Беседы с батюшкой. С прот. Дмитрием Смирновым

В московской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Дмитрий Смирнов, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской, г. Москва.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Мы вновь по традиции встречаемся в этот воскресный вечер. Для меня честь вести беседу с Вами.
– Второй раз в жизни – стало доброй традицией.

– Совсем недавно Вы участвовали в видеомосте «Москва – Казань» на тему «Роль духовных центров в профилактике абортов». Он состоялся 14 сентября этого года. Расскажите, пожалуйста, об этом форуме. Что на нем обсуждалось, какие вопросы поднимались?

– Этот форум, как я понял уже участвуя в нем, затеяли наши родные татары, потому что борьба против абортов более-менее заметна внутри церковного сообщества, а внутри исламской уммы, особенно татарской ее части, это как-то недостаточно звучало. И вот инициаторы этого телемоста решили провести такое общение. Я считаю, что вполне удачно. Конечно, там были представители нашего медицинского сообщества (тоже из татар), которые обычно по этому поводу говорили такие вещи, которые должны успокаивать публику. Например, что количество абортов снижается. Должны людей обнадежить. Или: мы не запрещаем аборты, потому что все наши женщины, как в тридцатых годах, пойдут в грязные подвалы и у грязных вонючих старух будут делать аборты в антисанитарных условиях, совершенно забыв, в каком веке мы живем. А большинство абортов у нас в стране делается как раз не в государственных учреждениях, а в частных. Не хочется сказать «медицинских учреждениях» – в частных лавочках по убийству детей.

– Это не поддается статистике.

– Не поддается. Более того, они дают такую успокаивающую цифру, что у нас по статистике несколько меньше, чем миллион абортов, хотя миллион убитых детей – это мало, что ли?

– Ежегодно 1 200 000…

– Ну, там разная цифра плавает, мы тоже получаем, но даже от высокопоставленных медицинских работников мы получали цифру 5 миллионов… Я этой темой занимаюсь четверть века, все это уже в зубах навязло, все аргументы произнесены, но, как всегда, это разговор слепого с глухим. И даже призыв Святейшего Патриарха к тому, чтобы хотя бы убрать эту казнь наших сограждан из медицинского страхования, пока не удается осуществить. Поэтому все граждане Российской Федерации, независимо от их вероисповедания или отсутствия такового, так или иначе участвуют в убийстве детей, потому что платят абортный налог. Он обеспечивает желающим женщинам, которые не хотят платить частной клинике пять тысяч рублей (в среднем такая цена, бывает и 10–15 – чтобы занавесочки были на окнах, цветочки, потому что убивать людей им хочется в приятных условиях, может быть, даже под хорошую музыку; не знаю, за что там деньги платят, может быть, особые препараты, которые обезболят эту процедуру надолго), сделать аборт обычным образом, в роддомах. В одной комнате детей спасают, в соседней – убивают, все очень нормально. Потом можно выйти, собрать митинг о правах детей.

Вот об этом всём сказали в очередной раз, я не ленюсь это повторять в надежде, что вода камень точит и что-то сдвинется. Я твердо в это верю, потому что вижу: хоть и медленно, я свой народ знаю, русский мужик очень медленно запрягает, но, может быть, потом будет так быстро ездить, что в этом движении за сохранение жизни маленьких, ни в чем не повинных сограждан мы будем впереди планеты всей, а не только в космосе или синхронном плавании.

– Кто виноват в абортах? На ком лежит большая ответственность – на мужчине или женщине?

– Больше всего виноваты Карл Маркс, Фридрих Энгельс с их манифестом коммунистической партии. Они были наследниками социалистических утопий, когда была идея о том, что семья отмирает и государство должно воспитывать детей. В этой струе, которая принесла нам эту кровавую муть из Европы на рогах Владимира Ильича Ленина. И вот в 1920 году он подписал декрет о разрешении аборта.

– Первый в мире.

– Да. Американцы – в 1972 году, французы – в 1975-м. Если кто хочет знать, какая у нас фора. Напомню, что за это время было уничтожено несколько населений России. Поэтому слова Христа «плачьте о себе и о чадах ваших» – целиком относятся к нашему народу. Ко всему русскому народу, включая и татар, и башкир, и грузин, и армян, и русских, и, конечно, украинцев и так далее. Эта гекатомба, жертвоприношение, продолжается до сих пор.

