Беседы с батюшкой. Память

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма Августовской иконы Пресвятой Богородицы п. Бугры Выборгской епархии священник Игорь Лысенко.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Тема сегодняшней нашей передачи – предательство и память. Когда мы говорим о памяти, возникает очень много разночтений по этому вопросу. Есть память смертная, память Божия, вечная память, память или беспамятство. Очень много мы можем говорить о памяти. О предательстве, наверное, тоже можем размышлять; правда, здесь, конечно, сложнее. И первый вопрос хочется задать по поводу того, что такое память.

– Определить память точно, наверное, невозможно. Можно привести те примеры, благодаря пониманию или осознанию которых мы для себя составим наиболее полное представление о памяти, особенно о памяти доброй, исцеляющей, спасающей. И в этом смысле сразу приходят на память мученики, которые настолько добросовестно во всех смыслах помнили о Боге, о Его заступничестве, о Его благом даре для нас, что даже страх смерти, страх мучений не привел их к предательству и отречению от Бога. И потому мученики – «мартирос» в подлинном значении, то есть те, кто помнит, те, кто сохранил память. Именно мощи мучеников лежали в основании  первых христианских храмов, на их гробницах совершались первые литургии. И в память об этом мы сейчас совершаем литургию на антиминсе, где есть мощи святых, то есть мощи тех, память о которых сохраняет Церковь, память о которых позволяет Церкви задать образец правильного отношения к Господу, правильного служения Богу, правильного славления Бога.

В этом смысле важна добрая память о подвигах наших предков, о тех, кто победил; начав в 1941 году с поражений, с жесточайших разгромов на границах, они сумели завершить эту войну в логове врагов, чтобы искоренить источник зла, который грозил поглотить весь мир. И вот память об их подвиге, об их служении, о самопожертвовании, о том, что они отдали самое дорогое – свою жизнь – каждому из нас, чтобы мы могли жить, делает нас другими. Это делает нас святыми во многих случаях, то есть теми, кто поступает не как велит греховный мир, а как надо по совести, как надо по божественному, по самому чистому и важному счету поступать.

– То есть память имеет абсолютно христианское понимание, это не просто некий инструмент, а действительно христианское понятие?

– Да, это способ быть христианином. Ведь Церковь – это всегда традиция, это всегда хранение неповрежденным понимания главных таинств, их применения для спасения человека. Поэтому Церковь хранит память правильного славления Бога. Отдельно человек может повредиться, отдельно человек может что-то забыть, что-то исказить, а вот Церковь соборно это восстанавливает, хранит, передает, а может быть, переводит без искажения на современный язык, на современные реалии, но сохраняя память. Может быть, перезаписывает на другие носители, если уж говорить про современные реалии, но тем не менее главное сохраняет и главное оставляет.

– Я вспоминаю слова Григория Богослова, он сказал о том, что память – это отпечатание разума. И понимаю, что, наверное, в том случае, если мой разум наполнен нечистотой, то и память моя, как отпечатывание этого разума, будет тоже нести в себе зло моего невоспитанного разума. Можно ли каким-то образом исправить себя и свою память?

– Сейчас, когда Вы мне это говорили, я вспомнил, что мы живем в компьютерный век, и у компьютера есть такое понятие, как память.

– Жесткая память, оперативная память.

– То есть жесткая память – это все то, что когда-то человек слышал, сделал или видел, у него это сохраняется, впечатывается в разум, в его «жесткий диск». А то, что оперативно ему нужно, чем он оперативно пользуется, это как оперативная память – все то, что мгновенно происходит. И вот здесь что интересно? Если он привык помнить о злом, о грехе, то он засоряет себя, как засоряется компьютер вирусами. И «компьютер» перестает нормально работать, он выдает искажения. И вот чтобы исправить это, надо «перезагрузить компьютер», очистить его.

И первая очистка происходит во время крещения, когда мы всё с себя смываем, форматируем, и у нас «компьютер» становится новым,  он готов по-новому принимать новую информацию. Если же мы опять загружаем старый, греховный, ненормальный «компьютер», то у нас есть таинства Исповеди и Покаяния. Покаяние помогает нам стереть из нашей оперативной и жесткой памяти поминания греха и его последствия. И уж самое главное таинство – это Причастие Святых Христовых Таин, которое позволяет нам наш внутренний «компьютер», нашу душевную часть сделать богодухновенной, совершенно другого качества и другого статуса, другого уровня. Как сейчас говорят, квантовый компьютер; он фактически с безграничной мощностью, с безграничной памятью, с совершенно другими характеристиками.

– Часто бывает, что мы исповедовались в грехах, но эти грехи продолжают возникать в памяти. И вдруг ты просто вспомнил, что двадцать лет назад с тобой случилась такая вещь, и ты понимаешь, что ты не исповедовал этот грех, но он ворвался в твою память. Что это значит? Это значит, что нужно опять в этом случае исповедовать этот грех двадцатилетней давности?

