Беседы с батюшкой. Готовность к христианскому подвигу

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает насельник Свято-Троицкой Александро-Невской лавры игумен Филарет (Пряшников).

– Тема сегодняшнего обсуждения – «Готовность к христианскому подвигу».

Наша жизнь очень простая. Мы говорим себе: «Я не монах. Зачем мне соблюдать то-то или то-то? Все посты придуманы для монахов. Типикон – монастырский...» И так далее. Даже в самых простых бытовых вещах мы не позволяем себе хотя бы немножко быть приближенными к истинному служению. Примеров искреннего подвижничества приводится много, но я хочу порадовать всех наших телезрителей книгой, которая сейчас у нас в студии. Это монография, вышедшая буквально несколько дней назад; очень серьезное исследование, посвященное служению на Сахалине.

Отец Филарет, знаю о том, что Вы писали эту работу десять лет. Десять лет – это большой срок. Недавно мы были в одной церкви, отмечали ее десятилетие, и храм уже требует ремонта. Десять лет в жизни – это очень большой отрезок. Во-первых, что заставило Вас трудиться над этой монографией? О чем она? И почему наша сегодняшняя тема о готовности к христианскому подвигу так связана с этой монографией?

– Сам я дальневосточник; и практически вся моя жизнь прошла на моей родной земле. Волей Божией и благословением небесным в 1997 году я попал на Сахалин, где совершал разные послушания, нес служение. Но когда пришло время получения высшего образования и определения того, какой тематикой я буду заниматься в дальнейшем, без всякого сомнения, я захотел узнать больше о тех священниках, которые приезжали на Сахалин в очень непростой, сложный период развития и становления Русской Православной Церкви на этих отдаленных территориях. Более того, для меня они – собратья; и я практически двадцать лет отдал служению на Сахалине. Мне всегда хотелось узнать, что же это были за люди, почему они отрывались от родной земли (многие из них были из центральной, Московской губернии, кто-то приезжал из Великороссии, Малороссии), что их заставляло приезжать туда? Мне было важно это понять и показать человеческое лицо православия того периода.

Работая в архивах, открывая неизведанные документы, я всегда радовался, когда листок использования (в архивных документах всегда есть листок использования) был чистым и первая фамилия стояла именно моя. Это означало, что до меня этот документ никто не видел, не держал в руках. Для меня это было очень интересным. Мой научный руководитель говорила мне, что если серьезно заниматься исследованиями, то без этого уже не сможешь жить. И она была права.

Конечно, тот период был непростой, но люди были настоящими подвижниками. Мы понимаем, как сложно даже сегодня жить в условиях, которые создаются для комфортного пребывания людей на самых отдаленных территориях России. Но тогда не было ни сообщения, ни просто нормальных условий жизни, ни инфраструктуры, не было учреждений, больниц, школ. И меня подвигло рассказать об этих людях. Рассказать не просто периоды становления, как что строилось, открывалось (хотя в своей книге я затрагиваю моменты образования, допустим, церковных причтов), но именно люди стали для меня героями и главным объектом исследования.

– Я многократно был на Сахалине и видел те условия, в которых там приходится жить людям. Это не сладко. Да, лето хорошее, удивительно красивая природа, но зимы там очень суровые; резко континентальный климат. Туда десять часов лететь на самолете – даже это время полета кажется бесконечным. Ведь мы привыкли жить комфортно и думаем: «Ой, десять часов... Не полечу». А тогда люди туда ехали. Сколько времени они тратили на эту дорогу?

– Тратили значительное время. Наверное, месяцы надо было провести в нечеловеческих условиях, чтобы на обозах, на лошадях, через тайгу добраться до моря, потом найти возможность пересесть на корабль и попасть на эту отдаленную территорию. Знаете, были волны заселения дальневосточных территорий. И правительство Российской империи тогда даже выделяло средства (подъемные и прочие). Но когда люди приезжали в пустоту, в тайгу, никаких подъемных не хватало, да и не нужно было.

