Беседы с батюшкой. С протоиереем Димитрием Смирновым

На вопросы телезрителей отвечает протоиерей Димитрий Смирнов, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской (Москва).

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Добрый вечер, дорогие братья и сестры! Всех вас поздравляю с праздником, который очень любим в нашей Церкви, – днем памяти святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии.

– Мы, конечно, восхищаемся подвигом и матери, которая воспитала таких дочерей, их верностью Христу Богу нашему до смерти. Но это древние времена. А насколько в наше время такой подвиг возможен, на Ваш взгляд, и необходим?

– Ну, например, преподобный Серафим, современник Пушкина, своей жизнью доказал, что подвиг, доступный древним подвижникам, которые жили до IV века (и до IX), доступен даже в этом веке. Нет никаких оснований нам в этом сомневаться, особенно потому, что ХХ век явил сонм святых мучеников…

– …которые пошли на смерть, но не отреклись от своей веры.

– Да.

– Господь каждому человеку предлагает такой путь. Кому-то до смерти, кому-то до посильных страданий.

– Дело в том, что каждый христианин должен всегда в памяти иметь, что Церковь стоит на крови мучеников – начиная с Основателя нашей веры Господа Иисуса Христа и заканчивая мучениками последних дней. Поэтому если мы хотим быть причастными этому святому сообществу, у нас тоже должна быть к этому готовность.

– Вопрос: «Что такое живая вера и что нужно, чтобы ее обрести?»

– Живая вера – это такая вера, которая является источником жизни верующего человека. Для большинства людей, которые именуют себя верующими или даже глубоко верующими (эти люди особенно), движущей силой жизни является не вера, а какие-то житейские соображения. Они диктуют им, как жить, как воспитывать детей, на что их направлять, как жениться, как строить семейную жизнь, строить отношения с родителями, когда они уже больше похожи на детей, нежели на взрослых. И так далее. Живая вера у того человека, который поступает так, как на его месте поступали бы Вера, Надежда, Любовь, София, как святитель Митрофан Воронежский, Василий Великий и Григорий Богослов. Такой человек исходит из Евангелия и слов учеников Христовых – имеются в виду апостолы и все святые, которые оставили нам свои назидания, называющиеся церковным Преданием.

– Но люди опираются на Священное Писание, мотивируя те или иные свои поступки, церковными правилами руководствуются.

– Нет, те или иные – этого недостаточно. Надо, чтобы и те, и иные. К этому стремиться. Я понимаю, что сразу это не бывает (очень редко), потому что очень многого человек за собой не замечает. И так постепенно.

– По тому, как многие люди исповедуются, видно, что вера у них либо в самом начатке, либо вообще отсутствует.

– Если человек пришел в храм, на исповедь, вера у него есть. Безусловно. Это как алмаз. Твердый серый камень, очень невзрачный, приобретает ценность только тогда, когда его либо вставят в какой-то режущий инструмент (тогда цена его повышается), либо огранят и отполируют – и получается бриллиант. Тогда он приобретает весьма большую цену. Так же и человек. Человек уже встал на этот камень веры, но этот камень еще серый, ничем не отличается от других камней, валяющихся во дворе, значит, надо его огранить по правилам, иначе он не будет свет собирать, и отполировать. И вот жизнь человека в этом и заключается.

– Чтобы вера из обрядовой стала живой, что для этого нужно человеку?

– Как упражнение – конечно, чтение Евангелия до тех пор, пока человек не узнает его наизусть. Для того чтобы понимать, чего Господь от него ждет и хочет.

– Чтобы в каждый момент жизни человек мог опереться на слова Евангелия?

– Да. Он должен будет каждый путь освящать словом Евангелия. Он должен себе задавать постоянно вопрос: зачем? И отвечать на этот вопрос словом Евангелия. Тогда жизнь будет евангельски осмыслена. Если нет евангельского осмысления, то это уже жизнь не христианская. Интуитивно, конечно, человек любой, даже некрещеный, может совершать евангельские поступки, это было и во времена язычества. Мы это наблюдаем, потому что каждая душа по природе своей христианка. Отдельные поступки, свойства характера могут быть у человека христианскими. Но нужно, чтобы это было не стихийно, от природы самого человека, а именно подчинено Евангелию. Доброе дело, сделанное не ради Христа, – не доброе дело.

