Хранители памяти. О жизни и творчестве М.В. Нестерова из Государственной Третьяковской галереи. Часть 1

Смотрите первую часть рассказа из Государственной Третьяковской галереи о замечательном художнике Михаиле Васильевиче Нестерове. В этом выпуске основное внимание будет уделено творческому становлению живописца и его полотну "Пустынник" - первой работе Нестерова, где он смог особым, неповторимым образом раскрыть тему святости и Святой Руси, столь характерную для всего его последующего творчества.

– В этом выпуске передачи «Хранители памяти» мы отправляемся в Государственную Третьяковскую галерею. И наш сегодняшний рассказ – о жизни и творчестве замечательного художника Михаила Васильевича Нестерова.

Атрощенко Ольга Дмитриевна, хранитель фонда живописи второй половины XIX века Государственной Третьяковской галереи:

– Михаил Васильевич Нестеров вошел в историю русского искусства в основном как художник, создавший новый религиозный стиль в живописи рубежа веков. Он и Виктор Михайлович Васнецов по приглашению Адриана Викторовича Прахова начали работать над росписями Владимирского собора и, наверное, сами того не подозревая, создали совершенно новое направление в религиозной живописи, которое так и стало называться – васнецовско-нестеровский стиль. Ему стали подражать многие художники дореволюционной России. Немало храмов до революции было оформлено именно по подобию тех росписей, которые можно было увидеть непосредственно во Владимирском соборе в Киеве, а также на многочисленных изображениях – открытках, в журналах, в печати.

Здесь представлена главным образом станковая живопись М.В. Нестерова. Надо сказать, что и приглашен он был А.В. Праховым во Владимирский собор в Киеве для росписи этого очень интересного храма (по тем временам это было что-то совершенно новое в архитектуре и живописи) только после того, как написал «Видение отроку Варфоломею». А до этого он учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества у В.Г. Перова. Нестеров Перова очень любил, уважал и часто говорил: трудно даже определить то главное, что дал ему В.Г. Перов. Собственно, Перов не был прекрасным рисовальщиком, не был таким уж мастером колорита, и тем не менее его влияние было огромно. Сам М.В. Нестеров связывал это с тем, что В.Г. Перов обладал удивительными качествами человеческой души, и прежде всего он обращал внимание своих учеников на душу человека, пробуждал жалость к нему, хотя изображал иной раз, как говорил М.В. Нестеров, «не столь героических личностей» – не тех людей, которые прославили Россию.

И вот он, уже созрев как художник, окончив Московское училище живописи, ваяния и зодчества, многое испытав в своей жизни (у него уже были первые потери – смерть супруги: можно сказать, они прожили всего один год, и вот такой трагический конец – она умирает) и пережив эту семейную трагедию, обретает себя, свое истинное художественное «я», свое истинное художественное начало. Сначала он пишет «Христову невесту». В «Христовой невесте» появляется тот тип женщины, который будет главным у М.В. Нестерова, в его произведениях. И о Нестерове будут говорить как о художнике, создавшем свой женский тип, свой образ природы (конечно, русской природы, потому что прежде всего она его вдохновляла и питала) и свою тему, а главной темой (я, наверное, не ошибусь, если скажу) была тема святости.

И вот первая написанная картина – знаменитый «Пустынник» (1888 год). Мы сейчас видим его здесь, в Третьяковской галерее, поскольку «Пустынника» купил Павел Михайлович Третьяков, как только картина была написана. Третьяков имел такой обычай – он часто приходил к художникам в их мастерские еще до открытия выставок, смотрел работы, и если работа ему нравилась, то он ее приобретал сразу же – как говорится, с маху. И вот это как раз и произошло в нестеровской судьбе.

Причем здесь тоже есть небольшой интересный момент. Дело в том, что родители М.В. Нестерова были купцами (он родился в Уфе в благочестивой, верующей, православной купеческой семье), которые любили обряд, церковные праздники, сами были воцерковленными людьми, постоянно ходили в храм и в этом духе воспитывали своего сына. Но они хотели видеть его инженером – человеком, который может смело стоять в этой жизни, зарабатывать. В их представлении именно ремесленное училище было как раз тем, что необходимо для его образования, чтобы он стал инженером.

