Беседы с батюшкой. Религия и наука. Протоиерей Михаил Потокин 26 декабря 2022

Сегодня у нас в гостях настоятель храма во имя святых мучеников Флора и Лавра на Зацепе протоиерей Михаил Потокин.

– Тема сегодняшнего разговора: «Религия и наука: существует ли между ними конфликт?»

Вопрос противостояния веры и знания остается открытым с древнейших времен. Ученые и богословы нередко полемизируют об их соотношении. Сегодня хотелось бы поговорить о науке, религии, их взаимоотношениях, есть ли между ними конфликт. Вы являетесь и священником, и ученым. С высоты Вашего опыта скажите, действительно ли есть конфликт между наукой и религией?

– Я немножко уточню. Ученые – народ точный, они любят точность. Я не ученый в том смысле, в котором Вы имеете в виду. Потому что ученый – это человек, который занимается наукой, причем серьезно, десятилетиями. Это так же, как врач. Если человек окончил медицинский институт, он еще не врач. Даже после ординатуры он еще не врач. Врач – это человек, который проработал какое-то время, имеет практику. Я же после окончания института поработал пару лет и ушел в храм. Поэтому я все-таки в основном священник, но имею высшее техническое образование. И рассуждать я могу только как человек, имеющий образование, но не как человек, который вплотную занимается наукой.

Научный метод отличается: он все ставит под сомнение, все пытается перевернуть, изменить. Например, есть в данный момент в науке зафиксированная точка зрения на какие-то события, но при этом мы всегда можем подвергать ее сомнению, всегда можем искать что-то новое. Что касается религии, то это все-таки Откровение. Нам дано Откровение во всей его полноте; полнота знания нам уже дана. Вопрос в том, как мы приобщаемся к этой полноте знания.

То есть совершенно разные методы освоения. Если в науке нужно упражнение ума, какое-то, может быть, вдохновение, то вера усваивается через духовную жизнь, вера приходит как откровение. Апостолы были, как их многие называют, бескнижными, то есть неучеными людьми, а в вере они самые искусные. В науке наоборот: человек должен быть искусным в знании, чтобы стать потом ученым. То есть в науке не бывает такого, чтобы человек ничему не учился, ничего не читал и вдруг взял да и открыл какой-нибудь закон. В науке поступательное движение: сначала человек учится, потом начинает работать в какой-то области, начинает делать какие-то открытия. Человек без образования, без специальной подготовки в науке ничего не сможет сделать.

– Откуда берется идея этого конфликта, где искать ее корни?

– В принципе, любое знание всегда немножко вступает в конфликт с другим. Например, философия, теология, естественные науки. Так как в перекрестных областях начинаются всякого рода столкновения, сомнения, возникает вопрос: кто же прав? какая точка зрения верна?..

Дело в том, что мы не можем четко провести границу между наукой и религией, как не можем в человеке четко провести границу, где душа, а где тело. Мы не можем четко обозначить место души, что она находится именно там, а там, где нет души, там только тело. Только если человек труп, тогда можно сказать, что там нет души, только тело. Но в жизни человека, конечно, никак разделить нельзя.

То же самое наука: она всегда соприкасается с какими-то духовными явлениями, потому что они тоже имеют свои проявления в мире материальном; через человека духовное может проявляться. Скажем, мы видим чудеса, которые совершают святые. Что такое чудо в понимании человека? Это нарушение естественных законов. Например, хождение по воде, претворение воды в вино, если говорить о евангельских событиях. Святые, которых мы чествуем, совершили столько чудес! Сам Христос сказал, что святые совершают чудеса больше, чем Он.

И здесь, наверное, первый камень преткновения между наукой и религией, который исторически возник, потому что вопрос о чуде всегда подвергался сомнению. Наука всегда хочет провести эксперимент, но повторить чудо невозможно – обстоятельства изменились. Тогда начинается либо попытка подтвердить чудо, либо отрицать чудо, то есть отрицать какие-то духовные явления. И при этом делается связь: если чудо не повторяется, значит, его не было, значит, и источник неверный, значит, мы неправильно понимаем.

