Беседы с батюшкой. Священник Альвиан Тхелидзе. 15 августа 2023

(В расшифровке сохранены особенности устной речи)

– Батюшка, я знаю, что Вы блогер. У Вас семь тысяч подписчиков в Telegram. Не мешает ли ведение социальных сетей обычному священническому служению? Или это дополняет вашу священническую жизнь?

 – С одной стороны, конечно, это отнимает много времени. Это не только Telegram, а практически все более или менее известные соцсети, даже Instagram.  Не думаю, что запрещено произносить это слово. Я отношусь к нему как к трофейной соцсети, как к выходу на чужую площадку. Одно дело читать чужие соцсети, а другое дело вести там свою миссионерскую деятельность. Я думаю, что нужно эти площадки тоже употреблять.

 Так, кстати, делают наши официальные представители государства. Они не перестали сами вести соцсети. Мы должны свой голос озвучивать, в том числе и на чужих площадках.  Если бы мне дали возможность выступать на канале BBC или CNN, я бы тоже не отказался, чтобы продвигать нашу православную русскую позицию. В целом, конечно, я в первую очередь священник, а священник должен соцсети использовать как пространство для проповеди.

 Раньше апостолы тоже выходили за пределы традиционного для них пространства. Например, святой апостол Павел пошел не куда-нибудь, а в Ареопаг, где все были язычники. И там он стал  проповедовать, весьма дипломатично. Он  не сказал: вы все язычники и будете гореть в аду. Он сказал: «Афиняне, вы как бы особо набожны, потому что среди всех ваших храмов я видел храм неведомому Богу».  А что это был за храм? Язычники ставили  храмы или святилища всем подряд богам и на всякий случай, вдруг кого-то забыли, поставили памятник неведомому Богу, чтоб никто не обижался. Апостол  Павел им сказал, что вот об этом Боге, Которого они не знают, он пришел проповедовать. И он проповедовал в Ареопаге. А апостолы шли и проповедовали в домах, на площадях, там, где была потенциальная паства. А где сейчас наша потенциальная паства? В Интернете. Поэтому, как говорил один мой знакомый священник, священнику сегодня отсутствовать в Интернете грешно. Это слишком категорично звучит, но я считаю, что проповедовать нужно в том числе и в Интернете. 

– Ваша деятельность связана с молодежным служением. А наша молодежь в основном сидит в Интернете. Может, люди постарше смотрят телеканал «Союз» по телевизору, а кто-то нас смотрит на экране своего смартфона.

–  Старшее поколение тоже постепенно переселилось в Интернет…

– Мы упомянули вражескую соцсеть, и надо обязательно сказать, что компания Meta, к которой принадлежит Instagram,  запрещена в России.

Вы недавно были на молодежном форуме, где было много известных священников. Расскажите, пожалуйста, что это был за форум и как такие собрания помогают приводить людей в Церковь. Какая миссия форума?

– Это был православный молодежный фестиваль, который называется «Братья».  Батюшки на этом фестивале, прямо на коленках, написали песню на мотив песни  «Я солдат, недоношенный ребенок войны…» Там такие слова: «… и даже если ты – сестра, ты мне брат. Мама, разреши этот ребус». Потому что участники фестиваля –  братья. Конечно, сестер там больше, чем братьев. Я считаю, что фестиваль «Братья» лучшее из того, что вообще было придумано на постсоветском пространстве для православной молодежи.

Когда-то этот фестиваль гремел. Когда у нас была другая политическая ситуация, из одной только Украины автобусами приезжали по 400 человек. Фестиваль в Крыму, например, собрал более тысячи человек.  Когда фестиваль проходил в Киеве, был блаженнейший митрополит Киевский и всея Украины Владимир. Блаженнейший архиепископ Новой Юстинианы и всего Кипра, Хризостом, когда фестиваль проходил на Кипре.

Все церковные знаменитости бывают приглашенными на фестиваль. Отец Андрей Ткачев, например. На нынешнем фестивале было 13 священников: известный многим отец Павел Островский, отец Владислав Береговой и многие другие. Периодически на нем бывают архиереи. Например, епископ Волгодонский и Сальский Антоний, еще будучи иеромонахом, сам часто приезжал на этот фестиваль. Будучи епископом, приглашал участников фестиваля в Астраханскую область. И на этот фестиваль прислал ребят, чтобы они приняли в нем участие.

