Беседы с батюшкой. Зачем необходимо Евангелие. Священник Александр Асонов

Сегодня у нас в гостях священник Александр Асонов, настоятель храма Всех святых в городе Гатчина, на Гатчинском кладбище. Тема сегодняшней передачи: зачем нам необходимо Евангелие.

– Отец Александр, наверное, тема, которая сегодня будет обсуждаться, касается абсолютно всех: и верующих, и сомневающихся (как уточняется в одном известном журнале, что он – «журнал для сомневающихся»). Есть люди, которые хорошо знают Евангелие, но при этом остаются равнодушными к вере. А есть люди, которые убеждены, что верят, но никогда не читают Евангелие самостоятельно. Хотя я знаю страны, где «степень воцерковленности» измеряется именно тем, как часто человек читает Евангелие.

Евангелие для нас самая доступная книга, потому что она издается невероятными тиражами по всему миру. Еще недавно эта книга находилась практически в любой гостинице Европы. Сейчас, может быть, такого нет – ситуация другая, но, по крайней мере, раньше это было. 

– Сейчас Евангелие уже хотят переписать и внести в него свои корректировки. Увы, та старая добрая Европа, которую мы видим иногда в кино, уже давно и слишком изменилась. O tempora! O mores! – О времена! О нравы!

– Давайте мы поговорим о Евангелии и о том, почему это греческое слово так прочно вошло в наш православный обиход, что его и заменить уже нечем. 

– У нас практически вся церковная традиция связана с греческим языком. Мы же христиане именно восточной традиции – византийской. Здесь можно долго говорить: есть очень интересные моменты, связанные с нашей церковной терминологией, начиная со слова «иконостас» и заканчивая словом «ектения».

Некоторым может показаться, что это вполне наши русские церковные слова, но однозначно ни «амвон», ни «иконостас», ни «солея», ни «катапетасма» (занавес, который в царских вратах), ни многое другое, включая слова «алтарь», «иерей», «пресвитер», «диаконос», «епископус», таковыми не являются… До бесконечности можно продолжать перечисление разных слов, которые мы слышим в церкви и которые не являются русскими.  

Помимо них есть еще в церковной традиции и какие-то латинизмы, но они чаще всего используются именно в богословии, потому что Церковь исторически была связана с двумя древними языками, ныне уже мертвыми. Конечно, сегодня есть новогреческий язык – он жив, и есть итальянский. Но есть и древнегреческий язык – тот, на котором были написаны Евангелия, и в филологической традиции называется он койне.

Если вы начнете на этом языке говорить в Греции, используя ту классическую фонетику, которую преподают в духовных училищах, семинариях и академиях, вас не поймет ни один грек. Но зато он позволит вам читать Евангелие в греческом оригинале и даже поможет понимать и фонетику, и смысл современного греческого языка. Но сейчас не об этом.

То же самое касается и латыни. Исторически эти древние языки – латынь и койне (древнегреческий), тесно связаны между собой. Всем нам хорошо известно, что Церковь в первом тысячелетии была едина. А это говорит о том, что между христианскими поместными общинами в Риме, Константинополе, Александрии, Антиохии и между всеми остальными (их было много, я сейчас не буду все перечислять) было постоянное общение.

Греческий язык был государственным языком, латинский – в некоторой степени тоже, хотя это был скорее юридический язык и армейский, если можно так сказать. Но и тот, и другой сохранились в нашей христианской традиции. Естественно, у нас превалирует древнегреческий язык с некоторыми современными вкраплениями – например, всем известно: «Ис полла эти, деспота». Но об этом долго можно говорить...

Вернемся к тому, с чего мы начали, – к Евангелию. Я сейчас произношу это слово, используя русскую современную фонетику, но вообще «Евангелион» в переводе на русский язык – это «благая весть». В древней греческой традиции этот весьма светский термин использовался при возглашении победы над неприятелем, когда специальный человек должен был достигнуть ближайшего мегаполиса в Греции и сообщить добрую – благую – весть о том, что свершилась победа.

Чаще всего так это слово использовалось. А человек этот был евангелистом: он должен был прибежать как можно быстрее и возгласить благую весть о том, что победа одержана. И постепенно этот термин перешел в христианскую традицию, но я уже говорил, что многие другие термины так же перешли.

Например, в древней традиции «епископ» – это необязательно церковный термин. Епископы были казначеями, потому что в переводе на современный русский «епископ» – это буквально «надзиратель», но можно перевести как «смотрящий». Вот такой интересный термин.

