Беседы с батюшкой. Наследие митрополита Антония Сурожского

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Игорь Петров, клирик Вознесенско-Георгиевского прихода города Рыбинска.

– Сегодня тема нашей передачи – наследие митрополита Антония Сурожского, и мы говорим  о любви к ближнему. Отец Игорь, почему Вы выбрали именно эту тему, чем сегодня актуально наследие митрополита Сурожского и чем оно близко именно Вам?

– Хочется вспомнить труд «Пастырь» древнего христианина Ерма, где говорится о Церкви как о женщине с прекрасным лицом и седыми волосами, то есть Церковь всегда юная и, с другой стороны, древняя. Как говорил великий греческий богослов Викентий Леринский: говоря по-новому, не скажи нового. Поэтому мы должны говорить, с одной стороны, о вещах традиционных, с другой стороны, пытаться сделать это понятным людям языком. Церковь стремится говорить с людьми понятным им языком.

Как говорят святые отцы Церкви, важнейшим наполнением духовной  жизни христианина всегда является чтение Священного Писания и книг святых отцов. Начинать изучение святоотеческого наследия мы должны, несомненно, с русских святых отцов. Конечно, это труды святителя Игнатия (Брянчанинова), Феофана Затворника, Тихона Задонского, отца нашего Иоанна Кронштадтского. Говоря о наших святых отцах, хочется сказать, что такие наши замечательные современники, духовные наставники, авторы прекрасных книг, как митрополит Антоний Сурожский, Николай Евграфович Пестов, Сергей Иосифович Фудель, являются для нас детоводителями к святоотеческому Преданию, к русским святым отцам и, конечно, к древним.

Говоря о владыке митрополите Антонии Сурожском, отметим: любимым духовным писателем его, кстати, был святитель Феофан Затворник. Мало бесед владыки Антония, где бы он не ссылался на труды святителя Феофана. Лично для меня владыка Антоний был детоводителем: именно от него я узнал о существовании преподобного отца нашего Максима Исповедника, преподобного аввы Дорофея, Иоанна Лествичника. Вспоминая слова апостола Павла: «Подражайте наставникам вашим и, взирая на кончину их, подражайте вере их», –нельзя не обратить внимание на любовь владыки Антония к святителю Феофану Затворнику, который тоже занимает огромное место в моей жизни, как и в жизни многих православных людей. И мне бы хотелось поделиться этой радостью.

Владыка Антоний был человеком, глубоко причастным к святоотеческой традиции. Хочу вспомнить слова его старшего современника протоиерея Георгия Флоровского, который говорил, что нам нужно иметь ум отцов. Имеется в виду, чтобы мы не только собирали их тексты, или, как говорит протоиерей Георгий, не занимались бы «гербаризацией текстов» (от слова «гербарий»), а чтобы учились иметь ум отцов. Имеется в виду тот метод оценки себя, окружающего мира, который дает нам святоотеческое Предание устами отцов.

Мы знаем, что духовник митрополита Антония архимандрит Афанасий (Нечаев) происходил из Валаамского монастыря и привил ему эту древнюю русскую святоотеческую традицию и любовь к святым отцам. Конечно, владыка Антоний читал святых отцов всю свою жизнь, но был у него такой период, когда в течение пятнадцати лет он читал только святых отцов. Хорошо, когда мы можем читать у него замечательные ссылки на святых отцов, изложенные хорошим русским языком, и учиться у него любви к ним. Владыка Антоний очень современно, актуально, тепло, просто, по-доброму, эмоционально открывает нам все богатство русского святоотеческого Предания и, конечно, вселенского.

– Знаю, что Вы хотели сказать несколько слов о том утешении, которое дает чтение митрополита Антония Сурожского.

– Если вспомнить предисловие к «Лугу духовному» и другим святоотеческим текстам, то часто в Предании собрание книг святых отцов уподобляется или аптеке, или дивному лугу, на котором цветут различные цветы, а мудрая пчела с каждого цветка собирает удивительный, свойственный лишь данному цветку нектар. Так же и мы приходим к святым отцам и учимся у них многому. Например, наш великий отец святитель Игнатий (Брянчанинов) – это, несомненно, учитель покаяния. Конечно, он повествует нам обо всем, но во многом он именно учитель покаяния, мы знаем его удивительные тексты. Великим учителем покаяния для нас является, конечно, преподобный Ефрем Сирианин, на которого тоже очень часто ссылается владыка Антоний.