Возникло такое явление (о нем я тоже говорил), как абортное сознание. То есть для нынешнего постсоветского человека это так же естественно, как для советского, – убивать своих детей, он к этому относится так же, как к чистке зубов. Обычная процедура, которую не очень-то любят. Дети не любят чистить зубы, но, дескать, надо. То есть детей убивать надо, иначе будешь плодить нищету. Вот главные лозунги. Хотя нищета не от того, что дети живы, а совершенно по другим причинам.

– Вот если бы эти пять миллиардов детей в год не погибали, как бы наша страна кормила этих детей? Я задам вопрос, как будто я сторонник абортов.

– Пять миллионов детей. Пожалуйста. Во-первых, сто лет назад средняя русская семья имела семь-восемь детей – и всех кормили.

– И обучали.

– Обучали, а женщины не работали (в том смысле, как сейчас это принято).

– Работали по хозяйству.

– Ну, эта работа очень трудная. Самое главное – воспитание детей. А вообще дети включались в семейное хозяйство. Руководил всем отец (или дед в больших семьях). Я такие вещи наблюдал в той деревне, где у меня домик. Там живет многодетная семья, ребенок с пяти лет включается в хозяйство. Сначала пасет гусей, потом его обучают ворошить сено… К пятнадцати годам он всё умеет в сельскохозяйственных работах – и запрягать лошадь, и заниматься всеми домашними делами, птицей, знает все растения, которые он выращивает, как их сохранять.

– Грибы, ягоды…

– Это уже баловство, главное все-таки – картофель, клевер, свекла, корма для скотины, как из молока делать творог, как продавать на рынке. Вот такая жизнь. И так жили 84 процента населения страны. Конечно, если я стремлюсь к городской жизни – отработал на конвейере, допустим, потом пришел домой, включил радио, позже уже телевизор – и все. А кормит меня дядя. Я торгую недрами, а все покупаю в странах, где есть фермеры, которые кормят не только себя, но и меня. Ну, так можно жить. А если какая-то незадача в виде санкций – то сразу нечего есть. И приходится самим обрабатывать поля, которые раньше по восемьсот лет обрабатывались, а теперь все заросло деревьями толщиной с ногу. А все это были сельские земли, народ обрабатывал их. И чем больше детей – тем больше работников. Наоборот, каждому радовались. Земли у нас столько, что мы на территории России вполне можем миллиардов двадцать поселить без всякой тесноты.

– Может быть, не зря я оговорился о пяти миллиардах…

– Ну да, уж все население земного шара легко уместится только на полуострове Камчатка. Так же все семь миллиардов встанут внутри бетонного кольца вокруг Москвы. Во всяком случае – стоя. Поэтому все разговоры о том, чем кормить… Для того чтобы кормить, у нас неисчерпаемые земельные ресурсы. А сейчас урожаи-то гораздо больше, чем при советской власти. Буквально за двадцать пять лет они сильно увеличились. Собираем такие урожаи зерновых и такого качества, какие не снились нашим отцам.

– Вопрос от телезрительницы: «Как надо читать святые книжки – молчком или вслух?»

– Можно вслух, а почему нет. Даже лучше усваивается.

– Телезрительница: «Я по телевизору слышала, что не надо читать вслух, надо только молчком читать».

– Не знаю, может быть, телевизор какой-то заграничный, вражеский.

– Телезрительница: «Спасибо! Еще один вопрос. Я прошу у Богоматери мирной и безмятежной кончины. Что это такое, объясните, пожалуйста».

– Мирная – это чтобы, когда буду умирать, у меня ни на кого не было обиды, ни с кем не был в ссоре, со всеми примиренный. А безмятежная – чтобы меня не обуревали мысли, которые будоражат мою бедную душу. Чтоб умирал спокойно, радостно. В руце Твои, Господи, предаю дух мой! И все, перекреститься и отойти ко Господу.