И здесь возникает логическая ошибка. То есть пытаются веру доказать из чудес, а раз чудеса нельзя доказать, то и вера под сомнением. Если помните, вся советская антирелигиозная пропаганда была основана на том, что чудеса, которые совершаются, мощи святых – это обман. Пытались представить, что все это какие-то подлоги, какие-то специальные фокусы. И что доказывали таким образом? Не доказывали, что чудеса ложные, а доказывали, что религия неверна. Ставили знак равенства: чудеса равно религия. Если чудеса неверны, значит, и религия неверна. Вот такая была логика.

На самом деле Господь в Евангелии говорит, что чудеса происходят как раз от веры. То есть вера стоит вначале, и потом уже по вере совершаются чудеса. То есть совершенно обратная связь. Но пропаганда ее изменяла.

Во всяком случае, это конфликт, который всегда был человеку непонятен: как происходит чудо? какова природа чуда? И можно ли тогда говорить о том, что мы не имеем постоянного закона природы? Ведь у нас как происходит? Мы открыли, например, закон тяготения, что камень падает вниз. Значит, он всегда будет падать вниз. Мы привыкли, что это так. И вдруг он летит вверх…

То есть что делает чудо? Оно подрывает нашу уверенность. Человек уверен, что он знает законы, что это будет так, а вот это – так. Но происходит чудо – и вдруг все разрывается. Оказывается, мы живем в мире непрогнозируемом, который невозможно просчитать, вычислить. Соответственно, невозможно и вычислить какую-то выгодную нам линию поведения, какие-то выгодные нам действия и поступки. То есть, оказывается, мир непредсказуем.

– Возникает вопрос: нужно ли христианину научное знание?

– Не помню, кто сказал, что подлинная наука приближает человека к Богу. Потому что подлинная наука не пытается вступить в конфликт с религией, она занимается явлениями природы, и эти явления природы весьма красивы, весьма интересны и взаимосвязаны очень интересно. Когда человек все это изучает, он видит гармонию, красоту, логику, глубокую взаимосвязь, единство всей природы. Изучая законы природы, мы становимся ближе к Богу, если адекватно оцениваем область применения этих законов и адекватно понимаем, к чему эти знания нас должны привести. Здесь важно не измерять духовные поля, не мерить чудеса, не пытаться их объяснить с точки зрения физики и всего остального, а именно понимать, что есть явления разного порядка: материального и духовного. И где-то они соприкасаются.

– Вопрос телезрителя из Воронежа: «Когда я работал в Москве, любил бывать в вашем храме Флора и Лавра. Хотел бы попросить, чтобы Вы немножко рассказали о Флоре и Лавре, в каких нуждах к ним лучше обращаться».

– Хорошо, что Вы так любите этот храм. Храм этот древний. Храм существует уже почти четыреста лет. В 1625 году появились первые упоминания о церкви Флора и Лавра, которая была построена на этом месте. Флор и Лавр – покровители животных, в частности лошадей, поэтому часто на иконах они изображаются именно так. Место, где построен храм, было началом Коломенского тракта, там останавливались ямщики. Это исторически значимое место в Москве. Хотя основной придел храма освящен в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», еще есть придел в честь апостолов Петра и Павла (раньше он был Никольский) и придел в честь Флора и Лавра, народ называет храм именно в честь Флора и Лавра.

Мы часто встречаем в сельской местности храмы в честь мучеников Флора и Лавра. Это известные святые. Раньше коневодство и все, что связано с лошадьми, было основным в жизни. И перевозка, и пахота, что угодно зависело от лошадей. Лошадка была кормилицей, все на себе возила и носила. Поэтому почитание Флора и Лавра было вполне естественным в те времена. И сейчас многие обращаются к этим святым мученикам. Знаю, что 31 августа отмечается день ветеринара, ветеринарного работника. Это тоже связано с днем памяти мучеников Флора и Лавра, которые являются покровителями всех, кто занимается лошадьми, коневодством. Флор и Лавр были братьями, они были каменщиками, приняли мученическую кончину и имеют такую благодать.