Многие через этот фестиваль воцерковляются, впервые узнают о Боге. Жил себе человек, горя не знал, и тут его какой-нибудь православный друг вытащил на этот фестиваль... Там регулярно совершаются богослужения, литургия. Одно ночное богослужение, остальные богослужения проходят днем, на улице, под небольшим навесом. Одно богослужение проходит в храме. Например, когда фестиваль проходил на Бородинском поле, все организованным крестным ходом шли в Бородинский женский монастырь и там совершали богослужение. В этот раз мы были в Тверской области, и богослужение проходило на территории фестиваля, но в какой-то момент мы собрались в ближайшем сельском храме и совершили богослужение.

Помимо этого на фестивале проходят регулярные концерты, всевозможные игры, беседы с батюшками.  Программа очень насыщенная и разная. Например, в этом году мы были на берегу водохранилища, и организаторы фестиваля, директор  матушка Оксана Шашуто и ее супруг, отец Ярослав  Ерофеев, организовали крестный ход на катерах. Девятнадцать катеров со всеми участниками фестиваля отправились в плавание на один из островов, где когда-то была часовня разрушена,  прошли крестным  ходом по самому острову, помолились на месте часовни и вернулись обратно. Конечно, можно было простой крестный ход провести, но для молодежи куда более запоминающимся будет на катерах.

Один день всегда посвящен паломническим поездкам. Пока мы были на Тверской земле, посетили святыни.  Михаил Тверской, Анна Кашинская, даже Ржевский мемориал входили в программу; и другие святыни (Калязинская колокольня, которая стоит в воде, и так далее). Когда фестиваль проходил в Астраханской области, смотрели святыни этой земли.

Молодые знакомятся, дружат, создаются семьи. Многие люди приезжают специально для того, чтобы обрести вторую половину. Например, на этом фестивале было целых два венчания. Помимо фестиваля «Братья», есть еще братские поездки, когда участники фестиваля вместе едут по святым местам. Одна из пар, обвенчавшихся на нынешнем фестивале, познакомилась в Армении, во время братской поездки к мощам святой Рипсимэ, которая почитается в православии; предложение молодой человек сделал в Грузии, тоже на фестивале, а венчались они уже на Тверской земле. В этот раз была сделана импровизированная платформа для храма над водой. Бывало, что девушка лет 10 ездила на фестиваль и в конце концов на фестивале повенчалась уже в сорокалетнем возрасте.

– То есть фестиваль настолько вошел в их жизнь, что венчание нужно было организовать именно там.

– Потому что все братья у них друзья. В этот раз у нас была пара: молодой человек из Донецка, девушка из Казахстана. Каждый раз бывают очень интересные судьбы.  На прошлом фестивале парень был из Молдовы, а девушка из Западной Украины. Они познакомились на фестивале. Она еще до специальной военной операции успела переехать в Россию, он тоже переехал в Россию, в Москву.

 Вот так фестиваль объединяет разных людей из разных концов СНГ, даже из США приезжали. Сам логотип фестиваля был написан на разных языках – русском, сербском, белорусском, украинском, грузинском и других. Действительно, это был по-настоящему международный фестиваль. К сожалению, сейчас границы всё больше и больше схлопываются, всё меньше людей приезжает из Украины, Белоруссии. Тем не менее фестиваль пока еще остается международным.

– Вопрос  телезрителя: «Если человек ведет богоугодную жизнь, старается жить по заповедям Божьим, то может ли Господь продлить ему жизнь?»

– Заповедь почитания родителей звучит так: «Чти отца твоего и мать твою, и благо тебе будет, долголетен будешь на земле». Господь уже пообещал долгую жизнь, если человек просто почитает родителей. Но нам нужно помнить, что задача христианина не в том, чтобы как можно дольше на земле задержаться. Мы видим, что и святые были далеко не все долго жили, многие умирали достаточно молодыми, порой даже в  жестоких мучениях. Для христианина главное – попасть в рай. Если земная жизнь проходит в благости, это приятный бонус, но не самоцель.

 Да, за наши добродетели Господь может продлить и земную жизнь, о чем и говорится в заповеди о почитании родителей. Не будем ограничивать милость Божью.

– Еще немного о фестивале. Что там еще интересного? Что Вы там делали как священник?

 – В первую очередь священник нужен, чтобы совершать богослужения и проводить беседы. В определенное время фестиваля все тринадцать священников пишут тему, на которую будут проводить беседу. Например, «Любовь и брак», «Богословие Вселенских Соборов», разные темы... Затем делаются большие таблички, и волонтеры выходят с названием темы, но не объявляется, какой именно батюшка будет вести беседу. После этого волонтеры разводят группы по разным концам лагеря, и туда уже приходят священники и проводят беседы. Вот в чем работа священника.