– Продолжим. Я представитель молодого поколения, но анализирую прошлый век… Еще живы люди, которые рождались в то время, пережили войну. Поистине страшное время – революция, послереволюционные годы. Ведь все было хорошо, население росло, экономика была второй в мире, были многообещающие результаты, которые в будущем могли привести к процветанию всей империи. Все разрушилось…

– Вы сказали, население росло. К началу перестройки русского населения стало меньше половины. А в 1917 году русское население составляло 84 процента. То есть русский народ, который построил это государство, собрал такое количество земли, вымирал. А наши братья казахи, киргизы, особенно узбеки, сейчас уже догоняют кавказцы – размножались. Но это будет уже совсем другое государство. Было примерно триста миллионов человек, но была и большая проблема. О ней писали русские писатели: в центральных русских губерниях (допустим, в Тверской или Тульской, Владимирской) население вымирало. Рождалось куда меньше, чем умирало. В том числе от пьянства, конечно, от сердечно-сосудистых заболеваний. Так что было совсем неблагополучно. Просто мы привыкли к рапортам в газетах, написанным красным цветом. На самом деле проблемы были очень серьезные, иначе и в голову не пришло бы затевать какие-то перестройки, говорить о том, что экономика должна быть экономной...

– Я имею в виду дореволюционное время.

– В дореволюционное время, в пик экономики (перед Первой мировой войной), прирост промышленности был 13 процентов. Мы никогда такого не достигали. Если бы не война… В те времена люди, которые профессионально занимались революцией (были даже группы людей, которые именовались профессиональными революционерами, делали революцию своей профессией), прежде чем затеять революцию, всегда затевали войну. Для чего нужна война? Чтобы вооружить народ. А потом, распропагандировав эту массу, двинуть ее на власть имущих. Такое с нами и было проделано, потому и удалось разорить империю. Буквально через три года люди, которые способны были трезво мыслить, были в ужасе от того, что произошло.

– Получается, перед революцией было нравственное падение? Можно ли так сказать?

– Можно. Оно длилось, вернее подвигалось к этому не один десяток лет. В этом много постаралась великая русская литература, поэзия. Вот Александр Александрович Блок. Я очень люблю его как поэта, но ведь это он писал о «деве революции». «О дева, иду за тобою!» – восклицал он. А когда увидел, что это за дева, тоже ужаснулся. Может быть, это повлияло на его раннюю смерть. Были окрылены этим…

– Давайте перенесемся в наше время. Через год будет столетие этой трагедии русского народа. Сейчас у нас, в принципе, неплохая ситуация в стране в плане Церкви. Церковь свободна, можно проповедовать, даже идти в школы. С разным успехом, конечно.

– Идти можно, если пустят. По крайней мере, не везде.

– По крайней мере, можно об этом разговаривать, даже в СМИ. Мы ведь сейчас говорим о какой-то положительной динамике в нашем обществе, ищем позитив.

– Церковь получила сейчас такую свободу, которой она никогда не имела сто, двести, триста и даже четыреста лет назад.

– Но ведь эта трагедия может повториться.

– Разумеется. Мы видим: трагедия бушует на Украине. А ведь все те же самые люди. Так что это моментально. Нужны год-два обработки сознания – и обязательно будет результат.

– Мы не будем говорить о политике, скорее о духовной составляющей этой проблемы…

– Так ведь воздействие на человеческий ум – это духовное воздействие. Пусть со знаком минус. Дьявол упаковывает все это в такие обертки… Реклама – двигатель торговли. Так же продажа разных идей. Ну как людям вдруг понравилась идея, что человек произошел от обезьяны? Смотрите, как интересно. Уже более полувека, как наука, которую боготворят люди, доказала, что обезьяна и человек – это два разных существа и человек никак не мог произойти от обезьяны. Но везде в Европе в школах преподают исключительно эволюционный путь происхождения человека. Не просто абсолютно ненаучный, а конкретно антинаучный.

– У нас  в школах тоже его преподают, меня так учили.

– Да, и сейчас, и завтра будут учить. Хотя любой человек, который хотя бы на уровне популярных журналов читает статьи по биологии, антропологии, знает, уже все знают.

– Любой школьник может зайти в Интернет и прочитать, нужно чуть-чуть времени.

– То, что человек может, я знаю. Но ведь он все равно поддается общему мнению. Очень трудно человеку, даже если он до чего-то дошел, выразить мнение против того, что принято.

– А что это за мнение – это вредительство, попустительство, безалаберность?