Хотел бы отдельно отметить, что, конечно, все православные святые отцы полагают в основу духовной жизни евангельский принцип покаяния. Это очень характерно и естественно. Многие годы, более двадцати лет, я постоянно читаю книги митрополита Антония, возвращаюсь к ним, готовясь к проповедям, лекциям, тем или иным церковным послушаниям, и хочу отметить, что владыка обладает удивительным свойством утешать – просто, очень по-доброму, тепло и искренно. Мы знаем, что владыка мало что писал, в основном эти замечательные книги, которые издаются и будут издаваться в нашей стране, – это записи его бесед, которые любящие его люди бережной рукой записывали на магнитофон, расшифровывали. Он обладал удивительным даром – не писал, как другие отцы Церкви, а обладал Божьим даром так удивительно, проникновенно, искренно и тепло говорить о важнейших явлениях нашей духовной жизни, в частности о человеке, человеческом достоинстве, о том, как Бог относится к человеку – уважает и бесконечно любит его. Это удивительные слова, которые согревали сердце мне и многим моим соотечественникам и являлись детоводителем к святоотеческому наследию.

– Думаю, будет интересно вспомнить о том, как будущий митрополит Антоний пришел к вере.

– Есть очень интересный отрывок, который я не буду пересказывать, а зачитаю эти замечательные слова: «Раз мы собрались, и оказалось, что пригласили священника провести духовную беседу с нами, дикарями… И то, что он говорил, привело меня в такое состояние ярости, что я уже не мог оторваться от его слов». Это был отец Сергий Булгаков. Почему владыка так говорит? Они играли в волейбол; пришел их преподаватель и сказал, что пригласили священника и нужно пойти. На что будущий митрополит Антоний сказал, что в Бога он не верит. Собственно, готовили их к тому, что они должны были вернуться в Россию с оружием в руках, чтобы освобождать ее от бунтовщиков.

– А жил он во Франции?

– Да, жил он во Франции. Тогда был очень тяжелый период в его жизни, его даже посещали мысли о самоубийстве. Был очень жесткий район, школа, потеря Родины – все это стресс. Многих людей он воспринимал как врагов, было много детских конфликтов, драк, то есть воспитывался он в жестких условиях и во многом был ожесточен. Он состоял в детской молодежной организации «Витязи», которая готовила будущих воинов, можно так сказать. И вот он был возмущен, что приходит священник – и их отвлекают от игры. Руководитель же, будучи мудрым человеком, сказал: «Надо все-таки обязательно пойти, иначе – знаешь, что он разнесет по Парижу». То есть, будучи мудрым, он использовал некую хитрость.

И вот владыка пишет, что отец Сергий Булгаков «говорил, как говорят с маленькими зверятами, доводя до нашего сознания все сладкое, что можно найти в Евангелии <...> кротость, смирение, тихость – все рабские свойства, в которых нас упрекают, начиная с Ницше и дальше. <...> я решил <…> ехать домой, обнаружить, есть ли у нас дома где-нибудь Евангелие, проверить и покончить с этим...». Как говорит владыка Антоний в других своих беседах, чтобы убедиться в том, что этот священник говорил им, в общем-то, неправильные вещи, что он лгал.

«Евангелие у мамы оказалось, я заперся в своем углу <...>. Я сидел, читал, и между началом первой и началом третьей главы Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, я вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос. И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть. Я долго смотрел; я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос, несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут – значит, это воскресший Христос. Значит <...> все, что о Нем говорят, – правда. Если это правда, значит, все Евангелие – правда, значит, в жизни есть смысл, значит, можно жить ни для чего иного, как для того, чтобы поделиться с другими тем чудом, которое я обнаружил; что есть, наверное, тысячи людей, которые об этом не знают, и что надо им скорее сказать…».