На фестивале много мероприятий. Всегда бывает какая-то большая интерактивная игра на местности. Например, там у нас Палестина, там Австралия. В этот раз  Африка была. Участники фестиваля, разделенные на сектора, ходят по разным зонам и знакомятся с каким-нибудь сюжетом, связанным с православием в Африке или Австралии. Когда игра была на Астраханской земле, так или иначе все было связано с Золотой Ордой, со временем мученичества в Орде, с Сарайской митрополией. Вот такие игры бывают.

Бывают импровизированные концерты.  Каждый город привозит с собой небольшое шоу, выступление – презентацию города. Даже специальные костюмы шьют, чтобы представить свой город. Бывают и приглашенные гости, церковные звезды. Группа «Ихтис» приезжала в этот раз.  Другие музыканты приезжают. Бывают чемпионаты. Например, команда батюшек в этот раз потерпела сокрушительное поражение в волейбол. Бывали и футбольные команды и так далее.

Многие ценят возможность сколько угодно беседовать с батюшкой. Батюшки живут там же, в лагере, и целый день находятся с ребятами. Особенно на всякие любовные темы любят пообщаться, рассказать, поделиться. Священник доступен двадцать четыре часа в сутки. В каждом секторе свой батюшка.

Атмосфера фестиваля очень теплая и дружеская. Я регулярно посещаю этот фестиваль. Многие уже стали родными. Многие приезжают туда регулярно. Кто-то говорит: «Я уже 15 раз на фестивале». Кто-то в тридцатый раз приезжает. Отец Владислав – рекордсмен. Он тридцать третий раз на фестивале. Фестиваль проходит два раза в год – летом и зимой.

– Вопрос от телезрителя: «Дайте, пожалуйста, совет родителям, как уберечь подрастающее поколение от пагубного влияния соцсетей, где подростки получают информацию, которая очень вредит душе и наносит непоправимый урон».

Мне кажется, никак. Должна проводиться другая работа: чтобы было не так интересно в соцсетях оставаться, завлечь чем-то другим.

– Был недавно случай в Астраханской области, когда девушка попала под пагубное влияние одной из «групп смерти» и под влиянием этой группы сбросилась с девятого этажа. Насмерть. Девочка отличница, умница, всегда у нее были хорошие характеристики... Полностью запрещать пользоваться телефоном смысла нет – не получится. Если даже вы у них отберете телефон, они будут в школе у одноклассников просить посидеть в YouTube, TikTok или еще где-нибудь. Мне кажется, просто нужно быть в хороших, доверительных отношениях со своим подростком, интересоваться, чем он увлечен, что смотрит на YouTube. Это не просто жесткий контроль и через плечо заглядывать, но быть в хороших отношениях, чтобы он сам делился, каких смотрит блогеров, какие мультики, передачи.

– Может, даже что-то показать.

– Да, нужно не просто запрещать, нужно уметь чем-то заинтересовать. Например, я недавно со своими племянниками смотрел выпуски библейских передач, которые для него тоже оказались интересными. Если и показывать мультики, то какие-то назидательные – почему бы и нет? А если не вести с ними никакой работы, они будут смотреть что попало, что придется. Нужно стать им друзьями и интересоваться тем, чем они живут. Знать тех блогеров, которых они смотрят. Когда я занимался молодежной работой в Астраханской области с подростками, всегда их спрашивал: «А что ты смотришь? А кто это такой? А что это такое?» Они мне это рассказывали, им было интересно поделиться. И никогда я не говорил: «Всё, ты будешь гореть в аду». Просто делал вид, что здесь, например, он ерунду смотрит. Иногда просто хорошо подколоть человека. Важно участвовать в жизни своих детей, в том числе в виртуальной жизни.

– Кстати, недавно моим знакомым воспитатель детского сада посоветовала детям включить советские мультики, в частности сказку про аленький цветочек. Оказывается, пришел какой-то театр детский, была постановка, и дети вообще не поняли, о чем речь. Нужно было хотя бы что-то узнать. Они не смотрят эти мультфильмы, которые смотрели мы. Их понять можно, потому что сейчас очень быстро меняется картинка, и эти долгие статичные кадры советских мультфильмов им тяжело смотреть. Я заметил это даже по своему сыну – ему и его друзьям интересно смотреть, как кто-то другой играет.

– Да, они это очень часто смотрят.