Но судьба М.В. Нестерова сложилась несколько иначе. Поступив в московское реальное училище, он был замечен художником К.А. Трутовским, тогда инспектором Московского училища живописи, ваяния и зодчества, и тот рекомендовал ему поступить именно туда. Нестерову было всего двенадцать лет, он был еще совсем юношей, подростком. И, естественно, ему очень хотелось стать художником. И вот тут надо отдать должное его родителям: отец, поколебавшись, все-таки дал разрешение, но сказал: «Ты для меня будешь художником только в том случае, если твоя картина окажется у Третьякова». И вот этот случай в 1888 году и возник. И поэтому у М.В. Нестерова была двойная радость: во-первых, что на его работу обратил внимание Павел Михайлович Третьяков; и, во-вторых, что он сразу же приобретает в семье вес – становится художником, живописцем.

Когда Павел Михайлович у него спросил: «Картина свободна?» (то есть никто ее не заказал, никому она не обещана?), М.В. Нестеров от радости даже не знал, что сказать. Он сказал: «Конечно, свободна». «А сколько вы за нее хотите?» И первое, что ему хотелось сказать: «Да нисколько! Я готов так отдать!» Но нужно было все-таки придумать какую-то цену, и М.В. Нестеров сказал: «Пятьсот рублей».

Вот так знаменитый «Пустынник» попал к Третьякову. Картина эта написана под впечатлением многих факторов. Прежде всего, наверное, сказался образ, увиденный на литографиях преподобного (тогда еще просто отца) Серафима, потому что преподобный Серафим был прославлен в 1903 году, а работать над этим произведением М.В. Нестеров стал в 1888-м. Это достаточно много, целых пятнадцать лет.

Когда М.В. Нестеров ездил на свою родину в Уфу, обычно через Нижний Новгород, там на вокзале был небольшой киоск, где продавались литографии – небольшие иконки, которые привозили из Дивеева. И вот он рассказывал, что когда входил в этот киоск, то видел множество Серафимов, и они производили на него сильное впечатление. Плюс ко всему у М.В. Нестерова в жизни были прекрасные встречи: его духовный отец, уфимский священник Федор, о котором художник в своих воспоминаниях скажет очень много теплых слов, затем – Троице-Сергиева лавра, где он видел уникальный тип монаха. И они ему были помощниками, потому что он впитывал их жизнь, присматривался к ней, некоторых монахов даже писал.

И в результате возник собирательный образ человека-пустынника, удовлетворенного своей жизнью, спокойною, умиротворенною, – такого образа русская живопись еще не видела. До этого монахов и пустынников писали, но это были совсем другие люди – случайно попавшие в пустынные места, скучающие либо раздраженные. И вот М.В. Нестеров показал совершенно другого человека, совершенно другой тип монашества. И уже чуть позже, в 1900-х годах, когда он съездил в Соловки и познакомился с монахами Соловецкого монастыря, он сказал, что этот тип монаха он как бы предугадал, а потом уже конкретно увидел там, в Соловках.

Таким образом, после «Пустынника» М.В. Нестеров нашел свою тему, и он уже давно мечтал написать картину из жития преподобного Сергия. Но именно картину, не икону, потому что икону он знал. И главное, что его поразило в те годы, – икона, написанная В.М. Васнецовым для абрамцевской церкви. Как бы несколько оттолкнувшись от этого образа (хотя В.М. Васнецов пишет икону) он приходит к своему Варфоломею. Причем вы, наверное, очень удивитесь, когда узнаете, что хотя сюжет этой картины давно выстраивался у него в голове, но первый эскиз появился во время путешествия по Италии.

– Дорогие телезрители, мы еще продолжим рассказ о произведениях Михаила Васильевича Нестерова. А сегодня время нашего эфира подошло к концу.

Автор и ведущая программы Елена Чач
Записала Аксиния Шмонденко