А я бы сказал, что самый лучший церковный современный русский термин, определяющий понятие «епископ», – это «настоятель», то есть тот, кто надзирает за всем. Кстати, это очень соответствует уставной деятельности Русской Православной Церкви, потому что, в общем-то, единственный легитимный настоятель в нашей церковной традиции – это правящий архиерей. Он и есть настоятель всех приходов.

А вот все сегодняшние настоятели – это его временные заместители. Я бы хотел это подчеркнуть – это очень важный момент: все они временные «замы». То есть они временно исполняют те функции, которые вообще выполняет главный настоятель этого прихода, этой общины, сиречь правящий архиерей.

– И во время литургии, даже если епископа нет, мы говорим: «Благослови, владыко»…

– Да-да, это именно оттуда.

– Вопрос телезрителя Дмитрия: «Как, читая Евангелие, научиться жить по Евангелию, жить Евангелием? Правильно ли я понимаю, что вообще суть Евангелия сводится к тому, что надо возлюбить Господа Бога и ближнего, как самого себя?»

– Вопрос очень хороший. В принципе, Вы сами на него и ответили. Действительно, жить по Евангелию – это значит возлюбить Господа Бога своего всем своим сердцем, всем своим разумением и потом уже возлюбить ближнего своего (см.: Мф. 22, 37).

Чтобы жить по Евангелию, надо понимать, что в центре нашей жизни должен находиться Бог. Есть такой термин в нашей богословской традиции – христоцентричность. Это означает, что в центре нашей жизни есть одно-единственное основание – другого нет. Об этом пишет святой апостол Павел: Никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос (1 Кор. 3, 11).  Об этом вся наша вера; и в этом исполнение всего Евангелия.

И если в центре нашего бытия, в центре нашей жизни – в нашем сердце, в нашем разумении, во всей крепости нашей – полагается Христос, тогда мы начинаем исполнять Его заповеди. А если мы полагаем Его в центр нашей жизни, значит, мы Его любим. Потому что тот, кого мы любим, к кому стремимся, всегда в центре нашей жизни – это естественно для всех нас. И тогда мы исполняем заповеди. Сам Господь говорит: Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди (Ин. 14, 15). Кто исполняет заповеди, тот пребывает, естественно, в Боге и в полноте Евангелия – Благой Вести.  

Вернемся к терминологии и Евангелию, к Благой Вести. В древнегреческой традиции все эти термины были светскими, и мы, к сожалению, иногда используем их некорректно, не придавая этому особого значения. Взять, например, термин «иерос», то есть «иерей», как мы говорим. Это не совсем документально правильный термин для понятия «христианский священнослужитель».

Все-таки «иерос» ближе к понятию «жрец». А для нас, христиан, служение священника – это не жреческо-языческое служение (хотя есть и фраза «пожри, владыко», но имеется в виду совершенно другое). Для нас, христиан, «священник» – это совершенно другое: совершенно другая коннотация и смысловая нагрузка. И этот термин, кстати, в документации практически не используется. Когда человека рукополагают, то ему дается документ, который идет в личное дело, и там написано, что он рукоположен во пресвитеры.

Вообще термин «иерос», если действительно попытаться как-то более-менее адекватно порассуждать о нем, может использоваться по отношению к трем степеням служения. Если мы предполагаем, что «иерос» – это все-таки понятие «священник», то «священник» начинается с диакона – с первой степени служения. «Диаконос», «пресвитерос», «епископус» – это все «иерос», это все священнослужители.

А в документах всегда пишется сан. И в церковной традиции три сана: диакон, пресвитер и епископ. Все остальное – это титулы. «Протоиерей» – это уже награда. По сути, это просто пресвитер – ему просто приятное сделали, сказали: «Вот ты такой хороший,  будешь называться протоиереем». Но никто же не будет его рукополагать – просто дадут грамоту: «Теперь тебя будем называть не просто «священник», а «красивый священник», будем прилагательное, приставку использовать». Вот какая красота – не «диаконос», а «протодиаконос» – красота!

– Вопрос телезрительницы Ирины: «Почему по усопшим читают Псалтирь? Сколько я ни читала Псалтирь, там только благодарение, восхваление или, наоборот, научение, как надо жить…»

– Это добрая церковная традиция, которая существует от древности.  Все, что касается смерти, в христианской традиции рассматривается не как горе, а как праздник. Считается, что в этот момент верующий человек уже полностью воссоединяется с Господом. Если говорить о том, как совершается отпевание, большая часть молитв в этом чине содержит упоминание о том, что душа идет по определенному пути к  Богу. А мы – Церковь Христова – молимся о том, чтобы Господь не взирал на грехи этой души (этого человека, этой личности) и принял ее в Свои небесные обители. Это древние молитвы. 

