Беседы с батюшкой. Владимирская икона Божией Матери

В московской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма святителя Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской галерее (где и хранится Владимирская икона) протоиерей Николай Соколов.

– Мы позвали Вас не случайно, совсем скоро будет празднование Владимирской иконы Божией Матери. Как всем известно, в вашем храме находится чтимый образ этой иконы и будут соответствующие торжества. Расскажите, пожалуйста, об истории празднования, истории Владимирской иконы Божией Матери.

– Я думаю, многие уже знают эту историю, читали ее в различных источниках, учебниках и житии. Это одна из самых великих святынь православного и всего христианского мира. Считается, что это первообраз, с которого начались все остальные изображения Богоматери. Тот образ, который перед нами и праздник которого мы празднуем, означает, что Россия является домом Божией Матери, Она простерла над ней Свой покров через многочисленные иконы, в том числе одна из первых – икона, именуемая Владимирской.

Слово «Владимирская» стало употребляться примерно с XVI века, после событий, когда она была перенесена при нашествии Тамерлана из Владимира в град Москву, и с тех пор фактически не покидала Москву, за исключением нескольких лет военного времени (Второй мировой войны).

Икона имеет византийское происхождение. По крайней мере, точно установлено, что она принесена из Византии в Ужгород (под Киевом), некоторое время находилась там и уже князем Андреем Боголюбским принесена в город Владимир, где он основал новую столицу. Прошли годы, мы сегодня видим этот дивный образ, который передает нам удивительное выражение Богоматери: если посмотрите в Ее глаза, то увидите, что Она о вас все знает, Она вас любит, Она ждет от нас просто молитвы. И когда молишься: «Милосердия двери отверзи нам, Благословенная Богородице», – смотришь на этот лик и знаешь, что Божия Матерь тебя любит, слышит и исполнит все, что тебе нужно, если это будет желанно Ее Сыну.

Тысячи людей приходят сегодня молиться перед этим образом, милостью Божией уже и литургии совершаются, и молебны, так как образ находится в действующем храме музея. История этого образа непростая. После перенесения иконы из Владимира в Москву она была в Успенском соборе Кремля, центральном соборе России, выносили ее не каждый раз, она не всегда была доступна. Судя по историческим памятникам, ее выносили в большие, торжественные праздники, во время коронации, возведения на престол, интронизации нового архиерея, патриарха, а так там всегда были другие иконы, которые ее заменяли, она хранилась в ризнице. Вообще она принадлежала даже не Церкви, а по документам – царскому дому.

После революции икона была перенесена сначала в Исторический музей и затем уже в Третьяковскую галерею. Многие, наверное, знают, что до этого события перед ней совершилось великое, благословенное чудо для России: после Синодального периода был избран первый Патриарх Московский и всея Руси, святитель Тихон. Ее специально принесли в Храм Христа Спасителя, и там старец Алексий (Зосимовский), который одно время был клириком нашего храма (28 лет он прослужил здесь дьяконом), вынул жребий святителю Тихону перед этой святой иконой.

Сегодня, видимо, по молитвам этих святителей икона перенесена из залов галереи в тот зал, который называется храм-музей, – это действующий православный храм, которому более трехсот лет. Это известный храм в Москве, я не буду рассказывать его историю, можете прийти посмотреть, у нас есть буклеты, все можно увидеть, но после долгих лет реставрации и запустения храм приобрел тот вид, который он имел при Павле Михайловиче Третьякове. В нем разместились многочисленные иконы (более двухсот), которые люди раньше никогда не видели, они находились в запасниках галереи. Сегодня они являются украшением интерьера храма, и, конечно, самая великая святыня – Владимирская икона – находится в центральном алтаре Духа Святого Сошествия, в специальном киоте, который защищает ее, но и дает возможность помолиться, поклониться ей.

