Беседы с батюшкой. Священник Константин Кокора

В студии священник Константин Кокора, клирик храма Воздвижения Креста Господня в Митине (г. Москва).

– Батюшка, в первую очередь Вас и наших дорогих телезрителей поздравляем с началом Успенского поста. Пост короткий и строгий. Но есть праздники. Вчера мы отмечали Изнесение Честных Древ почти как на Воздвижение, как Великим постом в Крестопоклонную неделю. Скоро будет Преображение, в этот день рыбу вроде бы можно?

– Да, единственный день.

– Будем освящать фрукты, мед – много событий. Но расскажите, пожалуйста, нам, что это за пост, откуда он взялся и как все-таки правильно его проводить.

– Этот пост был частью так называемого компенсаторного поста, его соблюдали люди, которые не смогли поститься в Великий пост. Это сейчас мы с вами имеем возможность везде, в каждом уголке Земли, в любое время суток поститься. А раньше люди пошли в военный поход – и у них не было возможности нормально соблюдать пост, элементарно было не до этого.

И поэтому человек, который не сумел попоститься по тем или иным причинам, соблюдал пост с первой недели после Троицы до самого Успения. Потом этот пост разбился на две части: появился пост Апостольский, который мы еще называем Петровским, и Успенский пост, приуроченный к празднику Успения Пресвятой Богородицы. 

Действительно, Успенский пост строгий, такой же, как и Великий, единственный раз на Преображение можно вкушать рыбу, в остальные дни все строго, но при этом он очень короткий. И это, мне кажется, заряжает оптимизмом, потому что ты знаешь, что поститься недолго, но при этом можешь сильно напрячься.

Как отдельный Успенский пост закрепляется довольно-таки поздно – в 1166 году на Константинопольском Соборе. Но история его появления ранняя, уже в V веке у святых отцов начинает проскальзывать упоминание о том, что постов всего четыре, они приурочены к каждому сезону. Вот этот пост, который мы соблюдаем в августе, считается уже осенним.

– Вопрос телезрителя: «Батюшка, как узнать, почувствовать, что я искренен перед Богом, что не нахожусь в каком-нибудь обольщении или прелести? Как это понять?»

–  Да, хороший вопрос. В первую очередь, мне кажется, нужно каждый раз об этом просить у Бога: «Господи, дай мне быть перед Тобой честным, дай мне быть искренним и не впасть в прелесть». Во-вторых, нужно заручиться поддержкой какого-то духовного отца, священника, которому Вы доверяете и который имеет некоторый опыт, чтобы подсказать Вам, на правильном ли Вы пути. И в-третьих, конечно, нужно регулярно участвовать в таинствах, чтобы чувствовать в себе благодать Божию. Она вытесняет всю нечисть, все наши изъяны, чтобы мы были действительно теми, кем должны быть перед Богом. Поэтому здесь все средства хороши, и какого-то одного рецепта нет, это таинство добродетельной жизни. Важно углубление в Священное Писание и связь с тем священником или священниками, которые могут Вас в этом наставить.

– Действительно, пост короткий, но все-таки Вы говорили такое слово: «компенсаторный». То есть это компенсация чего-то. А сейчас это правило применимо или нет? Можем мы не поститься, если соблюдали Великий пост?

– Если обстоятельства складываются так, что мы можем поститься, то мы обязаны поститься. Всего четыре продолжительных поста, как я уже сказал, и Великий пост – самый главный. Это альфа и омега, то есть каждый христианин должен через него пройти как через некое горнило. Но если вдруг что-то не получилось (бывает, человек чувствует, что постился, но недостаточно, он понимает, что где-то сфальшивил, где-то недоработал), то можно самому попоститься еще больше, но при этом Успенский пост остается обязательным. То есть я не говорю о том, что можно не поститься, пост – это что-то такое, что должно, наверное, быть естественным в жизни христианина.