То есть Господь помиловал его, явился ему. И, обретя Бога, еще будучи совсем юным человеком (ему было четырнадцать лет), он обретает смысл жизни. И дальше очень характерные слова владыки: «Помню, на следующее утро я вышел и шел как в преображенном мире; на всякого человека, который мне попадался, я смотрел и думал: тебя Бог создал по любви! Он тебя любит! Ты мне брат, ты мне сестра; ты меня можешь уничтожить, потому что ты этого не понимаешь, но я это знаю, и этого довольно… Это было самое разительное открытие».  Очень характерно, что когда человек встречает Бога, он научается встречать его в каждом ближнем своем или, по крайней мере, стремится этому научиться. Об этом говорится в первом томе трудов владыки, в разделе «Человек», подразделе «Без записок», на странице 257.

– Вопрос телезрительницы: «Как не обидеть ближнего, как не обидеть маму?»

– Это очень хороший вопрос, спасибо. Дело в том, что очень важно, чтобы мы владели как раз тем, о чем говорит владыка. Встреча с Богом – это всегда встреча с человеком. Несомненно. Владыка встретил Христа и отныне научился встречать его в другом человеке, уважать его достоинство. Мы знаем, что каждый человек есть икона Бога – εικονίδιο по-гречески. То есть догматика говорит нам о том, что человек имеет божественное достоинство.

Мы читаем в пятой заповеди: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо тебе будет и долголетен будешь на земле». То есть любовь к матери должна быть еще больше и сильнее. Поэтому большое значение в нашей духовной жизни имеет, с одной стороны, догматическая грамотность, чтобы мы просто понимали, что наши ближние и вообще любой человек – это образ и подобие Божье. И как говорит апостол Павел, которого часто цитирует владыка Антоний, нам надо научиться жить по духу и «не всякому духу верить, но испытывать духа, от Бога ли он». Когда мы чувствуем раздражение (а мы особенно часто позволяем себе раздражаться именно на своих близких, домашних), то должны максимально сдерживаться, убирать это раздражение. Ничего не делать по тщеславию и любопрению, как мы читаем у апостола Павла, стараться смиряться, стараться любить ближнего своего, а тем более маму, своих родственников, быть снисходительными к ним.

– Расскажите, как изменилась жизнь митрополита Антония после его встречи с Евангелием, встречи со Христом?

– Да, я хотел привести один замечательный отрывок из сборника трудов владыки «О вере и Церкви», где продолжается тема, о которой мы начали говорить: «Об обстоятельствах, при которых я читал Евангелие, я сейчас не буду говорить, но одна из первых вещей, которая меня поразила, когда я встретился с евангельским словом, словом, которое Бог говорит человеку, это слова о том, что Бог сияет Своим солнцем на добрых и на злых, на благодарных и неблагодарных, на любящих и ненавидящих, что для Него все люди – Свои (ср.: Мф. 5, 44–46). Мы Ему можем быть чужими, но Он нам свой, мы можем от Него отвернуться и оказаться предателями, в самом последнем смысле слова, а Он останется верным до конца (до какого конца – мне еще было неясно тогда, потому что это было только начало евангельской повести; я потом открыл, какой это конец)». То есть конец крестный.

«И я помню, каким это было откровением. Откровение заключалось вот в чем: я окружен людьми, которых я всегда считал прирожденными врагами, опасностью для жизни, опасностью для целостности души; и вдруг оказывается, что этих людей любит Бог, как отец любит своих детей, – и меня тоже! Помню, я в первое утро после чтения вышел, смотрел вокруг себя с изумлением на всех людей, которые шли по улице, спешили на поезд, на работу, и думал: какое чудо! Они, может, не знают, что они Богом любимы без разбора, а я это знаю, и они мне больше не могут быть врагами... Что бы они ни сделали по отношению ко мне или к кому бы то ни было – ни один из этих людей никогда не будет мне врагом; он может оказаться хищным зверем, он может поступить жестоко, он может поступить безумно, но я-то знаю, что у нас один и тот же Отец, что каждый из них – из нас – равно любим и что нет врагов... И вдруг я обнаружил, что Бог относится к человеку с глубочайшим уважением, относится к нему не как хозяин к рабу, не как языческий бог к людям, которые ему подвластны, но совершенно по-иному – и это меня поразило в притче о блудном сыне». И дальше владыка развивает эту тему.