Она очень древняя и насчитывает более тысячи лет, точно подтверждено, что она имеет византийское происхождение. Лик, который мы видим, характерен для Византии X–XI веков. Мы знаем, что под ней есть еще записи, и были исследования, которые показали, что икона первоначально была совсем другого вида, она была выносной. То есть икону выносили как знамя на высоком древке, чтобы ее все отовсюду видели (это примерно так, как наши запрестольные иконы). Это подтверждается исследованием. Последнее проведенное исследование показало, что она была двухсоставной, то есть на ее тыльной стороне было не то изображение, которое есть сегодня и приписывается периоду Андрея Рублева, а там было изображение святителя Николая.

Удивительно, что икона сейчас находится в Никольском храме, и сегодня мы имеем возможность видеть ее во всей красе после того, как с нее сняты определенные записи, драгоценные оклады, которые во многом закрывали ее (они находятся в Оружейной палате Московского Кремля), и икона предстает перед нами во всей трогательности, нежности, исполненная любви и мира, которые Богоматерь являет всем чтущим Ее.

– Вы сказали «храм-музей». Скажите, пожалуйста, ведь в ваш храм можно свободно пройти, или нужно покупать билет, как в музей?

– Храм является одним из залов Третьяковской галереи, но в нем особый режим, который согласовывается с дирекцией музея, и по этому соглашению утром, когда совершаются молебны и литургия, в храм можно входить бесплатно. Но когда заканчивается литургический период (где-то в 11–12 часов дня), храм закрывается для посещения паломниками и теми, кто просто пришел поклониться святыне, и открывается как музей, поэтому по нему можно спокойно пройти, но купив билет в Третьяковскую галерею. Вечером, после 17.00, храм также открыт для посещения без билетов, и можно прийти с Малого Толмачевского переулка, постоять за всенощной или утреней.

– То есть это полноценный приход?

– Полноценный приход, только днем у нас идет экспозиция.

– Скажите, как происходит взаимодействие Церкви и музея? Мне кажется, что это достаточно сложный процесс. Как совмещается богослужебная и музейная жизнь? Есть ли какие-то сложности?

– Перед Вами священник, который уже на протяжении 25 лет является одновременно и настоятелем храма, и сотрудником музея. К этому нужно было прийти, это не просто, чтобы священник одновременно занимал как бы две должности. Фактически я работаю в галерее и получаю содержание от государства. Здесь две трудности, потому что одновременно это действующий храм и храм-музей. Как музей он имеет свой режим, свои определенные установки, свои правила посещения. Скажем, во время экспозиции нельзя возжигать свечи и лампады, мы допускаем только горение лампад перед Владимирской иконой, потому что очень много людей приходят в экспозицию и молятся перед ней, но свечи не зажигаются, и еще лампада горит перед чудотворной Иверской иконой Богоматери, которая тоже находится в нашем храме.

Моменты совершения богослужений мы обязаны согласовывать с дирекцией, поэтому все расписания богослужений и тех или иных событий, происходящих в нем с точки зрения действующего храма, мы согласовываем с галереей. Но, милостью Божией, за все эти 25 лет все трудные вопросы, которых было немало, решались положительно, при желании обо всем можно договориться. И сегодня на моей памяти это уже четвертый директор музея за этот период времени.

Храм-музей тоже имеет свои особенности, потому что в нем проводятся хоровые концерты. У нас в храме прекрасный хор, который, может быть, кому-то известен, а кому-то и нет, – это хор Государственной Третьяковской галереи, под руководством заслуженного артиста России Алексея Пузакова. И сегодня этот хор дополняется и составляет ядро Синодального хора. Милостью Божией почти каждый день те, кто желает послушать в храме в окружении икон церковные произведения, заказывают специальный билет и для них устраивается специальная экскурсия. По окончании осмотра галереи эта группа туристов (в основном иностранцы заказывают) приходит в храм, и там они слушают концертные выступления хора. Минут тридцать– сорок хор исполняет те или иные произведения, которые заказывают, или исполняет то, что считает нужным.

