Беседы с батюшкой. С прот. Дмитрием Смирновым

В московской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Дмитрий Смирнов, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской, г. Москва.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Здравствуйте, дорогие наши зрители! С наступлением вас Рождественского поста!

– Первый вопрос как раз по Евангелию, которое сегодня читалось во всех храмах.

«В притче о милосердном самарянине Господь показывает, как мы должны относиться к нуждам наших ближних. Ко мне обратилась родственница, попавшая в тяжелую ситуацию, но у меня нет никакой возможности ей помочь в решении этой проблемы. Как мне в этой ситуации исполнить заповедь Божию? И пройти мимо совесть не позволяет, и помочь не могу».

– Должно тогда обратиться к Богу о вразумлении, чтобы Господь указал, как Вы ей можете помочь. Потому что раз Господь попустил, что она обращается к Вам, надо постараться воспринимать это как голос Божий.

– То есть возможно, что человек просто не все свои возможности оценил?

– Да, не сразу увидел, так сказать… Много всяких вещей примешивается, вплоть до воспоминания, что сорок шесть лет назад я ее тоже просила, а она вот…

– То есть в этой ситуации ни в коей мере не нужно отодвигаться в сторону именно по причине того, что нет…

– Нет, даже и сказать «я ничем не могу помочь» можно по-разному. А можно в эту ситуацию вникнуть и посмотреть, а нет ли тут избыточной трагедизации этого момента. Иногда человеку достаточно сказать: вообще никакой трагедии нет. А так-то и так-то.

– Очень частая ситуация, когда болящий человек требует полного внимания только к своим проблемам. Вот ты сиди рядом со мной, рядом со мной будь или звони обязательно каждые полчаса. Такая приватизация другого человека на сто процентов…

– Ну, когда человек переступает свои прерогативы (если это не грудной больной младенец), то идти у него на поводу – это наносить ему духовный вред.

– Но он злится, когда не получает.

– Злиться, скажешь, голубчик, нехорошо. Если будешь злиться, как мы сможем продолжать наши отношения? Вот ты сейчас испортишь, и что? И останешься без меня.

– Давит на жалость.

– Нет, я жалею.

– Но сидеть с тобой 24 часа в сутки…

– В этом я не вижу никакой нужды. Никакой нужды не вижу.

– То есть такое тяжелое духовное или, так скажем, душевное состояние человека…

– А оно может быть совершенно не тяжелое и не душевное: просто каждый человек, особенно одинокий, особенно немощный, очень любит манипулировать. Есть такие люди, которые сами очень немощные, но очень любят делать добрые дела. Позвонил кому-то, послал его, тот поехал, потом отчитался. И вот человек сидит, считает, что он очень, так сказать, вообще при деле находится. При этом может приврать.

– Такой манипулятор получается.

– Да. Когда есть такой элемент манипуляции – ни в коем случае. Если идем на поводу, мы человека укрепляем в его этой мнимой правоте. А это ему очень вредно, особенно если человек молодой, растущий. Когда старый – уже ничего не повредишь, все равно скоро Страшный Суд, там ему все объяснят конкретно.

– Особенно воцерковляющиеся люди так горят желанием творить добро…

– Очень хорошо: поле деятельности огромное. Только опять: это добро не должно быть навязчиво, все это должно делаться с очень большим рассуждением, чтобы добро не превратилось в зло, в демьянову уху, как бессмертный Иван Андреевич писал.

– Это сколько же времени должно пройти, пока человек научится такому рассуждению?

– Вся жизнь есть приобретение этой мудрости, иначе жизнь пройдет в каких-то пустых хлопотах, в казенном доме, с отрицательным результатом.

– То есть творимое добро может быть и с отрицательным знаком?

– Да сколько угодно. Даже святые так говорили: когда доброе делается не ради Христа, оно очень быстро превращается просто в зло.

– Следующий вопрос очень в тему, мне кажется: «В моей душе постоянно возникает желание бросить официальную работу и просто помогать людям в их трудах ради любви ко Господу. Как понять, угодно ли мое желание Богу?»

– Мало данных. Тут нужно учитывать все: и размер зарплаты, и расстояние от работы до дома, и количество иждивенцев, и квартплату, и общий доход на душу членов семьи – все-все-все.

– А то сядет на шею своей семье.

– Ну да.