– Что делать, если какие-то научные гипотезы или открытия являются соблазнительными для христианина?

– Этика в научных исследованиях – очень важный вопрос. Особенно что касается генетики и человека. Если мы говорим об исследовании природных явлений, не связанных с человеком и вообще с биологией, то там опасность состоит в том, чтобы не использовать то, что мы открываем, для уничтожения. Потому что многие научные открытия уже дают такую возможность: совершать какие-то катаклизмы; например, ядерные взрывы, термоядерные взрывы. Здесь все-таки нужен контроль и понимание, для чего, как и что мы исследуем.

А есть напрямую связанные с этикой вопросы, в основном в медицине, генетике. И это вопрос очень серьезный, я считаю. Поэтому, прежде чем что-то исследовать, нужно понять, что и зачем мы делаем. Честно говоря, многие вещи, которые сейчас совершаются, являются с точки зрения религии запредельными, когда человек хочет пересотворить природу, то есть быть вместо Бога и природу сделать удобной для себя. Не научиться жить в той природной обстановке, которую Бог нам дал, а именно переделать под себя.

Любой вид животных эволюционирует в сторону более удобного проживания в той среде, в которой он оказался. А человек хочет не только среду переделать, но и природу переделать под себя. И тут Церковь должна поставить вопрос, что это означает в нравственном смысле. Переделывая природу, не приведем ли мы ее к катастрофе? Потому что Тот, Кто создал природу, был бесконечно гармоничен, бесконечно красив, бесконечно разумен. Когда Бог создавал природу, Он создал ее в таком балансе, который позволяет, не уничтожая друг друга, жить и существовать на этой маленькой планете, с небольшим диапазоном температур, высот. Ведь если углубиться вниз на пару километров – там жить нельзя, наверх десять километров – тоже жить нельзя. Мы живем в маленьком диапазоне.

Вот сейчас говорят, что нарушается озоновый слой, начинается глобальное потепление и так далее. Это только разговоры, это не доказано. Но вопрос именно в том, что когда мы начнем серьезно нарушать законы природы, что мы в результате получим? Не получим ли мы катастрофу? Потому что, не понимая всей полноты происходящего, не зная, как все взаимосвязано, мы идем как бы вслепую.

Простой пример – недавняя пандемия коронавирусной инфекции, которую мы встретили совершенно безоружными. Мы многое можем в медицине, химии, биохимии, фармацевтике, но оказалось, что все очень непросто. До сих пор осталось множество нерешенных вопросов о последствиях пандемии, вакцинации и так далее, которые нам еще предстоит решить.

Мы видим, что наших знаний недостаточно, чтобы бороться с простеньким вирусом, который вдруг начинает мутировать, а что же говорить обо всей природе? И здесь стоит задуматься, не нужно ли нам иметь некое смирение перед природой, уважение к ней и к ее законам, когда мы решаем что-то серьезно изменить.

Достаточно вспомнить, как в советские времена хотели повернуть вспять сибирские реки. И этот проект всерьез обсуждался, даже были названы какие-то сроки. Какая экологическая катастрофа ждала бы Сибирь! Сложно представить, что бы произошло, если бы начали осуществлять этот проект. Уже сейчас гидроэлектростанции полностью изменили экологию вокруг рек, да и в самих реках все поменялось.