Поэтому надо отдать должное нашим священнослужителям, духовенству Русской Церкви, которые вслед за первооткрывателями приходили туда для того, чтобы люди, приезжая на оторванные земли, чувствовали себя как дома. Они строили храмы, в которых звучал колокольный звон. Людям было привычно слушать песнопения под сводами храмов, это соединяло их с той родиной, на которую они впоследствии, может быть, не вернутся, а для их детей новая земля, новые территории становились родными.

Когда я в своей книге говорю о теологическом обосновании служения этих людей, я привожу слова апостола Павла: «Для всех я был всем, чтобы спасти хотя бы некоторых». Вот эти люди были всем для всех: кому-то они были пастырями, кому-то друзьями, потому что и сама паства была разнообразной. Думаю, мы еще обязательно затронем эту тему.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «Очень многие взрослые и даже дети совершают подвиги: помогают утопающим, спасают при пожаре, вытаскивая потерпевших из воды или огня. Но это совершение подвига в экстремальных ситуациях. А в чем же суть христианского подвига? Откуда взялась мысль, что христианин должен его совершить? И это дано каждому или нет?»

– Апостол Павел в своих словах говорит о некой жертве. Вот когда мне платят жалованье или зарплату за определенное время, проведенное на предприятии, это подвигом никогда не будет считаться, потому что я отрабатываю то, для чего меня наняли. Подвиг – это сверхдолжное, если можно так выразиться. Во-первых, это жертва, причем осознанная, когда я иду на что-то, понимая, что здесь, наверное, есть и опасность для моей жизни. Посмотрите на апостолов: им что-то было за их служение? Сколько сложностей и трудностей они пережили, и в конце – бесчестная смерть. А христиане первых времен: что заставляло их идти на подвиг мученичества?

Есть нечто, что движет человеком изнутри, и это, конечно, вера, потому что все наши дела мы сообразуем с учением Господа и Спасителя. На словах Господа «Нет больше той любви, чем если кто отдаст душу за друзей своих» мы всегда останавливаемся. Ведь здесь центр – подвиг, самопожертвование. А для этого надо иметь мужество и решимость, чего часто нам не хватает. Из Священного Писания мы видим, что любой подвиг ради Бога и ради ближнего никогда не будет забыт в истории, в людской памяти. И примеры такие мы знаем.

– Знаете, меня всегда поражали те священники, которые шли вместе с первооткрывателями на кораблях (корабельные священники). Они шли буквально в никуда. Что священника заставляло отправляться в никуда? Раньше меня это удивляло. Сейчас логически я понимаю, что наверняка это должны были быть монашествующие, потому что у них нет семьи, есть призыв Божий. Но ведь не только монашествующие отправлялись в эти тяжелейшие путешествия, которые длились годами...

– Это тоже христианский подвиг. Потому что люди часто шли в неизвестность. Это сегодня техника настолько ушла вперед, что можно все отследить, предугадать, есть расписание, по которому ходят суда, летают самолеты и прочее. А раньше, выходя в плавание, люди не знали, вернутся ли они – это было непредсказуемо. И это тоже был подвиг – находиться с  командой, которая выполняла важные  и определенные задачи, поддерживать дух, веру в людях. Поэтому быть священнослужителем в те годы (да и всегда) – это тоже некий подвиг.

Когда мы говорим о тех людях, которые уезжают далеко, ведь не всегда они едут со своей семьей, иногда призвание священника заставляет нести служение в расставании со своими близкими. Допустим, как это было на Сахалине: мало кто из семьи оставался с главой семьи, со священником, потому что в те годы не было учебных заведений, нельзя было выучить детей. Поэтому священнослужители Сахалина жили на два дома, как говорится в архивных документах, то есть они были в одиночестве на Сахалине, а семья находилась где-то вдали и только отпуск позволял им видеться. Неужели это не подвиг, когда ты не можешь быть с любимыми, понимая важность своего служения? Подвиг – это всегда жертва. Жизнь христианина без жертвы невозможна.

– Сахалин – это каторжный край. И поехать служить к каторжникам – это подвиг...