– То есть оно перестает быть добрым, если я кому-то помогаю?

– Да помогай сколько угодно. Но если из этого вытекает твое тщеславие, то ты своими добрыми делами губишь свою душу. И что тогда доброго?

– Вопрос телезрительницы: « „Лествица“ Иоанна Лествичника начинается с первой ступени „Об отречении от жития мирского“, а заканчивается ступенью „О союзе трех добродетелей – веры, надежды и любви“. Эти ступени для каждого человека одинаковые? Или это только для монахов он написал, а для каждого человека свои ступени? Если своя лествица у каждого человека, то от чего это зависит?»

– Конечно, игумен горы Синайской писал для монахов. Но монах от мирянки ничем принципиально не отличается. Поэтому эта книга для всех. Его деление несет в себе некоторую условность. Действительно, у каждого человека лествица своя. Чем она отличается? Высотой ступени и ее шириной. Некоторые добродетели один человек проходит очень быстро, а в некоторых ему приходится стоять на ступеньке, карабкаться, может быть, между ступеней городить дополнительную лествицу, чтобы залезть на следующий этап. Это у всех по-разному. Это зависит и от национальности, и от воспитания, и хороша ли была семья, в которой он вырос, хороши ли были друзья, с которыми он общался в детстве и юности, и так далее. Этих самых условий могут быть сотни, и это меняет размер ступеней – либо усложняет шествие наверх, либо его облегчает.

– Но в любом случае начинаем с того, что человек отвергается себя, как Господь повелел.

– Да. Или в некоторых духовных книгах – отвержение от мира. От мира своих страстей, потому что каждый человек живет в мире своих собственных страстей. И страстно реагирует на этот мир. Не по Евангелию, которое ему неведомо, оно не принято сердцем, а обычными страстями – это гнев, зависть и так далее.

– И человек, карабкаясь на эту первую ступеньку, постоянно с нее срывается.

– Ну, как маленький ребенок, когда учится ходить: сначала карабкается, сползает, падает, шишку набивает. Самое обычное дело.

– А чуть подрос – смотришь, уже ходит.

– Да.

– Именно сползание в гнев, в раздражение, неприязнь, возмущение. Такой дух возмущения, по-моему, просто в каждом человеке есть, живет, активно действует.

– Да. Этот дух противоположен тому духу, о котором говорят и Христос, и апостолы: кто духа Христова не имеет, тот и не Его. То есть Христу не принадлежит. И преподобный Серафим, уже нами поминаемый, говорит: стяжи мирный дух. А возмущение?.. Меня возмущает… Ну что ж, это проявление твоей немощи. Это все равно что человек приходит к врачу и говорит: «Доктор, острая боль у меня». А доктор ему: «Меня это возмущает! Как ты посмел с таким больным зубом ко мне прийти?!» Абсурд? Христианин – это соль земли, у него роль врача. У нас, к сожалению, основная масса крещеных людей – сами больные, пациенты.

– Стяжи мирный дух – это замечательное пожелание каждому.

– Но это из какого опыта!

– Но как его стяжать?

– Очень просто. Нужно набраться сначала терпения, найти смиренномудрие и со всей этой мудростью поступать смиренно. И тогда в сердце придет благодать Божия, которая и есть этот мирный дух. Благодать Божия наставит человека на всякую правду, всему научит. Многие жалуются: никак не могу научиться молиться. Ну конечно. Молитве настоящей учит только благодать Святого Духа, больше никто и ничто. Только Сам Святой Дух может научить человека молиться.

– Если человек ищет этого по-настоящему, просит Бога…

– Искать надо не хаотично, как отчаявшийся грибник ищет выход из темного леса. Это бесполезно: куда-нибудь провалишься, коленки обобьешь, не дай Бог глаз наколешь суком каким-нибудь. Нужно подходить к этому трезво, спокойно, с терпением и молитвой. И все, что вокруг, примечать, чтобы не ходить кругами.

– Вопрос телезрительницы: «Когда Никодим пришел к Господу, Господь сказал ему…»

– А Вы знаете, я эту книжку читал, Вы зря мне ее рассказываете.