Любое вторжение в природу имеет далеко идущие последствия, просчитать которые до конца мы не можем. Поэтому следует ли нам так яростно внедрять новые методы, которые мы открываем? Мы проводим какие-то исследования и сразу же пытаемся внедрять новые технологии, и здесь получается, как с покупкой новой одежды: нужно ли ее покупать, если еще можно пользоваться старой? И вообще что важно в мире: постоянная гонка технологий или все-таки разумное использование природы в том ее виде, какой есть сейчас, а не в том виде, который возникнет после ее преобразования с использованием каких-то новейших технологий?

А что касается человека, я считаю, что попытки вмешательства в генетику и подобное этому могут привести к катастрофическим последствиям, о которых мы даже не догадываемся. И это уравнение со множеством неизвестных не решит никакой искусственный интеллект. Поэтому здесь не нужно самонадеянно все это пытаться предпринимать.

Вот есть версия о том, что коронавирус произведен в лаборатории, но этот вирус – лишь миллионная часть того, что есть в человеке. И поэтому я считаю, что все-таки нужно ставить какие-то препоны науке в ее стремлении внедрять в практику новые научные технологии. Нужно поднимать вопросы о том, насколько это безопасно, потому что вирус может стать до такой степени летальным, что выкосит множество людей. Поэтому бездумно создавать лаборатории, и добиваться каких-то мутаций вируса не стоит – это совсем небезопасно.

– Вопрос от телезрителя: «Известно, что Бог – Творец Вселенной. Наукой доказано, что Вселенная до сих пор расширяется. Если Бог – Творец, значит, Он должен находиться вне Своего творения. Не может же горшечник творить внутри горшка. Где же тогда находится Бог и Царство Небесное: внутри того, что Он сотворил, или вне Вселенной?»

– Вселенная материальна, и Бог находится вне ее, потому что Бог есть Дух. Дух не ассоциируется с какой-либо частью Вселенной, как душа не ассоциируется с сердцем человека. При пересадке сердца душа не пересаживается вместе с ним от одного человека к другому, мы не видим, чтобы именно в этом органе она была сосредоточена. Так же и со Вселенной. Конечно, Вселенная – это творение Божие, но Бога она не содержит.

– А существуют ли какие-то области и сферы сотрудничества религии и науки?

– Да, и я считаю, что таких областей очень много. Наука и религия сотрудничают, просто здесь сотрудничество немножко в другом. Вопрос не в том, что Церковь помогает в каких-то исследованиях или является объектом исторических или каких-то других исследований. Вопрос в том, что нравственные и духовные основы жизни помогают исследовать природу.

Мы знаем, что многие ученые были глубоко верующими людьми, и вера им не только не мешала, но, наверное, вдохновляла их на открытия. Поэтому можно говорить о том, что здесь есть не непосредственное участие религии в каких-то научных разработках, а участие религии через человека, через ученого, через его веру в Бога, в цельность мира, в соединение с природой, в то, что есть Творец и что все взаимосвязано через Творца.

Это помогает человеку делать какие-то материальные открытия в сфере естественных и других наук. Вера входит в науку через человека, она движется верующими учеными, но при этом Церковь непосредственного участия в каких-то научных исследованиях не принимает.

– Возможно ли обращение к святоотеческим творениям для объяснения сотворения мира и его картины? И можно ли использовать в этих целях Священное Писание?

– Я выскажу свою точку зрения на этот вопрос, потому что вопрос этот непростой. Здесь можно полемизировать, и относительно этого вопроса будет много мнений. Мне кажется, что Священное Писание, в том числе и Книга Бытия, которую чаще всего упоминают, когда говорят о науке и религии, происхождении мира, указывает не на сами события, а на их связь. Это как закон всемирного тяготения, который определяет взаимодействие двух предметов.

В нашем случае тоже даны связи, то есть говорится, как связаны духовный и материальный миры, как, в каком порядке возникал материальный мир, но здесь имеются в виду только связи, которые могут определять любые события.

Например, история еврейского народа – это реальная история народа, но под это же можно подвести и историю человеческой души. Поэтому часто события, связанные с историей еврейского народа, Исход и Пасха, ассоциируются и с событиями духовными, и с событиями, связанными лично с человеком.

