Беседы с батюшкой. Cвященник Александр Волохань. 17 августа 2023

– Можно сказать, что их там мало, но ситуация положительно меняется.  Для полноты картины скажу, что, совершая богослужебные поездки в другие города нашей общины, я неоднократно видел храмы, которые были увенчаны куполом луковичного типа, классическим. Часто на храмах октагонного контура. Это наводит на мысли о существовании общих корней, общего пути, о переплетении судеб двух народов. На севере Норвегии один из деревянных храмов на архипелаге Вестеролен, что рядом с Лофонтенскими островами, сложен из бревен и досок разбившегося русского корабля. Меня очень порадовало такое применение этим доскам; оно оказалось значимым, символичным.

Вообще православных храмов, в которых совершаются богослужения, становится больше. Присутствие в Норвегии русских эмигрантов берет отсчет от события приблизительно столетней давности, когда в 1920 году в Северную Норвегию прибыло несколько сотен российских эмигрантов, даже можно сказать, беженцев, из портов Мурманска и Архангельска. Они прибыли в норвежский город Тромсё. А затем, в этот же год прибытия, они передвигаются к Тронхейму, где я сейчас проживаю и веду свое служение. Там в 1920 году была отслужена первая православная Пасха на земле Норвегии, если считать те богослужения, которые совершались до раскола, до 1054 года, которые тоже можно было бы в определенной степени называть православными.

По решению Священного Синода я совершаю свое служение в древней столице, в Тронхейме, с 2007 года окормляю дополнительно город Тромсё, на севере, что в 1100 км от Тронхейма. Для нас особенно отрадно в 2020 году совершить юбилейные торжества  – 100-летие православной Пасхи на этой земле, потому что в 1920-м в числе этой группы эмигрантов из России вследствие Гражданской войны было и несколько священников Русской Православной Церкви. Они совершали богослужения в небольшом местечке рядом с Тронхеймом, где получили место в гарнизонных просторных помещениях.

Наш храм – небольшой, бревенчатый, существует с 2014 года.  Он находится на историческом месте неподалеку от Тронхейма. В следующем году, если Бог даст, будет десятилетие воздвижения и освящения нашего храма, в котором мы совершаем регулярно богослужения. Храм находится в 100 км от Тронхейма, но в нем собираются на богослужения десятки и десятки наших прихожан. Храм, конечно, маленький, но люди имеют возможность стоять снаружи. Это своего рода поле битвы. Это поле обагрено кровью Олафа Святого, короля Норвегии, жизненный путь которого там оборвался.

У нас в Норвегии пять приходов в разных городах. Я имею в виду не общины приходские, которых намного больше, а пять постоянных приходов. Это приход в столице Норвегии, Осло, приход в Тронхейме, в прежней первой столице, приход в городе Берген (второй по величине город Норвегии), приход в Ставангере, который называется нефтяной столицей Норвегии, и на самом севере в Киркенесе  (приграничный городок с Россией, в честь преподобного Трифона Печенгского, просветителя саамов). Храмы, правда, не везде свои, некоторые мы вынуждены арендовать на разных условиях. Тем не менее они служат для нас домом молитвы.

– Из кого состоит приход? Когда я смотрел материалы, связанные с вашими приходами, я слышал литургии не только на русском и норвежском языках.

– Есть два государственных норвежских языка – это язык букмол, книжный язык, и нюношк, новый норвежский. Раньше они назывались риксмол (общегосударственный язык, федеральный, как сказали бы в России) и лансмол (язык регионов или провинций). Но в Норвегии очень распространены диалекты; они живые, то есть не просто кто-то где-то в глухом селе говорит на этом диалекте. Это именно массово. Приезжаешь в регион и слышишь, как говорят иначе на норвежском языке.

Мы дополнительно служим обязательно на норвежском. У нас в числе прихожан есть православные норвежцы, и их число возрастает. Добавлю, что приходят не только норвежцы, но и люди других национальностей, не понимающие славянского языка. Например, могут быть румыны православные или греки, есть  даже православные сирийцы.  Для них норвежский именно язык общения, поэтому на богослужении им понятно, о чем молитва.

Число норвежцев увеличивается. Я бы даже отметил, что это не те люди, имеющие супруга или супругу из числа православных, а люди ищущие. Очень много мужчин. По крайней мере, в нашем приходе. Они читают богословскую литературу, приходят на богослужение, всё больше проникаясь и образом молитвы, и образом жизни. У нас беседы постоянно. Как норма жизни общие чаепития и трапезы после богослужения, когда есть возможность непринужденного или важного разговора об актуальных темах. Поскольку я давно уже в Норвегии, то имею возможность отвечать на существенные вопросы людей на их родном языке.