Вопрос телезрителя из Белгорода: «Известно, что паломничество тоже считается подвигом. Раньше только в Иерусалимском храме можно было молиться, поэтому туда стекались иудеи с разных мест. Но в четвертой главе Евангелия от Иоанна Христос в разговоре с самарянкой говорит, что настанут времена (и настали уже), когда истинно верующие будут поклоняться Отцу в духе и истине. После Христа еще, по-моему, Серафим Саровский говорил, что для настоящего христианина Иерусалим там, где он живет. Поэтому мне непонятно, почему по сей день массы людей ездят по монастырям, разным церквам в поисках суперблагодати? Я думаю, что Бог везде одинаков: что в деревенской церквушке, что в Храме Христа Спасителя, что у Гроба Господня. Почему же это происходит?»

– Прежде всего я хотел бы сказать, почему Господь с самарянкой говорит об этом. Потому, что там стоял вопрос, в каком храме молиться. У самарян был свой храм, они не общались с иудеями и не ходили по определенной причине в Иерусалимский храм, хотя верили в Единого Бога и все религиозные действия совершали в своем храме. И самарянка спрашивала Христа, правильно ли они делают. Но Господь говорит о христианах уже Нового Завета. Благодать Святого Духа (Божественная энергия, как мы говорим) сегодня присутствует в Церкви Христовой и присутствует в каждом из нас, потому что мы этот кусочек благодати получаем во время крещения. Господь через эту благодать не только изменяет человека (человек меняется внутренне, становится чистым, светлым, какими и хочет видеть нас Господь), но эта благодать помогает нам быть в единении с Создателем. Причащаясь Тела и Крови Христа, мы физически соединяемся с вечностью, со своим Создателем.

Поэтому Господь говорит, что наступят такие времена, когда люди будут поклоняться Богу в духе и истине, чтобы люди не привязывались к месту, что только в том или ином месте Господь. Господь везде, потому что Он сотворил этот мир, и Он присутствует везде, в каком бы храме мы к Нему ни обращались.

Что касается паломнических поездок, то если они людям приносят пользу, если это не туризм, тогда это одно дело. Давайте вспомним, как паломничали раньше: месяцами с котомкой за спиной люди шли пешком, чтобы посетить святыни, ограничивали в чем-то себя. Они действительно несли подвиг. А сейчас мы садимся в комфортный лайнер, едем в автобусе с кондиционером, комары нас не кусают, носильщик несет наши чемоданы и прочее.

Здесь главное, чтобы человек не гонялся за магнитиками, которые сейчас любят развешивать на холодильниках, а становился уже другим, приезжая из паломничества, что-то увидев, услышав. К нам в Александро-Невскую лавру тоже приезжают паломники с разных уголков. Эти люди приходят на исповедь, и ты понимаешь, как сложно им бывает в таких поездках, в новом коллективе, в одной гостинице, в одном номере, потому что у каждого свои привычки. Но я не считаю, что это совершенно не нужно. Если человеку это приносит пользу, если он воспринимает это как подвиг, то, конечно, со страхом Божиим нужно совершать поездки к святыням, прикладываться к мощам; это хорошая христианская традиция.

– Телезритель затронул очень важную тему. Ведь кроме подвига, есть еще один термин – подвижничество…

Вернемся к теме Сахалина. Все мы читали записки Антона Павловича Чехова о Сахалине. Он действительно провел уникальные исследования. Каторга... Ведь туда отправляли не просто каких-то мошенников или казнокрадов, но и убийц, и рецидивистов, тех людей, которых очень не хочется видеть в своем обществе. И священники ехали туда, чтобы общаться с людьми, которых мы выгнали из своего общества и спрятали так далеко, что дальше только Камчатка. Почему же туда ехали священники?