То есть событие Исхода, когда израильский народ выходит из египетского плена и то, что происходит с ним потом (странствование по пустыне, сложное обретение свободы), связано не только с еврейским народом, но и лично с каждым человеком, который, сначала находясь в условиях, когда ему диктовали, как ему жить, получает свободу и сразу же сталкивается с проблемами, которые приносит ему эта свобода.

Каждый из нас, выходя в юности из-под родительской опеки и становясь свободным, вместе с этой свободой обретает и множество проблем. И прежде чем мы обретем землю обетованную, мы должны пройти довольно большой тернистый путь, чтобы осознать себя, свою свободу и понять, зачем эта свобода нам дана.

Поэтому эти законы действуют как на народ и на отдельного человека, так и внутри веры. То есть мы видим, что эти законы могут быть применимы не в какой-то конкретный момент, в каком-то историческом событии, но в совершенно разных условиях, в отношении разных народов и каждой отдельной личности. То есть эти законы описывают взаимосвязь. Например, закон физики описывает, как взаимодействуют одна частица с другой, и потом мы можем применить его к любым частицам, к любому материалу и так далее.

Какую же основную связь устанавливает Библия в Книге Бытия? Она устанавливает такую связь, что, во-первых, первое слово «берешит» (или «бора») означает «сотворил из ничего». Вопрос о происхождении мира до сих пор открыт. Говорят, что материя может происходить из энергии, но откуда взялась энергия? То есть откуда все вообще взялось? Библия отвечает: «Бог сотворил все из ничего». Что же это значит? Что в какой-то момент нарушается закон сохранения. Он просто не существует в момент, когда из ничего получается нечто.

Мы живем в условиях закона сохранения: материя переходит в энергию и так далее. И если вдруг откуда ни возьмись появляется что-то, чего раньше никогда не было, то это уже нечто новое. Это то, что мы не можем ни доказать, ни опровергнуть, потому что сотворить это мог только Бог. Сейчас говорят, что был Большой взрыв, было что-то еще, но мы не узнаем, как все это происходило.

Когда-то не было ничего. Это «ничего» означает, что не было ни материи, ни энергии, ни света. Потом произошло что-то, что дало начало материальной природе, и указывается, что природу сотворил Дух, то есть здесь существует некая иерархия, в которой духовная природа стоит над природой телесной, над материальным миром. В философии это называется идеализмом.

Религия – философия идеализма, где Дух властвует над материей, Дух первичен, а материя вторична. Об этом говорит нам Библия. То есть опять-таки это сложный философский вопрос, и если это так, то становятся понятными все чудеса, потому что чудеса – это действие Духа над материей, над внешней природой. Если Дух первичен, то он, конечно же, может менять материю, воздействуя в какой-то момент на ее законы и изменяя их. Изменяются связи внутри материи, и получается нечто необычное, чего мы не привыкли видеть.

То есть на Библию можно смотреть не как на пошаговую историю, начинающуюся с первого атома, первой молекулы, первой клетки, как мы сейчас пытаемся это представить, а как на связь событий духовных и материальных. И эта связь указана в первых главах Книги Бытия. Собственно, для Церкви и важна связь. Кстати, слово «религия» в переводе с латинского означает «связь».

Копаться же в каждом конкретном случае наука не может. Мы не можем вычислить, как в этой комнате летают молекулы, потому что это невозможно. Мы можем взять среднее, можем взять статистику, но не можем разложить Вселенную на мелкие частицы и потом вновь ее собрать. И так как это невозможно, то возникает другое понимание, каково это знание: это знание дотошно, до конца, до последней точки или это просто приблизительное знание о том, как все взаимосвязано...