– Зато добро делает людям, помогает им. Сидя на шее.

– Добро нельзя делать за счет кого-то. Если найдешь пять-десять энтузиастов, которые так же, как ты, захотят делать добро, можно вместе; и каждый пятую часть сделает. Или кто-то порасторопнее, сделает побольше. Но это как бы вместе. Но ведь в том-то и дело. Очень многие люди…

– Берутся за дело не по силам.

– Ну нет, не то что не по силам. Такое тоже, конечно, бывает. Но, не зная броду, полезут в воду, а потом все кругом становятся виноваты и дело, которое затеяли, получает такой урон, что цунами теплой благодати, которое должно было упасть на всех остальных участников,  оказывается ледяным дождем.

– Есть вопрос от телезрителя.

(Далее диалог с телезрительницей.)

– Вопрос по поводу нерожденных младенцев. Известно, что Господь дает душу во время зачатия. Также известно, что до 80% всех зачатых эмбрионов погибают еще до того, как женщина узнает о своей беременности, – по причине какой-либо неполноценности. Получается, что Господь дает душу и Сам же ее забирает? Почти каждая женщина (почти сто процентов) является убийцей?

– Понимаете, какое дело. В Махачкале была авария, в нее попал человек, его задавили насмерть. Вы от этого являетесь убийцей?

– Нет.

– Ну, нет; так и что? Зачем говорить, что каждая является убийцей… Потом, говорится, что в момент зачатия – а какой момент? Одна секунда, две секунды, полторы минуты?..

– Бывает, зародыш живет несколько суток, и просто беременности как таковой еще нет…

– Нет, беременность уже есть. Дело в том, что, может быть, этот младенец по своим генетическим свойствам нежизнеспособен.

– Но душа у него уже есть?

– Что мы об этом можем знать? Мы же с ним в контакт не можем войти. Придет время, отойдем ко Господу, и нам все неведомое откроется. Главное, чтобы мы сами руку не поднимали на чужую жизнь, которая нам не принадлежит, а самому этому человеку и Богу. Вот и все. Больше ничего нам не надо. А сколько, кого, почем – это все рассуждения вроде таких: в Средние века на Западе были богословские споры, сколько бесов может устоять на кончике иглы, например. Это совершенно бессмысленная затея.

– Ясно, спасибо.

– Да, я очень рад, что Вам понятно.

– Спасибо, меня очень интересовал этот вопрос.

– А вот я удивляюсь – почему? Уж сколько лет, как на пенсию вышел, и никогда меня это не интересовало. Совсем.

– Видимо, потому что я медик, имею к этому отношение.

– Если медик и причастны к убийству младенца, это одно.

– Нет.

– Ну тогда чего? Как можно мать, которая зачала ребенка, назвать убийцей?.. А если чума,  всех, у кого умерли в доме дети, бабушки, назвать убийцами, что ли?

– Нет, конечно…

– Где логика-то? Я понимаю, Вы женщина, тут особый способ мышления, но все-таки… Убийца – это тот, кто убивает, поднимает руку. Врач, делающий аборт, – это, безусловно, убийца. Муж, который принуждает жену, делающую аборт, безусловно, убийца. Начальник на работе, который говорит: если уйдешь в декрет, то больше к нам не возвращайся, – это убийца. Женщина, которая говорит: мне надо сессию сдать, не вовремя, – и убивает ребенка, тоже убийца. Ну и так далее.

– Понятно.

– На здоровье, пожалуйста.

(Окончание диалога с телезрительницей.)

– Вообще часто у людей возникают достаточно странные вопросы. Совершенно не имеющие никакого отношения к Церкви.

– Да, просто вот возникает такая вещь, и все.

– Особенный интерес люди проявляют к жизни первых людей в раю. И вообще как там было, и что, и почему, как они поверили змею…

– Да, я помню. «Откуда змей взялся?» Помнишь?

– (Смеется.) Да.

– Вопрос: «Среди апостолов у Господа был любимый ученик. Значит, и нас Господь любит по-разному? От чего это зависит?»

– От степени успешности нашего ученичества… Каждый учитель любит своих учеников, которые успевают. Которые понимают учителя, во время уроков не ковыряют в носу, не играют в какие-то электронные игры, делают задания; у которых в головке остается то, о чем говорил учитель. И которые то, что им преподано, применяют в своей жизни.