– Наивысшая точка развития тюремного дела на Сахалине – начало XX столетия, перед русско-японской войной. В то время там находилось огромное количество людей – более тридцати тысяч, и по статистике 62% из них  были заключенные (ссыльнопоселенцы или каторжане). Что такое подвиг? Подвиг – это то, что делается раз, это что-то яркое. Подвижничество – это яркое, но постоянное. Конечно, подвиг этих людей – подвижнический, потому что, попадая в эти условия, нужно было, во-первых, сохранить свое лицо. Это было место вечной скорби, жестокости, несправедливости и прочего. Вы правильно сказали, что туда люди приезжали уже с тюремным опытом, так сказать, прожженные люди. Не только у Антона Павловича Чехова, но и у Дорошевича, Соломона и ряда других современников того времени мы читаем о том, что приезжали туда люди, которые не сейчас совершили преступление, а которые уже жили в этом; смертную казнь часто заменяли такой пожизненной каторгой. Представляете, каких личностей приговаривали к смертной казни? Поэтому удивительно, сколько нужно было сил, чтобы работать и общаться с такими людьми.

– Вопрос телезрителя из Ленинградской области: «У меня вопрос больше по поводу внутреннего подвига. Прощение обид, оставление ненависти – насколько важна такая работа над собой, вот такой христианский подвиг? И второй вопрос: если узнать, где в моем подъезде больные и немощные, и им помогать – это тоже подвиг? Или это просто доброе дело?»

– Есть дела, которые мы, христиане, должны делать. Даже в посланиях апостола Павла говорится, что это очевидно. Если мы дышим, мы ведь не считаем, что это сверх чего-то, это наше естественное состояние. И христианин должен дышать  любовью и добрыми делами. Я в начале передачи сказал, что подвиг всегда сопряжен с самопожертвованием, когда вы что-то отрываете от себя, помогаете человеку, жертвуя своим временем, положением. В поступке должна быть доля жертвы, направленная для ближнего ради любви. Господь говорит нам любить ближнего, как самого себя. Поэтому, помогая человеку, вы, с одной стороны, делаете должное, но, думаю, в очах Божиих это дело никогда не пропадет. Для христианского подвига у нас всегда есть возможность.

– Подвижничество, подвиг – это слова, которые из нашего лексикона долгое время выбивались. Не хочу по этому поводу шутить, но всегда подвиг в нас воспитывался в некоем военном смысле. Подвиг человека на войне. И мне кажется, что христианское подвижничество, христианский подвиг – это, может быть, как раз тот способ жизни и мышления, который может привести человека к такому подвигу. Когда нам рассказывают, что, например, мальчишка залез в горящий дом и спас детей, которые практически угорели, я не верю в то, что этот мальчишка не христианин; мне кажется, он в обязательном порядке выполняет заповеди Христа.

– «Душа по своей природе христианка». В каждом человеке есть естественный нравственный закон: сохранение своей жизни, любовь к своим родителям и так далее. В Декалоге сказано Создателем: почитай отца и матерь. Не сказано: люби отца и мать – потому что это естественно.

Христианский подвиг, подвиг исповедничества – это когда независимо от испытаний, грозящих тебе (может быть, это смертная казнь), ты идешь за веру во Христа до конца; это наивысший подвиг. Но ведь подвиг служения людям – это тоже непросто. Иногда смотришь передачи, показывают наши глубинки, где один фельдшер на машине скорой помощи проезжает километры, чтобы приехать к какой-то бабушке и посмотреть ее здоровье. С одной стороны, для фельдшера это работа. С другой стороны, нужно еще иметь внутреннее стремление помочь ближнему, а это основной закон.

– То есть можно быть уверенным в том, что если жить по Евангелию, то можно дойти до совершенного состояния...

– Чтобы достичь истинного совершенства, надо, конечно, быть со Христом. Об остальном, думаю, мы не имеем права судить, потому что Единый Судья – Господь, перед Ним предстоит любой человек. Какими путями Господь приводит к Себе – это великая тайна, но спасение человеческой души, как об этом говорится в Священном Писании, совершается через подвиги, через добрые дела, когда мы находимся в соединении со Христом.

– Если уж мы говорим о Дальнем Востоке, не могу не вспомнить знаменитое описание. Когда наши моряки прибыли на Камчатку, камчадалы, увидев людей в белой форме, приняли их за некие божественные существа, за ангелов, потому что не могли себе представить такую красоту. И проповедовали там совсем на другом языке, потому что невозможно было объяснить людям, у которых нет хлеба, что такое хлеб насущный. В этом случае вопрос о священниках, которые прибыли туда. Знаете ли Вы примеры того, каким образом строилась их проповедь? Менялась ли она в зависимости от того, кому они говорили, или это была некая заготовленная синодальная грамота?..