Это очень сложно, потому что пост противоречит всему строю жизни. Как? Нам говорят: нужно есть много, вдоволь, чтобы были силы, нужно жить полноценной жизнью, не нужно себя в чем-то ущемлять – такова идеология нашей светской жизни. А пост вдруг вклинивается, и надо в чем-то себя ограничить, поставить себе некие рамки, подумать над своей жизнью, покаяться в грехах. То есть сделай что-то такое, что подчас твоей плоти неугодно. Это, конечно, сложно.

Поэтому посты очень мудро выстроены Церковью, чтобы мы совсем не расслабились. Поэтому, чтобы держать форму, Церковь нам предлагает в каждый из сезонов попробовать свои силы в том, чтобы поменьше есть, поменьше болтать, поменьше тратить времени на какую-нибудь чепуху, чаще молиться, больше раздавать милостыню.

Ведь мы выносим на авансцену самый главный принцип – диетический. Говорим, что есть или чего не есть…

– Рыбу один раз.

– Да, больше нельзя ни в коем случае... Ведь изначально смысл был какой: меньше ешь, меньше тратишь на себя денег и больше можешь раздавать милостыню. То есть ты творишь добро тем людям, которые тебе в этой жизни ничем не воздадут. И это бескорыстное добро является залогом Царства Божия.

С другой стороны, Господь в Евангелии говорит, что не надо поститься на людях, публично, чтобы об этом все знали, рассуждали: вот какой постник... Более того, некоторые святые специально ели перед людьми мясо, чтобы никто не думал, что они аскеты или постники. Это делали, например, юродивые.

При этом пост имел внутреннюю составляющую: ты постишься в первую очередь для Бога. И, конечно, все эти элементы поста выходят на первый план, когда мы входим в Успенский пост.

– Вопрос телезрителя: «Я много читаю Библию, и по всей Библии проходит нитью мысль, что болтливость очень опасна. Например, “в беседе познается человек”, “молчание – золото”, “заговори, чтобы я тебя увидел”. Вообще роль слова велика, словом можно убить, словом можно воскресить. Почему речи придается такое большое значение?»

– Спасибо за вопрос. Действительно, слово имеет сакральное значение. Вы правы, словом Господь воскрешал из мертвых, словом Он, как мы сегодня читали в Евангелии, проклял смоковницу. Каждое слово должно быть на вес золота, и, как в Евангелии сказано, за каждое праздное слово мы дадим ответ перед Богом. Слово – это то, что выражает некую сущность самого человека.

Господь говорит, что из сердца исходят злые помыслы, богохульство, злоречие. Все рождается внутри. Поэтому наши слова – некое отражение нашего духовного состояния. Почему слово так важно? Потому, что Евангелие говорит, что слово стало плотью. То есть буквально слово – смысл, логос, значение всего мира – стало плотью. Христос есть Слово. И поэтому наши слова так или иначе влияют не только на нашу судьбу, на наше настроение, но и на другого человека, на общество в целом, вообще на судьбы мира.

Молчание, как Вы сказали, проповедуется в Библии. И, например, апостол Иаков говорит, что язык – это враг человека, потому что он как огонь, прикраса неправды, то, что невозможно обуздать. Слово вылетело, и его не поймаешь, как говорят у нас в русском народе. То есть за языком нужно следить, от слов своих осудишься, от слов своих оправдаешься. Каждое наше слово будет неким судьей для нас с вами.

Когда мы что-то измышляем, проповедуем, говорим – это творческое начало, оно является залогом либо нашего спасения, либо нашего осуждения. Господь наделил нас этим даром речи, у животных такого нет. Мы признаемся в любви через слово, благословляем Бога через слово, служим всю литургию через слово, просим Духа Святого сойти на Дары через слово. Поэтому слова – сакральная материя всего человека. Слово всегда должно быть приправлено солью, как говорит апостол.

С другой стороны – молчание. Это не есть отсутствие речи, это некое внутреннее вслушивание. Например, преподобный Исаак Сирин пишет, что таинством следующего века будет молчание. Что это значит? С Богом будет такой диалог, который не подразумевает слова, акта речи не будет, но будет некое внутреннее сопряжение. И сейчас мы с вами знаем из общения с самыми близкими людьми, что подчас слова излишни. Мы можем быть настолько близки друг с другом, что слова не нужны, мы просто чувствуем друг друга.

