Учимся растить любовью. Злая мама

Откуда берутся злые мамы? Почему мы часто злимся именно на самых дорогих и близких, даже за то, что легко прощаем другим? Как научиться сдерживаться и как быть, если сдержаться снова не вышло? Какие последствия могут быть у такой манеры воспитания? Разбираться будем вместе с психологом-консультантом Натальей Матвеевой. 

– Сегодняшняя тема нашей беседы звучит так: злая мама.

На этот раз у нас опять есть письмо, которое, мне кажется, может стать началом, отправной точкой для нашей беседы. Поэтому я сейчас зачитаю письмо телезрительницы, но мы не будем ограничиваться ответом только на это письмо, а попробуем вообще поговорить о том, кто такая злая мама, откуда она берется и как стать мамой доброй. Итак, письмо от Елены.

Хотела бы задать вопрос психологу: что я могу сделать, чтобы перестать мучить своих детей? У меня дочь и сын, погодки. Учатся в одном классе, в четвертом. Сколько себя помню, я все время на них срываюсь, ору каждый день, оскорбляю, могу обозвать обидно. Муж просит меня быть мягче, но он уже смирился с моей натурой. Я быстро отхожу и прошу прощения. Сын, кажется, не обижается, но дочь всякий раз долго приходит в себя. Кричу я из-за любого пустяка. Потом готова сама себя побить, когда вижу, как всем плохо из-за этого. Однажды подруга дочки сказала ей при мне, когда была у нас в гостях: «Ты говорила, что у тебя мама злая, а она – добрая». Я полночи проплакала. Не хочу быть злой мамой! Помогите советом, как быть.

Крик души. Чувствуется, что мама очень переживает, что ее дети стали заложниками ее дурных привычек. Как быть?

– Непростое письмо, непростая ситуация. Причем это ситуация, в которой семья, видимо, живет не первый год, и это мучает саму женщину. Но вот привычка ли это? Обычно люди кричат от бессилия. Может, этот крик был нормальным в ее семье, когда ее растили… Откуда-то ведь это все появилось! Откуда-то она как будто переняла этот стереотип поведения, способ разрешения конфликтов. В любом случае женщина говорит про пустяки, но хотелось бы спросить, на что она реагирует. Если женщина, которая писала это письмо, слушает, ей хорошо бы себе ответить на вопрос: на что я злюсь? На самом деле женщины с такими вопросами приходят нередко. Они говорят: «Я не могу себя сдерживать. Сделайте что-нибудь. Я все время ору, а потом, когда это все проходит,  полночи не сплю, переживаю, смотрю на спящих ангелочков, которые, в общем-то, ничего не сделали». Во всяком случае, ее реакция и то, что делают дети, несоизмеримы.

Это сложная тема. Потому что злость, агрессия – это эмоция. Но в то же время злость, гнев или агрессия – это еще и некая страсть, которая вменяется людям в вину. Рассуждать об этом тяжело, но давайте попробуем поговорить все-таки больше с точки зрения психологии. Мне думается, что это действительно очень тяжелое чувство для самого гневающегося человека, но прежде всего очень тяжелое чувство возникает у тех, кто является объектом этого гнева. Это все непросто. Особенно для маленьких детей, которые становятся заложниками этого.

Крик – это насилие. Многие дети говорят, что лучше бы побили, но молча. Потому что от крика невозможно спрятаться. До каких-то пор маленький ребенок расценивает крик родителя как свою страшную вину. А потом он просто перестает реагировать на это и начинает игнорировать, настолько он уже к этому привыкает. Но привыкает – не значит смиряется. Привыкает – не значит, что ему все равно. Он ожесточается, и возникают некие психологические защиты, с которыми потом жить будет очень тяжело. Скорее всего этот ребенок будет так же воспитывать своих детей, потому что другого способа он не знает.