Священники при этом облачаются в белое, как при венчании, при хиротонии и, кстати, как на Пасху Христову, которую мы уже скоро будем праздновать. Белый цвет в нашей литургической традиции – праздничный. И духовенство облачается в белое во время отпевания именно по этой причине.

Для нас, христиан, смерть лишена своего жала – для нас это не конец, а лишь временная разлука с близкими. И одновременно полное воссоединение с ними в Боге, потому что у Бога нет времени – Он вне пространства. Вот это действительно подлинное христианское переживание смерти. Апостол Павел не случайно восклицает: Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа? (1Кор. 15, 55). Он реально это чувствует в своей жизни.

Что касается Псалтири, в данном случае я уже сказал, что для нас смерть не трагедия – это праздник, хотя смерть и вызывает у каждого из нас глубокие переживания. Именно по этой причине читается Псалтирь, поскольку в ней есть слова и восхваления, и благодарения Бога. Псалтирь царя Давида (одна из книг Ветхого Завета) – это песнопения души, обращенные к Богу.

Кстати, этим чтением Псалтири по усопшим подчеркивается и наша связь с ветхозаветной историей, потому что мы, христиане, считаем, что являемся продолжателями ветхозаветной истории в истории новозаветной, то есть в Евангелиях.

– Если говорить об отпевании, сколько раз мы читаем во время этой службы Евангелие… Ведь отрывков из Евангелия очень много во время отпевания.

– Там есть основное Евангелие, которое читается: Послание к Солунянам и Евангелие от Иоанна. Я хорошо это помню, поскольку отпевание та треба, которую я чаще всего совершаю. Опять же отпевание – это не таинство (многие об этом не знают), а основная треба наравне с другими, которые я совершаю. Но чаще всего я все же совершаю отпевание. А вот таинство Венчания или таинство Крещения совершаю реже всего, потому что существует людское предубеждение, что в кладбищенском храме креститься и венчаться не стоит, что это якобы не к добру, что такой храм именно для отпевания.

И эти воззрения имеют некоторые исторические корни, потому что когда-то (еще до революции) большинство храмов возводилось на кладбище именно для отпевания. Но тогда была и другая традиция: в те времена избегали совершать  отпевание в городских и сельских приходах. Считалось: есть храм на погосте, на кладбище – вот там и должно совершаться отпевание. И содержание таких храмов было в основном за счет отпевания.

– Вопрос телезрительницы Елизаветы: «Много лет, когда еще хорошо видела, я читала Евангелие по одной, по две и даже по три главы в день. Но уже лет девять, как не читаю, потому что зрение стало плохое. И я заменила чтение молитвой «Богородице Дево, радуйся» – 150 раз каждый день. Можно ли так заменять чтение Евангелия?»  

– Несомненно. Тут важно понимать, что Евангелие недостаточно просто читать – его надо еще и правильно истолковывать. Священное Писание (я об этом говорю практически в большинстве наших передач) должно быть правильно истолковано. Толкование является необходимым условием для правильного понимания Священного Писания, в данном случае – Евангелий. Если нет правильного истолкования, мы сильно рискуем впасть в ересь и прелесть, потому что наше личное истолкование может оказаться каким угодно – лишь бы соответствовало нашим личным эстетическим и моральным воззрениям.

Но здесь это не работает – здесь церковное Предание, оно истолковывается по-разному. Это вообще отдельный разговор, что такое Предание в нашей традиции, и я сейчас не буду в это углубляться. Просто напомню, что для нас Предание – это тоже учение Церкви. Оно передается из поколения в поколение как в письменной, так и в устной форме, и на его основании мы также можем правильно истолковывать Священное Писание четырех Евангелий Нового Завета: от Матфея, Марка, Луки и Иоанна.

Без правильного, корректного истолкования Евангелия в свете церковного Предания мы рискуем заблудиться.  Естественно, само по себе Евангелие является назидательным для всех нас чтением, но это не является необходимым условием для стяжания богообщения и обретения веры – такой вот очень интересный и деликатный нюанс. Ведь человек, знающий наизусть Священное Писание, то есть – Евангелие, совсем необязательно является глубоко верующим человеком. 