Мы, конечно, помним притчу о блудном сыне, помним, что в древнем, античном мире было правило patria potestas: сын, каким бы он ни был, каков бы ни был его статус, всегда находился в подчинении отца. Отец был главой рода, и все находились у него в послушании. И вот блудный сын в евангельской притче как бы говорит отцу: «Давай будем считать, что ты для меня уже умер». Как сказал владыка, сын совершил метафизическое убийство отца: «Дай мне, что мне причитается после твоей смерти, и мы забудем друг о друге». Так владыка трактует эту притчу. И затем сын уходит в страну далече, ведет там скверную жизнь, разоряется и работает наемником у одного местного жителя, пасет у него свиней, что в контексте традиций ветхозаветного запрета было вдвойне греховно, скверно, нечисто (свинья была нечистым животным). Как мы читаем, он был готов даже питаться рожцами.

 И затем ему в голову приходит мысль: «Вернусь к отцу. Хотя я его предал, но скажу ему: “Согрешил пред Небом и тобой. И хотя уже не достоин называться твоим сыном, возьми меня хотя бы наемником в твой дом”». Мы читаем о том, как сын возвращался домой, собирался сказать эти слова отцу, а отец ждал его. Возможно, многие годы он стоял на окраине селения и ждал своего несчастного, заблудшего сына. Вдруг он его видит, первым делает шаги ему навстречу, обнимает его, и сын начинает говорить то, что заготовил заранее: «Согрешил на Небо и пред тобою, что уже не достоин называться твоим сыном».  И отец, который, несомненно, является образом Бога, нашего Творца и Отца, дает ему все это произнести. Но когда сын хотел произнести: «Возьми меня хотя бы наемником», – не позволяет ему произнести эти слова. Владыка отмечает это как характерную вещь – Бог никогда, несмотря на все наши падения, грубые грехи, безобразные ошибки молодости или более взрослого возраста, не может и не хочет лишить нас великого достоинства сыновства. Конечно, это великая радость для нас, владыка утешает нас, обращая на это наше внимание. И, с другой стороны, это, конечно, великая ответственность.

– Можно развить тему о достоинстве человека. Что об этом говорит митрополит Антоний?

– В одной из своих бесед владыка цитирует одного из пустынников древности, который сказал: «Кто видел брата своего, тот видел Бога своего: икону, живую икону не Самого Бога, но человека, пронизанного Божественным присутствием». Каждый человек по сути своей имеет достоинство быть сыном Божьим; каждый человек несет на себе образ и подобие Божие. Мы читаем еще в книге Ветхого Завета и в удивительных и утешительных для нас отрывках из Евангелия о том, что каждый из нас есть икона Бога, «айкон»  по-гречески – «образ». Он есть в каждом из нас, и, несомненно, мы обязаны видеть в каждом человеке божественное достоинство. Мы понимаем, что христианство не просто набор неких священных преданий, не просто тексты Священного Писания, а всегда очень конкретная и прикладная вещь, которая определяет нашу жизнь, наше отношение к людям, наше повседневное бытие, наше отношение к себе, к Богу, к миру.

Если для неверующего человека другой человек является неким индивидуумом, часто достаточно абстрактным, то для христианина каждый человек есть образ и подобие Божие, что накладывает на христианина определенные обязательства по отношению к окружающим его людям. Например, мы знаем, что под началом святого праведного воина Федора Федоровича Ушакова, который был флотоводцем, человеком, обладающим очень высоким статусом, и имел в подчинении большое количество людей (матросов, мичманов, офицеров), были минимальные потери в живой силе. Почему? Потому что в каждом матросе (а в прошлом это были крепостные крестьяне, которые были полностью зависимы) он видел не некий человеческий материал, массы, набор условных единиц, не некие функции, а образ и подобие Божие. Это определяло его отношение к людям. Это определило и то, что одной из первых наград, которая была ему вручена государыней, была награда за то, что под его руководством было спасено очень большое количество людей. Он организовал и лечение людей (была очень плохая эпидемиологическая ситуация и под Херсоном в эллингах), не отправляя их в госпиталь, где они могли легко заразиться по-настоящему и умереть. Одним из первых Ушаков добился того, что эпидемия у него была прекращена. Во всех боевых действиях у него не было ни одного пленного. Все это говорит о его отношении к людям.