То есть сейчас уже можно считать, что наши знания никогда не будут абсолютно точными, они всегда будут приблизительными, если мы говорим о материальном. Библия же указывает на связь между событиями, и эта связь точная. Откуда мог знать Моисей, что появилось раньше – земноводные, рыбы, птицы или животные? В те времена наука этого еще не знала. А здесь как бы точно указан порядок, генез их происхождения. Непонятны, конечно, сроки – день и так далее, временные события.

Сейчас день для нас – это солнечные сутки. А что такое день для Моисея – какой-то период или что-то еще, мы не можем сказать. То есть существуют вещи, которые мы не можем соотнести между Библией и естественной наукой, которую сейчас имеем.

Но это не значит, что Библию нужно использовать в качестве научного источника или, наоборот, научные знания трактовать с помощью Библии, потому что естественные науки ничего не говорят о Духе. Они не могут его исследовать, а аппаратура для этого пока еще не разработана. Душу может исследовать только другая душа, но прежде этого нужно исследовать свою душу, а потом уже станет понятной и другая душа.

– Батюшка, кто из ученых-христиан импонирует Вам больше всего и почему?

– Мы знаем выдающегося ученого, доктора медицинских наук, духовного писателя, святителя, архиепископа Луку (Войно-Ясенецкого). Верующими были известный ученый-микробиолог, основатель вакцинации Луи Пастер, математик, литератор, философ Блез Паскаль и многие другие ученые.

Но что можно сказать именно об ученых-христианах? По моему мнению, христиане изучают часть жизни, связанную с человеческой душой и духовной жизнью человека. Я считаю, что лучшие исследователи человеческой души – это святые отцы, и нет ничего выше того, что сказали о человеке святые отцы. Если мы говорим не о биологии человека, а о том, что касается духовности, души и жизни человеческого духа, здесь все сказано.

А что касается естественных наук, они стали развиваться не так уж и давно. Дело в том, что древних христиан особо не интересовала внешняя природа, для них она была как бы вторичной. Люди понимали главенство духа, поэтому, хоть это и кажется нам довольно смешным, древняя картина мира, когда земля стоит в центре Вселенной, на самом деле это не гелиоцентрическая, а антропоцентрическая модель. То есть человек как бы в центре Вселенной, и в нем есть дух.

Дух же есть только в Боге и в человеке, поэтому над миром стоит человек, и мир, земля и все остальное созданы для человека. Человек стоит на земле, поэтому все сосредоточено вокруг земли. Сейчас над этой системой смеются и говорят: «Ну как же? Мы знаем огромное количество вселенных. В современной философии мы находимся на краю Вселенной, на маленькой планетке, то есть мы – ничто. И если посмотреть на нас из других галактик, то никто нас не увидит».

У древних, наоборот, мы и есть мир, и весь мир вокруг нас, а звезды, галактики – все это очень далеко, это никак не влияет на то, что происходит здесь. Римский философ Боэций говорил, что человеку глаза нужны не для того, чтобы лучше охотиться, а для того, чтобы, глядя на звезды, заниматься философией. То есть у Боэция звезды способствуют философским размышлениям, а не космическим исследованиям.

Поэтому философская картина мира следующая: Человек находится посередине, а Вселенная создана для Него. Этот Человек пришел на землю в Свое Рождество. Мы знаем о Нем, мы о Нем проповедуем, и это Богочеловек Иисус Христос. Этот мир создан для Него, и поэтому Он увидел этот мир, вошел в него, и мир принял Божество. Человек возвратил себе Божественное достоинство и может войти в общение со Христом. То есть это есть христианская картина мира.

А картина чисто материального мира, которую ученые пытались создать начиная с XIX века, очень депрессивная, потому что в ней непонятно, кто мы, что мы. Мы – какая-то песчинка в потоке бытия где-то на краю Вселенной, у нас маленькая, короткая жизнь, короче, чем у некоторых деревьев и животных. И роль человека в этом огромном мире, который движется и без него и прекрасно без него существовал бы, какая-то совершенно ничтожная.

