Аудио |
|
Скачать .mp3 |
Но когда человек соединяется с Богом благодаря крещению, благодаря постоянному причащению, то в нем живет Христос. И во Христе – силой Иисуса Христа, силой Святого Духа, по вере в Иисуса Христа человек получает дар – он уже способен не грешить сознательно, хотя ошибки, недоумения, неведение у него по-прежнему остаются.
Говоря про эти три круга благочестия, мы обнаружили, что вырисовывается некая ступенчатость восхождения человека к благочестию. Первая ступень – это плач, самоукорение, сокрушение о том, что мы нетерпеливы, что мы грешники и никак не хотим и не можем исправиться.
Вторая ступень – это терпение скорбей. Когда человек вполне осознал, что он действительно такой нерадивый, ленивый, плотолюбивый, миролюбивый, грехолюбивый, то постепенно он приходит к осознанию того, что скорби его естественны: «Так мне и надо! И больше надо, конечно! И хуже надо, конечно! Но, слава Богу, что только это постигло меня. Буду терпеть! Авось Господь не оставит до конца!»
Как только человек решается терпеть скорби, он может начать молиться, и его молитва будет принята и услышана. Об этом хорошо говорит преподобный Марк Подвижник в пятьдесят первом абзаце своих «Наставлений». Смысл этого небольшого абзаца заключается в том, что все доброе: «и нелицемерная любовь, и незлопамятность, и любовь к братии, и воздержание, и терпение, и ведение внутреннейшее, и избавление от искушений, благодатные дарования, сердечное исповедание и усердные слезы… и терпение приключающихся скорбей, и правда Божия, и чистая любовь к ближнему», и так далее – все это есть плоды молитвенного делания.
Но хотелось бы буквально на некое мгновение остановиться на этом свидетельстве. Мы думаем, что Богу легко изгладить наши грехи. И именно это представление – «Богу легко простить наш грех» – и приводит человека на исповедь. Он согрешил и идет на исповедь с верой, что Бог его грехи очистит. Он исповедуется, но после этого с ним случаются некие скорбные обстоятельства: кто-то теряет работу, кто-то не может ее найти, у кого-то нет денег, у кого-то их украли, у кого-то кредиты, которые надо платить, у кого-то проблема с сыном, у кого-то проблема с дочерью, у кого-то проблема с мужем, с женой или с родителями.
Все это человека тяготит: «Ну как же так? Я же сходил на исповедь! Я же раскаялся в своих грехах! Откуда все это? Я чист перед Богом! Почему жизнь такая тяжелая?» Человек снова приходит на исповедь, снова кается, а жизнь по-прежнему остается тяжелой. Он снова кается, но жизнь по-прежнему не меняется. Он восклицает: «Ну доколе? Почему так?»
Конечно, Богу простить наш грех очень легко – чрезвычайно легко. Но дело не в том, чтобы простить человеку грех – дело в том, чтобы изменить человека! И изменить человека тоже легко. Помню одно «Слово» преподобного Ефрема Сирина из какого-то его наставления – я не помню, как оно называлось, но, может, Бог даст, мы дойдем до его сочинений и встретим это «Слово».
Читал я его очень давно, но оно помнится мне очень хорошо. Преподобный говорит: «Неужели вы не понимаете, что Бог может сделать вас святыми в мгновение ока! В том смысле, что вы не будете чувствовать в себе никакого греха, никакой страсти, никакого колебания воли. Вы станете совершенно непоколебимыми в своей душевной организации – вы станете святыми!»
«Ну и что?» – спрашивает дальше Ефрем Сирин. И действительно – ну и что? Допустим, больше грехов у нас никаких нет, все они прощены, и с этого момента все мы безгрешные! Это сделать легко, и, собственно, с нами со всеми это уже сделали, когда нас крестили. Но проблема не в том, чтобы сделать нас безгрешными, и не в том, чтобы мы не грешили. Адам-то ведь был безгрешен! Он был совершенным, он жил с Богом, но ведь это не помешало ему совершить первый грех. А что помешает нам даже в Царстве Божьем совершить грех, как совершил его Адам?