– Телезрительница: «Насчет Святого Духа… Он же сказал: “Не знаете, откуда Он приходит (вы Его слышите) и куда уходит”. А Вы говорите, что это просто благодать. Так что такое Святой Дух – благодать? Или мы голос должны услышать?»

– Нет, голос не должны услышать. Когда мы слышим голос, это дело чрезвычайное. Это только отдельные люди, один на миллион, могут такой голос услышать. А мы должны руководствоваться Священным Писанием, а не какими-то голосами. Если у Вас начнутся голоса, надо к доктору идти. Эта специальность врачебная называется «психиатр». Он поможет. А так нет, избави Бог.

– Дух Святой и благодать Божия – это одно и то же?

– Дух Святой есть третья Ипостась Святой Троицы. А благодать – это Божественная энергия, которая исходит от Бога.

– И которой Господь преподает нам различные знания.

– Да.

– Вопрос: «Не имею достаточного духовного опыта. Как понять, что угодно Богу в той или иной ситуации?»

– Исследуйте Писания, говорит Господь. Тогда поймешь. Учиться надо. Христианству нужно учиться, потому что христианство – искусство всех искусств и наука всех наук. Это самая главная наука, которой в школе, к сожалению, не учат. Это приводит человека к тому, что он высшую алгебру знает, а как найти себе жену – не знает. И получается хороший алгебраист, но несчастный, всеми забытый, брошенный и женой, и детьми муж. Ну и что ему принесла тогда математика? Она превращается в игру в бисер.

– Человек занят неким делом, которое его отвлекает…

– Смотря какое дело. Все дела, конечно, разные, и ценность их разная, но семечки лузгать – это же тоже дело. И большинство людей курят от нечего делать. Так и называется: перекур.

– Когда бросаешь дело…

– Сидит с умным видом, соску тянет в рот, вдыхает, выдыхает, бросает на пол, на нее плюет, каблуком ее придавливает… Целый ритуал. Человек с большой важностью это делает, а что он делает-то? Это просто смех. Курам на смех.

– Вопрос: «Начатое дело, благое, на мой взгляд, никак не идет. Как понять, Господь ждет, чтобы я проявил настойчивость, или оно неугодно Ему и надо его бросить?»

– Надо с кем-нибудь посоветоваться, с человеком опытным. Например, кто сделал двадцать добрых дел. Спросить: как ты считаешь, это доброе дело? Или с человеком, который хорошо знает Евангелие. «Вот я затеял: это доброе дело?»

– То есть попросить со стороны взглянуть на ситуацию.

– А что такого?

– Вопрос: «Когда я вижу, что человек лукавит, обманывает, могу ли я его обличить? Или это не поможет? И правильно ли других предупредить об опасности, исходящей от этого человека?»

– По-разному. Вообще при каждом действии нужно рассуждение. Очень полезно задать себе такой вопрос: что я хочу, какую цель я преследую этим обличением? И второе: как я думаю, глядя на этого человека, на то, что я знаю о нем, принесет ли это хоть какое-то изменение? Если ответ мы сами себе даем, что это бесполезно, то лучше отойти. Если мы увидим, что некий человек с ним находится уже в начале деловых отношений, мы должны задать себе вопрос насчет этого человека. Если я его предупрежу, это возымеет действие? Или он мне скажет: не твое собачье дело? Если промелькнет у него в мозгу «собачье дело», то и не буду. А если увижу, что он может услышать, тогда можно. Но опять с некоторым коротким предисловием: «Извините, пожалуйста, если у Вас есть время, хочу Вам дать совет. Тот человек, который с Вами общается, – жулик, он на нашем пятачке уже у пятерых занял деньги и никому ни разу не отдал. А чтобы Вы поверили, говорит, что он ждет, что вот-вот с его счета в банке будет снят арест – и тогда у него будет куча денег... Одно и то же говорит и обчищает». Конечно, надо предупредить.

– Вопрос телезрительницы: «У меня умер сын, у него остался крестик с цепочкой. Можно ли этот крестик освятить в церкви и потом надеть?»

– Можно. Только если крестик уже освящен в церкви, второй раз его освящать не надо.

– Если вернуться к предыдущему вопросу... Хочется человеку помочь. Это «хочется» толкает нас на какие-то действия в отношении этого человека.