– Или сумасшедшие просмотры, как распаковывают игрушки (я, кстати, тоже залип), это был какой-то кошмар, и мне пришлось искать мультфильмы, которые я смотрел. Ему стало интересно. Тут вопрос про то, чтобы провести работу какую-то.

– Смотрю тут, девочка (или первоклашка, или еще в школу не ходит) уже мультики знает. И была игрушка мамонтенка (из мультика «Мама для Мамонтенка»), я ее спрашиваю: «Знаешь, что это такое?» Она говорит: «Слоник». Я говорю: «А ты мультик про него не видела?» – «Нет». И я включаю ей на телефоне мультик «Мама для Мамонтенка» – для ребенка открытие. Ребенок вырос и не видел этого мультфильма. Если мы не будем своим детям показывать что-то, они сами будут просто смотреть что попало. То есть не надо запрещать, нужно просто направлять в нужное русло. Кстати, мне кажется, что порой взрослых нужно оберегать от Интернета куда больше, чем детей. Особенно тех, кому за 60, за 70. Люди оказываются совершенно не готовы к такой агрессивной среде, как Интернет, оказываются очень наивными, с легкостью отдают огромные суммы своих денег всевозможным мошенникам. И тут старшее поколение нужно беречь от Интернета не меньше, чем младшее. Порой оказывается, что младшее поколение более защищено, потому что они уже в этом выросли.

– Что-то в этом есть.

Вопрос телезрителя: «Церковь учит, что нет предопределения, есть свобода выбора. Но свобода выбора есть тогда, когда никто не знает, что человек выберет, а Бог заранее знает, по какому пути он пойдет. Какая же это свобода выбора?»

– Хороший вопрос. Я обычно такой пример привожу. С племянником мы периодически играем в шахматы. Я знаю его уровень игры, его предпочтения в шахматах, смотрю я на него и думаю: «Вот сейчас конем пойдет». Ну, очевидно же… Он берет и идет конем. Я не то чтобы ему навязал свою волю, у него была возможность пойти любой другой фигурой, но он идет конем. Я знал, что он пойдет конем, я знаю его стиль игры. Значит ли это то, что я его заставил пойти этим конем? Нет, не значит. Это он сам сделал свой добровольный выбор. Бог нас знает лучше, чем я своего племянника. И когда Он предвидит наши действия в силу Своего всеведения, это не значит, что Он нам их навязывает, это значит, что Бог нас знает лучше, чем мы сами, но тем не менее нашу свободную волю Он у нас не отнимал, как я не отнимал у своего племянника права пойти не конем, а любой другой фигурой.

– Зачет. Он Вас обыгрывает?

– Нет, он еще маленький, во втором классе.

– Все равно очень интересное стремление. В продолжение этой беседы: есть родители, которые полностью запрещают абсолютно все.

– Беда, печаль.

– Даже когда я был в школе, мы какими-то болезнями подростковыми переболели к девятому классу, но этих детей накрывало к одиннадцатому классу... Есть здесь какие-то рекомендации соблюсти баланс в этом всем?

– Оба пути – полностью тотального запрета и полной вседозволенности – часто бывают от нежелания родителей всерьез и глубоко вникать в жизнь своих детей. Нужно постараться прожить так, чтобы дети доверяли, уважали ваш выбор. Поэтому нужно интересоваться жизнью своих детей, понимать, где это допустимо, а где недопустимо. Нужен диалог искренний, открытый, честный. Но для этого и нам нужно интересоваться тем, чем они интересуются. Опять же мы должны знать, кто у них в авторитете.

– Батюшка, важный момент: Вы говорили, что в молодежном лагере как раз тема брака и взаимоотношений очень актуальна. Я даже встречал в социальных сетях разные православные проекты: «Давай создадим семью», «Давай повенчаемся»... Это сейчас проблема такая – найти достойного человека?

– Не то что это проблема нынешнего времени. Пусть даже православных будет мало, но они приехали на фестиваль, они там все православные. Более или менее, но в этом фестивале принимают участие (я считаю) лучшие люди нашей страны – действительно искренне верующие, любящие свою Церковь и свое Отечество. Молодые и хорошие.

– Сколько человек?