Ведь дело не в том, чтобы сделать нас безгрешными, – дело в том, что мы и в Царстве Божьем сохраним свою совершенную свободу. И кто в Царстве Божьем помешает нам разозлиться, или помешает нам позавидовать, или помешает нам ревновать? Мы всегда остаемся свободными! И важно, чтобы мы свободно выбрали путь смирения и любви, чтобы сами бы его захотели – захотели бы его всем своим сердцем, всем! Захотели бы всей бездной, всей неохватной глубиной нашего существа смирения и любви!
И тогда, когда нам будет дана эта нетленная красота людей, входящих в Царство Божье, мы сможем ее сохранить. А если мы не умеем это хранить, если на самом деле нам ни смирение, ни любовь не нужны, а нужно что-то другое, тогда ничего нам и не поможет. Все дело в нас самих, а не в отношении Христа к нам. Мы должны измениться – измениться добровольно, сознательно и буквально всем своим сердцем.
Все это с нами Бог делает! Ему нужно только наше собственное произволение, а мы должны захотеть, чтобы Он это делал с нами. В таком случае плач, а на начальном этапе – сокрушение или терпение скорбей, и станет выражением нашего желания смириться, нашего желания любить, нашего желания безусловно доверять Богу. И чем полнее мы будем погружаться в это желание смирения, чем полнее будем жить с ним, тем ощутимее и глубже будет наше перерождение. Именно к этому надо стремиться – чтобы душа переродилась!
Читаем пятьдесят шестой абзац: «Из случающегося с нами печального ничто не постигает нас несправедливо, но все бывает по праведному суду Божию. Иные терпят за свои злые дела, а иные за ближнего. Вот и три отрока, будучи ввержены в пещь, учат нас этому образу мыслей, говоря, что они ввержены по своей вине (Дан. 3, 28–31) и по повелению Божию, хотя и приняли на себя (в это время) лицо других. И святой Давид, будучи оскорбляем Семеем, исповедал, что он по своей вине и по повелению Божию подвергся оскорблению (2 Цар. 16, 11). Исаия же и Иеремия, Иезекииль, Даниил и другие пророки предвещали народу (Израильскому) и племенам (языческим), что их постигнут в будущие времена скорби, соразмерно грехам каждого, объявляя им вместе и вины их и бедствия, ибо выражаются так: за то, что они говорили сие и делали то и то, постигло их то-то и то-то. И блаженный Давид, объясняя это, говорит в псалме: разумех, Господи, яко правда судьбы Твоя, и воистину смирил мя еси (Пс. 118, 75) и еще: поношение безумному дал мя еси. Онемех и не отверзох уст моих, яко Ты сотворил еси (Пс. 38, 9–10)».
Это очень важная и очень трудная для человеческого осознания мысль. Это, конечно, особый, я бы так сказал, вид упования, надежды на Бога. Потому что, принимая случающиеся с нами трудные обстоятельства или скорби, мы не видим за ними руки Божией, а если и видим, то руку такого Бога, Который не соответствует типичным о Нем представлениям. И многие недоумевают: «За что? За что? Как может любящий, щедрый, милостивый Бог так сурово наказывать?!»
Для того чтобы иметь способность различить за скорбью, на нас нашедшей, руку любимого, дорогого Владыки – Господа нашего Иисуса Христа, нужно упование, нужно доверие. А с этим у нас все очень-очень трудно. Но без этого невозможны ни вера в Бога, ни покаяние, ни смирение.
Мысль о том, что Бог попускает скорби за что-то – за какие-то прегрешения, в прежние эпохи была не столь трудна. Люди с радостью и с легкостью это принимали, и принимали это не только подвижники благочестия или архиереи, – любой человек, даже самый отъявленный негодяй или грешник, понимал: если что-то происходит, то это расплата за его грехи. И человек принимал эту расплату, какой бы суровой она ему ни казалась.
Просто в прежние эпохи эта мысль легко усваивалась человеческим сознанием. А сейчас все изменилось, потому что с детства – с самого глубокого нашего детства, более того, с детства наших родителей, с детства наших бабушек и дедушек (очень далеко это уходит), нас учат не по Псалтири, не по молитвослову и не по Священному Писанию. Понимаете, есть разница в том, какие первые слова услышит человек! Это могут быть слова Псалтири или слова молитвослова, или реже – Евангелия, а могут быть и другие слова.