Например, есть люди, которые говорят: «Эти православные христиане такие религиозники, такие консервативные! Они любят обряды, а сами не читают Священное Писание». Есть даже подобные критики среди некоторых наших богословов и священнослужителей, и они постоянно на это указывают и делают некоторый отсыл к европейскому просвещенному протестантскому сообществу: мол, там постоянно читается и штудируется Евангелие, происходит изучение Священного Писания – христиане его так хорошо знают, что наизусть могут цитировать…

Но почему-то мы забываем о том, что академические  знания, с одной стороны, и вера, имеющая мистический характер, с другой – это совершенно разные вещи. Недостаточно иметь знание теоретическое, надо иметь и знание практическое – иметь жизненный опыт. Только тогда к человеку приходит полнота понимания Евангелия, когда в его жизни есть практическое знание, основанное на опыте Божественного Откровения и богообщения.

Можно сказать и проще: если в жизни человека есть живая вера, то и Евангелие в его жизни начинает исполняться на практике, а не в теории. И иногда происходят чудесные события в жизни Церкви, когда человек, не обладающий особыми теоретическими познаниями в области Священного Писания, имеет такую практику, такой удивительный опыт веры, что может рассуждать о Евангелии более корректно и адекватно, нежели люди, обладающие академическими знаниями. 

Я пытаюсь подобрать слова, чтобы никого не задеть и не обидеть, и скажу так: по факту мы видим – все те  удивительные богословские школы Европы, которые развивались с XVI века в период Реформации (точнее будет сказать: в период раскола Католической Церкви), на деле потерпели страшный крах.

Казалось бы, есть хорошие богословы (и их много); написано большое количество трудов; проводятся конфирмационные курсы (так назывались занятия у лютеран), катехизационные курсы; изучается Священное Писание – все говорят о Христе. А что на практике?  

На практике мы видим реальный кризис религиозного мира, который пока по инерции продолжаем называть христианским и пытаемся вести с ним какой-то диалог. Потому что наше призвание – быть открытыми миру и пытаться найти язык с внешним окружением и как-то донести свою идею до тех, с кем мы общаемся.

Но кризис есть. Христианская традиционная этика и мораль на протяжении последних десятилетий истолковывается (образованными богословами многих просвещенных сообществ) совершенно иначе. Привносятся новые идеи. И даже не привносятся – они уже внедрены. Европа не та, что была ранее: и Евангелие подвергается серьезной критике, и перевод предлагается использовать совершенно другой, в который внесена очень серьезная корректировка. Все это происходит именно потому, что образованные, хорошо знающие текст богословы или «научные деятели» (не христианские) по-своему истолковывают христианскую историю, мораль, этику и заповеди Христа.

Сейчас это очень интересно наблюдать. Хватило пяти веков для того, чтобы Реформация XVI века показала всему миру свое истинное лицо: жуткий оскал. Многие говорят, что протестантизм породил капитализм, и это определение говорит само за себя. Да, протестантизм – это жесткая улыбка капитализма. Хотите жить в таких условиях: товар–деньги–товар? Пожалуйста! Самое главное – чтобы капитал не страдал.           

– Вопрос телезрителя: «В Ветхом Завете пророк Иона призвал ниневитян к покаянию, что приведет их к спасению, в противном же случае – погибель. Ниневитяне от мала до велика, одевшись в рубище, посыпав себя пеплом, покаялись – и спаслись. Почему у нас нет сейчас такого Ионы, который призвал бы весь мир встать на колени и покаяться? И все бы у нас встало на свои места».

– Задаюсь тем же самым вопросом. Так устроен мир, и люди в нем есть разные. Кто-то не хочет каяться, кто-то считает себя совершенно праведным и правильным христианином, добропорядочным гражданином и человеком. Здесь речь не о том, что у нас нет таких пророков, как пророк Иона. Впрочем, и в Ветхом Завете пророков не слушали: их гнали, побивали камнями. В новозаветные времена происходит то же самое, и так будет происходить до скончания века.

Опираясь на слова Спасителя, скажу, что в тот день многие придут и скажут Господу нашему Иисусу Христу: Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? (Мф. 7, 22). И в тот день Господь ответит им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие (Мф. 7, 23).

Он не спросит с них за то, что они не изгоняли бесов Его именем и не делали чудес. Совершенно по другой причине Он скажет: Я никогда не знал вас. Какова эта причина? Она очень проста: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 34–35).

Эти слова были произнесены нашим Спасителем Господом Иисусом Христом на Тайной Вечере. Это новая заповедь: да любите друг друга. Отсюда и понятие Нового Завета. Если у нас нет дел милосердия, добра и любви (а Бог есть любовь, и в этом открывается наша вера), то какие бы чудеса мы ни совершали, какие бы пророчества ни произносили, как бы всех ни исцеляли – мы не с Богом. Потому что и исцеление, и пророчества, и чудеса может совершать и темная сила. Но одного она не может делать – любить! Все очень просто.