– Будущего века – это?..

– Царства Божия.

– После Второго Пришествия?

– Да, да.

– А каяться в грехах, связанных со словом? Пустословие… Какие еще грехи есть?

– Пустословие, сквернословие, зложелательство или злоречие. Апостол Павел пишет: «Никакое бранное слово да не слетает с ваших уст». То есть уже тогда, когда он жил, у христиан была проблема, что они нецензурно выражались или бранились друг с другом. И  Господь говорит: «Кто скажет брату своему “рака” или какое-то бранное слово, тот подлежит суду, геенне огненной». То есть все слова должны быть сначала нами продуманы, мы должны четко понимать, зачем говорим, с какой целью, какой в это смысл вкладывается.

В пост, кстати, очень важно упражняться в этом, учиться молчать. Потому что многие грехи, например осуждение, рождаются из нашего желания о чем-то поговорить. Когда мы просто занимаемся пустословием, мы обязательно придем к тому результату, что кого-то начнем осуждать. Поэтому нужно тренироваться и в том, чтобы молчать, потому что на самом деле нам в жизни категорически не хватает тишины.

– То есть даже когда сообщения пишем – тоже, можно сказать, пустословим.

– Конечно, мы везде можем насадить пустоту.

– Пустописание. Даже с закрытым ртом можно пустословить.

– Можно утверждать эту пустоту своим бытием. Каким образом? Когда мы бесцельно проводим время, ленимся, когда мы недеятельные. Эта пустота нас может настигнуть в любом состоянии.

– И особенно постом, когда мы так или иначе погрязаем в информационном поле, комментарии пишем или еще что-то. Информационный пост тоже важный.

– Конечно. Для молодых людей, мне кажется, это принципиально важно: нахождение в соцсетях и вообще в информационном пространстве должно быть минимальным. Потому что всем нам кажется, что без нас что-то произойдет, мы чего-то не узнаем, каким-то образом нас выкинет на край Вселенной, на обочину. А на самом деле все главное совершается не где-то там, а вот здесь, сейчас, в моей жизни, внутри меня или рядом со мной. Пост этому тоже учит.

– Вопрос телезрителя: «В прошлый раз, когда Вы, батюшка, были в студии, Вы сказали, что для христианина смерть – это радость. Только почему-то на похоронах никто не радуется. И Христос же оживил Лазаря и даже плакал при этом. Как сочетаются эти вещи?»

– Как в жизни, так и в смерти все соткано из плача и радости, из слез и улыбок. То есть мы должны радоваться, но, конечно, понимаем, что не можем радоваться именно так, как радовались христиане первых веков, потому что они по-другому чувствовали Пасху, воскресение Христово. Как говорил отец Георгий Чистяков, мы – люди Великой Субботы. Мы чаем воскресения мертвых, но не знаем, как это будет. Поэтому Господь плакал над Лазарем, над Своим умершим другом. Безусловно, для Него это была потеря.

Смерть – это самое худшее, что может быть в жизни человека. И странно, когда подчас на похоронах какого-то человека слышишь глупые утешения, что, мол, ему так будет лучше или что Господь забирает человека в самый лучший момент его жизни. Конечно, все это правда, но именно в этом состоянии это звучит нелепо. Как пишет апостол Павел, нужно плакать с плачущими.

Радость должна родиться, насаждать ее невозможно. Нельзя прийти на похороны и сказать: «Радуйтесь, что человек умер, ведь теперь он в Царстве Божием», – во-первых, потому, что мы не знаем, где он, а во-вторых, мы в себе должны почувствовать эту радость, то есть она каким-то образом должна в нас появиться.

Христианин – это не тот, кто радуется смерти, а тот, кто принимает ее как благо, потому что Христос Своим воскресением утверждает вечную жизнь за гробом. Для христианина вера и надежда на это как раз и является этой радостью. Но радоваться этому нужно, конечно же, не смеясь и хохоча, а чувствуя, что человек до конца не умер, что он не может умереть до конца, что душа его жива и тело, которое сейчас во гробе и вскоре будет предано земле, когда-то воскреснет, восстанет, а когда мы умрем, мы обязательно с этим человеком встретимся. И мы уповаем на то, что он окажется в Царстве Божием в гораздо лучших условиях, чем те условия, что были в его жизни.