Богослужение мы, как правило, делаем комбинированное: часть звучит на церковнославянском, часть на норвежском языке. Мы еще и греческий язык привлекаем. У нас есть греки православные, даже грузины, молдаване, румыны, сербы, болгары. Для меня служение в приходе являет не просто «Царство Божие, пришедшее в силе», но именно Церковь Христову с ее смыслом, где нет ни эллина, ни иудея, ни варвара, ни скифа, но всё и во всем Христос. Это проживается глубоко и отрадно.

Большинство людей из числа норвежцев – лютеране; как правило, малоцерковные. Это же отмечается в их собственных социологических исследованиях.  Есть люди неравнодушные, очень многие из числа молодежи. Средний возраст тех, кто пришел к нам в приход за последние несколько лет, кто крестился, стал православным, между двадцатью и тридцатью годами. Это удивительно и очень отрадно…

– Как строится ваша церковная и околоцерковная жизнь? У нас молодежные клубы, встречи, общества помощи людям зависимым и так далее. Есть ли в вашем приходе или приходах такие клубы, такое служение?

– Как я уже упоминал, у нас есть общие трапезы и беседы после богослужения. Есть возможность в рамках воскресной школы говорить не только с детьми, но и со взрослыми, в том числе из числа норвежцев. Есть более тематические встречи. Они, может быть, не так часто происходят, но у нас есть очень хорошая традиция: мы иногда собираемся как раз у этих норвежцев дома. Они достаточно гостеприимны, и норвежцы чаще пьют кофе, кстати, и в более узком кругу мы имеем возможность поговорить.

Много лет, как у нас есть обыкновение собираться в паломнические поездки по Норвегии. Норвегия, надо сказать честно, страна не такая богатая святыми, в смысле – известными святыми. Может, их больше, просто мы о них не знаем. Я говорю, например, о Западной Норвегии, ирландской святой Сунниве, чей путь жизни закончился в Западной Норвегии, на острове Селья. Это километров 600 или 700 от Тронхейма. Мы часто собираемся, едем на этот остров. Делаем остановки по пути, совершаем молебны, возвращаемся, иногда посещаем старые норвежские церкви, которых уцелело порядка тридцати в стране. Они называются ставкирками, это каркасные церкви.  Их, на удивление, удалось сохранить. Они часто причудливые и дышащие древностью.

Там тоже мы совершаем молебны; либо рядом с ними. Они в большинстве своем не используются как храмы, это музейные экспонаты. В этих паломничествах многое происходит как бы само собой в плане общности пути, разговора о вере, молитве.

С недавних пор у нас проходят приходские концерты. На них присутствуют либо малоцерковные люди из числа соотечественников, либо норвежцы. Благодаря некоторым нашим прихожанам-музыкантам часть концерта состоит из классической музыки профессионального уровня, а другая часть – из песен под гитару, которые или я сам исполняю, или некоторые прихожане (песни православные или ностальгические, лирические, с глубоким смыслом). После концерта мы собираемся в приходском зале, общаемся.

Что касается служения, в Норвегии очень хорошо поставлена социальная помощь уязвимым группам населения. Такой острой нужды нет. Разве что больше нужно именно человеческого внимания. Потому что в материальном смысле (продукты, одежда) помощь хорошо поставлена на государственном уровне. А прийти к человеку, поговорить – иногда такое нужно. Большей частью эти люди и сами приходят в храм, хотя наверняка не все.

– Есть ли там люди с зависимостью от химических веществ (наркотики, алкоголь)?

– Конечно. Вечер пятницы или субботы там – это пир горой, массовые гулянья (я говорю про алкоголь). Я сам неоднократно посещал как священник тюрьмы, меня приглашали туда к православным заключенным. Это необязательно русские люди. Там были и сербы, и грузины, и русские, и украинцы. Кто-то там находился за торговлю наркотиками или что-то подобное. Я не назову сейчас цифру, насколько масштабно распространены зависимости, но такие явления тоже имеют место. И надо помогать этим людям, насколько это возможно.