– Когда учитель видит результат своей работы…

– Да. Потому что обидно. Каждому учителю, каждому священнику очень обидно сорок лет одно и то же талдычить, и никакого результата. Поэтому когда встречаешь какой-то результат в ком-то – это необычайная радость.

– Человек становится тебе как-то ближе, роднее.

– Это вообще неоценимо.

– Хотя есть такие понятия – духовный отец, духовная дочь или сын. Но этого родства как-то порой и не возникает.

– Потому что происходит какая-то техническая процедура.

– Назначение такое.

– Ну да. Люди привыкли: подпись; фамилия, имя, отчество, да еще подпись. Да, число не забудьте. Не понимая, что вошли в другую сферу, не банковскую, не нотариальную.

– Но от этой системы оторваться ужасно тяжело.

– Я не знаю, что тут тяжелого. Мне, наоборот, войти в эту техническую…

– А Вы в ней не были, батюшка, поэтому Вам не тяжело.

– Ну почему, я же работал и на производстве, был инженером, занимался специфической деятельностью в отделе труда и заработной платы. Там всякая цифра… А всякие были соревнования, премии по этому поводу… Это все было очень развито.

– Вопрос: «Чем человек может больше всего угодить Богу?»

– Тем, что выполнит основное Его пожелание: достигнет совершенства, как Отец Небесный совершенен есть. Наивысшая степень угождения Богу.

– Но достижима ли эта планка для человека?

– Речь идет о степени. Это как в олимпийских соревнованиях. Результат все время растет понемножечку, а где предел…

– То есть Богу угоден человек, который поставил для себя целью достижение этого совершенства?

– Это просьба Самого Бога к нам.

– «Будьте совершенны».

– Да.

– Насколько эта заповедь применима к каждому человеку? Или это все-таки избранные?

– Абсолютно к каждому.

– Неважно, какой образ жизни человек избрал – монашеский, мирской ли.

– Абсолютно. Человек избирает образ жизни тот, к которому он лучше благорасположен. Так же и занятие. Для достижения Царствия Небесного совсем неважно, кто ты есть. Как академик Раушенбах: он сначала занимался ракетной техникой, а в конце жизни занялся изучением икон. Или композитор Бородин: занимался химией и параллельно – музыкой. Одно другому совсем не мешает. Человек сам распределяет. Сейчас напишу какую-то пьесу или концерт, а потом сделаю то-то и то-то. Питер Пауль Рубенс занимался еще и дипломатией, например. Очень был важный в государстве человек. А другие – нет, так ничего и не получилось в плане успеха, как обычно люди достигают.

Поэтому разные могут быть поприща. Для Бога это совершенно неважно. Для Бога важно, добрый ты или злой, честный или подлец, щедрый ты человек или вор. Вот для Бога важно – внутреннее твое состояние души. А по сравнению со всеми людьми, которые живут вокруг тебя, Богу угодно, чтобы ты был совершенным. Чтобы твое совершенство по сравнению с другими люди видели и прославляли Отца твоего, Который есть на небесах.

– Неважно, кто ты по профессии, важно, какой ты человек.

– Абсолютно неважно. Это совершенно неважно. Космонавт или печник. Как и руководитель государства. Может быть человеком благородным, а может быть гад и садист.

– Есть вопрос от телезрительницы: «Правильно ли я понимаю: чтобы узнать волю Божию, не нужно строить планы на будущее, а просто плыть по течению?»

– Неправильный вывод. Христианин плывет только против течения. Потому что вода всегда течет вниз, а низ – это преисподняя. Поэтому планы тут ни при чем. Планы нужно строить. Вот у меня нынче план – закончить передачу, поехать домой, попить чаю, помолиться и лечь спать. И что в этом такого противоестественного? Вот такой план. Он может быть нарушен – телефонным звонком, аварией, мало ли чем. Или что-то вспомню. Так бывает: о, я и забыл. И начинаю, прямо не выходя из автомобиля, заниматься каким-то делом. А бывает, сворачиваю и еду туда, куда обещал, но забыл. Поэтому  я все время, допустим, гляжу в свой дневник, что у меня на сегодня. Вот и все. Не знаю, как Вы сделали такие странные выводы.