– Еще Аристотель заметил, что человек – животное общественное. Если все начнут Черное море называть Фиолетовым, очень трудно будет сказать, что оно Черное вопреки всем. Человек хочет быть как все. Это заметно еще в школе. Ребенок начинает страдать: мама, вот у всех есть, а у меня нет. А собственно, с какой стати? У всех парнокопытных есть рога, и что, у тебя должны быть?

– Вопрос в том, какая вообще задача Церкви – в нашем мире, как Вы уже отметили, безграничной свободы?

– Продолжать Христово дело на земле. Проповедовать Евангелие, учить духовной жизни и преодолевать грех, с помощью таинств очищать людей от греха. Тем самым приуготавливать душу для спасения. Потому что спасение происходит только благодатью Божией, а благодать – из таинств.

– Сейчас строится очень много храмов в Москве…

– Да, но мы еще не построили и половины храмов, которые были в Российской империи.

– Что важнее: количество людей в храме или качество? Потому что не всегда видны результаты деятельности.

– Здесь есть давно замеченный закон перехода. Чтобы спасти человека, нужно, чтобы он пришел в храм. Без Евхаристии он спастись не может. Евхаристия совершается в храме. А также в храме существуют вспомогательные вещи, такие как воскресная школа, церковная проповедь, существует телеканал «Союз». Все это церковные миссионерские проекты, где можно объяснить человеку.

Перед поездкой к вам я повстречал знакомого таксиста. Зовут его Саид. Он сейчас нас смотрит (сказал, что будет смотреть). Вот, наши братья мусульмане с интересом смотрят наши передачи. Мы с ним всегда здороваемся. Он стоит на одной точке, а я там всегда сажусь в автомобиль, когда еду сюда. Очень милый человек, на редкость приятный. Саид, привет!

Церковь свою миссию несет, продолжает. Каждый христианин должен нести апостольское служение, но в ту меру, которую он в состоянии нести.

– Что может сделать христианин, чтобы принести пользу Церкви Христовой?

– Спастись. Как древние русские люди говорили: спаси себя – и хватит с тебя. Потому что вокруг тебя спасутся тысячи. Если ты свят, то и дети твои будут святы. Они увидят, что значит любить жену, воспитывать детей в христиан и так далее. То есть они увидят совершенно иную жизнь, которая отличается от телевизора, от того, что мы видим в школе, на улице.

– Готовясь к эфиру, я заметил такое выражение в Интернете: вера – это мода. И замечаешь, что у интеллигенции сейчас принято верить в Бога, ходить в Церковь, участвовать в таинствах. Не находите ли Вы, что это ненормальная тенденция в нашем обществе? К сожалению, я ее тоже порой наблюдаю.

– Я этого не наблюдаю. Правда, я в сетях не существую, как-то времени у меня на это нет, мне более нравится жизнь естественная, чем виртуальная. Я не представляю. Богослужение в среднем у нас идет два с половиной или три часа. Кто это из соображений моды способен простоять всю службу?

– Президент стоит у нас на службе.

– Нет, президент верующий человек. Я тоже стою. Но мы-то стоим осмысленно. А просто – чтобы надеть модные ботинки, галстук и модно простоять? Ну, понимаю, ради того, чтобы сфотографироваться с президентом, раз в году побыть там на Рождество (тем более наш президент обычно уезжает в деревню, появляется редко, раз в десять–пятнадцать лет). Так что особой нужды нет. Поэтому какая мода? Ну даже если какой-то крупный государственный человек постоит на той службе, на которой присутствует президент, это что, мода? Если он был один раз?

– Может быть, это какое-то обрядоверие?

– Нет-нет. Чтобы верить в обряд, нужно его знать. А как же человек, обремененный даже двумя образованиями, академией госслужбы или каким-нибудь институтом имени Губкина нефти и газа, – и вдруг еще у него обрядоверие? Даже дикторы телевидения не в состоянии правильно назвать обряды. Хотя люди специально готовятся, но уж, по крайней мере, ударение перепутают, это факт. Не знаю, никакой особой моды… Мода – это вещь, привлекающая людей, у которых: а) есть деньги; б) есть свободное время. Если есть деньги – то тебе клевреты всё делают. Покупают костюмы, модную машину, модный самолет, дачу в модном месте. Ты этим не занимаешься. Все как бы само, ты не участвуешь. Или у тебя нет никакой занятости и ты смотришь модные журналы, сам строишь себе дом по этим журналам. А нормальные люди что ели, то и едят… Хотя «Модный приговор» все смотрят, однако ясное дело, что такие наряды люди не будут носить на работу и так далее. Это очень талантливая передача – и все.