– Я видел несколько фотографий, где Вы служите в каком-то месте, в котором престол состоит из уложенных камней. Вы там совершали литургию. Кстати, я видел, что у Вас там есть и помощники-алтарники. Каменный открытый престол, без иконостаса – это удивительно. Расскажите об этом.

– Это первый храм в городе Тронхейме. В этом храме (храм в честь святого Климента Римского) были положены мощи первого святого Норвегии – Олафа Святого, короля норвежского, которого еще называют «вечным королем Норвегии». Это место было много веков под спудом. После археологических работ 2016 года то, что было обретено в результате раскопок, стало музеем (там подписан ряд экспонатов), и по контуру восстановили храм. Этот храм был первым местом пребывания мощей святого Олафа, который погиб в 1030 году. Он вообще современник святого равноапостольного князя Владимира.

Мы удивительным образом получили частицу мощей святого Олафа. На этом ковчеге с мощами мы совершали литургию. Потому что в нашем понимании святое место не должно быть пустым. Это было связано в том числе и с чествованием исторического пути святого Олафа. Честно сказать, это было достаточно резонансное событие. Там было много людей и из числа музейных работников, из тех, кто об этом узнал из прессы. Это было первое и единственное действие религиозного характера, происходившее в музее, на месте храма.

Мне кажется, это событие вызывало у многих горожан из числа местных жителей импульс к осмыслению своей истории в ином ключе. Герб Тронхейма содержит в себе изображение епископа, который из окна собора благословляет короля. Это не случайно. В Норвегии есть такое предание, что Олаф Святой, которого именуют вечным королем Норвегии, является небесным покровителем Норвегии и стран Скандинавии, продолжает свое монаршее служение.

Коронация (венчание на царство) нового короля по закону совершается в главном соборе Норвегии в Тронхейме – Nidarosdomen (национальная святыня), где в средние века пребывали мощи святого Олафа, принесенные из того самого храма Климента Римского, который сейчас в руинах. В развороте Нидоросского собора находится многоярусный каменный иконостас, на котором отражены и события Библейской истории, и есть скульптурные изображения святого Олафа. Если будет у нас время, я мог бы добавить об этом еще несколько интересных фактов.

– Да, добавляйте. Это очень интересно. Чем больше я узнаю о служении Православной Церкви в Норвегии, тем больше у меня возникает вопросов, связанных с православием в западном мире. Если Вас вырвать из этой среды, останется православная вера в тех храмах, которые Вы окормляете, или произойдет какой-то коллапс?

– Это серьезный вопрос. Мы помним слова из Евангелия: «Поражу пастыря – и разбегутся овцы». Помним ситуацию с апостолами, которые действительно разбежались, когда Господа взяли под стражу. Но меня радует, что очень многие из числа норвежцев – новообращенных людей свое время отпуска не просто посвящают отдыху, но едут именно в православные страны. Некоторые уже ездили в Россию, кто-то только собирается поехать в православные страны (я имею в виду не только Россию, но и Сербию, Грецию, Грузию). Так что я надеюсь, что крепость веры с годами у них будет возрастать.

А если говорить о моем служении, в большинстве своем население Норвегии – это не православные люди. Это современные люди, которые отдаляются от своей исконной христианской традиции. Но меня всегда воодушевляли слова одного из святых, который сказал, что даже если уничтожат все Распятия, то сами птицы небесные своими распростертыми крыльями будут являть знак Креста и благословлять им и гонимых христиан, и всю землю.

Меня радует, что до сих пор флаги Скандинавских стран несут в себе знак креста. Это тот самый узкий путь, тесные врата, ведущие в жизнь вечную. Я имею в виду крест как религиозный символ, хотя многие на Западе его все меньше именно так воспринимают.

Про святого Олафа хочу сказать, что его жизненный путь похож на жизнь нашего князя Владимира, который вначале был дремучим язычником, разнузданным, диких и жестоких нравов. Таким же был и Олаф. Момент его обращения и крещения (1013 или 1014 год) меняет его в корне. Он особо глубоко принимает веру, и это воплощено в его иконографическом изображении. Я посещал исторические музеи во всех столицах Скандинавских стран. И везде присутствует именно это изображение: Олаф стоит на маленьком драконе, попирая его ногами. А у дракона лицо и голова того же самого Олафа, да еще и в короне. То есть он отвергает и попирает себя как язычника, это как бы подчеркивается в его изображении.