И здесь возникает депрессивное настроение – для чего человек, для чего все это? Зачем я родился в этот мир? Что я могу в нем изменить? Да практически ничего в этом материальном мире. Земля еси и в землю отыдеши – вот весь путь человека. И что тогда? Тогда как у Екклесиаста: суета сует, – все суета. То есть никаких перспектив нет.

Человек, имея талант, может писать стихи и музыку, и уже это, не говоря о молитве, о более высоких занятиях, дает понимание, насколько высок дух у человека, как он все осознает, какую красоту может создать. И в то же время человек – ничто, он будет где-то погребен, потом кости смешаются с землей, и ничего от него не останется. И в этом, мне кажется, заключен серьезный вопрос: где место человека, где место для науки и где место для души?

Если мы верно выстроим эту иерархию, нам станет понятно, для чего нужна наука и для чего мы занимаемся изучением природы. Мы не ищем происхождения всего, мы этого не найдем, и мы это понимаем. Если мы не можем разгадать исторические события 200–300-летней давности, то что же говорить о летописи? И мы начинаем гадать, что же было на самом деле: а может быть, взяли и летопись переписали или сожгли? И что это за мораль?

Мы в своей истории не можем разобраться. Мы живем всего лишь несколько тысяч лет и не можем разобраться в том, что происходило. А как разобраться во Вселенной, которая существует намного дольше нас? Поэтому, конечно же, мы в этом не разберемся, это невозможно. А зачем же тогда естественные знания, зачем разум, зачем природа? Как мы должны с ней поступать? Мне кажется, сейчас речь идет именно о философии, о возвращении философии в науку. И прежде чем что-то исследовать, мы должны понять, зачем нам это, чего мы добиваемся.

– Какие наши цели…

– Да, какие у нас цели, для чего мы это делаем. Просто чтобы узнать? Но просто узнать – это довольно смешно, потому что все равно то, что мы узнаем, через пятьдесят лет окажется неверным. Тогда точно будет другое знание, и мы по-другому увидим этот вопрос.

Если применять технологии, чтобы как-то изменить свою жизнь, возникает вопрос: а насколько нужно ее менять, то есть насколько она плоха? То же касается и поисков бессмертия, – бессмертия земного. Но если человек бессмертен душой, если закон природы таков, что он должен оставить свое земное обличье и потом возродиться, воскреснуть, то вечное продолжение жизни на земле – это что? Выходит, что это тюрьма.

То есть, мне кажется, такие вопросы все равно снова нужно начинать ставить, потому что мы слишком долго жили, думая, что природа – это нечто отдельное от нас. Мы можем ее исследовать, можем изменять, можем что-то искать в ней. А сейчас один за другим возникают вопросы, связанные с трансплантацией органов и так далее, то есть вопросы нравственные. И нам все больше и больше нужно осознавать, что и зачем, как это можно сделать и можем ли мы это делать; вообще имеем ли мы на это право.

– Батюшка, а может ли наука помочь в духовной жизни и какие качества может воспитать наука у человека?

– Наука, конечно же, помогает в духовной жизни. Вообще настоящая наука требует от человека некого аскетизма, но не в смысле нашей аскетики. Наука требует отказа от чего-то, потому что она сложная, и требуется много времени, чтобы внедриться в какую-то ее область. То есть для того, чтобы изучить то, что уже пройдено до тебя, требуется потратить очень много времени и сил, и для этого ученый в каком-то смысле должен от многого отказаться, от чего обычный человек отказываться не привык.

Советский физик Лев Давидович Ландау говорил, что когда он выпивал бокал вина, он не мог целый месяц работать. Поэтому ученый в каком-то смысле близок к монаху, который все оставляет ради той идеи, той жизни, которую он нашел. Наверное, наука в этом смысле ближе к религии, чем многие другие области человеческой жизни – творчество и так далее, потому что наука требует концентрации всех сил человека.