И, наоборот, в программном романе Виктора Гюго «Девяносто третий год» изображен коммунар, который говорит: чем больше я люблю человечество, тем меньше я способен любить конкретного человека. И под лозунгом «Свобода, равенство и братство» так называемой Великой французской революции мы видим постоянно работающую гильотину и огромное количество человеческих жертв. В нашей стране в известный период было подобное ради достижения, казалось бы, великих идей.

– Интересно, что когда Робеспьер начинал свой путь, будучи еще молодым адвокатом, он выступал за отмену смертной казни, а пришел как раз к противоположному.

– Он не был христианином, и человек для него был просто условной единицей, поэтому, как это говорилось у нас: лес рубят – щепки летят... Для христианина человек никогда не является щепкой, но существом, имеющим божественное достоинство.

– Вопрос телезрительницы: «Моя сестра воцерковлена, но когда она пришла в храм, работница свечного ящика нагрубила ей. На нее это произвело очень неприятное впечатление, потому что такое происходит с ней не первый раз, а работница свечного ящика – матушка настоятеля храма. Поэтому люди опасаются на нее жаловаться. Сестра не хочет жаловаться, но это произвело на нее очень тягостное впечатление. Она инвалид и плохо видит. Может быть, провести какую-то проверку, поскольку такое отношение может смущать и других людей. После исповеди сестра еще подошла и извинилась перед ней. Не хватает нам христианской любви».

– Мы знаем, что Церковь – это общество не праведников, но кающихся грешников. Нам надо об этом помнить. И я бы вспомнил слова апостола Павла о том, что «любящим Бога, призванным по Его изволению, все способствует ко благу». Если нам кто-то грубит, унижает нас, думаю, это не повод для нас впадать в какие-то депрессивные состояния. Вообще когда мы очень сильно расстраиваемся, когда кто-то нас сильно огорчает, это говорит о том, что в нас живет гордыня.

Конечно, человек, несущий послушание за свечным ящиком, должен быть сдержанным, доброжелательным, потому что с ним ассоциируется Церковь. Но когда мы все-таки  слишком остро реагируем на подобные вещи, по словам преподобного Симона Нового Богослова, а не воспринимаем это с кротостью, то это говорит о том, что в нас живет древний змей. Если произошло такое, мы прежде всего должны простить другого человека, помолиться за него, а не стремиться как можно быстрее прибегнуть к каким-то полицейским мерам. Все-таки вряд ли хорошо жаловаться.

В Евангелии мы читаем, что если брат обидел тебя, то пойди обличи его между тобой и им одним. Тем более сестра попросила прощения; думаю, можно потом и поговорить с этой женщиной. Самое главное, не вступать в какую-то жесткую полемику с ней; не думаю, что мы вправе думать, что сама эта женщина потом не покаялась в своем поступке и сама не расстроилась. Если она верующий человек, тем более матушка... Надо простить ее, помолиться Господу, Божьей Матери об умножении любви и постараться потом найти с ней общий язык. По крайней мере, не носить долго в своем сердце обиду, а постараться вытеснить ее из своего сознания, помня, что по большому счету, если разобраться, мы вряд ли заслуживаем чего-то лучшего. Поэтому пусть эта ситуация содействует нам ко благу.

– С одной стороны, кажется справедливым добиться какой-то правды, пресечь подобные поступки, но по-христиански ли – жаловаться на человека?