– В этот раз был маленький фестиваль – 300 человек. Если приезжает молодой человек, если у него есть возможность выбрать из 150 девушек, это не значит, что ему не из кого выбирать, – есть выбор. Но любому молодому человеку абсолютно в любую эпоху нужно было немножко потрепать себе нервы. Это всегда волнительно, всегда ты выбираешь одну-единственную; и для меня конкретно, и для того, кто сейчас стоит перед этим выбором, конечно, это непростая задача. Даже само изобилие девушек порой бывает причиной переживания. Я спрашиваю: «Сережа, что же ты не женишься?» – «Батюшка, тут такой цветник, я не знаю, кого выбрать; все хорошие». Даже такое бывает.

– Часто люди приходят в двадцатилетнем возрасте уже с какой-то поврежденностью. Это связано либо с активной половой жизнью, либо с принадлежностью к какой-то субкультуре. Есть такие люди или у вас там все елейненько, благостно?

– Я больше скажу. Дискотеки каждый вечер, и даже иногда бывает такое, что на других фестивалях, может быть, не пропустят. Играла девушка на скрипке, и шло музыкальное сопровождение (минус) одной из песен Цоя. И весь фестиваль под это качало. То есть там администрация (отец Ярослав, матушка Оксана) допускает, чтобы в музыкальных предпочтениях фестиваля было что-то не особо церковное и совсем не елейное. Они вообще люди сами по себе не елейные. Сколько раз прилетало матушке, потому что она по своему первому образованию хореограф и ставит в том числе и танцы... У них есть ежегодная рубрика «Зайцы-Можайцы» – это танцевальная группа, которая каждый год выступает на фестивале.

Конечно, нынешнее поколение в целом (если не говорить о православной молодежи, а в целом о поколении) в сексуальном плане более распущенное, чем предыдущие поколения. Например, я прихожу в любой колледж или институт и задаю вопрос: «Как вы считаете: интим до брака – это норма?» Практически сто процентов считают, что это норма. Более того, я не раз был в общеобразовательных школах для того, чтобы поговорить о проблемах раннего материнства. То есть некоторые думают, что с восьмиклассницами рано еще об этих вещах говорить, а порой уже бывает поздно, потому что у нас сейчас половая жизнь часто у школьников начинается где-то с восьмого класса. И это повсеместно. Конечно, люди поврежденные. Даже более того, я как-то оказался в православной молодежной среде и задал тот же вопрос: «Как вы считаете: интим до брака – это нормально?» И даже дети священников порой считают, что это нормально. Хотя это, конечно, грех блуда. В этом смысле мы, конечно, все поврежденные, развращенные, и нынешнее поколение, к сожалению, больше, чем предыдущие.

– От священника требуются некие усилия, чтобы учить?

– Конечно, требуются некие усилия. И бывает печально, когда (я сам был свидетелем) ты знаешь этого ребенка с пятого класса, он вырос на твоих глазах, каждое воскресенье был в воскресной школе и на службе, исповедовался, причащался, а к одиннадцатому классу  узнаешь, что этот школьник скрывал от тебя на исповеди, что два года ведет половую жизнь. И такие случаи бывали. Это следствие всеобщей нашей развращенности, в том числе информационной, когда все доступно. Открыл телефон – и там любая гадость перед глазами.  

– Теперь все доступно даже семилетнему ребенку. Дети очень продвинутые, даже более продвинутые, чем взрослые…

В какой-то степени чувствуешь себя старым при общении с 18-летними, с 15-летними и поражаешься тому, насколько они талантливые люди. Многие говорят, что в таких условиях из страны идет отток умов, все уезжают. Действительно, многие уехали, но все равно это очень талантливые и очень яркие люди. Даже я говорю, что молодежь уже какая-то не такая, странные люди, в наше время такого не было…

– Это еще Сократ говорил до нашей эры.

– Это вечные проблемы, получается?

– Конечно.  

– Замкнутый круг, который будет постоянно…

– Каждое поколение не очень похоже на предыдущее. Это не значит, что оно хуже или лучше – оно просто другое. Нынешнее поколение во многом лучше нашего, наше поколение было очень агрессивным – это субкультура 90-х.

– Может быть, люди были сильнее?

– В чем-то сильнее, в чем-то, наоборот, была слабость. Нынешнее поколение, например, очень ценит интеллектуальное превосходство. То есть сейчас дети не прогуливают школу, а у нас было модно прогуливать школу. Сейчас модно быть мотивированным на учебу, сейчас в моде не курить в подворотнях, как было в нашем поколении, но есть запрос и тренд на здоровый образ жизни, это модно. В 90-е были наркотики, сигареты... В этом смысле, наверное, нынешнее поколение даже более здоровое, чем наше. А в чем-то хуже.

– А в отношении к религии?