– Когда читаешь отчеты священнослужителей по Тымовскому округу и другие, то видишь, насколько священники были неравнодушными. Приведу один момент, который мне очень понравился. Помимо каторжан на этих территориях жили вольные переселенцы – из Малороссии, Великороссии, из центра России. Люди с семьями обосновывались, возделывали землю и прочее. Но были там еще и коренные жители Севера, которые задолго до русского населения обосновали те далекие и суровые по климату места. Так вот, я хочу сказать о том, насколько священнослужители были небезразличны. Чтобы добраться на подводах, на собаках в отдаленные селения, где жили  нивхи, ороки, эвенки, нужно было преодолеть по непроходимой тайге столько километров! А дикие звери? А комары, мошкара? И им нужны были помощники: и поводыри, и переводчики. Они обращались к гражданской власти (тогда к тюремной власти). Но какие были ответы? Да, какие-то средства со временем начали централизованно выделять, но первоначально власти отвечали так: «А зачем вы будете заботиться о коренных народах? Они все равно скоро вымрут». Если у чиновников было такое отношение, то у священнослужителей оно было совершенно иное: было внутреннее расположение к этим людям. Такие примеры – это тоже подвиг. Идти к людям, несмотря ни на что, будучи верующим человеком, пастырем, понимая, что это твоя паства. Ты не имеешь права закрыть глаза и отмахнуться от них. Это тоже подвиг их жизни.

– Вопрос телезрительницы: «Я услышала, что батюшка с Дальнего Востока. Я сама жила на Кунашире, а вообще половину жизни провела на Дальнем Востоке. Хочу сказать, что люди с Дальнего Востока более предрасположены к самопожертвованию, то есть к христианскому подвигу, чем люди, которые живут здесь в комфорте, достатке, сытости. Я очень скучаю по дальневосточному народу и молюсь, чтобы наша Россия не потеряла эти земли».

– Я согласен с этим утверждением, потому что действительно жизнь на этих территориях трудная. Я тоже бывал на Курилах, ездил туда в качестве делегации с правящими архиереями. Бывало так, что мы приземлялись, выполняли все свои задачи, и срочно надо было улетать, потому что через час закрывается аэродром и можно просидеть неделю без вылетов. Людям, которые живут на Курильских островах, тяжело, потому что если погода нелетная, туда не улететь, и люди вынуждены жить в Южно-Сахалинске неделями, когда есть циклоны. А мы знаем, что циклоны зарождаются именно над водой. Этот край очень нестабильный.

Поэтому оставаться на этих территориях – это тоже подвиг людей. А если мы там остаемся, значит, это русская земля, наша земля. Исторически так сложилось, что зачастую туда приходили именно русские первопроходцы, поднимали там российский флаг, основывали посты (военные). И обязательно всегда было православное присутствие даже через тех корабельных священников, которые вместе с этими военными приезжали жить на необустроенные территории.

– Знаете, Сахалин поражает меня еще одной чертой: он имеет столько климатических зон! Например, Южный Сахалин коренным образом отличается от Северного. На Сахалине в один день может быть три-пять климатических зон. Все это, конечно, удивительно! Там есть и горы, и равнины, и океаны...

– Я родился на Дальнем Востоке, а на Сахалине прожил практически двадцать лет. Сейчас мне дали послушание быть в Санкт-Петербурге в Александро-Невской лавре, выполнять какие-то обязанности, и я нахожусь здесь уже четвертый год. Но в любом случае я внутренне благодарен той земле, которая воспитала меня и дала мне очень многое. Там замечательный народ. Пусть верующих там немного, но это настоящие верующие, которые тебе помогут, всегда поддержат. Я это ощутил на себе, когда был настоятелем небольшого прихода.