– А мотивация? Хочется – это тоже непросто, потому что порой человеку хочется не этого. Даже такая вроде бы важная вещь: я хочу, чтобы мой внук ходил в церковь. Вроде замечательно. А на самом деле не этого человек хочет. Дело в том, что так как внук не ходит в церковь, того, кто ходит в церковь, это беспокоит. И он хочет снять это беспокойство. А душа этого внука человека особенно не интересует. Потому что если бы интересовала, то с грудного возраста он так устроил бы жизнь семьи, своей дочки, чтобы она водила его в храм причащать, с трех лет начала бы учить Евангелию и так далее. Соответствующие книги покупала, изъяла бы из дома мультики, выкинула телевизор или отвезла на дачу, чтобы смотреть (удовлетворять свою страсть), когда ребеночек спит. Но этого ничего не было. Человек хочет механически перенести другого, который вообще не понимает, что в нее ходить, в эту церковь. А его заставляют, чтобы он стоял и все сам понял. Но это нереально. И начинаются всякие скандалы, конфликты. Потому что мотив – совсем не спасение души этого другого. Обычно человек, очень настырный в этом деле, даже не знает, что такое спасение души.

– Но твердо знает, что в церкви стоять лучше, чем мяч гонять на улице. И вот он выбирает за своего внука, что лучше…

– Для того чтобы он это выбрал, перед этим должна быть многолетняя работа. Нужно для внука иметь серьезнейший авторитет. Я помню своего дедушку. Он, во-первых, был огромный, я на него смотрел снизу вверх. У него каждое слово было с очень большим весом. У нас такое общение началось лет с пятнадцати, и я просто каждое слово его ловил. Он для меня был огромный авторитет. Так надо сначала этим авторитетом быть, а потом уже куда-то вести или попытаться чему-то научить.

– Вопрос телезрительницы: «Иисусову молитву творить нужно по благословению для мирянина или самой можно молиться? Пытаешься, а все равно как-то в сторону потом уходишь. Как правильно научиться ее творить?»

– Господь сказал: будьте как дети. Поэтому не надо «творить» молитву, если это только не художественное произведение – во всяких художественных описаниях все молитвы «творят». А молитву творить не надо. Молиться нужно просто, как пятилетнее дитя. Если человек начинает творить, то это вправо и влево, он будет попадать совершенно не туда. Это первое. Второе, что надо знать каждому, кто вообще молится или своими словами, или краткой молитвой, или по молитвослову: не рассеиваются на молитве одни только ангелы. Запомнили? Можете перед каждым своим молитвословием это себе произносить. И к этому относиться совершенно спокойно. Нет и не было никогда на земле святых, которые не рассеивались бы время от времени на молитве. Бывали, подолгу. Некоторые из святых во время молитвы поднимались в воздух, и те, кто заглядывал в этот момент в келью, это видели. Такая была сосредоточенная молитва, душа так устремлялась к небу, что даже тело поднималось. Но и то все эти люди свидетельствуют, что когда молитва ослабевала, ум рассеивался.

– Не будет ли это оправданием для человека не сосредоточиваться?..

– Ну, будет – и на здоровье. Человеческий ум лукав. И ленив.

– Ищет себе оправданий.

– Ты оправдываешься – ну и оправдывайся. Но христианин не оправдывается, а кается. Совершенно другая парадигма жизни. Даже на Страшном Суде человек не может оправдаться.

– Да нечем ему оправдываться.

– Он насквозь стоит, вообще раздетый – и в поступках, и в мыслях, и в чувствах. Его же никто не обвиняет.

– Его собственная жизнь обличает, которую он выбрал.

– Да. Ну, вот и все.

– И страшно…

– Кому страшно, кому нет. У большинства вообще никакого страха ни в чем нет. Ни Бога не боятся, ни греха.

– Неужели человек, представ перед Самим Богом, не устрашится?

– Нет, конечно, как теперь говорят, в шоке будет.

– Это да.

– А для большинства верующих будет даже удивление, что, оказывается, душа бессмертна. Потому что обычный человек об этом никогда не думает.

– Это лежит за гранью земных забот.

– Ну да. А должно быть главной заботой. Все надо поменять. Раньше, в средние века, главным местом города было кладбище. А потом это превратилось в рынок. Поменялась парадигма.