– Думаю, ситуация разрешится, просто надо дать Богу место. Наверное, не стоит стараться сразу добиваться справедливости, но помолиться, начав с себя. Потому что очень часто, как сказано в Евангелии, мы видим грехи другого человека и при этом склонны оправдывать самих себя, не видим своих огрехов и ошибок, но во всем виним другого человека. Думаю, каждый христианин должен стараться во всем видеть свою вину. Я говорю некие общеизвестные вещи, но если у нас будет евангельский подход к конфликтам, нам будет легче все это решать. Надо воспринимать эту ситуацию не с точки зрения справедливости, что, конечно, понятно, но стараться воспринимать это как Божье попущение. И когда мы это воспринимаем так, то, наверное, нам легче жить, легче воспринимать какие-то скорби, неприятности, которые нас окружают, ведь и жизнь наша есть «долина плача», как мы читаем в Псалтири, поэтому не думаю, что здесь надо впадать в какие-то тяжелые состояния.

– Как нам не забыть о том, что каждый человек – образ и подобие Божие? Когда мы это помним, то можем смотреть через эту призму на окружающих людей, но потом почему-то забываем об этом. И даже, будучи православными христианами, прихожанами, можем раздражаться и злиться на своих ближних. Как помнить эту истину?

– Нам всем свойственно забывать многое, поэтому Церковь учит, что у нас всегда должно быть внутреннее делание, что мы всегда должны помнить о важнейших христианских истинах. Как говорит святитель Тихон Задонский: помни всегда четыре вещи – смерть, суд, ад и рай. Конечно, началом такого внутреннего делания является памятование о присутствии Божьем – что мы никогда не бываем один на один с какой-то ситуацией, но всегда присутствует Бог, Он всегда видит не только наши поступки, но и наши мысли. Когда мы помним о присутствии Божьем, тогда нам легче справляться со своими страстями.

Увы, мы, несомненно, не всегда чувствуем это благоговение к другому человеку. Очень часто мы срываемся – оживает дух гнева, который живет в наших сердцах, наши страсти вновь просыпаются. По-моему, у Нила Синайского есть такое сравнение. Иудейская пустыня достаточно населена ядовитыми змеями, аспидами, живущими в норах. Когда ярко светит солнце, в полуденный зной они прячутся, а когда солнце уходит, они вновь вылезают наружу. Так же и наша душа. Пока нас никто не задевает, у нас вроде бы все тихо и спокойно, а когда возникают какие-то искусительные ситуации, зло, наши грехи, которые в нас живут, просыпаются.

Можно вспомнить и рассказ Пимена Великого о котле. Пока под котлом горит огонь, его содержимое кипит – и никакие нечистые насекомые не садятся на котел. Как только огонь гаснет, котел остывает – и различные скверные, нечистые насекомые садятся на него. Так же и наша душа: пока мы горим, пока подкладываем в огонь дрова, стараемся жить духовной жизнью, нам легче бороться с грехами, теми импульсами зла, что постоянно возникают в нас. Практика трезвения, умного делания, учит нас борьбе с помыслами. Евангелие говорит, что грехом является не только убийство или прелюбодеяние, как и в Ветхом Завете, но грехом является уже взгляд с вожделением, гнев в сердце своем, и мы должны учиться вникать в себя. Как раз очень проникновенно говорит об этом владыка Антоний: мы должны учиться погружаться в свою глубину.

– Вопрос телезрительницы: «У меня вопрос по четвертой главе Евангелия от Марка, где приведена притча о сеятеле. Спаситель рассказывает притчу, а ученики просят Его потом притчу пояснить. И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи. Я не понимаю смысла фразы да не обратятся, и прощены будут им грехи. Разъясните, пожалуйста».

– Думаю, что, во-первых, эта фраза должна трактоваться в контексте. Когда мы стараемся разобраться в тех или иных евангельских текстах, то, конечно, очень важен контекст. В притче о сеятеле говорится о том, что иное семя упало на благодатную почву, иное упало в терние, иное – на каменистую почву. Кстати, владыка Антоний, комментируя этот текст, говорит о том, что это всё наши состояния: часто мы бываем подобны каменистой почве, иногда наше внутреннее состояние бывает подобно терниям, иногда может быть благодатным, когда слово Божье приносит свои плоды. Конечно, мы должны стараться уподобляться благодатной почве.