Тут есть еще вот такой момент. Давайте поразмышляем, что такое гнев. Гнев, ярость, злость – эмоции. А чем, как мне кажется, чувства отличаются от эмоций? Если вы опускаете руку в холодную воду, вы понимаете, что она холодная, вы это чувствуете.  Если вы опускаете руку в горячую воду, вы ее выдерните. С эмоциями примерно так же. Эмоцию трудно контролировать. Я бы даже сказала, что, раз мы не подвижники, эмоцию контролировать невозможно. Непосредственно эмоцию. Она нам для чего-то дается. Эмоции – это то, что вложено в нас. Есть направление в психологии, которое говорит, что гнев, страх, радость и печаль – это базовые эмоции. Все остальное – это уже несколько видоизмененные эмоции, когда к ним примешивается когнитивный аспект, когда мы уже начинаем думать. Ребенок злится не просто так. Он злится, когда у него, например, что-то забирают. Так вот, злость – это опасность. Злость обычно приходит тогда, когда опасно.

– Получается, что злость – вполне себе естественная вещь. Но ведь то, что это естественная вещь, не должно являться оправданием. Как же тогда быть? Мы все знаем, что подавление эмоций – неправильный путь. Работа с эмоциями должна происходить по какому-то другому пути. А по какому?

– Давайте поразмышляем. Мы говорим о том, что конкретно эмоцию заглушить невозможно, потому что она возникает в ответ на что-то. Вы ведь не можете запретить себе бояться, когда на вас вечером летит овчарка. Вы не можете себе сказать: «Запрещу-ка  я себе бояться». Тут вопрос в другом: важно понять, что с этим делать. Считается, что любая эмоция, даже очень сильная, длится не больше 12 минут. Даже самая страшная эмоция, например, горе при смерти родных людей. Непосредственно эмоция, когда мы говорим о каких-то физиологических процессах, длится недолго, а дальше начинается наша работа.

Поэтому стоит вопрос, что для этой женщины является опасностью. Тут хорошо бы подумать. Не гнать сразу эту эмоцию, все-таки не запрещать ее, а подумать, что для нее страшно. Страшно, что дети тебя не слушают или не слышат? Страшно то, что они идут каким-то своим путем, а ты для них другой путь предусмотрела? Тебе страшно, что они тебя уже просто игнорируют и не хотят с тобой общаться? Ведь когда-то этот гнев возникает. Есть такое правило или рекомендация: никогда не говорить вообще с людьми и особенно с детьми в состоянии гнева. Когда есть страх, мы не можем много разговаривать. Мы сначала «побоимся», а потом уже можем об этом рассуждать.

Очень опасно говорить с ребенком в гневе, это опасно делать в то время, когда тебя накрывает эмоциональное состояние. Грех может быть даже не в самой эмоции, которую ты испытываешь внутри себя, а в том, что ты потом с этим делаешь. Сколько бед случается в тот момент, когда ярость вырывается и ранит! Она обжигает всех. Если не слова, то это может быть рукоприкладство. Во-первых, нужно осознать, что это злость, и уйти на какое-то время.

– На 12 минут? Этого будет достаточно?

– У каждого, наверное, своя история. Но не запрещать это себе! Мы начинаем запрещать себе гневаться, и это чувство трансформируется. Мы иногда детям говорим, что злиться нельзя. Что делает ребенок? Он ведь очень хочет угодить родителям, он хочет быть хорошим. Когда родители говорят, что ребенок ими манипулирует, я не соглашаюсь с этим. До какого-то возраста ребенок не может манипулировать. У него просто даже мозг так еще не сформирован. Ребенок приспосабливается. Он всячески хочет сделать так, чтобы мама была им довольна. Вот у ребенка возникает чувство злости. Например, пирамидка не получилась, и он злится. В этом случае ребенка нужно научить этому и сказать: «Ты сейчас злишься. Что происходит внутри? У тебя не получилось. А давай-ка мы подумаем, как можно сделать. В состоянии злости ты сейчас ничего не сможешь сделать». Ребенка нужно научить с этой злостью справляться.