– Говоря о подвиге, не могу не вспомнить Вашу историю, когда в храме Южно-Сахалинска погибла Ваша мама. Вся страна тогда переживала в связи с этой историей. Ведь это же удивительно простой подвиг, но вместе с этим он настолько точно вмещается в понятие христианского подвига! Как это произошло? Расскажите.

– Много об этом сказано, написано и сюжетов снято. Всегда Господь дает тебе обстоятельства, где ты должен показать глубину своей веры, мужества, свою решимость. То, что произошло в 2014 году, было потрясением для всех. Как в наше мирное время может произойти такое в святом месте? Ведь люди, приходящие в храм, чувствуют себя в безопасности...

– В абсолютной. Чувствуют себя защищенными.

– И вдруг в храме такая жестокость! Расстрел людей – это циничная жестокость! Был проявлен подвиг и Владимира, и моей мамы. Наверное, так распорядилась жизнь. Я еще раз хочу сказать, что в сегодняшнее время Господь призывает людей на разные подвижнические служения. Служение в хосписах, в паллиативных отделениях, где умирают люди. Представьте, как тяжело сестрам милосердия, которые ухаживают за болящими людьми! Также в тюремных учреждениях. А дома ребенка? И прочее, и прочее. Но ведь не принято трубить о добрых делах. И Спаситель говорит: чтобы правая рука не знала, что творит левая.

Так и здесь: это подвиг незаметных людей. Но если все собрать воедино, мы видим, что в нашей Церкви есть примеры для подражания, примеры истинной любви к Богу, к своим ближним, желание послужить до конца. Я думаю, есть примеры, просто их не всегда заметишь.

– А жаль! Потому что наши средства массовой информации говорят о чем угодно, только не о подвигах людей, которые могут подвигнуть других людей совсем на другую жизнь.

– К сожалению, современность учит людей совершенно иным ценностям. Жаль. И люди иногда тратят свою жизнь бесцельно. Жизнь дается один раз, и это короткий миг. Как поется в песне: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь». Это действительно миг, в который человек должен показать глубину своей веры, своей любви, своей жертвы по отношению к другим. Когда человек живет для себя, не знаю, может ли он быть поистине счастливым. Ведь когда-то придет конец. Как говорят, впереди в нашей жизни нас ждет касса, у которой придется рассчитаться за все, что сделал, сказал, как поступил.

– Кредитной карточкой не расплатишься.

– Там она не работает. Там другой эквивалент – добро.

– Замечательно на днях сказал владыка о том, что Господь всем нам дал возможность быть милосердными. Ведь милосердным может быть каждый. Например, мышцы качать – не каждому дано, а вот милосердным может быть каждый...

Я вспоминаю: когда летишь на Сахалин, видишь под крылом самолета тайгу. Час летишь – тайга, второй час – тайга, пять часов – тайга. И мне все время вспоминались слова песни: «под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги». Это «море» поет в течение нескольких часов. Стефан Пермский, когда шел в пермские края, мог погибнуть там каждый день, каждую секунду, потому что люди там никогда не слышали о Христе. Вопрос в следующем. Я считаю, что священники сейчас каждый день несут подвиг, потому что донести до человека, до нашего язычества христианскую мысль, наверное, реально сложно. Насколько сейчас служение священника не просто обыденное дело, а подвиг?

– Когда я изучал архивные материалы, читал исследования современных ученых, то удивлялся, как духовенству, священнослужителям хватало мудрости оставаться личностями, самими собой. Знаете, наверное, ничего не изменилось в нашей жизни: люди какие были, такие и есть. Сегодня у священнослужителей, у духовенства огромное количество обязанностей. Ведет сегодня Церковь, что бы ни говорили, живет интересной жизнью, и есть много возможностей для реализации себя и в строительстве, и в социальном служении, и принимая участие в различных конференциях, и занимаясь исследованиями. Можно давать людям что-то новое, интересное и при этом быть молитвенником, пастырем для своей паствы. То есть огромное количество возможностей, где священнослужитель может применить свои силы, способности, образование.