И поэтому я думаю, что ученые – люди, близкие к религии, потому что они понимают, насколько важно человеку быть собранным, цельным, если он занят каким-то исследованием. Здесь невозможно делать сразу десять дел, здесь можно делать только одно дело, и так же, как и в вере, двум господам служить не получается. Поэтому ученого изображали смешным – в очках и как бы не от мира сего. В этом смысле здесь есть какая-то внутренняя правда – ученый как бы не от мира сего. И вообще человек науки – это человек, погруженный в свой собственный мир.

Очень жаль, что сейчас, к сожалению, вместо того чтобы говорить о том, какая красота – наука, пытаются рассказать, как ее применить, как с помощью науки стать известным или приобрести какие-то материальные блага. Это все равно что разбогатеть с помощью искусства. Но ни один художник, который по-настоящему любил свое дело, не ставил для себя главной задачей именно разбогатеть. Гоголь в одном из своих произведений описал, как человек, продавший свой талант, потерял возможность пользоваться им, то есть талант от него ушел. Продавая свой талант, мы лишаемся возможности иметь его, иметь вдохновение.

Люди, всерьез занимающиеся наукой, как и ученые, как и люди искусства, работают ради вдохновения, а не ради результата, который они получат. А у нас сейчас делается упор именно на материальный результат. Но материальный результат и вдохновение – разные вещи. Многие люди жили вдохновением, не имея ничего материального.

Я всегда привожу в пример Ван Гога, который не продал ни одной своей картины и при этом жил вдохновением. Когда русский художник Александр Иванов писал свою картину «Явление Христа народу», он не мог писать ничего другого – он искал внутри себя образ Христа. Жил он бедно и даже вынужден был просить о помощи. Друзья говорили ему: «Ты мог бы написать какой-то заказной портрет или что-то еще, чтобы добыть какие-то средства», – а он отвечал, что ничего этого он писать не может. Он был настолько внутренне сосредоточен на образе Христа, который должен был воплотиться в его картине, что больше ничем не мог заниматься. Вот что такое вдохновение.

И когда вдохновение приходит, то тогда и для художника, и для ученого выше награды нет. Именно поэтому радость от того, что ты решил даже простую задачку, ни с чем не сравнима, и такой радости ты больше ни от чего не получишь. Я думаю, что ученый, или человек искусства, или человек религиозный – все они получают вдохновение от того, чем они заняты, и это вдохновение питает их, заменяя им какую-то материальную пищу, материальные удовольствия, потому что радость, приносимая вдохновением, гораздо выше, тоньше и значительнее. И поэтому, познав глубокое, человек уже отказывается от более простого.

Ученому известно глубокое, известно вдохновение, которое рождается, когда решается важная задача, когда ставится интересный эксперимент и когда он получает результат. Этот результат и есть его награда, поэтому ученый, как и художник, и монах, и священнослужитель, должен получать радость именно от своего увлечения наукой. И очень жаль, что сейчас наука нужна для чего-то.

А она ни для чего не нужна, потому что многие исследования ведутся таким образом, что применить их результаты вряд ли мы сможем в ближайшие сто лет. Но это не значит, что развивать их не нужно. Очень смешно в этом смысле говорит о науке писатель Андрей Платонов в своем романе «Чевенгур» устами одного из главных героев. На вопрос, будут ли люди пользоваться достижениями науки, он отвечает: «Не будут, потому что наука все время развивается, но неизвестно, чем все закончится».

– Батюшка, прошу Вас дать наставление и пожелание нашим дорогим телезрителям в преддверии Рождества Христова.

– Я хочу пожелать всем в эти дни вдохновения. Пусть это вдохновение родится в нас от службы, от участия в таинствах. Я желаю всем счастливого Рождества, глубокого, подлинного переживания события Рождества Христова, которое мы все сейчас ждем.

Ведущий Павел Денисик

Записали Нина Кирсанова и Людмила Белицкая