А плоть человека ему все время диктует такие вещи: спи, ешь, отдыхай, накройся двумя одеялками. Устал лежать – включи телевизор или что-нибудь почитай. А лучше всего – электронную книгу. Она говорит, а ты слушай. Минимальные затраты. Чувствуешь, что уже дремлешь, – тогда выключай. Вот. А христианство, которое тоже внутри и есть, понуждает. Понуждает помолиться, ответить на письмо, которое ты получил, помолиться за того, за которого тебя просят. Понуждает, когда все нормальные люди уже давно дома отдыхают, ехать на телеканал «Союз». Благо, что по пути к дому. Вот и ждешь, когда придет время садиться в автомобиль и ехать. Так вот и делаешь все наоборот тому, что велит твоя немощная плоть. Все время против течения. Каждый Божий день.

Вы послушайте нашего Святейшего Патриарха. Он постоянно об этом говорит. Он говорит это нам, но на самом деле я-то понимаю, что он говорит это и себе. Потому что он абсолютно беспощаден к своим годам, к своему самочувствию. Попробуйте вот столько полетать взад-вперед. Это, знаете ли, упражнение не из легких.  

– Спасибо! Есть еще вопрос от телезрителя Василия: «Есть верующие, в Церковь ходят, на иконочки смотрят, молятся. А есть верующие, у них тоже церковь, они Иисуса Христа проповедуют, прославляют на музыкальных инструментах, но почему-то на иконочки не молятся и крест на себя не накладывают. Меня этот вопрос интересует, объясните, пожалуйста».

– Да очень просто: есть Церковь, а есть секта. Это группа людей, которые не согласны с учением Церкви. Тогда они идут в отделение Минюста и основывают какую-то свою церковь. И там уже придумывают, на каком инструменте им играть – на банджо или на арфе, может, на трубе, что-то сплясать ради Господа. И каждый, кто чем горазд, старается. Но пользуются все равно нашим, как говорится, Священным Писанием, потому что у них не хватит образования взять и сделать перевод Священного Писания, так как оно изначально написано на греческом. Поэтому они берут наш церковный православный текст, разбитый на отдельные книги. Это разделение на Марка, Матфея, Луки, Иоанна, Деяния святых апостолов, Соборное послание апостолов и Апокалипсис – это разделила наша Православная Церковь; потом разделили на главы, на зачала, на отдельные предложения, потому что сам текст написан в одну строчку. Все это для них сделали, они этим пользуются. А уже музычку подбирает сам кто как хочет.

Поэтому и называем их сектой, потому что они отделились от основного тела Церкви. Они в иконах ничего не понимают, поэтому иконочки не признают. Почему? По неграмотности. Потому что если бы они захотели, поехали бы со мной в Рим (конечно, за их счет), я повел бы их в катакомбы, показал на стенах иконочки первого века, апостольского периода. Вот изображение Господа Иисуса Христа, вот Богородицы… Это с первого века христианства, с первого века основания Церкви. Рассказал бы им, как произошла икона, как повлияло египетское искусство на создание икон, какие краски использовались к тому времени – специальные восковые; называлось энкаустика – они сохраняют свой цвет до сегодняшнего дня. Но они ничего этого не знают, их старшие товарищи им что-то объяснили, и они в это беззаветно верят. А на простые вопросы у них ответа нет.

– Они говорят, что неважно как, главное – прославлять Христа. Вот мы прославляем так. Мы Его любим, почитаем, прославляем.

– Нет, все-таки Господь очень многие вещи нам просто заповедовал. Поэтому надо все-таки понимать. Потом, Господь же научил апостолов, апостол научил не просто мужиков из Тамбовской области – научил конкретных людей. Церковь живет две тысячи лет, и каждое поколение учится у предыдущего поколения, а последующие – у предыдущих. И так передается. Предание Церкви. А есть люди, которые вне Предания. Вот вполне можно перенести термин «украл книгу» – прочел и сделал свои самостоятельные выводы. А ты кто такой-то? Откуда ты вообще взялся, почему название такое употребляешь – церковь? Ты никакая не церковь. Ведь можно назвать себя хоть слоном, но раз хобота нет, какой же ты слон? Ты шарлатан, и разбойник, и обманщик. Но мы не запрещаем. Сам Христос не запрещал таким. Пусть, банджо так банджо.

– (Смеется.) Потом разберемся.

– Потом Страшный Суд, и всё расскажут. И даже тут не извольте «сумлеваться».