Самый главный сегодняшний подвиг – часто приходится разговаривать с людьми, которые недоброжелательно на тебя смотрят, изначально тебе не верят и не любят тебя. Это страшно, когда ты стоишь перед таким человеком, который изначально не доверяет тебе. И нужно пытаться что-то рассказать в этом случае и донести... Я думаю, что остаться неповрежденной личностью, священнослужителем, понимающим высоту своего долга, своего призвания, – это сегодня великая обязанность каждого из нас.

– Еще вопрос. Не так давно было время (и я хорошо помню это время), когда за то, что ты христианин, можно было серьезно получить по шапке. Сейчас с этим проблем нет. Однажды наш знаменитый профессор сказал, что было время, когда нам обещали показать последнего попа (Хрущев обещал это сделать). Слава Богу, этого не произошло, но гонения были. И вдруг, как по какому-то щелчку, православие перестало быть гонимо… Так и может настать время, когда так же по щелчку начнутся новые гонения на Церковь. И готовы ли мы в этот момент, когда начнутся гонения, отстаивать веру Христову и идти на гибель, защищая ее?

– В Священном Писании Господь говорит замечательные слова (правда, там говорится о нашей земной жизни): «не заботьтесь о том, что есть, пить, во что одеться...» Почему-то так устроен человек (каждый, и я в том числе), что он живет или прошлым, или будущим. Мы не живем настоящим. Времена стеснения всегда были в истории Церкви: и в Древней Церкви, и в средние века. Притеснения приходили и от инаковерующих, и от неверующих. Это было всегда. Сегодня затишье перед бурей? Не знаю. Но мы должны всегда быть готовыми отстаивать свою веру, быть готовыми сказать свое слово, когда это необходимо. И дай Господь нам крепости, мужества, чтобы, взирая на подвиг огромного количества новомучеников, мучеников первохристианских времен, мы подражали им. Это самое важное. Знаете, Господь во все времена дает примеры для подражания. Главное, чтобы мы чаще замечали тех людей, которые находятся рядом с нами, обращали на них внимание.

– В Вашей монографии есть один том просто архивных документов.

– Двести сорок два документа.

– Когда читаешь каждый из них, возникает какое-то очень странное ощущение, ведь это жизнь людей, которых я не видел никогда. Не возникает ли у Вас после этой работы ощущения, что эти люди были, их больше нет и между ними и нами такой водораздел, как между Сахалином и материком?

– Я приведу один пример. Мне на электронную почту какое-то время назад написал человек: «Батюшка, благодарю Вас, потому что Ваша книга помогла найти прапрадеда, который священником служил на Сахалине. Теперь мы знаем о жизни своего родственника». Если я кому-то этими исследованиями принес пользу, если кто-то вспомнил своего близкого человека, родственника, который жил тогда, считаю, что моя жизнь в целом удалась; все, что мог, я сделал. Самое главное – назвать имена. Это будет сохраняться в книгах, и это удивительно. Документов сохранилось немного, крайне мало. Свидетельств о тех годах практически нет. Но будем искать, будем трудиться.

– По поводу имен: мы ведь в молитвах ежедневно просим Господа, чтобы Он написал нас в Своей Книге жизни...

В этой монографии прописан образ людей, о которых хочется очень многое узнать. Подводя итог сегодняшней передаче, можно ли сказать, что есть люди в нашей жизни, которые готовы к христианскому подвигу?

– Без всякого сомнения. Я уже говорил сегодня, что Господь дает нам условия, в которых мы можем проявить себя, узнать, какие мы есть на самом деле. Но чтобы понимать, что все, что мы делаем, не будет бесследно утрачено, мы должны открывать вот такие книги. Мы должны понимать, что в любом деле, которое мы делаем ради людей, ради Бога, ради Церкви, есть смысл, и он обязательно сохранится в памяти Церкви и памяти людей.

– Всех телезрителей хочу пригласить 24-го числа в Святодуховский центр Александро-Невской лавры, где игумен Филарет, кандидат теологии, будет представлять свою книгу. Пожалуйста, приходите, будем рады!

– Дорогие братья и сестры! Как всегда, хочу пожелать, чтобы Господь хранил вас на всех путях вашей жизни.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Нина Кирсанова