Вот так мы существуем. Нам разрешаются и колокольный звон, и крестные ходы, и ночные богослужения, только все нужно оговаривать. Ночью мы обычно служим на Пасху и на Рождество, как в других храмах. К сожалению, мы ограничены временем, у нас режим с 8.00 утра до 8.00 вечера, но когда нужно, нам идут навстречу, и мы договариваемся со спецслужбами, которые помогают нам в этом отношении. По крайней мере, за все годы я не встречал никакого противоречия. Трудности были, они и сегодня есть и, видимо, будут, это реальность нашей жизни, но обо всем можно договориться при желании и при хороших, добрых отношениях. Поэтому я сердечно благодарю всех тех, кто приходит в галерею, посещает наш храм, и особо благодарю хранителей музея, которые сохранили для нас такую великую коллекцию святынь, таких как Владимирская, Иверская иконы, Дмитровский крест и многочисленные иконы, которые без их участия могли бы погибнуть.

– Скажите, это в вашем храме совершается всенощная в память Рахманинова с хором под руководством Пузакова?

– И в нашем храме, и рядом с нами, в храме во имя иконы «Всех скорбящих Радость» на Ордынке, совершается всенощное бдение Рахманинова (поется). Дело в том, что наш регент, Алексей Александрович Пузаков, – воспитанник Николая Васильевича Матвеева, известного московского регента, который в советский период постоянно пел эту всенощную именно в этом храме. И мы, еще молодые студенты консерватории, приходили (это получалось Великим постом, потому что память Рахманинова приходилась на март–апрель) и слушали это великое произведение, когда его еще нигде нельзя было услышать.

Когда Алексей Александрович пришел регентом в наш храм (а он совмещает регентство в нашем храме и помогает там), то он эту традицию принес и к нам, и теперь бывает, что в один год поется на Ордынке, а в другой год у нас, но эта традиция есть.

– Кроме Владимирской иконы Божией Матери какие еще святыни есть в вашем храме?

– Если рассматривать иконы Богоматери, то после Владимирской, пожалуй, самое удивительное, что уже на протяжении восьми лет в храме стоит Иверская икона Божией Матери. Это именно та икона, которая находилась в часовне (она сейчас восстановлена). Считалось, что эта икона утеряна, и когда построили часовню, заказали новые иконы на Афоне. Только со временем, когда часовня уже действовала, эту икону обнаружили у нас в запасниках. Ее расчистили, увидели, что это именно та икона, которая была в часовне. Когда сняли записи и задник иконы, который был обит бархатом, из него посыпались монетки эпохи Алексея Михайловича, то есть ясно, что это была икона той поры, она была выносной, люди клали туда монетки, и они там остались.

Икону не реставрировали до конца, ее расчистили и оставили с памятью о том, как люди ей поклонялись, она была зацелована до дыр в буквальном смысле слова: уже и ручка, и ножка Спасителя и рука Богоматери не видны, просто осталась сплошная доска, но это проявление нашей особой христианской ревности и любви к нашим святыням. Это вторая святыня, которая тоже доступна, находится в защищенном киоте, как и Владимирская.

И третья святыня, тоже икона Богоматери – «Утоли моя печали». Она тоже считалась чудотворной, и ради нее построен придел Покрова Божией Матери. Недалеко живущие купцы, которые были знакомы с Павлом Михайловичем Третьяковым и его домом, получили радостное известие, что у них исцелилась дочка от тяжелой болезни. Это были Демидовы. И благодаря их пожертвованиям в храме стали делать реставрацию и соорудили Покровский придел. Хотели сделать его в честь иконы Божией Матери, но почему-то Московская консистория не разрешила этого, тогда не было принято называть в честь икон, но можно было назвать в честь любого праздника Богоматери, и решили соорудить придел в честь Покрова Божией Матери. Теперь Покровский придел является хранителем этой иконы, до закрытия храма она тоже была у нас. Храм был закрыт в 1929 году и открыт в 1992-м, но икона сохранилась, она находится у нас в левом приделе, на своем месте.

И в этом же приделе находится величайшая святыня России – так называемый Дмитровский крест. Я мало что знал о нем до тех пор, пока мне не указал на него Святейший патриарх Алексий II. Когда он был на одной выставке, где выставлялся этот крест, он подозвал меня и сказал: «Отец Николай, видите, какая у вас святыня, это же Дмитровский крест». Пожалуй, это единственный деревянный крест, сохранившийся со времен Крещения Руси, большой, он ставится в храме. Он был в очень плохом состоянии, и Святейший попросил, если будет такая возможность, чтобы крест оказался в нашем храме-музее, чтобы он был доступен для поклонения. К нему невозможно прикладываться, потому что он очень ветхий, ему более восьмисот лет.