– Вопрос: «Как справиться с огромным чувством вины перед самыми близкими людьми? Вот сейчас пишу вам это сообщение и плачу».

– Можно по-разному пытаться справиться с этим, и в разное время могут помогать разные вещи: иногда молитва, иногда участие в таинствах, а иногда Господь просто коснется сердца человека – и ему станет легче. Но мы должны понимать, что некоторые вещи нами не могут быть изжиты до конца, то есть за какие-то вещи мы будем нести епитимью всю жизнь. И если это Ваш случай, Вам придется смириться с этим и мужественно нести этот крест до конца, но ни в коем случае нельзя отчаиваться.

«Держи ум твой во аде и не отчаивайся» (преподобный Силуан Афонский). Это как бы пограничное состояние – так мы сейчас говорим о смерти. Тебе вроде бы нужно радоваться, но ты не можешь найти в себе сил. Когда ты во аде, не отчаиваться непросто, но ты должен понимать, что Христос любит тебя таким, какой ты есть, и хочет, чтобы ты стал еще лучше, чтобы ради себя самого постарался исправить свою жизнь.

Поэтому нужно попросить прощения, внутренне примириться с этим, покаяться в этом грехе на исповеди и стараться вести добродетельную жизнь, обратную тому греху, который Вы совершили. Все мы грешим, все можем прийти в отчаяние, но состояние отчаяния и уныния – это самое худшее, что может быть с человеком. От такого состояния нужно всячески убегать.

– Иногда бывает ощущение некого самоедства, когда вроде бы все уже простили и забыли, а ты все еще никак не можешь этого забыть, и это становится просто какой-то огромной проблемой. С одной стороны, это как бы неплохо, да?

– Да, но тогда ты даешь дьяволу возможность подступить к тебе через это… Помните, Иуда предал Господа, отдал Его людям, которые отправили Его на распятие, но, как говорят святые отцы, если бы он покаялся, Господь простил бы его и снова ввел в число двенадцати Своих учеников. Если бы у него не было отчаяния и неверия в то, что можно получить прощение, судьба его была бы совершенно другой.

Здесь сложно строить предположения, поэтому мы должны просто понять: если нас Господь прощает и люди нас простили, нам нужно просто с этим смириться. Но иногда нам не хватает смирения, в нас играет гордыня, и дьявол буквально цепляет нас за это.

– Вопрос телезрителя: «Вчера был праздник Изнесения Честных Древ Животворящего Креста Господня. В основе этого праздника лежит традиция в Константинополе проносить крестным ходом эту святыню «для отвращения болезней», и мне непонятно, при чем здесь мед и Медовый Спас. И вообще это какое-то язычество. Объясните, пожалуйста, в чем здесь дело».

– Действительно, есть вещи, которые вошли в христианский обиход из какого-то бытового мира. В августе поспевал урожай, и от этого все эти многочисленные освящения плодов и прочего. Поэтому христианизация этих процессов совпала с тем, что сложилось исторически, – событие в Константинополе, когда выносили Древо Животворящего Креста Господня, события из нашей истории, когда молились у креста о победе наших немногочисленных войск над превосходящими войсками противника.

И нет ничего плохого в том, что человек не строит свои отношения с Богом именно на освящении этих плодов или чего-либо другого, то есть если он смотрит на это по-христиански. Это хорошо? Да, хорошо, но не это главное. Главное – пост, покаяние, добродетельная жизнь, исполнение заповедей, причастие Святых Христовых Таин. И тогда неким приятным бонусом становятся эти многочисленные освящения.

Если правильно расставить приоритеты, ничего плохого здесь нет, наоборот, все хорошо и весело. Освящения всегда сопровождаются улыбками, радостью, потому что вода веселит, и потом все могут вкушать свои плоды, будучи уверенными, что все это освящено и благословлено Богом.

– Кстати, есть же молитвы на освящение всякой вещи. А могут ли миряне прочитать молитву на освящение?