Конечно, ребенок слышит и сказки, которые ему рассказывают – в сказках, как ни странно, действует тот же самый механизм, который действует в Псалтири. И для человека, вырастающего на словах молитв и псалмов, и сказки приобретали как бы дополнительное удостоверение: они удостоверяли, что слова Псалтири на самом деле действуют, работают.
И жизнь ребенка с детских лет представлялась ему именно в таком виде – в виде слов Псалтири. Об этом говорили люди на завалинках, на печах, в собраниях каких-то: «Что с тем человеком произошло? О! Это с ним потому, что… А с этим что произошло? А с этим вот произошло… Говорили ему не делать так, а он сделал». Это было неким общим мерилом, общим правилом, общей стандартной традицией.
Но с какого-то времени это изменилось. И люди уже воспитываются не на Псалтири и не на Евангелии. Они воспитываются на произведениях художественной литературы, и художественное достоинство этих произведений с каждым десятилетием становится все хуже и хуже.
Все чаще современный ребенок воспитывается на произведениях (даже если он не смотрит мультики, а ему читают книги), где нет никакого воздаяния за зло. Просто нет! Да и зла как такового, кажется, нет. Все, в сущности, добрые, а если есть и злые, то они только притворяются таковыми, а на самом деле никакого зла нет. Ребенок вводится в мир, где существуют только положительные персонажи, а отрицательных нет.
Если волк из «Красной Шапочки», несомненно, съедал девочку, то в современной интерпретации нет ничего подобного – он хочет только ее попугать, а то и подружиться, и познакомиться. Этого она, конечно, не принимает, но всего лишь в силу своей какой-то изначальной упертости. Однако если она расширит свой кругозор, то поймет, что волк не так уж плох. И эта сказка заканчивается уже не так, как она заканчивалась всего-то четыреста с лишним лет назад.
Сейчас все сказки переписываются, все образы меняются. Злодеев классической эпохи уже нет, злых характеров, злых людей, злых сил нет, и мир становится таким радужным! Нет черного и белого – есть просто палитра радужных цветов. В этих сказках все так или иначе хорошие, и каждый человек, в сущности, хороший, и ничего плохого нигде не бывает. А если люди такие хорошие, то и Бог, разумеется, хороший. Создается прекрасный мир – очень светлый, очень заманчивый, и понятно, что в этом мире ну никак не найти места для скорбей.
Но тогда возникает вопрос: «Если все хорошие и Бог хороший, почему мне-то плохо? Почему я страдаю?» Ну хорошо! Человеку можно сказать: «Ты страдаешь, потому что ты достаточно узкий человек! А ты расширь свой кругозор, ты измени свое отношение к тому-то и тому-то, посиди у психиатра, у психотерапевта, отдохни на море, съезди, погуляй хорошенько, уменьши свой рабочий день, и увидишь, что на самом деле все не так плохо!»
Но человек, попробовавший все это, понимает – вроде бы да, что-то изменилось. Однако ему по-прежнему плохо – что-то не так в его жизни. Можно дальше продолжать с человеком «работать» и все время уводить его от кардинального решения проблемы, но важно в данном случае не это. Важно то, что сознание человека изменилось – он воспринимает мир совсем не так, как воспринимали его люди в прежние эпохи.
Кому-то кажется, что это правильное восприятие мира, кому-то кажется, что нет. Но, с точки зрения верующего человека, с точки зрения Священного Писания и Слова Божиего, это мировоззрение последней эпохи, несомненно, ложное. Оно лживое – оно не соответствует правде Божьей, не соответствует правде о человеке, не соответствует правде об этом мире, которой лежит во зле и будет лежать во зле до конца этого мира. Более того, зло в этом мире будет торжествовать!
И по свидетельству Священного Писания, сама эта радужная картина бытия, которая рисуется современными художественными произведениями, и есть проявление лжи – все той же самой лжи, с которой змей вошел в рай, чтобы поймать наших праотцов. И эта ложь как раз и является проявлением все большей власти зла.