Что касается притч, мы знаем рассказ апостола Павла о том, что он был восхищен до третьего неба и слышал глаголы неизреченные, то есть очень многие вещи духовной жизни очень сложно объяснить человеческими словами. Поэтому Господь часто использует притчи, чтобы объяснить истины простым, не очень образованным людям, которые Его окружали. Эти яркие притчи очень поучительны и для нас.

Несомненно, Господь хочет, чтобы все люди обратились, – это совершенно очевидно. Это одно из сложных мест Евангелия от Марка, что, возможно, в том числе обусловлено переводом. Есть много таких сложных отрывков, не нужно обращать на них особое внимание, но надо стараться видеть то главное, что Господь хочет нам здесь сказать. Конечно, Бог желает, чтобы все спаслись и в разум истины пришли, чтобы все обратились, все понимали, что Он говорит, чтобы мы и слышали, и видели, уподобляясь благодатной почве. Поэтому нам не нужно обращать излишнее внимание на такие сложные моменты.

– Вы хотели еще процитировать владыку Антония.

– Следующий замечательный отрывок: «И только тогда мы можем понять слова Спасителя о том, что мы должны любить ближнего, как самого себя, именно как самого себя. Мы должны любить самого себя, но не того эмпирического человека, которым мы являемся: самолюбивого, глупого, тщеславного и т. д., а любить того человека, который заложен в глубины наши как возможность и как призвание. Мы должны искать в себе этого человека. Мы должны найти в себе этого человека и беречь его, как Божия Матерь берегла Спасителя, когда Он лежал в яслях, как Она Его хранила, когда Он был Младенцем, как Она Его защищала, когда Он был Ребенком. Вот как мы должны относиться к себе». Очень интересная и очень известная тема.

Вообще в трудах владыки, как замечательно сказал один священник, присутствует много скрытых цитат из святых отцов. Как говорил отец Георгий Флоровский, мы должны иметь ум отцов. Владыка был человеком глубоко традиционным, он знал святых отцов и мыслил именно так и очень хорошо учит этому и нас. Эта тема очень характерна для святоотеческого Предания. Видимо, владыка имел здесь в виду прекрасную проповедь святителя Игнатия (Брянчанинова) из цикла «Аскетическая проповедь» (прекрасный сборник, который советую перечитать или прочитать всем). Там как раз проповедь о любви к ближнему, где святитель Игнатий подчеркивает, что мы не умеем любить ближнего, как самого себя, потому что не умеем любить самих себя. Как раз так говорит митрополит Антоний Сурожский: мы любим себя эмпирического, любим свои страсти, свое самолюбие, глупость, тщеславие и мало стараемся любить того «сокровенного сердца человека», как читаем в Первом послании апостола Петра (владыка очень любит этот отрывок) или у апостола Павла о «внутреннем человеке». Мы должны учиться жить и любить в себе внутреннего человека.

В одной из бесед владыка Антоний цитирует преподобного Ефрема Сирианина, который говорит, что Господь, творя человека, вкладывает в него все Царство Небесное. То есть в каждом из нас есть великое сокровище, каждый из нас должен найти ту самую драгоценную жемчужину, о которой говорит в притче Спаситель: когда человек идет и продает все, чтобы купить поле и найти на нем драгоценную жемчужину.

Мы должны научиться правильно любить себя. Как говорит владыка, входить в свою глубину. И уточняет, что не он это придумал, но сказали святые отцы. И можно сказать, что здесь тоже присутствует цитата из Феофана Затворника. Если мы возьмем письма и высказывания святителя, то очень часто он говорит о том, что мы должны «встать умом в сердце и из него молиться Богу». То есть мы должны войти в свою глубину, собрать себя воедино, и тогда нам проще находиться перед лицом Божьим, проще собой управлять, – это очень важная практика. Мы должны любить свою глубину, открывать ее в себе как драгоценную жемчужину, и тогда будем видеть свое недостоинство и ощущать свою ответственность за те дары, которые нам дает Бог, быть деятельными и активными христианами.