– Человек перетек из того, что вечно, к тому, что временно.

– К сожалению, это так.

– Вопрос: «Насколько важно читать Ветхий Завет? Или для спасения достаточно только Новый Завет знать и по нему жить?»

– Если знать, то этого достаточно. А так Ветхий Завет читать и хорошо, и преполезно.

– Для чего это чтение? Что оно дает человеку?

– Это вся религиозная история человечества.

– То есть для понимания…

– Конечно. Арифметику в школе проходим? Но арифметика – это же даже не математика.

– Для магазина достаточно.

– Да, для магазина достаточно пятерни.

– А то, что в Ветхом Завете многие места как бы противоречат Новому Завету?

– Облик наших городов противоречит вообще и спасению, и чему угодно. Удобству жизни. Весь город посвящен тому, чтобы из земли выжать побольше денег. Есть конечная земля, каждая земля каждого города в распоряжении (более или менее) мэра города. И вот задача – как можно больше увеличить бюджет города, который взимается с налогов, и этой землей торгуют. И превращают город в то, где становится весьма трудно жить – из-за числа автомобилей, пробок. Я тут ездил в командировку. Маленький город, средний – а уже пробки.

– Из деревень люди в города подались.

– Ну да.

– Город не успевает расти так быстро.

– Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше. А лучше в каком плане? Духовном, что ли? Нет, в телесном. То есть человек это предпочитает.

– Еще вопрос, что он обретает.

– Всякие вещи хорошие; и не очень хорошие, плохие тоже.

– Вопрос телезрителя: «Василий, машинист экскаватора. Недавно священнику задавали вопрос, необходимо ли крестить в младенчестве. Он ответил так: „Господь сказал: идите и научите вначале все народы, а потом крестите“. Давайте по-житейски рассудим».

– Давайте.

– Телезритель: «Во-первых, ни один святой никогда такое не говорил. Ни Иоанн Кронштадтский, ни кто-то другой не сказал не крестить, потому что у нас тысячи младенцев умирают до пятилетнего возраста. И вот, слушая этого священника, новоначальные крестные родители ребенка не покрестили. Он умер. Куда эта душенька пойдет? Тысячи на престол к Люциферу пойдут, правильно?»

– Нет, неправильно.

– Телезритель: «А за одну душу Серафим Саровский у нас пострадал. Существуют ли у нас нормативные акты, Соборные постановления? За тысячу лет Россия должна выработать это и дать постановление. Почему в семинариях, особенно у новоиспеченных, верующий человек вообще не может так сказать…» (Звонок обрывается.)

– Хорошо. Я-то тут при чем? Лучше б мы с Вами про экскаватор поговорили. Я надеялся, потому что машина очень серьезная. У меня даже есть экскаватор маленький. А уж по поводу крестить или не крестить – у нас пока никому в крещении не отказывают. Правильно это или нет? Вы говорите, тысячи. А крестим-то мы миллионы. Из этих миллионов ходит в церковь всего четыре процента населения. Это о чем говорит? О том, что крестили напрасно. Евангелие не знает, ни одной молитвы не знает, над Церковью смеется, тому, что по телевизору говорят, всякой ахинее про Церковь, верит и так далее. Ни учиться не хотят, ничего. Вот и крещеные. Это сейчас Святейший Патриарх наш предпринял такую попытку, чтобы тех крестных хотя бы и родителей, которые собираются крестить ребенка, хоть чему-то научить, чтобы хотя бы две беседы провели со священником. Может быть, ситуация в какую-то сторону изменится – и мы достигнем четырех с половиной процентов. А так – да, народ крещеный у нас, 85% крещеных, но совершенно не просвещенные светом Христовой истины. Сущие дикари.

А то, что ребеночек умрет, – еще никто не сказал, что он на трон Люцифера попадет. Это уже Ваши выдумки, мой хороший. Я понимаю, Вы все время про преисподнюю думаете, потому что копаете землю в глубину. Это неплохо, располагает к таким мыслям. Но невинная душа у младенца, чтобы его Господь отправил куда-то в негожее место… Если Вы когда-нибудь читали Евангелие, мой хороший, вспомните о четырнадцати тысячах вифлеемских младенцев. Они все святые. Мы им молимся каждый год, поминаем их, ездим в Святую Землю, прикладываемся к их мощам. А никто из них не крещен! И где тот ваш Люцифер? Поэтому, родненький, Вы слышали звон, но не знаете, где он. Вы узнайте, откуда звон идет.