– Совсем недавно был назначен новый уполномоченный по правам ребенка. Это близкий нам по духу человек, матушка, муж у нее священник, она многодетная мама. Каково Ваше мнение по поводу этого назначения?

– Я знаком с ней уже лет десять, всегда были самые хорошие впечатления. Мы вообще соратники, у нас полное единство по всем вопросам. Поэтому я очень рад. Дай Бог. Конечно, на хрупкие женские плечи лег такой груз ответственности, но у нее характер вполне твердый. Можно сказать, она молодец. Глядя на нее, можно сказать: есть женщины в русских селеньях. По ее внутренним возможностям это вполне ей по силам.

– Она мама, младшему ребенку еще нет и года, если не ошибаюсь. Как она совмещает свои обязанности жены?..

– Как она совмещает, я не знаю, я в гостях не был.

– Но правильно ли так оставлять семью?

– А почему обязательно оставлять? Дело в том, что она сейчас стала членом Государственной думы. За жалованье, что она там будет получать, вполне можно нанять нянек-мамок и поварих, и у нее получится даже больше времени отдавать воспитанию детей.

– Когда женщина работает, это хорошо или плохо?

– Это очень хорошо, если работа направлена на ее детей. Вот в отдельных случаях будет направлена на всех детей, особенно нуждающихся в защите. Это, по-моему, стоит того. Ну конечно, мужу здесь придется больше помогать.

– Дай Бог, чтобы все получилось, искренне рад этому назначению.

– Да, мы молимся, чтобы Господь укрепил.

– С самого начала мы говорим о семье, об абортах. Ведь и наш президент, и многие деятели, и Святейший Патриарх говорят, что крепкая семья – это фундамент государства. Как Вы думаете?..

– Семья была всегда. А государство было не всегда. Почему? Потому что государство – это институт. Это создание рук человеческих. А семья – это создание рук Божиих.

– Так этот институт государства мы получили в двадцатых…

– Государство этим просто пользуется. Потому что если семья здоровая – государство здоровое.

– Я понимаю. Но вот до революции была семья многодетная, работящая, трудолюбивая. Потом мы получили узаконивание абортов. Ведь в какой-то степени вообще хотели разрушить институт семьи, когда дети становились общим достоянием… Это ведь действительно была целая политика.

– Да, конечно.

– Она не сбылась, в советское время семью все-таки поддерживали.

– Она не сбылась, а лучше всего сказать  – сбылась наполовину. О чем мечтает современная молодая мать? О детском садике. Разве это не воплощение политики, чтобы детей воспитывало государство? Тем более большинство садиков никакие не частные, а государственные.

Дальше – школа. Разве это не государственное учреждение? Все хлопочут, чтобы у них был именно государственный аттестат, государственного образца. Разве в школе учат тому, чему мы, родители, хотим учить наших детей? Отнюдь. Это какие-то тети и дяди, многие из них детей в глаза не видели, составляют программы, подбирают книги для чтения, интерпретируют историю, говорят, надо, чтобы было 18 тысяч учебников истории в школе, чтобы любой педагог запутался насмерть. А про детей – чтобы  в голове обязательно была кашка. То есть всячески очень сильно противоречат. А мы что? А мы ничего не можем сделать, потому что это решают департаменты, так называемые специалисты. А эти специалисты часто не имеют такого образования, которое имеют папа и мама в данной семье. А всю музыку заказывает кто? Государство. По какому праву? Непонятно. И так далее. В этой части очень много проблем, поэтому мы уже четверть века «буксуем» на реформе. А наше отечественное образование все глубже и глубже, уже ниже осей погрузилось в непролазную грязь и продолжает буксовать, забрызгивая всех глиной. И вот новый министр. Тоже надеемся, может быть, что-то произойдет.

