человек действительно уверен в существовании Бога и для него этот вопрос вообще не стоит, он не считает нужным конфликтовать; все эти конфликты в его сознании, в его мышлении снимаются... Сейчас атеизм уже немножко другой; не хватает именно научного атеизма, обоснованного, когда человек осознанно подходит к своему выбору не верить и понимает, почему он не верит. В большей степени это встречается у молодежи. Они делают свой выбор, потому что в церкви какой-то непорядок, потому что церковь не отвечает или не ответила на какие-то жизненно важные вопросы (или какой-то отдельный священник не мог ответить на эти вопросы). Или потому, что кто-то из церковной среды живет в роскоши, а кто-то бедствует. И так далее. Такого атеизма, который сейчас есть на Западе, у нас нет. У нас атеизм не вполне бывает обоснован, не вполне осознан. Бывает, молодые люди в пользу атеизма делают не совсем осознанный выбор. 

– Что вижу, то оцениваю и не погружаюсь в размышления об этом. Возникает следующий вопрос: насколько сомнение и размышление способны человека обратить к вере в Бога? 

– Знаете, сомнение – это обратная сторона веры; они должны быть рядом, это обратная сторона медали. Это, можно сказать, опора. Когда есть сомнения, это хорошо, это значит, что человек живой, что он не закоснел, у него нет духовной стагнации. 

– И фанатизма. 

– В том числе. 

– Вопрос телезрительницы из Тольятти: «Меня интересует вопрос о вере. В главе шестой Евангелия от Иоанна сказано: Но есть из вас некоторые неверующие. Ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его. И сказал: для того-то и говорил Я вам, что никто не может прийти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего. С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним. Как это понять: никто не может прийти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего?» 

– Хороший вопрос и, как всегда, сложный для понимания и толкования. Я скажу здесь об открытости сердец. Конечно, и Иисуса окружали люди с закрытыми сердцами. Нам какие-то вещи трудно понять (например, когда мы читаем в Ветхом Завете места о том, как Господь Бог покарал или ожесточил сердце фараона, а потом последовали египетские казни). Как эти места понять?.. 

И здесь то же самое. Я думаю, что здесь в большей степени речь идет об открытости сердца. Люди тогда не смогли воспринять то, что говорил Христос, не могли прийти к словам Христа, потому что веры в Отца, которая должна была быть до веры во Христа, у людей не было. Я бы предложил такое понимание, толкование. 

– Я с Вами абсолютно согласен. Опять мы возвращаемся к человеку, у которого есть и сомнения, и узнавание чего-то. Каждый раз, когда мы в храме читаем Евангелие, это узнавание уже знакомого текста, но каждый раз это открывается по-новому. Поэтому и сомнения, и радость нового понимания, узнавания моей же собственной веры очень помогает в открытости. Если открытости нет, то мы ничего не слышим, мы не способны ни к какому обновлению. 

Кстати, об обновлении. Долгое время было поверье, что если начать говорить в церкви на более понятном языке, то людей неверующих станет меньше. И сейчас мы встречаем такую позицию: говорить с людьми и читать Священное Писание не на церковнославянском языке, а на новом русском языке. Это же касается богослужения, литургии, литургического языка. Ваш комментарий по этому поводу. 

– Я думаю, что богослужебная часть не является языковым барьером для диалога с людьми, потому что после богослужения мы говорим на обычном родном языке. Но приблизить богослужение (я сейчас даже не о языке говорю, а вообще о богослужении) к пониманию того, что происходит, думаю, нужно. Для этого должны быть так называемые миссионерские литургии с объяснениями, комментариями того, что происходит. Язык славянский достаточно прост, я не вижу в этом большой трудности. Если когда-то в Церкви встанет вопрос о том, чтобы переводить богослужение на русский язык, это будет замечательно. Просто язык, на котором сейчас мы служим, надо объяснять; проблем в этом нет никаких. 

– В храмах очень много маленьких детей от 6 до 10 лет. Но мы видим очень мало молодых людей в возрасте 15, 16, 17, 18 лет. Где они? 

– Не знаю. 

– Они ходили в церковь и вдруг перестали ходить. Есть на вашем приходе такая проблема? 