Федор Михайлович Достоевский в поэме «Великий инквизитор» хорошо об этом пишет: когда Спаситель второй раз приходит на землю, то Его опять не принимают. И один из жрецов говорит Ему: «Мы сделали все во имя Твое, но Ты нам не нужен. Люди давно уже смирились и привыкли так жить. Зачем Ты пришел нам мешать? Что Ты смотришь на меня Своими добрыми глазами? Мне не нужна Твоя любовь! Все, что имею Тебе сказать, – сказано!»

Суть нашей православной веры состоит именно в том, что Бог есть любовь. Если у нас нет дел милосердия, то среди нас нет Бога. И глупо говорить: «Христос посреди нас!» – это только слова. А нас узнают по плодам. И еще – вера без дел мертва (Иак. 2, 20). Это взаимосвязанные между собой вещи, потому что и бесы веруют и трепещут. А мы каждую секунду имеем возможность выбора: быть в присутствии Бога или не быть. «Быть или не быть» – это даже не в смысле «жить или не жить», а в том смысле, что действительно жить с Ним.  

Все наши страдания от того, что мы лишены полноты общения с Ним. Все наше великое, бесконечное одиночество, вся наша глубокая печаль происходят из-за того, что мы оторваны от Бога. Но мы знаем – есть возможность ощущать, что Он посреди нас. И это зависит от нашего внутреннего стремления: хотим мы этого или не хотим.

Для этого совсем необязательно знать все четыре Евангелия наизусть и говорить так: «Глава 15-я, стих 16-й, Евангелие от Иоанна…» – и далее пошла цитата. В некоторых классических литературных произведениях было принято именно так описывать лицемерного религиозника, который очень хорошо цитировал Священное Писание, но при этом был сволочью.

Факт наличия знаний и образования совершенно не является гарантом того, что перед вами действительно воспитанный и высокоморальный человек. Нам нужно Евангелие? Да, нужно. Но оно должно быть в нашей жизни, оно должно стать актуальным для нас, а не быть просто текстом, который мы изучили и запомнили. Услышали красивую проповедь с амвона и думаем: «Ах, как красиво батюшка сказал!» А вашего сердца это коснулось? В вашей жизни что-то изменилось?

Мы часто говорим о том, что нужно быть христианами не только в храме, но и за стенами храма. Всё правильно говорим. А каким-то образом мы объясняем, как это вообще происходит? Сам по себе лозунг красивый, но на практике что это такое?

Есть такие люди. Что их отличает? Их сложно найти, они не трубят о себе. Но если ты искренне ищешь и искренне стучишь, тебе всегда откроется и всегда будет дано. Но для этого должно быть устремление. Само по себе устремление, само по себе желание, само по себе намерение (или как говорят латинские богословы – интенция) – это уже начало движения, это уже дело.

Если есть намерение, тогда и в жизни человека начинает что-то меняться. От этой идеи порождается действие, и человек начинает двигаться по жизни вперед. Тогда Евангелие (Благая Весть) начинает исполняться в жизни человека не как мертвый текст, но как суть бытия – христоцентричного бытия. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим (Мф. 22, 37). Это самая первая и главная заповедь, еще ветхозаветная. Полностью возлюби – вот самое главное, что должно происходить в жизни человека.

В литургической традиции чтение Евангелия и Евхаристия – это два пика, на которых строится вся литургия. Все остальное – прелюдия и послесловие; еще между ними есть объяснение, истолкование, которое мы называем проповедью (древняя традиция Церкви, о которой еще отцы писали; много об этом писал Тертуллиан, и тому есть документальные свидетельства). Но чтение Евангелия во время литургии и Святая Евхаристия (Причастие) – это основа.

Очень важно, чтобы проповедь была сразу после чтения Евангелия. Бывает, что проповедь звучит во время отпуста, перед целованием Святого Распятия, когда уже все причастились. Это не совсем верно. Истолкование Священного Писания должно звучать сразу за чтением Святого Евангелия. Этому учат в духовных училищах, семинариях и академиях: как только услышали слово Божье, так сразу выходит пресвитер и говорит с амвона.

Если он не умеет говорить, то есть специальные сборники проповедей, которые в латинской традиции называются постиллами. Да и в наш просвещенный век в Интернете можно найти хорошие проповеди. Но проповедь обязательно должна прозвучать для людей. Перед Святой Евхаристией люди должны услышать истолкование Священного Евангелия, чтобы еще раз актуализировать его в своей жизни.

– Евангелие в нашей жизни необходимо не как книга сама по себе, а как слово, которое мы понимаем только в том случае, когда Евангелие для нас – жизнь и любовь.     

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Анна Купцова и Ирина Обухова