– Отношение к религии сложно сейчас понять, надо, чтобы они состарились, тогда будет понятно. Потому что юность не всегда особо задается извечными вопросами, во все поколения, мне кажется, люди чем ближе подходят к гробовой черте, тем больше  задумываются о том, что же будет за этой чертой. И чем старше человек, тем чаще он задумывается о религии.

– В обществе все равно так или иначе пропагандируется какая-то толерантность, и в этой же толерантности есть какая-то терпимость к религии тоже. Я заметил даже, когда совсем недавно оказался в ситуации, что все сильно матерились. Я не выдержал, сказал: «Давайте не будем». Они: «Ты что, верующий?» – «Да». И все перестали материться.

– Да, в целом общество более толерантно, более терпимо к чужому мнению. Это и хорошо, и плохо. Например, ЛГБТ-тема. Они тоже намного толерантнее. Я сам не гей, но меня это не напрягает. То есть в наше время можно было получить по морде, если у тебя шапка не того кроя.

– Где Вы выросли?

– Я думаю, что это в целом было, и в Москве тоже.

– Меня это не коснулось.

– Поколение 90-х было более агрессивным, в том числе и к нетрадиционной ориентации. Сейчас этого нет, сейчас более терпимы к этому всему. В целом то, что готовы слышать чужое мнение, – это хорошо, но в то же время общество теряет способность сопротивляться (в том числе) разврату – это плохо. Это то, что касается толерантности. И вообще 70-е, 80-е, 90-е годы были такими, что если что-то модно, это модно для всех. Сейчас нет кумиров, как были Beatles, прошла эпоха такого фанатизма.

– Получается, каждый живет в своем мирке?

– Во-первых, каждый живет в своем мирке; во-вторых, очень легко переходит от одного к другому. Например, спрашиваю у подростка: «Какую ты музыку любишь?» Говорит: «А вот это мне нравится». И включает какой-то трек.

– А это совсем не музыка?

– Пусть даже хорошая музыка, иногда бывает серьезная. Я спрашиваю: «А кто исполняет?» Она говорит: «А я не знаю». Ей даже неинтересно. Зашел трек – она его скачала, даже, может быть, фрагмент трека скачала из TikTok на 30 секунд, и ей это нравится, ей даже неинтересно целиком трек прослушать. Такое тоже есть. Прошла эпоха кумиров, фанатов в глобальном смысле. Очень часто меняются звезды, лидеры, мнения. Сейчас легко стать звездой на пять минут, чего не было раньше.

– Вопрос такой: «Бывают ли трудности в общении с подростком? Приходится ли Вам, скажем так, не быть собой?»

– Искусственно омолодиться я не стараюсь.

– Это вопрос ко всем, потому что многие сейчас пытаются с молодежью работать. Я понимаю, что если бы ко мне пришел священник или приходской сотрудник, отвечающий за молодежную работу, я бы с ним вообще разговаривать не стал.

– Я общаюсь, у меня никогда не бывает барьера с подростками. Я недавно общался с косплейщиками, которые наряжены во всякие японские аниме, – все нормально. Я просто искренне и живо всегда интересуюсь. Подросток мне что-то говорит, я встречаю непонятный термин, говорю: «Что такое?» И он мне объясняет. Я это запоминаю. Когда у нас было общение с подростками, я спрашиваю: «Что у тебя нового?» Он говорит: «ВПР писали вчера». Что такое ВПР? Мы ВПР не писали…

– А что это такое?

– Это вид экзаменационной работы, часть современного образовательного процесса. В целом я вникаю в то, чем они живут, искренне интересуюсь. Когда они видят интерес, тогда отвечают взаимностью. Был на встрече с молодежью и знаю, что я с этими ребятами еще раз встречусь, я их каждого спрашиваю: «А что ты смотришь в Интернете? В какой соцсети?»

...Я узнаю, чем они живут, что им интересно. Вникаю и потом могу поддержать разговор, сказать, что мне понравилось, что не понравилось. Они доверяют, когда видят, что с моей стороны тоже есть интерес. А если я приду и буду им менторским голосом говорить: «Слушайте, дети, я сейчас вас буду наставлять, как правильно жить», – конечно, это не будет услышано. Нужно доверие, нужно общаться не с позиции учителя, а с позиции друга. Тогда они, во-первых, сами раскрываются, а во-вторых, готовы слушать.

– Главное, когда будешь интересоваться жизнью подростков и блогеров, самому не подсесть.

– Да, наверное.

Ведущий Сергей Платонов

Записала Елена Чурина