Сам Олаф не просто направляет каких-то слуг, которые в разных регионах Норвегии совершают крещение людей, но отправляется вместе с ними со своей дружиной («Олаф и его люди» – это устойчивая фраза). И они стараются восстановить нравственность. У норвежцев была традиция, подобная спартанской в каком-то смысле. Детей немощных или с какими-то отклонениями они могли просто уносить в лес и бросать там на съедение диким зверям, то есть избавляться от них. Олаф вводит под страхом смертной казни запрет на подобное отношение, четко утверждая по христианской мысли, что это тоже люди, созданные по образу Божию, и избавление от них недопустимо.

Там, где стоит наш храм (кстати, это именно храм святого Олафа), дальше есть огромная сцена, где каждый год происходит историческая реконструкция, точнее представление огромного масштаба, в котором задействовано около восьмисот участников. Там очень много диалогов, громадный хор, оркестр. В диалогах раскрывается многое о вере именно в сопоставлении с язычеством.

Есть разные версии текста этих диалогов. Неоднократно там положительно говорится о Гардарике. Известно, что Олаф I, основатель Тронхейма, и Олаф II Святой оба были на Руси. Олаф I был в дружине князя Владимира. Некоторые исследователи утверждают, что он был свидетелем Крещения Руси, совершавшегося в Киеве в водах Днепра. А Олаф Святой был в Великом Новгороде. У княгини Анны Новгородской, жены князя Ярослава Мудрого, он нашел убежище, когда был гоним из своей страны, куда потом вернулся и погиб в битве.

Норвежцы открывают этот пласт своей истории, узнают об этом переплетении судеб, о смыслах, которые за этим стоят, о выборе святого Олафа, который мог и не идти на эту битву, так как знал, что с большой вероятностью именно проиграет. Но, как повествуется в сагах и в житии, ему было видение – явились Олаф I и Сам Господь. И он принял решение об участии в битве, потому что это был вопрос не столько власти, сколько веры.

Кстати, в житии указывается, что перед битвой он очень долго молился, постился, молились его воины. И он отдал большую сумму из своей казны для поминовения душ воинов, погибших в этом сражении (не только своих, но и со стороны противника).

Это удивительный пример молитвы. Как, собственно, по слову Господню, Который говорил: люби́те врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф. 5, 44). Но вот в этом смысле фигура святого Олафа оказывается очень значимой и для норвежцев (которые свою историю открывают во всей глубине и на измерении духовном, религиозном), и для нас тоже (что мы не на пустом месте, что у нас есть своя история, свой путь, который был несением креста, с миссией, свидетельством). Как говорил апостол Павел, Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог (1 Кор. 3, 6) Так что могу свидетельствовать, что сейчас число людей увеличивается общими усилиями верующих православных в Норвегии.

– Это, конечно, удивительно, тем более что не уходит этот образ, когда христианин попирает язычника. Если бы только можно было каждому из нас, христиан, внутри себя иметь такой образ (сказал бы так – икону), то это, конечно, было бы очень полезным, как мне кажется, для всех нас. В связи с этим и вопрос. Вы считаете свое служение некой миссией или можно сказать, что люди сами идут к Богу и Вы помогаете им только идти правильной дорогой?

– Я думаю, обе стороны неизбежно должны присутствовать. Блаженный Августин говорил, что Бог создал нас для Себя, и не успокоится сердце наше, пока не упокоится в Нем. Этот импульс, несомненно, идет из глубин души человека. Но мы вспоминаем слова апостола Павла, что вера от слышания (Рим. 10, 17). Как можно слышать без проповедующего? И в этом отношении состоит само апостольство. Господь избирает, направляет учеников: идите проповедуйте, научите все народы до края земли. В нашем случае самая северная географическая точка Европы именно в Норвегии, так что там тоже своего рода край земли. И там тоже, я бы сказал, первоначальное видение такого служения, как это усматривалось и священноначалием, было в собирании своих.

Господь говорит: Я пришел к погибшим овцам дома Израилева (Мф. 15, 24). Там очень много православных – десятки тысяч людей (имею в виду даже русских православных), потому что сейчас там есть православные и румыны, и сербы, и греки, и болгары (меньшим, может быть, числом). То есть для нас было важно это служение: в первую очередь возжечь тот самый светильник, который поставляют на видное место. Люди знают, что есть приход, есть храм, есть возможность туда приезжать.