– Есть. Часто родители приходят и говорят о том, что когда-то они ходили в храм с ребенком, а теперь ребенок перестал ходить или находится в поиске. Понимаете, это хорошо. Каким бы страшным это ни казалось для родителей, это не страшно, это нормальное становление. Ведь вера тоже должна иметь этапы становления. Так, как человек верил в младенчестве, в детском возрасте, он не будет верить уже в зрелом возрасте. Даже больше того скажу: вы и человек, который стоит в двух шагах от вас в храме, верите по-разному, как бы странно это ни звучало. Потому что, как мы говорили, накладывает отпечаток среда, то, какое ты получал образование, что тебе говорили о вере другие люди. Мы верим в Единого Бога Троицу, но у нас взгляд на Троицу может быть разным: один верит в Бога – Судью карающего, а другой верит в милосердного, любящего Отца, Который прощает грехи и милует грешников. Один верит в справедливость, а другой говорит, что если бы у Бога была справедливость, он бы давно уже погиб. Поэтому Церковь представляет собой единство в многообразии; и это хорошо. 

– Очень хороший ответ. Я не предполагал, что все так просто. 

Вопрос телезрительницы из Саратовской области: «Как поспособствовать тому, чтобы человек неверующий пришел в храм?» 

– Знаете, я никогда не находил другого ответа на этот вопрос, как только в примере личной христианской жизни. Другого варианта предложить не смогу. Конечно, бывает какая-то аргументация, которая от нас исходит неверующим людям, но по большому счету что может происходить? Общаясь с другим человеком, я обязательно хочу его забрать в свой внутренний мир, в свои представления, в свои знания, поставить его на свое место и сказать: «Видишь, как я вижу? Давай ты будешь точно так же видеть, как я, а не так, как ты что-то себе надумал». И порой это выливается в такое патетическое желание ввести человека в свой внутренний мир, что это заканчивается плачевно: ссорами, конфликтами и так далее. 

Поэтому вы можете раз, два что-то предложить человеку, а потом как по Евангелию: если человек один раз отвернулся, второй раз отвернулся – оставь и живи своей жизнью; это будет намного лучше, чем наши какие-то доказательства. Французский философ-экзистенциалист Габриэль Марсель сказал очень просто (он говорил о молодом поколении): молодые люди потому не принимают логику и доказательства бытия Бога, что они заставляют человека поверить. Логика и доказательства заставляют верить – и срабатывает неприятие. А Бога не навяжешь, Его навязать невозможно. Как возможно, например, навязать любовь? Это абсурдно. «Я люблю и эту любовь буду навязывать». Нет. Как говорится, вера в Бога не доказуется, а показуется. 

– Очень интересно. Я, честно говоря, привык к тому, что в нашем церковном сообществе очень много именно навязывания личной точки зрения. Опять думаю о том, что сомнения, размышления и вообще процесс, который мы называем словом «думать», очень полезны. Ведь в нашем обществе долгое время были люди не просто недалекие, наивные, а с хорошим образованием, умеющие думать, и вдруг на каком-то этапе возникла целая среда интеллигенции, которая стала задумываться о том, что не все правильно в утверждении о том, что Бога нет. И целый ряд наших архиереев вышел из этой интеллигентной среды, в том числе митрополит Тихон (Шевкунов), и он об этом много говорил. 

Последний вопрос в нашей сегодняшней беседе. Для того чтобы встретить Бога, достаточно ли только знания? Или нужно сделать что-то еще для того, чтобы моя встреча с Богом состоялась полноценно? 

– Мне сразу приходит на память такая цитата: многознание уму не научает. Тем не менее знания нужны. Я думаю, в большей степени Бог для нас тайна. Когда к одному мудрецу пришли какие-то ученые люди и стали его расспрашивать о вере в Бога, вернее о доказательствах бытия Бога, он ответил: «Я не знаю, что вам сказать». Потом ученики подошли к нему и говорят: «Ты же такой мудрый, ты нас учишь, а этим ученым не нашел что сказать?» Он говорит: «Понимаете, дело в том, что верующие люди пытаются доказать то, чего не знают. А неверующие люди пытаются опровергнуть то, чего не знают. Я же предпочитаю о Боге молчать». 

Бог для нас – непостижимая тайна, об этом говорит и Священное Писание. Бог не открыл имя Моисею на горе Синай, когда тот увидел Его в неопалимой купине. Он сказал: «Аз есмь Сый (Яхве)». Это ничто не сказать. Поэтому, думаю, в большей степени мы, верующие люди, должны понимать, что Бог – это тайна. И узнать эту тайну невозможно теоретически, это возможно только чувствовать сознанием, сердцем, душой, но выразить это понимание языком не сможешь точно. И неверующие должны понимать, что если верующий человек верит, то он верит в тайну, которую выразить словом не может (если это настоящий верующий, конечно). 

– Удивительно! Мне казалось, что между обществом верующих и неверующих людей всегда была какая-то военная ситуация. Но, может быть, этой войны уже и не будет, если все время думать о том, что об этой тайне мы можем говорить вместе. 

– Дай Бог. Я думаю, мы можем проложить мосты, а не строить стены. 

Ведущий Глеб Ильинский 
Записала Нина Кирсанова