– Вообще люди с большим интересом приходят на эти встречи перед крещением. Может быть, не очень готовы к этой встрече, но всегда с интересом узнают о своей вере.

– Ну да. Но узнавать – это немножко маловато.

– Хотя бы что-то, потому что человек крещен давно, а ни с какой стороны к этой вере…

– Так же и к венчанию относятся. Вот повенчаться. А мы, говорит, венчанные. Ну и что? А брак-то у вас был христианский, венчанный? А что это такое? Вот тебе и здрасьте.

– А боятся нарушить венчанный брак.

– Ну да, в течение месяца боятся, а потом подают на развод.

– Вопрос: «Когда при тебе критикуют Церковь, ругают Патриарха, осуждают православие, как правильно себя вести? Промолчать, уйти или вступиться?»

– Чтобы вступиться, нужно владеть железной аргументацией. Если такой аргументации нет, нужно встать и уйти.

– Не получится, что это малодушное отступление?

– Приведу пример. Представьте себе: Вы боксер. Не мастер спорта, но первый мужской разряд. И кто-то в Вашем присутствии начинает рассказывать, что Ваша мать – и такая, и сякая, и эдакая, и она всегда была такой, и ее мать была такая. Вы можете его остановить? Конечно: «двоечку» – и он уже лежит. Поднять, сказать: «Еще раз услышу – уже не „двоечку“, а серьезную серию проведу». И все, вопрос исчерпан, зубы целы. Все нормально. И до свидания. А если человек маленький, старенький, хиленький, пенсионер заслуженный, ветеран труда? Ну что он будет? Встать и уйти. Что тут такого? Никто не сдался. Что тут плохого?

– Вопрос телезрительницы: «Мы с мужем тридцать лет живем, венчанные. Но у него есть грешок – он любит ходить налево. Он в Бога верует, исповедуется, но, бывает, – и опять. Это ему грешно или как?»

– А Вы как сами думаете?

– Телезрительница: «Я думаю, что это грех».

– Вы думаете правильно. А откуда Вы это знаете?

– Телезрительница: «Мне так кажется, если люди венчанные, значит, они…»

– То, что Вам кажется, это я уже слышал. А откуда Вы это знаете, что это грех (или, как Вы говорите, «грешок»)?

– Телезрительница: «Изменять друг другу – это грех».

– Конечно. Если бы Вы знали Священное Писание, Вы бы прочли, что такие люди Царствия Небесного не наследуют, поэтому, венчанный он или невенчанный, Ваш муженек давно отлучен от Церкви. Понимаете? Поэтому венчание недействительно в данном случае. Понимаете?

– Телезрительница: «Ну да…»

– Потому что этот грех, который у Вашего муженька, – смертный! Он убивает душу. Поэтому душа у Вашего мужа (может, он еще и ходит, на работе что-то делает) уже мертвая.

– Так в храм ходит, кается.

– Нет, ну где же кается-то? Кается – значит, меняет жизнь. А тут не кается. Он исповедуется. Ну и что? Это только хула на Бога.

– Исповедовать грех…

– …И не каяться при этом.

– Да, к сожалению, это страшное состояние души.

– Это нам страшное, а ему-то нет. Потому что у него веры – ноль.

– Все-таки какой-то страх заставляет его прийти в церковь.

– А я почем знаю? Может, привык, может, там поют хорошо. А может, еще чего-то. Это надо уже с ним разговаривать. Пусть звонит, мы с ним поговорим.

– А этой женщине-то как с таким быть?

– А я что, старше ее? Что я буду ее учить? Если она даже Евангелия никогда не читала?

– Наверное, с этого и стоит начать – познакомиться с тем, что Господь по этому случаю говорит.

– Это было бы хорошо, конечно. Я об этом говорю чуть ли не каждую нашу встречу.

– Я надеюсь, что все-таки кто-то слышит и воспринимает это.

– Возможно, возможно.

Ведущий  Александр Березовский, протоиерей

Записала Маргарита Попова