– Да, конечно. По сути, перед едой мы читаем молитву на освящение пищи, которую собираемся вкушать, а здесь просто делаем это более торжественно. Особый случай, когда на Великое освящение мы освящаем воду, либо в августе освящаем все эти плоды. Поэтому ничего плохого здесь нет, если на этом не зацикливаться.

Как-то у меня был случай, когда наступила эпидемия коронавируса и ни пасхи, ни куличи в храмах не освящали, все освящали это у себя по домам, келейно читая специальные молитвы. Я вышел из храма и направился причастить и исповедовать одно семейство. И тут я встретил мужчину, буквально нагруженного корзинками с пасхами, куличами и прочим. Видимо, это был человек нецерковный, он не знал, что в храмах всё это мы не освящаем.

Так вот, он встретил меня и радостно сказал: «О, батюшка, сейчас Вы всё мне и освятите». И я, тоже радостный, ответил ему: «Послушайте, в этом году в связи со сложившейся ситуацией Вы с полным правом можете сами все это сделать и полноценно ощутить, что такое самому что-то освящать. А я отправлюсь по своим делам».

И тут у него в глазах появилась этакая вселенская грусть: «Как же так? Вы не освятите…» Я спросил у него: «А Вы давно причащались?» И он тоже радостно мне ответил: «А я вообще не причащаюсь, у меня жена причащается». – «Вот из-за этого нужно грустить, а от того, что Вы сами все это освятите, благодати меньше не станет».

– И он потом причастился?

– Я думаю, вряд ли. Он как-то скептически это выслушал… Понятно, когда говоришь о Евхаристии, люди думают: «К этому должна быть длительная подготовка. Нужно поститься, менять образ жизни, а здесь ты просто пришел, освятил, и никаких твоих трудов, кроме принесения этих плодов, не требуется».

– Вопрос телезрителя: «Мне очень не нравятся два человека – женщина и мужчина. Я не знаю, как изжить из себя эту ненависть, она все время меня допекает. Как-то я услышала от батюшки: если кого-то ненавидишь, твоя молитва не дойдет до Бога. Как мне изжить эту ненависть?»

– Господь действительно говорит, что ненавидеть нельзя. Более того, Он говорит, что все грехи нужно прощать, и ставит это условием нашего прощения. В Евангелии после молитвы «Отче наш» Господь говорит: если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших.

Ненависть воздействует на человека разрушающе, человек этой ненавистью начинает сам себя поедать. Справиться с ней можно только с помощью Божией. То есть мы сами никогда не вытянем себя из нее, как Мюнхгаузен вытянул себя из болота, схватив за волосы.

Есть вещи, с которыми мы сами никогда не справимся, поэтому нужно обязательно приходить на исповедь и каяться, говорить батюшке, что не можем с этим справиться, что нас это гложет, для нас это стало огромной проблемой, но мы хотим от этого отказаться, хотим поменять образ жизни и причащаться в надежде, покаянии и вере в то, что Господь сможет излечить этот наш недуг.

Перед исповедью мы говорим, что Господь – наш Врач, и мы, больные, Его пациенты, приходим к Нему и просим у Него лекарств. И Господь дает нам самое главное лекарство в Теле и Крови Христовых, которые преподаются нам на каждой литургии.

В одном из древних христианских памятников – Дидахе («Учении Господа через двенадцать апостолов язычникам») – сказано, что за врагов даже нужно поститься. То есть нам нужно не только молиться за врагов, но и поститься, налагать на себя какие-то обязательства, которые помогут нам справиться с этим нашим недугом.

Опять же молитва может быть в любой форме. Если есть силы, можно хотя бы просто поминать этих людей, просить Господа своими словами дать им что-то доброе, а этой ненависти не давать распространяться. Все наши мысли, чувства, слова в этом мире имеют огромное значение, играют огромную роль, и какие-то наши злые помыслы могут переродиться во что-то далеко не самое лучшее для нас.

– Предшествует ли что-то каждому греху? Может быть, зависть или еще что-либо? Как вообще происходит это душепопечение человека? Может быть, человеку нужно пойти на исповедь и глубоко разобрать эту ситуацию, найти первоисточник и как бы поставить правильный диагноз?