Его история известна, потом я ее прочел, она есть в описании этого чудотворного креста. Это была самая великая святыня подмосковного города Дмитрова, и люди со всей России приходили к этому кресту, получали многочисленные исцеления, крест весь был окован золотом. Конечно, золото в свое время сняли, а крест поставили в тире, чтобы в него стреляли, он весь пробит пулями. Это многострадальный крест. Но, видимо, когда уже надоело стрелять в него, его просто выкинули на свалку, и благочестивые люди, понимающие, какая это святыня, доставили его в музей. Так, на протяжении многих десятилетий он хранился в запасниках галереи. Слава Богу, что он сохранился, и работники галереи, реставраторы, привели его в такой порядок, который можно придать кресту, насчитывающему почти тысяча лет. Он сегодня занимает свое место, находясь на втором кресте, чтобы было какое-то укрепление.

У нас есть еще много святынь: это и иконы Казанской Божией Матери, которые написаны спустя несколько десятилетий после обретения самой Казанской иконы, она находится у нас в Никольском приделе. Есть очень древняя икона святителя Николая и икона Иоанна Предтечи (XIII – XIV вв.). В свое время, еще до передела храма, у нас был придел Иоанна Предтечи. А первое упоминание о нашем храме – это год 1625-й; построен он был раньше, затем переделывался и приобрел уже тот вид после войны с Наполеоном 1812 года. В храме на протяжении более года жили люди, которые остались без крова, когда Москва сгорела. И после того как люди отстроились, храм нужно было вновь приводить в порядок. Тогда по благословению митрополита Московского святителя Филарета (Дроздова) была достроена колокольня, пристроены эти приделы, сам владыка благословил их роспись (как именно расписывать), а расписывали художники, близкие к кругу Третьякова, и освящал их сам митрополит Филарет, остались крапины от этого освящения. Вот эти святыни и ряд других находятся в нашем храме. И мощи, которые попали к нам из разных источников в период, когда храм стал действовать. В том числе и галерея по нашей просьбе отдала свои мощевики, которые у нее хранились. Это показывает, что мы имеем самые добрые отношения.

– Скажите, есть ли в Третьяковской галерее еще какие-либо святыни, иконы, которые находятся не в храме?

– Есть много святынь, там что ни икона – то святыня, что ни образ – то история, поэтому сейчас экспозиция доступна всем, и если вы зайдете в первые залы – домонгольского периода, периода монгольского нашествия и чуть далее, – повстречаетесь с величайшими святынями (например, это Свенская икона Божией Матери, которая считалась второй после Владимирской).

Не так давно тщанием и благословением Святейшего Патриарха Кирилла, усилием владыки Меркурия была написана копия, которая будет перенесена в те приделы. И каждый год Свенскую икону переносим теперь в храм в специальном киоте, совершаем богослужение. То есть все иконы, которые возможно перенести, переносятся в храм во время их праздника, в том числе и величайший образ Святой Троицы преподобного Андрея Рублева. Каждый год уже на протяжении пятнадцати лет эта икона во время празднования Троицы на четыре-пять дней переносится из галереи в храм, и все, кто желает прийти поклониться перед ней, почитать акафист, могут это сделать.

В галерее очень много святынь; кто знает о них, тот всегда приходит. И Донская икона Божией Матери есть. На сегодняшний день эти святыни одновременно и музейные, и церковные, потому что никому не воспрещается молиться перед ними, и в дни их праздников они помещаются в храмы: Донская икона – в Донской монастырь, икона Троицы – в наш храм и т.д.

– Скажите, а сами люди, которые являются хранителями, понимают, что они хранят? Выражается ли это в каком-то отношении к ним?