– Звонок от телезрительницы: «У меня дочка живет в Америке уже 12 лет, замужем за евреем. Год назад он ей сказал, чтобы она перешла в еврейство. А она не захотела, отказала. Уехала в Россию, полгода жила в России, но не смогла, уехала обратно. Сейчас с ним живет четыре месяца, они любят друг друга, и она срывается, а живут вместе, в одной квартире. Потому что некуда уходить. Как ей поступить?»

– Ну а кто я такой, чтобы ей указывать?

– Телезрительница: «Просто переходить же как бы грех? Как ей пережить это?»

– Ну как пережить? Каждый  себе сам выбирает и мужа, и жену. Вообще что значит «переходить в еврейство»? Это вообще очень даже интересно. Крещеный человек переходит в религию тех людей, которые распяли Христа Спасителя. Вот это отлично, просто даже так слушать приятно. То есть брак вообще для чего существует? Очень многие люди любят животных. Но никто же не женится на своих котах, на попугайчиках. Ну любят, ухаживают,  чистят. Живет в доме; когда болеет – лечат. Операции всякие делают. Любят. Никто не скажет. Некоторые за домашними животными ухаживают лучше, чем за своими детьми, внуками, племянниками. Некоторые имеют по тридцать кошек, а про внуков вообще забыли, по именам их не знают, а своих всех знают по именам. Но никому в голову не придет за тридцать котов выйти замуж.

Брак христианский служит для того, чтобы создать домашнюю церковь, родить для Христа Бога деточек и их воспитать как христиан. Совсем другая задача, понимаете? Поэтому брак христианина с нехристианином как таковой даже невозможен, понимаете? Я понимаю этого парня еврея, который хочет жену, чтобы она разделяла его веру. Это очень нормально. Только такой вопрос нужно решать до того, как брак зарегистрирован. Уже приехали в Америку, 15-16 лет прожили – спохватились. Поэтому мне им и сказать-то нечего абсолютно. Как это я, взрослый человек, буду вмешиваться в жизнь двух других взрослых людей? Что хотят, пусть то и делают. Всего Вам доброго, им от меня привет.

– Телезрительница: «Понятно, спасибо, до свидания».

– Пожалуйста, до свидания.

– Вопрос: «Возможно ли, живя в миру, подражать монахам, живущим в монастырях, в аскетических подвигах? И полезно ли это?»

– Кому полезно, кому вредно. Это зависит от состояния ума человека, от состояния его души.

– Вот возжелал человек, мирянин…

– Да на здоровье.

– Дай-ка я вот тоже…

– Дай-ка выйду замуж за еврея – да Господи помилуй!

– Насчет кошек в Америке уже есть прецеденты.

– Ну вот.

– Регистрируют.

– Ну вот, это прогресс. Тогда я скажу: а с попугайчиками? Вот у нас один гражданин верил в попугайчика Кузю. Его обожествил, они ему молились, когда уже (хотел сказать: копыта отбросил, а копыт-то у него нету) лапки склеил, все нормально, и денег много набрал. Не могу сказать, что завидно, но удивительно.

– Удивительно, что народ поверил?

– У нас в России только ленивый за пророка не прослывет, если ставится такая задача. Пятнадцать минут, и будут толпы стоять. Можно это прямо на «Союзе». Последнюю сделать передачу. Только адрес уже дать, все подготовить, что вот – новое. Вот, с неба упала фиолетовая черепаха, она сказала… Я ничего не понял, записал на магнитофон, показал лингвистам. Оказалось, что она говорит на санскрите, и она поведала… И дальше покупаешь черепаший панцирь, красишь, всем показываешь издали, что это как раз та черепаха, которая на санскрите говорила. И слушай, что я тебе говорю; я тебе сейчас расскажу, что она сказала. И всё, несите деньги, побольше – и поехали на Канарские острова отдыхать.

– Вот народ, а? Чем дурнее ложь, тем… (Смеется.)

– По-моему, я неплохо так придумал.

– Так с ходу…

– Друга обижаешь, понимаешь… (Смеется.)

– Вопрос: «Начальник нашего небольшого коллектива часто раздражается, иногда позволяет себе даже нецензурно ругаться. Молюсь об умягчении его сердца, но он, кажется, становится только злее. Почему моя молитва так влияет на него, что не так?»