Поэтому нам все труднее принимать мысль о том, что есть какое-то возмездие, есть какое-то воздаяние (не только загробное, но и в этой жизни), что скорби есть и они являются неизбежной частью человеческой жизни. Более того, эта часть не просто неизбежная и закономерная, но вполне спасительная, потому что человек спасается терпением скорбей.
Отсутствие такого воспитания в вере с детства (оно прекратилось в связи с известными событиями) и привело к тому, что правильно выстроить свое отношение к перенесению скорбей человек уже не может. Воспитание же в вере предполагает не просто знание Закона Божьего, которого ведь не было в прежние эпохи – ни в девятнадцатом, ни в пятнадцатом, ни в десятом веке Закона Божьего не было. И детей воспитывали не на основании Закона Божьего – дело не в том, чтобы выразить богословским языком какую-то норму, какой-нибудь закон или некое правило.
Люди учились на примерах, заимствованных из Священного Писания, на переживаниях и чувствах, взятых из Псалтири. И именно это показывало ребенку простые вещи: «Будешь чтить отца и мать – будет хорошо. Не будешь чтить отца и мать – не будет хорошо». И даже не так – не просто «не будет хорошо», а будет очень плохо! И далее показывался пример из Священного Писания, который иллюстрировал эту идею. Или: «Будешь говорить правду, будешь честным – будет с тобой то, и то, и то хорошее. Будешь лжецом – все будет плохо, и твоя жизнь закончится очень трагично».
И вот эти образы – конкретные, очень простые, понятные, яркие, художественные, но конкретные, давали человеку правильные понятия, каким бы ни был сам человек. Ведь одно дело – воспитать его на некоторых примерах, а другое дело – воспитать его способным к поступку, причем поступку благочестивому; способным жить по тем понятиям, которые были сформированы его воспитанием.
Но и грешник – человек грешащий, знал, чем он закончит. Он знал, и именно эта правда приводила его к переменам. Он был способен на покаяние, был способен к тому, чтобы оставить зло, потому что знал: иначе ничего хорошего не будет. Он думал: «Пусть я лучше потерплю скорби в этой жизни, пусть я буду наказан Богом в этой жизни – только бы мне улучить спасение в той!». И эти правильные установки в конце концов приводили человека и к правильному отношению к скорбям.
Но сейчас все это от нас ушло. И мало того, что все это ушло из-за отсутствия воспитания в вере, из-за отсутствия историй, правильных легенд, правильных сказок, которые рассказывали человеку с детства. К этому еще добавилась вполне управляемая, вполне регулируемая и целенаправленная деятельность средств массовой информации, которые как раз и делают процесс изменения человеческого сознания практически необратимым.
Получается следующая вещь, которая действует сегодня, сейчас, и всякий это действие знает по себе. Когда древнему человеку (условно древнему – скажем, жившему в девятнадцатом веке), говорили, что тот-то и тот-то пострадал, он реагировал на это очень простой мыслью: «Это не мое дело! Очевидно, что человек пострадал, потому что так надо».
Если человек был очень внимательный и чуткий, то он верил: либо пострадавший был действительно этого достоин, либо перед смертью он покаялся, принял эту скорбь как достойное возмездие за свои дела, и душа его спаслась. Но об этом он знал очень мало, ведь информационный круг, в котором жил человек, был очень узким – его составляли люди, которых он знал лично.
Человека не интересовала информация вообще – он жил в кругу тех людей, которых знал лично, и какие-то сведения он получал только об этих людях. Это было очень малой толикой информации, поскольку в основном он жил в очень узком мире. И когда в этот мир вторгалась скорбь, человек обычно знал, за что она и почему, и учился принимать эту скорбь. Или не принимал ее – бунтовал против этой скорби, но при этом понимал, что он бунтует против Бога. Но в целом мир был такой простой.