– Конечно, потому что часто мы каемся в вершках, а корешки остаются где-то в глубине и там пускают корни.

– Кто знает, чья вина в этой ситуации и как это случилось.

– Да. То есть мы дали дьяволу возможность настолько завладеть нами, что сейчас не можем с этим справиться. Любая страсть – это глубоко посаженный грех, который мы пестовали и которому позволили разрастись. Поэтому нам очень важно каждый раз проводить некую рефлексию над своими грехами, почему мы каждый раз это делаем, почему каждый раз здесь оступаемся, почему вдруг это стало играть такую большую роль в нашей жизни. Кстати, очень важно проводить эту рефлексию в пост, то есть стараться понять, в чем мы грешны и в чем нам нужно каяться.

Не секрет, что многие крещеные люди говорят: «А у меня нет грехов». Я в таких случаях отправляю супруга к его жене либо жену к ее мужу и говорю: спросите у своей половины, и Вам абсолютно точно скажут, какие у Вас есть грехи.

Священнику очень важно подсказывать, что является причиной вырастания этих недугов в жизни человека. Например, у многих людей как бы фоном идет уныние, и человек его заедает. Он кается в чревоугодии или обжорстве, а на самом деле что-то заедает. В душе у него какая-то боль, он не может справиться с каким-то недугом, и ему нужно каяться в унынии, нужно понуждать себя на труд, на какую-то деятельность, на молитву, на участие в Евхаристии и так далее. Конечно же, все это происходит не на пустом месте.

– И мы снова приходим к тому, что нам необходима духовная жизнь, иначе это так и будет оставаться.

– Более того, это будет увеличиваться, потому что духовная жизнь либо есть, либо ее нет. А если ее нет, пустота души заполняется чем-то другим, и это что-то начинает довлеть над человеком и разрастаться. Господь говорит очень радикально: кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает. Как говорили древние, третьего здесь не дано – либо со Христом, либо без Христа. И если не Христос, то понятно, что это будет антихрист.

– Вопрос телезрителя: «Я стараюсь регулярно ходить в храм, причащаюсь, исповедуюсь, соблюдаю пост, но не повторять исповеданные грехи у меня не получается, и меня это очень беспокоит. Я понимаю, что делать этого нельзя, снова иду на исповедь и говорю об этих грехах. Скажите, как бороться с этим явлением? И второй мой вопрос: нужно ли детей заставлять или хотя бы как-то стараться делать так, чтобы они посещали храм, исповедовались и делали это с усердием? Хотелось бы, чтобы они сами дошли до этого, а не делали так только потому, что я прошу их об этом. Мой сын до десяти лет охотно ходил в храм, а сейчас у него переходный возраст, и я чувствую, что он отдаляется от этого и в храме ему становится неинтересно. Я стараюсь наставлять его своим примером и показывать ему, что это будет нужно ему в жизни, но пока не могу его убедить».

– Начнем с первого вопроса. Во-первых, нам часто не хватает решимости бороться с грехом. Это звучит несколько странно, но владыка Антоний Сурожский говорил, что нас отличает от святых только отсутствие решимости. Если бы мы решились, если бы твердо сказали себе: «Больше никогда так не поступлю», – то у нас бы все получилось.

Если мы глубоко всмотримся в себя, задумаемся о своей жизни, то увидим, что часть нашей души отчаянно держится за какой-то грех, поэтому мы из раза в раз исповедуем одно и то же и каждый раз сокрушаемся, почему же опять все повторяется. А другая часть нашей души говорит: «Да ты же сам не хочешь отказаться от этого греха, ты сам испытываешь какую-то радость от него». Иногда даже может появиться какая-то психологическая зависимость, например, человек понимает, что он грешит, но в глубине души думает: «Я исповедую этот грех. У меня нет никаких препятствий для того, чтобы снова прийти в храм и исповедоваться».