– Конечно, понимают. Во-первых, это очень высококультурные и глубоко знающие люди, имеющие страх Божий. Я не говорю о том, что кто-то из них церковный или не церковный, кто-то крещеный, а кто-то нет – это их личное дело, но люди понимают, что в их руках величайшее достояние России, великие святыни, которые определяют в том числе и их судьбу, потому что невозможно быть хранителем той или иной иконы и остаться к ней равнодушным, невозможно подойти к Донской иконе и не пролить слезу умиления и радости.

Я вспоминаю такое событие, когда впервые за многие десятилетия или даже столетия писалась копия Владимирской иконы Божией Матери, чтобы праздновать 600-летие принесения ее в Москву. И тогда перед святынями галереи слезно молился архимандрит Зенон, которому Святейший патриарх поручил писать этот образ. Он сорок дней молился, постился, практически ничего не ел, но он написал прекрасный образ, который потом перенесли из Кремля в Сретенский монастырь, где его встречал сам первообраз Владимирской иконы, который в то время был помещен в монастырь для этого праздника. Это было величайшее событие того периода времени, год 1996-й. Отец Зенон показал как художник и священник, что все эти святыни, которые находятся в галерее, не утратили своей духовной силы и по сегодняшний день. И несмотря на то, что они в музее, это величайшие святыни православия.

Я вспоминаю свою молодость, когда храм в Толмачах был еще закрыт, многие проходили и не знали, что это храм, но все святыни находились в галерее и можно было к ним подойти. У меня были знакомые монахини из Марфо-Мариинской обители и из других монастырей, которые в дни праздников этих святынь приходили в галерею; даже если галерея была закрыта, их пускали сотрудники, и они здесь отдавали поклоны, пели акафисты, молились... Так что святыни никогда не оставались одни. И сегодня можно наблюдать, как у нас почти непрерывно звучат молитвы даже во время экспозиции: люди стоят в уголке и спокойно читают акафисты, то есть молитва не прерывается от открытия храма до его закрытия.

– Как Вы считаете, где должны храниться святыни: все-таки в музее или в храме?

– Тут нельзя сказать однозначно про каждую икону. Если мы говорим о святынях как таковых, которые предназначены для поклонения, то они должны быть в храме. Но если мы говорим о тех святынях, которые прошли испытания временем, были сохранены в музее, то поместить их сегодня в храм было бы очень опасно, потому что не все храмы имеют ту защиту, которую должны бы иметь (охрану, сигнализацию, климат), поэтому есть опасность эти иконы утратить.

Мое мнение здесь не имеет никакого значения, потому что я твердо убежден и могу сказать всем телезрителям, что не мы выбираем, где быть иконам, а икона выбирает, где ей быть. Это подчеркивает вся история христианства. Мы знаем, что когда икону помещали в центральный собор или на вратах – она исчезала (как Иверская икона). Поэтому если сегодня икона находится в музее и музей ее хранит – это великая радость для нас. И если еще музей доступен для посещения и мы можем молиться перед иконой – это двойная радость, а если музей еще имеет храм-музей – это вообще великое счастье для всех.

Об этом мне сказал покойный патриарх Алексий в 1992 или 1993 году, когда после известных событий Россия была спасена от междоусобной брани: Владимирскую икону возили в Елоховский собор, где перед ней молился патриарх. Еще когда икона находилась в музее, он всегда приезжал в экспозицию в эти дни и просто служил перед ней молебен, это не возбранялось. Наш детский хор тоже участвовал (храм еще был разрушен, шел только первый год, как мы его получили), мы пели молебен, и всегда это было очень умилительно, подчеркивало, что икона на должном месте и почитаемая.

– То есть действительно, потеряв икону, мы потеряем некий символ всей России, ведь сколько событий было связано с ней…

– Чудо, что эти иконы, в том числе и Владимирская, остались целы, ведь Предание и даже акафист ей говорят, что в свое время (при нашествии Батыя и в другие тяжелые времена) все сгорало дотла, ничего не оставалось в храме, одна икона была цела.

– Обратившись к истории, можно понять такую схему: когда ее забрали из Киева, он был сожжен; перевезли во Владимир, столицу княжества, которое основал Андрей Боголюбский; потом со временем она отправлена в Москву – и Москва стала столицей, центром Руси, где и поныне находится эта икона. Скажите, какие условия должны быть в храме? Сложный ли это процесс, чтобы святыня из храма Третьяковской галереи побывала где-то в другом месте, где, возможно, исторически была когда-то, много веков назад?