Но если родитель боится собственной злости, если он по каким-то причинам запрещает ребенку яркие, сильные эмоции, никуда эта злость не уходит. Вот что страшно! Ребенок начинает либо испытывать чувство вины, либо начинает этого стыдиться, либо  начинает капризничать, бунтовать. Все эти чувства не лучше, но это то, что потом человек, в принципе, будет делать всегда, когда у него кипит короткая злость, вместо того чтобы сейчас это осознать и что-то сделать. Ведь зачем нужна эмоция? Для того, чтобы нас адаптировать конкретно к этим условиям. Очень важно понять: когда я испытываю страх, это говорит о том, что нужно либо бежать, либо замереть, либо драться. Потому что страх именно про это. То же самое со злостью.

– Получается, героиня письма, которое пришло в нашу студию, как раз дерется, причем со своими родными. Испытывая какие-то негативные эмоции, она, по-моему, других способов решения ситуации не видит, не дает себе времени подумать. Ведь мы действительно часто не можем успеть подумать о том, что надо удалиться, надо успокоиться, а потом прийти и поговорить, когда все немножко уляжется. Эта мысль приходит уже после того, как вырывается обидное слово, крик, претензия, высказанная в неподобающей форме. Вот с этим и хочется как-то научиться бороться и нашей телезрительнице, и мне лично, и, думаю, многим-многим мамам.

– Тут есть такой момент (и это действительно момент): ты что-то испытываешь. Это не только про злость. Хорошо бы вести дневник эмоций и попытаться понять, что с тобой происходит в тот или иной момент времени. Просто злость очень яркая. Но если мы с вами начнем понимать, что с нами происходит в данный момент времени и что мы должны сделать при этом, жизнь будет куда интереснее и даже проще. Смотрите, что-то вас злит. Запишите, что вы злитесь, а потом ребенку можно сказать, что вы сердитесь, и сказать, на что вы сердитесь. Например: «Сколько раз я просила убирать постель после того, как ты проснулся, но этого не происходит».

Кстати, хочется в данном случае еще спросить, есть ли правила в семье. Иногда мы выбираем вот такую игру. Наверное, многие слышали про травматический треугольник Карпмана, когда люди становятся в определенные роли… Она злится, она кричит. Дети в состоянии жертвы. А есть еще папа, и он является спасителем для этих детей. Он ей говорит: «Дорогая, давай ты не будешь этого делать». Но дети в определенный момент скорее всего тоже становятся агрессорами, и тогда мама переходит в состояние жертвы. Она себя бьет, она плачет, она страдает. Потом муж ее успокаивает, и она плавненько начинает скорее всего всех спасать. Чаще всего в таких случаях и с детьми отношения выравниваются. Ведь есть чувство вины. Я же виновата. Завтра все для вас сделаю, пирожки напеку и буду хорошей мамой. На какое-то время этого хватает. Но потом опять идет что-то, что тебя помещает в эту позицию агрессора.

Такое ощущение, что в этой семье нет другого типа взаимодействия. Тут обязательно нужно выходить из этой роли. Для этой мамы очень важно понять: если она сейчас с собой не разберется, дети как будто впечатают в себя эти роли и всегда будут жертвами. Они всегда будут искать человека, который будет их любить именно таким образом.

− То есть сначала тиранить, потом мириться, затем из-за чувства вины стараться быть хорошим и снова тиранить?

− Да.

− К сожалению, это очень распространенная модель поведения в семьях.

Меня смутило в письме то, что есть еще большая жертва (может быть, это только видимость − я рассуждаю не как профессионал) – дочь, «которая очень долго приходит в себя». Говорит ли это о том, что она – наиболее уязвимое звено в семье? Или, может быть, те, что нам кажутся более выносливыми, на самом деле страдают не меньше?

− Здесь непонятно. Муж − взрослый человек и может сам заявить о своих чувствах. Дочь тоже в выгодном положении, потому что имеет возможность высказаться. А вот с сыном – это вопрос, потому что сын может все проглатывать.

Часто люди, оказывающиеся в своих семьях в позиции жертвы, когда-нибудь решают для себя: все, больше такого никогда не будет. И становятся агрессорами. Они уже не могут и не умеют общаться с людьми по-другому. Ведь детей мы учим именно в семье, которая должна являться моделью взаимоотношений любви, понимании и принятия. В данной семье, наверное, будет трудно: дети уже большие, практически подростки, в них уже многое заложено. Но никогда не поздно начать диалог, который будет основан на близких взаимоотношениях.