Мне кажется, что нам нужно молиться Богу именно о том, чтобы Господь нас остановил, чтобы Он дал нам возможность ощутить колоссальную ответственность за все, что мы делаем. Господь как бы держит нас на ладони, Он не дает греху завладеть нами и постоянно нас спасает. И нужно иметь дерзновение, чтобы сказать: «Господи, дай мне почувствовать, что будет, если Ты не будешь меня от этого защищать, если я буду продолжать это делать». И Господь обязательно ответит – что-то произойдет, и необязательно трагическое, что выведет нас из равновесия, но при этом даст нам возможность больше этого не совершать.

Например, люди приходят и каются в страсти курения. Среди них есть те, кто, помолившись, начинает решительную борьбу с этим недугом, буквально возненавидев его. То есть любой грех нужно возненавидеть, нужно питать в себе ненависть ко греху, заручившись при этом поддержкой Божией. Поэтому я думаю, что самое главное – не отчаиваться.

Все мы по большей части исповедуемся в одном и том же, каждый раз мы совершаем одни и те же грехи, и, как пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), не нужно себя обнадеживать – даже на смертном одре нас будут одолевать страсти. То есть мы не можем сказать: «Ну все, теперь можно расслабиться». Только когда мы умрем, Господь может избавить нас от этого. Поэтому здесь, как на войне, нужно заручиться поддержкой Божией и идти. Упал – встал, покаялся, причастился. Опять упал – опять встал. Но нужно изо всех сил стараться больше не проваливаться в эту бездну грехов.

А ведь можно сказать: «Ну чего я буду исповедовать одно и то же?» Да пусть одно и то же, но это систематическое исповедание, систематическая борьба с грехом. А иногда человеку и не нужно этот грех исповедовать. Если он работает над грехом, если он пытается его победить, исповедь может совершаться гораздо реже, но с помощью Божией.

Очень важно, что от греха избавляет именно Господь. А мы надеемся на свои силы, на свое мужество, мы думаем, что сейчас мы своими силами что-то победим. Да ничего мы сами не можем сделать. Господь говорит: без Меня не можете делать ничего. Поэтому, когда мы сами пытаемся что-то сделать, нужно просто попросить: «Спаси меня, погибаю!»  И Господь очень быстро поможет.

А что касается детей, этот вопрос очень важный, потому что невозможно заставить кого-либо что-либо делать, особенно в религиозной сфере. Слава Богу, что позвонивший нам мужчина своим примером показывает детям, что нужно делать, а дальше нужно только молиться, проповедовать всей своей жизнью, своими словами Царство Божие, Евангелие.

У ребенка, который ходил в храм и имел церковный опыт, остается какой-то багаж, и это обязательно когда-то в нем проснется. Самое главное (это и главное врачебное кредо) – не навредить ребенку нашим давлением, нашим желанием сделать ему только доброе, как-то деликатно повести себя в этой ситуации. Правда, я в таком положении не был – мои дети еще маленькие.

– А я был. Лет до двенадцати я ходил в церковь, а потом просто прогуливал службы.

– Вот. Кстати, нужно вспомнить и свой опыт, это тоже очень важно, что я чувствовал, когда мне не хотелось идти на службу, почему не хотелось идти. И это совсем не говорит о том, что ты безбожник, сатанист и богохульник. Это может говорить о том, что тебе самому нужно прийти к этому воскресению, к этой Голгофе, к этой встрече с Богом.

Когда Фома честно сказал, что не поверит в воскресение Христа, пока сам не увидит, не дотронется до воскресшего Господа, он не встретил со стороны Господа сопротивления, или осуждения, или нежелания появиться перед Своим апостолом. Наоборот, Господь поощрил его Своим присутствием.

Поэтому, возможно, детям не хватает именно своего личного опыта, и это нужно учитывать. Мы должны быть предельно уважительными с детьми, потому что это маленькие взрослые. Когда-то они вырастут, и тогда мы уже можем предстать перед ними в совершенно другом свете.

– Когда я был подростком, у меня было два друга. У нас были одинаковые проблемы и интересы. Один из моих друзей в храм не ходил, в этом вопросе он был предоставлен самому себе, а сейчас он в священном сане.