– На сегодняшний день это не такой сложный вопрос. Еще лет двадцать назад это было невозможно, об этом даже невозможно было думать, но даже сегодня процесс переноса Донской иконы в Донской монастырь заставляет работать очень многие структуры. Прежде всего икона должна быть правильно защищена, для этого нужен специальный киот. Промыслом Божиим, в свое время, когда еще только поднимался вопрос, где быть Владимирской иконе (этот вопрос решался непросто, потому что кто-то был «за», кто-то «против», и общество было не совсем единодушно, и в государстве было неспокойно), Господь послал нам человека удивительно доброй души и сердца – это Крюков Валерий Викторович, директор Московского завода полиметаллов.

Благодаря его энергии и многим его соработникам удалось создать несколько киотов-капсул, которые были один лучше другого. Все они сегодня имеют применение, и благодаря этой очень дорогостоящей работе мы имеем сегодня выносные киоты-капсулы, которые размещаются в монастыре, подсоединяются ко всем параметрам защиты, после чего туда привозится икона и несколько дней там пребывает, все имеют возможность перед ней молиться в дни празднования. Технически это можно сделать для любой иконы: для этого нужно иметь средства, правильную договоренность и желание, которое подчеркивается письмами в определенные инстанции, потому что сам по себе никто ничего не сделает.

Иногда ко мне приходят и говорят: «Сегодня такой праздник, а почему икона (например, Толгская) находится здесь?» У нас, например, есть прекрасное изображение Феофана Грека «Преображение Господне», икона Благовещения эпохи Иоанна Грозного («Устюжское Благовещение»). Спрашивают, почему икона у нас, хотя должна быть в Кремле. Люди сразу определяют, где она должна быть. Исторически – да, но икона сама «знает», где ей быть, и если нет каких-то посылов, нет вашего желания, моего или кого-то еще, то, конечно, прежде всего мы должны брать благословение у священноначалия, у Святейшего Патриарха и Синода, подавать те или иные прошения для перемещения этих святынь, и тогда все будет сделано.

– И есть такие случаи?

– Есть. И успешные, и не совсем успешные – все это есть, но это жизнь.

– На нашей заставке видно саму икону из вашего храма. Насколько я помню, она находится под бронированным стеклом. У меня вопрос касательно написания иконы. Ведь скорее всего это не тот образ, который, по Преданию, был написан апостолом Лукой. Можно рассказать историю самой иконы, хотя бы кратко?

– Давайте пойдем от нашего времени к I веку, в котором, если прочесть Предание, апостол Лука мог написать икону, в 60–80-е годы и до 100 года, хотя он не дожил до этого времени, скончался раньше, был замучен. Икона, которую мы видим сегодня, – это записи XV – XVII вв., просматриваются ранние записи, датируемые XIII–XIV вв., но бесспорно, и это абсолютно все искусствоведы подмечают, что лик Богоматери и Спасителя – это то, что дошло до нас от Византии (X–XI – начало XII века). Представьте себе 1100-е годы, иконопись тогда уже была, и такая икона уже была в Византии. Предание гласит нам о том, что она пришла к нам из Иерусалима, то есть первообраз был написан там.

На протяжении моего 40-летнего служения в Православной Церкви как священника и работы в структуре Московской Патриархии мне приходилось бывать во многих местах: в Греции, Италии, Франции, где нам показывали иконы, написанные апостолом Лукой. Мы их смотрели и можем сравнивать: конечно, по красоте Владимирская икона ни одной другой не уступает. Скажу, что так, как написана эта икона, этот дивный образ, – так не писали при апостоле евангелисте Луке. И все иконы, которые датируются чуть более ранним периодом (скажем, VII–VIII вв.). Мы помним, сколько было периодов иконоборчества в то время и сколько икон тогда погибло, возьмите даже ту Иверскую икону, которая чудом сохранилась (сегодня у нас есть ее копия), и посмотрите на то изображение, которое едва просматривается на ее фотографиях с Афона, – это совсем иное письмо, совсем иная традиция.