– Кстати, она отметила, что школа – это не сфера, где предоставляются услуги, а институт, где человек должен быть воспитанником.

– Это же новая парадигма.

– Небывалое выражение.

– Первые двадцать лет заявлялось ровно наоборот. Как они понимали: не как образовать нового человека, а как наспринцевать его знаниями, которые они сами выбирают. В результате этого он должен быть как бы образован. А воспитание – это дело семьи, еще кого-то. У нас в стране сейчас официально за воспитание детей не отвечает никто. Все только руками разводят – и милиция, и Федеральная служба исполнения наказаний. Кто воспитывает детей? Опека, что ли? Опека не в состоянии даже выполнить свои функции, потому что у них и помещений нет… Я эту структуру очень хорошо знаю. При всем своем желании, будь они все просто ангелы святые, они не могут выполнить объем бумажных работ, который на них возложен.

– А как должно быть? Тут не справляются, там не справляются…

– А нужно-то всего – восстановить семью.

– То есть ее сейчас нет, она разрушена?

– Она полуразрушена.

– А как ее восстановить?

– Ну, надо думать как. Конечно, без помощи Церкви это невозможно. Должна быть широчайшая пропаганда правильной семейной жизни в ее христианском содержании. Потому что никакого другого учения о семье быть не может, все остальное – просто какие-то искусственные либеральные сентенции, которые не имеют под собой почвы. Какие-то голословные идеи. А надо начать с Библии: Бог сотворил мужчину и женщину. Почему это произошло, как, какой вообще смысл был в разделении полов? Зачем Бог создал женщину? Надо это преподавать в школе. Надо объяснять, что такое брак, какая ответственность за него, какая роль мужа и жены, что такое дети. Нужно, чтобы при слове «аборт» дети падали в обморок от ужаса – как дети, которым рассказывают об Освенциме.

– А все школьники Германии ходят туда, смотрят, это обязательная программа. И даже истерики случаются, обмороки.

– Да, так я это говорю из жизни. А у нас таких Освенцимов – по всей стране. Ближайший – полигон Бутово, где расстреливали наш народ тысячами. Самый младший расстрелянный – двенадцатилетний мальчик. Сказать: вот здесь расстреляли врага народа, ему было двенадцать лет… А самому старшему – за восемьдесят. Расстреливали и лежачих больных. Они были очень большие, сильные враги – пенсионеры, священнослужители. Митрополита Серафима (Чичагова) расстреляли. Надо приходить и показывать: вот это люди, которые уничтожали наш народ, наше государство, наши семьи. Либо вы продолжаете это – тогда вы увидите, как наше государство на ваших глазах распадется, а народ будет изгоем на собственной земле.

– Наша вера еще жива.

– В ком-то – конечно, безусловно. Только вот мы об этом и радеем. Но чтобы вырастить огород, мало хорошей земли и хороших семян. Обязательно нужна борьба с сорняками и вредителями. Это любой садовод скажет. Поэтому нужно сначала изъять то, что худо, из образования, и посеять то, что действительно разумно, добро, вечно.

– У нас вопрос от телезрителя: «Вы говорили, чтобы государство отключить от абортов…»

– Да не государство, а жителей государства.

– Телезритель: «Можно ли отдельно взятого жителя каким-то образом переучить, объяснить, что семья – это хорошо, а аборт – плохо? Мне 23 года, я общаюсь со своими сверстницами, они говорят, что аборт – это что-то «по ситуации». У меня сердце кровью обливается, я не понимаю, как такое возможно, и хочется объяснить, что это нехорошо. Можно ли это сделать?»

– Ну конечно! Еще когда Вас на свете не было, я уже объяснял. Мы создали целую группу, ходили по школам и беседовали со старшеклассниками. Даже показывали фильмы, например «Безмолвный крик». Это кинофильм, снятый одним американским доктором, который сам сделал двадцать тысяч абортов. Когда он увидел, что происходит с убиваемым ребенком, то перестал это делать и занялся пропагандой. После того как этот фильм показали по американскому телевидению, половина американцев перестали делать аборты. Если бы наше родное министерство занялось этим… Вот на день знаний, потому что это самое актуальное для нашей страны, все старшие школьники просматривают этот сорокаминутный фильм. Конечно, в молодых душах это запечатлеется. И там конкретно говорится. Аборт – это не «по ситуации». Ведь нельзя же по ситуации быть фашистом или героем-антифашистом. Также никогда, ни при каких условиях нельзя убивать невинных людей. Это же очень просто.