Первое, что важно сделать, это разобраться с собой: понять, что меня злит, в чем для меня опасность. Но в то же время может появиться оправдание: так должно быть, никак иначе; я так придумала и решила. В таком случае, конечно, мама будет чувствовать себя неуверенно, если кто-то что-то делает по-своему.

− Может ли это быть просто манерой поведения, которую мать или отец приняли в собственной семье и привнесли в новую? Что в этой ситуации делать второму супругу, если для него это не является нормой и он видит, что в его семье существует проблема?

В данном случае мы хотя бы видим, что мама озадачена этим вопросом и очень хочет исправиться, − это уже полдела. Но бывает, что один из родителей воспитывает детей таким образом и считает это единственной нормальной формой воспитания. Может быть, в глубине души он и испытывает угрызения совести, а может быть, и нет: раз его так растили и он стал замечательным человеком, то почему бы не воспитывать так же и собственных детей? По крайней мере, именно такая аргументация часто звучит от тиранов-родителей. 

Второй родитель может каким-то образом подействовать на своего супруга? Или же он должен стать мягким, теплым убежищем для своих детей?

− Мне кажется, супругу тоже важно выйти из этой роли и напрямую поговорить с женой. Очень похоже, что она по темпераменту холерик − человек уже рождается с таким типом нервной системой, это, по сути, скорость реагирования (все очень быстро происходит: менее секунды). Но есть еще характер, а он воспитывается. Это наша обязанность – работать над собой. Нельзя говорить: я такой уродился, меня могила исправит. Для работы над собой есть много способов. Это не только помощь психолога, но и Церкви, куда ты можешь прийти и разобраться с тем, что с тобой происходит.

В моей собственной семье все всегда говорили на повышенных тонах. Когда я вышла замуж за человека, в семье которого никогда друг на друга не повышали голос, он был очень удивлен, что я начинаю кричать. Потом я поняла, что действительно странно так себя вести, хотя позывы к крику оставались еще долгое время. Я уверена, глядя на своих клиентов и собственную жизнь, что все можно изменить. Но опять же при условии готовности поиска других путей и способов доносить информацию. Бывает, что только в условном треугольнике есть близость, но как только люди выходят из него, все ломается. Это страшно, но я не фаталист и верю, что это небезнадежно.

− Давайте порассуждаем о практических вещах: что делать, если мы чувствуем агрессию и знаем, что сейчас нашим близким, да и нам самим потом, будет плохо?

− Взрыв происходит тогда, когда что-то очень долго накапливается. И здесь хочется сказать: не копите это. Библейская фраза солнце да не зайдет во гневе вашем про это же: гнев нужно разрешать, прорабатывать конкретно каждую ситуацию, которая привела тебя к срыву. Важно делать это не тогда, когда тебя разрывают эмоции, но разрешать сразу: разговаривать, обсуждать − провести диалог.

У нас в семье было принято каждый вечер разговаривать. Ужин – не для того, чтобы выяснять отношения, а для того, чтобы поделиться: положительной энергией, добрыми чувствами. Это некое взаимодействие, эмоциональная подпитка, насыщаемость. Поэтому очень важно не копить что-то, а разрешать сразу. Но в доброжелательной форме: не «ты плохой», а «мне некомфортно от этого, ты не мог бы сделать иначе?»

Есть такая притча: священник дал женщине святой воды и говорит: «Когда будет плохо, набери в рот и ходи». Через какое-то время она приходит и просит: «Батюшка, мужа прямо подменили! Дайте еще водички!» Но, как шутила моя знакомая, лишь бы потом эту водичку женщина на него же не выплюнула. Здесь опять речь идет про самоконтроль. И мне кажется, лучше изначально начинать с того, что это работа. И ее нужно проделать. Легче же разозлиться, чем работать над собой, правда?

− Зато как это интересно!  Жизнь для того и дана, чтобы мы работали над собой:  меняли в себе неприятные для окружающих навыки. И если к этому относиться с интересом, то делать это будет намного приятнее. 

Записали Таисия Зыкова и Наталья Богданова