А если посмотреть еще раньше (III–IV вв.), то там икон вообще почти не было, иконы стали возможны в православных храмах только после Миланского эдикта, до этого мы знаем только некоторые древние фрески, мозаичные изображения, условные изображения Доброго Пастыря, различных птиц, райских кущ и деревьев, а таких икон, как Божия Матерь с Младенцем, христианская Церковь тогда не знала (это I – II вв.). Поэтому допускаем такое, что Владимирская икона была написана с одного из тех образов или, может быть, даже под ней есть еще что-то, что осталось от периода евангелиста Луки.

Но мы не знаем, какая она, это дело веры. Доску никто не исследовал на древность, это слишком сложно сделать. И нужно ли? Где тогда будет наша вера? И кому нужно что-то доказывать? Важно уже то, что эта икона сохранилась до наших дней и что тысячу лет мы наблюдаем за ней, считаем ее величайшей святыней всего христианского мира. К ней приходят и православные из всех Церквей, и католические делегации, буквально вчера были католические монахини из Франции и Италии – все перед ней молятся как перед величайшей святыней всего христианского мира. То есть все, кто почитает Божию Матерь, считают эту икону как бы первообразом, от которой пошли все остальные.

Есть и более древние иконы, мы не знаем, кем они написаны, и их сохранность тоже заставляет об очень многом задуматься. Я видел иконы, которые датируются, допустим, VI,VIII, IX веками, но что от них осталось – страшно сказать: доски, проявления некоторых красок, непонятно, что это, но это просто чудо, что такая икона сохранилась.

Мы ясно видим, что та Владимирская икона, которая сегодня перед нами, – составная, она состоит из нескольких досок, которые скреплены между собой, внизу видно, что она была выносная, там вставлены палки, которые были в ней, и сегодняшний ее вид, всякие зацепки – это следы тех окладов, которые были гвоздями прибиты к ней. Но самое главное, не вызывает сомнений сохранность ее лика и ее самой как полноценной иконы.

Когда она находится у нас в храме, ее постоянно смотрят: каждую неделю хранители ее открывают, раз в году ее выносят на профилактику, когда полностью осматривают, а через несколько дней возвращают на место. Конечно, видеть в ней кисть евангелиста Луки радостно, но в то же время и опасно, потому что мы должны признать, что так иконы не писали в тот период времени. Однако тому, что эта икона намоленная, чудотворная, я свидетель, потому что вижу, какие чудеса перед ней совершаются и сегодня: почти ежедневно люди приходят и уходят воодушевленные, успокоенные, исцеленные.

– Думаю, и я скоро посещу Третьяковскую галерею. И, наверное, многие из наших телезрителей и гостей столицы.

– Будем очень рады, потому что мне задают вопрос наши хранители и некоторые люди, имеющие отношение к этой иконе: «Отец Николай, а где народ? Посмотрите, такая святыня стоит! Где толпы, которые приходили к Поясу Богородицы, когда его привозили, когда приносили мощи Андрея Первозванного? Это величайшая святыня всего мира, а где же народ?» Храм стоит пустой, приходят помолиться те, кто знает. Много делегаций приходит. Не хочу никого укорить, но больше приходит иностранных делегаций, чем наших. Французы, немцы, англичане, японцы приходят толпами, у нас народ собирается только в праздник Владимирской иконы. Поэтому приглашаю всех, у кого будет возможность, прийти на праздник (храм открыт с 9.00 утра до 6.00 вечера), без билета, спокойно пройти и помолиться. Конечно, во время литургии доступ к иконе может быть ограничен, чтобы не было толпы, но, в принципе, никаких проблем нет. Можно прийти в любой день и поклониться ей.

– Скажите, иностранцам объясняют, что это за икона и какие события в нашей истории связаны с ней?