Я занимаюсь этим давно. У нас на приходе никто абортов не делает, потому что мы постоянно, каждому поколению прихожан об этом обязательно говорим. На разные лады, приводя различные аргументы, участвуя в телемостах, международных конференциях, начиная от Америки и заканчивая Дальним Востоком, для того чтобы всех соратников, которые занимаются пропагандой семейных ценностей, собрать вместе. То в Тбилиси соберемся, то в Сиднее, то в Валенсии, в Испании. Трудимся. Мечтаю, чтобы такие люди, как Вы, собирали группы. Может быть, даже нужно придать себе какой-то статус, договориться со школами и пропагандировать. Не только ж я один. Я уже довольно старенький стал. Нужны новые силы. Они есть. У нас есть такая организация, как «Молодежный фестиваль», которая ставит борьбу против абортов во главу своей активности. Проводит ежегодные фестивали. Так что, юноша, трудитесь, Бог Вам в помощь.

– Почему-то миссию этой пропаганды возлагают на священников.

– Дело в том, что мы советские люди. Что такое советский человек? Рассказать? Если у англичанина протекла крыша, он берет стремянку, лезет и чинит. Если у советского человека протекла крыша, он пишет письмо президенту.

– Жалко.

– Нам же постоянно показывают, в каком состоянии дома. А что там, мужиков нету, не в состоянии отремонтировать свой дом, барак? Что, так безумно дорого взять банку краски и валиком поролоновым покрасить стены? Все возможно. Нет, все ждут, что кто-то сделает. Это вот продукт нашего социалистического государства. Вместо того чтобы взять самим и все сделать – убрать мусор, посадить яблоневый сад, выделить место для детской площадки, не ждать, пока ЖЭК ее сделает, а сделать самим, и так далее. Все можно сделать самим. Всё же люди делают. Необязательно для этого таджиков нанимать. Все равно что придет таджик, покосит, покрасит, ну что это такое, в конце концов? Это совершенно неправильно. Мы должны все сами. И самое главное – самим воспитать таких детей, которых мы хотим. Не так, что в школу сдать, а она нам воспитает. А если нам это не подходит? Нам нужно от этого состояния нашей души постепенно (быстро не получится: инерция большая), но обязательно освобождаться.

– Но ведь выросло уже целое постсоветское поколение. Это ничего не значит? Ничему их не научили?

– Во всяком случае, никто их воспитанием не занимался. Нужно понять, кого мы хотим воспитать, где тот образ.

– Но как могут воспитать те, кого не воспитывали?

– Да очень просто. Те люди, которые своего папу не предавали, брали Павлика Морозова и на его примере воспитывали стукачей. Правда ведь? Ведь можно взять образ Александра Ярославовича Невского, преподобного Сергия Радонежского, Луку Крымского, Николая Александровича Романова. Есть же Федор Федорович Ушаков, наш адмирал. Вот такой человек – сорок битв выиграл, ни одного морячка в плен не сдал. А как относился к пленным? А как дал приказ спасать турок, которые не умели плавать и тонули? Их наши снаряды сбросили с их кораблей. Человек милосердный, добрый, хороший, Ионическим островам конституцию написал. Сам трудился ради славы Божией и славы нашего государства, был очень добрый, молитвенный человек. Примеров у нас в стране очень много. Нужно эти образы брать и показывать. И сказать: почему они такие были? А потому, что перед ними стоял другой образ, высший – Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы.

Скажите, детки, когда была Куликовская битва? 21 сентября? Молодцы, детки, всем, кто руку поднял, пятерки. А что за церковный праздник в этот день? Не знаете? Э-эх. Всем по двойке. Рождество Пресвятой Богородицы. Если Россия – дом Богородицы, то каждый русский человек должен знать, кто Она такая. Это же нужно в школе проходить, это важнее любого предмета в школе. Любого! Вот так.

– Время передачи подошло к концу.

– Очень жалко.

– Через неделю продолжим.

– Бог даст, да.

Ведущий Сергей Платонов
Записала Маргарита Попова