А сейчас, когда человек слышит об огромном количестве людей где-то на другом континенте, которых он знать не знает и никогда их не узнает – не узнает ни детей этих, ни взрослых этих, то он просто получает информацию. А поскольку правильного воспитания с детства у него нет, то всегда, когда он слышит некое свидетельство о скорби кого бы то ни было, кого он лично не знает (неважно, старики это, дети, мужчины или женщины, бизнесмены или учителя – ему нет до этого дела), то у него сразу возникает вопрос: «А почему? А за что? Почему пострадали дети? Почему пострадали заведомо невинные люди?» Хотя вопрос этот в принципе не по существу.
Но современный человек даже не может понять, что этот вопрос не по существу! Ведь отцы, и Библия, и вся система Божественного воспитания и человеческого воспитания говорит «обо мне», а не о других. Она всячески ограждает меня от того, чтобы я размышлял о судьбах других людей, – я ведь их не знаю! У меня есть только одна судьба – моя собственная, и о моей собственной судьбе мне и Библия, и Слово Божие, и святые отцы говорят: «Если с тобой случилась скорбь, значит, в этом есть причина, в этом есть смысл. И надо спросить себя: “Что со мною происходит?”»
Но человеку, чтобы не задавать себе этот вопрос, постоянно хочется спрашивать: «А что происходит с другими? Почему они-то мучаются? Ну ладно, со мной мы еще разберемся! Но они-то за что? Они-то почему?» Постоянное непонимание и постоянное возмущение этим непониманием: «Почему это происходит с другими?» – не дает человеку возможности увидеть то, что творится с ним самим и задаться вопросом: «А что творится со мной?»
Получается, что для человека важнее внимание к другим – важнее попытаться рассудить, что с ними произошло. Но сегодня мы стремимся даже не осудить другого и не рассудить о другом – нет, это уже давно прошло! Пытаясь понять, что произошло с другими, мы пытаемся судить Бога: «Почему Он это допустил? Почему Он так сделал? Почему Он не доложил мне о том, что Он сделал? Почему Он мне не объясняет логику Своих действий?» Мы постоянно призываем к ответу Бога!
Это и есть гордыня, которой в Средние века и видом не видывали, – это очень страшная гордыня, очень глубокая гордыня. Потому что понятно: призвать на суд Бога может только существо, которое мнит о себе очень и очень многое, которое сознает себя вправе требовать отчет от Бога.
Ну и понятно, что, пребывая в таком состоянии – в такой гордыне, где уж мне принять скорбь, когда она придет? Ведь я же заведомо уверен, что все страдания и скорби мира несправедливы! И все, что происходит в мире,– несправедливо, все незаконно, все неправильно, а уж тем более мои скорби! И я оправдан в глазах своих! Раз Бог не ответил мне на вопрос «Почему там погибли невинные люди?» значит, Бог не вправе требовать от меня смирения перед теми скорбями, которые терплю я. И эта гордыня запутывает нас окончательно.
Ведущий священник Константин Корепанов
Записала Инна Корепанова
Православный телеканал «Союз» существует только на ваши пожертвования. Поддержите нас!
Пожертвовать
Евангелие 29 апреля. Претерпевший же до конца спасется
Церковный календарь 29 апреля. Начало Страстной седмицы. Великий Понедельник. Мученицы Агапия, Ирина и Хиония
Читаем Апостол. 29 апреля 2024
День ангела. 29 апреля
Этот день в истории. 29 апреля
Допустимо ли не причащаться, присутствуя на литургии?
— Сейчас допустимо, но в каждом конкретном случает это пастырский вопрос. Нужно понять, почему так происходит. В любом случае причастие должно быть, так или иначе, регулярным, …
Каков смысл тайных молитв, если прихожане их не слышат?
— Тайными молитвы, по всей видимости, стали в эпоху, когда люди стали причащаться очень редко. И поскольку люди полноценно не участвуют в Евхаристии, то духовенство посчитало …
Какой была подготовка к причастию у первых христиан?
— Трудно сказать. Конечно, эта подготовка не заключалась в вычитывании какого-то особого последования и, может быть, в трехдневном посте, как это принято сегодня. Вообще нужно сказать, …
Как полноценная трапеза переродилась в современный ритуал?
— Действительно, мы знаем, что Господь Сам преломлял хлеб и давал Своим ученикам. И первые христиане так же собирались вместе, делали приношения хлеба и вина, которые …
Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели. С Богом!