Кстати, к нам приезжают не просто из города или пригорода. К нам приезжают на богослужение люди из таких населенных пунктов, которые находятся за 200–300, порой за 400–500 километров. И это уже показывает важность того, что это служение востребовано. Сам я во многих городах совершаю служение, не только в Тронхейме, это пространство протяженностью минимум полторы тысячи километров от города Олесунн (красивый город, своего рода жемчужина Норвегии) и до севера, где Тромсё (самый крупный город Северной Норвегии), и дальше еще несколько городов. Также иногда служение совершается на архипелаге Шпицберген в русском городе Баренцбург, где есть часовня Спаса Нерукотворного Образа. В общем помещении Дома культуры, здание которого существует еще с советских времен, выделена отдельная огромная комната, которая оборудована под православный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы: есть иконостас, престол. Там тоже есть возможность совершать богослужения, хотя часто это не получается. Как сказали бы, сложная логистика, но необходимость этого там, конечно, есть.

Могу сказать, что наше служение как благовест колокольни. Мы, кстати, очень любим возглашать о начале службы. У нас есть и в арендуемом храме колокола, и у этого храма, если даже присмотреться на фото, видна звонница с низкими колоколами, и это очень привлекает людей. У нас есть в плане к десятилетию освящения храма в следующем году строительство – мы надеемся воздвигнуть высокую колокольню, пристроить уже к этому храму. Она уже практически завершена, только потребуется соединить конструкцию в следующем году, если Бог даст, если не будет никакого противодействия, потому что времена лукавы, никто ничего не знает до конца, все в руках Божиих. Будем надеяться, что все можем в укрепляющем… Иисусе Христе (Флп. 4, 13), как говорит апостол. Мы надеемся также принять свой крест.

– Может быть, обрядовая сторона православных праздников как-то меняется из-за такого места? Например, скажем, праздник Богоявления, Пасха. Крестный ход, я так понимаю, по этим местам тоже должен быть каким-то особым? Есть какие-то особенности в этих богослужениях?

– Мы совершаем иногда крестный ход на ладье викингского типа по реке Нидельва (это своего рода  наш Днепр) и выплываем  в Бухту Креста, оплываем монашеский остров (Мункхолмен), который также виден из центра города с воздетыми хоругвями, крестным знамением на носу лодки, большой иконой Пасхи, и на многих языках (по крайней мере, на трех – церковнославянском, норвежском и греческом) мы поем «Христос воскресе!» и ряд других песнопений.

– Как будет «Христос воскресе» по-норвежски?

– Kristus Er Oppstanden. Это похоже чем-то на греческий: Ο Χριστός Ανέστη. То есть «восставший» (как и в славянском). Oppstanden – то есть «встать вверх». Это похоже в трех скандинавских языках – шведском, датском, норвежском. Мы иногда совершаем богослужение вокруг национальной святыни – нам разрешили служить перед этим огромным собором, где был этот храм-усыпальница. Мы совершаем богослужения на вершинах гор. Например, в праздник Преображения Господня на горе над Бухтой Креста (или же в самой Бухте Креста на Богоявление) мы многократно совершаем освящение вод Северного Ледовитого океана или Атлантического. Есть, оказывается, разногласия у географов: считать это Атлантическим или Северным Ледовитым. Это привлекает людей, они интересуются, может быть, сначала тем, что это слишком зрелищно, а для кого-то, может, это что-то распахнет. Мы помним, посланники князя Владимира (если я ничего не путаю) в Константинополе, в Царьграде, говорили, что они были в храме ногами на земле, а как будто бы на небесах. Так что такой опыт у нас есть, мы совершаем это зримым образом, в том числе посещая старые норвежские храмы – музеи, в которые надеемся вдохнуть дыхание жизни, чтобы они стали живыми местами.

– Мне всегда казалось, что люди, живущие на севере, спокойные, в чем-то имеют такую особенность... Я так понимаю, что Вы такой живой человек, что Вас просто невозможно остановить… Благословите наших телезрителей.

– Я пожелаю самого главного – покаяния, о чем говорил Господь, и преображения, чтобы обожение совершилось в нашей жизни, чтобы это было не пустым звуком, не патетикой, не пафосом. Это сила Божия ко спасению. И тем, кто уже верующий, чтобы эта сила Божия приносила добрый плод в жизни, простых делах или великих, если есть великая задача, ну и, конечно, нести тяготы друг друга и так исполнить закон Христов.

– Спасибо, отец Александр. Я очень рад и очень благодарен Господу за то, что Он направил Ваши стопы в эту студию.

Ведущий Глеб Ильинский