А со вторым моим другом родители были очень строги. Он должен был рассказывать маме, о чем читалось Евангелие на литургии. Кстати, это позволило ему изучить ход богослужения, чтобы зайти в храм в нужный момент времени, послушать Евангелие и снова уйти по своим делам. Священником этот мой друг не стал. Он обычный человек, даже, по-моему, в чем-то богоборец (припоминаются какие-то истории, связанные с этим). Радикальное отношение родителей к ребенку не пошло на пользу.

– Да. Мы часто стараемся навесить на ребенка столько, сколько выдерживаем сами, и меряем их силы по каким-то своим возможностям. Мы постимся – и они должны поститься, мы читаем правило – и они должны столько же читать, мы ходим в храм каждое воскресенье – и они должны так же ходить. Это не работает.

– С другой стороны, как говорится, от осинки не родятся апельсинки.

– Есть и вторая крайность – мы можем отпустить вожжи, и потом ребенок скажет: «Вы мне ничего не проповедовали, ни о чем не говорили, и я даже не понимал, зачем это нужно».

– Да, иногда нужен пинок. А вообще все здесь индивидуально.

– Общий принцип, как я уже сказал, – не навредить, то есть не нужно превращать проповедь в навязывание, религию – в идеологию, то есть не нужно пытаться насаждать христианство.

Потрясающая история – притча о блудном сыне. Отец, отпустив своего сына, не звонил в полицию, не отправил в погоню за ним старшего сына, не лишил его наследства. Он сделал все, о чем тот просил. Он ему отдал его часть наследства, которое ему, кстати, не принадлежало, потому что отец еще не умер (тогда наследство получали после смерти отца). И самое главное – отец ждал своего сына. Каждый день он выходил на дорогу и ждал, когда же он придет, и сын об этом знал. 

Конечно, это потрясающий риск, на который Господь подчас нас вынуждает, когда наши дети вдруг оказываются не такими, какими мы себе их представляем, а совершенно свободными существами. Мы даже можем почувствовать свою богопричастность, свою богообразность, потому что с нами Господь ведет Себя точно так же. Он дает нам абсолютную свободу, говорит, что мы можем поступать, как нам хочется, но только мы должны отвечать за свои поступки. И подчас мы учимся этой ответственности через какие-то скорби, искушения, поражения.

– Наверное, в каких-то сложных ситуациях мы можем только горячо молиться за своих детей и больше ничего сделать не можем.

– Да, иногда мы ничего не можем сделать, это нужно признать. А вообще эта тема очень глубокая.

– В следующий раз мы обязательно ее поднимем. С другой стороны, мы всегда призываем зрителей к разговору. Задавайте ваши вопросы, звоните, пишите. Батюшка, я прошу Вас обратиться к нашим телезрителям с напутственным словом.

– В первую очередь мне хотелось бы пожелать всем успешного поста. Очень важно войти в пост и захотеть что-то поменять в своей жизни, и выйти из поста мы должны другими. Не похудевшими, но более радостными, более благодарными, верующими, внимательными и чуткими к другим людям. Мы должны выйти из поста христианами, и постепенно, от поста к посту, мы должны чувствовать, что все ближе к Богу.

Важно, чтобы пост не превращался в диету, чтобы мы с вами меньше обращали внимания на то, что едим, и больше обращали внимания на то, что делаем, что говорим, о чем думаем, что читаем. Нужно поститься и интеллектуально. Еще очень важно соединить свой пост с жизнью других людей, с Церковью, важно не навредить своим постом ближнему. Нужно помнить о том, что пост связан с молитвой и милостыней, что пост – не самоцель, а некое средство, которое ведет нас к чему-то большему.

Очень важно поститься не только своим чревом, своим телом, но и своей душой, своими глазами, помыслами, чувствами; в общем, поститься личностно, полностью. И тогда Преображение, которое мы скоро будем праздновать, наступит и в нашей жизни, потому что, как говорил митрополит Каллист (Уэр), который, к сожалению, вчера почил, мы боремся не против тела, а за тело; и не ради того, чтобы его умертвить, а ради того, чтобы его преобразить.

Ведущий Сергей Платонов

Записали Ксения Будченко и Людмила Белицкая