– Вопрос телезрителя: «В контексте вопроса о том, почему говорится притчами, хочу добавить, что человеку, который не читает Писания, надо объяснять одними словами, а тому, кто уже давно занимается богословием, нужны уже совсем другие категории. В связи с этим хочу спросить. Митрополит Антоний Сурожский пишет: «Когда тебя хвалят, ты делай две вещи: первое – запомни, за что тебя хвалят, и старайся стать таковым; а во-вторых, никогда не старайся людей разубедить, потому что чем больше будешь разубеждать, тем больше люди будут видеть в тебе смирение, которого в тебе вовсе и нет».

Хотел узнать по поводу такого парадокса. Наверное, этому лучше не следовать обычному человеку. Я этого просто не понял. Мне было бы легче понять, что, наоборот, надо смирять себя».

– Вы совершенно правы; несомненно, это так. Мы должны опять процитировать замечательный известный отрывок из трудов владыки, который как раз был адресован людям, которые в теме. Это было произнесено митрополитом Антонием в одной из бесед, которые он проводил на своем приходе с людьми, ходившими на собеседования. Устами таких опытных пастырей, как владыка, Церковь говорит с людьми на понятном им языке. Будучи опытнейшим пастырем, с разными людьми владыка разговаривал по-разному. Вспоминаю, как, приехав в Советский Союз и остановившись в гостинице «Украина», он встретил на лестнице молодого советского офицера, который спросил: «А во что верит Бог?» И владыка, желая найти с ним общий язык, сказал, что Бог верит в человека. Это очень важные слова.

Даже живя в Великобритании, он обладал огромным авторитетом, очень часто его приглашали в высшие учебные заведения, он был доктором богословия. В Кембридже, а также в других вузах прочитал более десяти тысяч лекций среди инославных, так как имел способность учитывать менталитет человека, его сознание. Вы процитировали очень известный его отрывок, который как раз произнесен для людей церковных, о том, что когда тебя хвалят, запомни за что, но не старайся опровергнуть это, потому что тогда будешь имитировать смирение, которого в тебе нет. Я думаю, что это очень понятно.

Вспоминаю другой текст о том, как один известный проповедник произнес очень удачную проповедь и ему сказали: «Как замечательно Вы сегодня проповедовали». Он ответил: «Спасибо, дьявол мне об этом уже сказал».

Христианство никогда не предлагает какие-то готовые рецепты на все случаи жизни, как некие формулы, в которые мы поставляем числа на место неизвестных и находим ответ. Это всегда жизнь в духе. Перед нами живой человек. Про владыку говорили, что он с каждым человеком разговаривал так, как будто есть только сам владыка, этот человек и Сам Господь Бог. У него был такой удивительный дар, что он умел увидеть, кто перед ним, и сообразоваться в своих мыслях и суждениях с тем человеком, который был рядом с ним, что очень важно.

– Наша передача подходит к концу. Вы хотели процитировать несколько слов владыки, касающиеся России.

– Для митрополита Антония характерно то, что он очень любил Россию. Он был русским эмигрантом, практически с раннего детства жил за границей: отец его был консулом в Иране. Потом произошла трагедия революции, и в конце концов семья оказалась во Франции, где была очень тяжелая жизнь. Уже с отрочества владыка всегда осознавал себя русским, как и другие люди первой волны эмиграции, которые, живя на Западе, должны были научиться многому, чтобы потом вернуться на Родину и служить ей, – совершенно христианское отношение. Как говорил граф Уваров: смысл нашей жизни – служение Богу, царю и Отечеству. Позже, уже в советские годы, когда русские люди приезжали в Великобританию, например, по научному обмену, он очень многим советовал учиться на Западе, но потом вернуться в Россию и служить ей.

Владыка был действительно русским человеком. Пользуясь огромным авторитетом, он имел возможность нести истину православия и в Министерство обороны Великобритании, там он произносил одну из последних своих бесед. И первое, что сказал: «Я русский человек». Выступая перед британскими офицерами, он говорил именно о достоинстве человека, о том, что Бог любит человека и что он – русский человек. Это очень важный для нас пример – мы должны подражать нашему наставнику в любви к Родине и должны не просто использовать окружающий нас мир, а являть себя людьми, которые призваны к служению Богу Отцу, Отечеству.

Ведущий Денис Береснев

Записала Ксения Сосновская