– А молитва всегда на бесов влияет. Потому что если он раздражительный, значит он обладает бесом гнева. Раздражительность – это проявление гневливости. И конечно, бесу не нравится, что кто-то молится.

– Выход из этой ситуации – продолжать злить беса или оставить молитву?

– Нет, оставлять молитву не надо.

– Человек хочет как-то смягчить ситуацию, а тот ужесточается.

– А бедный бесноватый начальник будет вынужден  – либо беса унесет оттуда, либо его организм не выдержит.

– Придется меняться.

– Придется. Можно ему помочь еще, потому что сквернословие в общественном месте является административным правонарушением. Такое преступление закона подлежит штрафу. Нужно поинтересоваться. Если в учреждении дежурят милиционеры, спросить: ребята, вы тут в наеме или по договору с отделением? Пойти в отделение: вот, у нас матерится начальник, я могу вам видеоматериалы предоставить, не угодно ли его вам поставить в стойло? И все, милиционер вынужден… Найти такого, кто это сделает, придут и скажут: знаете, ваше поведение недостойно гражданина Российской Федерации. Вы нарушаете такой-то закон. Все законно.

– Чаще всего люди боятся портить отношения с начальником, с ним связываться не захотят: он уж точно отомстит.

– Всякое бывает. А может быть наоборот.

– Ну, может, найдется такой смельчак.

– Спрашивают, что делать, – я рассказываю.

– Вопрос: «Священник дал мне настоятельный совет, с которым я не согласен. Дело касается моих внутрисемейных отношений. Могу ли я не исполнять совета и чем мне это грозит?»

– Это грозит тем, что ситуация в семье наладится. А если следовать этому совету, все может и развалиться. Потому что любой священник судит со стороны, причем судит на основании одной версии. Всегда. А даже самый справедливый наш российский суд выслушивает две стороны. И еще добавляет свидетелей. И еще опытные судьи смотрят: врет – не врет. Включают такие внутренние свои аппараты, задействуют умственные центры и смотрят, кто врет, кто не врет. Если он судит не за деньги, а по честности. И это ближе бывает к истине. А священник сколько угодно может ошибаться, как и все остальные люди.

– Вопрос от телезрительницы.

(Далее диалог с телезрительницей.)

– У нас в деревне раздают тесто и говорят: это тесто от Матроны.

– Это она это тесто замесила? Или что? Откуда оно?

– У меня тоже такое сомнение.

– Вы все подробно узнайте, потом звоните, мы это обсудим.

– Мы даже не знаем, откуда…

– Вы узнайте. Это же очень просто, опять: сказали. А может, это от Пелагеи? Надо узнать. Справка есть, печать, сертификат?

– Нет, ничего нет.

– Ну а тогда почем Вы знаете? Может, туда вам что-то подмешивают не то.

– У меня вот тоже сомнения…

– Вот и  у меня сомнения.

– Ну и что нам, выбросить?

– Я не знаю, думайте сами. Это вопрос не ко мне. Мне что-то никто теста не приносит. Сегодня, правда, банку икры мне принесли. Буду есть потихоньку, с хлебушком. Сейчас пост, замечательно.

– Спасибо большое!

– Приедете ко мне – я Вас угощу, бутербродик намажем. Ну все, счастливо Вам!

(Окончание диалога с телезрительницей.)

– Вот, батюшка, духовный вопрос.

– Ну и ладно. Я совсем не против. Надо просто, чтобы человек узнавал, как, что, откуда. Сейчас же очень много всего развелось.

– Но вот в это «кто-то там сказал» люди верят с ходу.

– Как в голубую черепаху, я тебе говорю.

– Я про эти хлеба тоже не первый раз слышу.

– А я в первый.

– Но на самом деле никто не может объяснить, что это такое. Все говорят: святой хлеб.

– Вообще весь хлеб святой.

– Да, а в чем его особая святость – никто не знает. Мне дали, сказали: только смотри не выброси. Выбросишь – все, тебе хана.

– Так всем и так хана, хоть выбросил, хоть не выбросил.

– Батюшка, спасибо за передачу.

– Всего вам доброго, дорогие наши зрители, с наступающим вас Рождественским постом, уже вступаем в пору, когда готовимся к Рождеству Христову. Спаси всех Господи!

Ведущий протоиерей Александр Березовский
Записала Маргарита Попова