– Когда я веду экскурсию, то объясняю. Но у нас есть экскурсоводы, которые знают это и показывают. Видно, что многие иностранные делегации, особенно из религиозных стран, из католических (им не нужно объяснять) сразу идут к ней. Я подтверждаю, что когда бываю в Нотр-Дам-де-Пари, Соборе Святого Петра, многих других римских соборах, первое, что я там вижу, – копию Владимирской иконы. То есть иностранцы уже знают, куда пришли, поэтому экскурсовод говорит только какие-то общие вещи, что и как было, но снимать у нас запрещено.

– Очень много изображений есть…

– Изображений много, потом их можно купить, но это музейные правила, поэтому их надо просто соблюдать, и люди благочестиво соблюдают. Я благодарю всех, потому что милостью Божией за все эти годы практически не было никаких неприятностей, все православные, которые приезжают из дальних краев, с терпением выстаивают те очереди, которые бывают в дни ее празднования, и у нас благолепие, радость и мир в храме.

– Вы так много сказали об иностранных делегациях. Во многом современные русские люди, может молодежь, по какому-то своему невежеству или незнанию забывают об этой святыне, не интересуются ею, и действительно, я бы хотел пожелать, чтобы люди смотрели на икону не только как на объект какого-то художественного интереса или объект древности, но и на то, что с ней связано. Я думаю, что многие наши телезрители и те, кто нас не смотрит, об этом просто не знают.

– Может быть, и знают. Я говорил многим ребятам, которые приходят из школ, мне приходится вести с ними различные экскурсии по галерее. К сожалению, пробелы большие. И когда говоришь про историю России, рассказываешь про эту икону, то люди даже не верят, что это возможно. Я спрашиваю, есть ли упоминание о ней в учебниках – ни одного. И это, конечно, печально, потому что, не зная этого, истории основных российских святынь, трудно представить себе историю России и правильно ориентироваться в современном мире. Я им говорю, что в 1992–1993 годах икона избавила Россию от междоусобной брани, а они спрашивают: «Какой брани?» Ближайшая история уже для них закрыта.

– Может, даже видео стоит посмотреть в Интернете?

– Конечно, можно. Видео есть в Интернете (как ее приносят). Интересы стали другие, все очень поверхностно, и когда говоришь: «Почитайте», не все реагируют, но все-таки есть люди, которые профессионально этим занимаются или хотят поступить на исторический факультет, они просят почитать книги про икону, про наш храм, про те или иные моменты, связанные с историей России.

Есть такое выражение в Евангелии: «Не вы Меня избрали, Я вас избрал». Так говорит Господь, поэтому пусть тысячи приходят, но кого-то одного или двоих Господь всегда изберет для того, чтобы они правильно восприняли ту святость, которую видят, изобразили это в своем сердце и спроецировали на окружающий мир. Такие все-таки у нас есть, и есть хорошие студенты. Так что в России еще не все потеряно: есть возможность духовного возрождения, окормления и правильного миссионерства.

Вообще наш храм миссионерский, потому что, как правило, и мне, и другим священникам, и нашим служителям почти ежедневно приходится читать такие миссионерские лекции. Люди приходят со всех концов нашей страны, и многие не знают, куда они пришли, почему в храме нельзя ходить в майке и шортах, почему нужно снимать головной убор, если это мужчина. Таких много, и когда начинаешь объяснять, то вольно или невольно становишься миссионером. А когда рассказываешь про те или иные иконы, события, чувствуется, как человек ощутил это, что он вошел в некое сакральное пространство, не просто музей или помещение какого-то храма, а здесь есть то, что заставляет его по-иному себя вести. Хотя реакция бывает самая разная, некоторые возмущаются, другие считают, что вообще нужно все забрать из музея, но я повторяю, что великая святыня сама находит себе место.

И сегодня мы благодарны Богу, людям-хранителям, потому что настоящее время показывает, что пока иной судьбы (это как суд Божий над каждым из нас) мы себе не представляем. Что было бы, если бы не было музея, который основал Павел Михайлович Третьяков? Хотя он не думал, что великая святыня будет в его музее, но за его молитвы и благоговение (а в храме есть место, где он стоял) Господь судил этой святыне быть в Третьяковской галерее.

 

Ведущий Сергей Платонов
Записала Елена Кузоро