– Вы знаете, нельзя вспомнить то, чего не было. И когда что-то вспоминается, очень велика вероятность того, что ты готов это повторить в той или иной форме. Поэтому смысл не просто в том, чтобы отчитаться обо всем сделанном, а в том, чтобы стать другим. Покаяние – метанойя, изменение сознания. То есть если ты вспомнил, что было двадцать лет назад, дальше твое решение: либо ты это повторяешь и считаешь это нормальным (ты остался таким же), либо ты изменяешься, каешься и осознаешь, как это плохо, и больше уже так не будешь делать. Это момент выбора, момент твоего сначала волевого, а затем уже и реального изменения, реального покаяния. Поэтому в данном случае память как раз нам очень помогает стать совершенными.

– Вопрос телезрительницы: «Мы были десять лет в венчанном браке, но получилось так, что муж нашел другую женщину; он моложе меня, от брака есть ребенок. Когда мы расставались, я спросила: "Тебе не жалко всех этих десяти лет, что мы были вместе?" Он сказал: "Подумаешь, это не грех, как венчали, так и развенчают". У меня такой вопрос: надо ли мне развенчаться, потому что официальные бумаги на развод уже несколько лет тому назад я подала? Молиться мне за него, чтобы Господь дал ему ума, или оставить этот вопрос? Больше двух лет мы с ним официально в разводе, но в Церковь я еще не обращалась, чтобы нас развенчали».

– Вы задали несколько вопросов, давайте начнем с главного. Вы спросили, молиться ли Вам за него. Господь сказал: любите врагов своих и молитесь за них. А Вы сомневаетесь, молиться ли Вам за человека, с которым Вы были одним целым через венчание целых десять лет. Я бы очень Вам советовал и просил Вас как можно более искренне, как можно более доверчиво молиться за Вашего мужа. Потому что эта молитва и Вам поможет (Вы с ним одно целое) – чем больше доброго Вы будете желать его душе, чем более искренне Вы будете хотеть, чтобы его сердце посетила любовь и чтобы он осознал, что такое венчание, что такое жить в единстве. Потому что, судя по тому, что Вы сказали, может быть, он еще просто не созрел? Может быть, в нем что-то еще не подготовлено к настоящей жизни? Поэтому мне бы было его искренне жаль. И благодаря Вашей молитве что-то в нем изменилось бы, он наконец-то стал бы более полноценным в духовном смысле человеком.

Поэтому здесь очень важно не о технической стороне рассуждать, развенчиваться или нет, потому что обычно этот вопрос встает, если Вы хотите вступить во второй брак и идет вопрос о втором венчании. Этот вопрос надо разрешать в епархии, потому что другой супруг, может быть, не находился ни в каком венчанном браке, и лишать его венчания жестоко и неправильно. А для тех, кто уже был в венчанном браке, есть правящий архиерей, к нему надо обращаться, и в установленном порядке это будет решено. Не нам в передаче, разбираясь на ходу, это делать.

Да, надо относиться к венчанию как к очень серьезному соединению перед лицом Бога и помнить об этом... Ведь, если Вы помните, во время венчания вы трижды обходили вокруг аналоя, где лежали Евангелие и Крест, и в первый же обход вам пел хор: «Святые мученицы», то есть святые свидетели того, что вы перед Господом обещались быть единым целым и просили Господа соединить вас в это единое целое, в этот образ Святой Троицы. Если Вы это вспомните, если Ваша память это Вам вернет и Вы, осознавая, что эта просьба к Богу была, с этой искренней молитвой, без желания что-то навязать, что-то сломать, а именно из желания исцелить будете молиться, это обязательно Вам будет очень полезно в духовном смысле. Это успокоит Вашу душу, это вооружит Вас любовью.

– Я продолжу тему памяти и предательства. Понимаю, что, наверное, это связано не только с предательством по отношению к Господу, потому что мы нарушаем заповеди-обещания Богу, но еще, конечно, предаем самих себя. Ведь получается так, когда мы говорим: «Иваны, не помнящие родства»; «память вечная»… Отсутствие памяти всегда просто лишает человека души вообще. То есть если у человека нет памяти, то это человек, который просто лишен ума, потому что человек практически ничего не может делать. И одно из тяжелейших заболеваний современности, когда люди теряют память.

Но в эти дни мы говорим в особенности о памяти народной, о памяти Божией, о смертной памяти. Я подумал о том, что сейчас, в эти майские дни, когда мы праздновали 9 Мая, «Бессмертный полк» объединил огромное количество людей. И люди шли с портретами своих близких, отошедших ко Господу, тех, которых часто хоронили без поминальной молитвы. Но почему сейчас так необходима людям эта память о своих близких, почему сейчас так востребовано это в нашем обществе?

– Наверное, потому, что наше общество осознало наконец-то, что оно живет не в вакууме,  не в комфортном ничегонеделании и не в ситуации, когда надо брать от жизни все и каждый за себя (то, что внушали начиная с 1991 года). Оно живет в реальном противостоянии с тем миром, который внушает: будь один, будь только за себя, будь только для себя. И этот мир, который живет по такому принципу, сейчас влияет на нас и давит всеми способами: и политическими, и экономическими, и в том числе военными. Поэтому, осознавая и ощущая это, наши люди начинают вспоминать: а как их предки в этой ситуации поступали? Помните, у дворян? Они помнили до XII века, до X века, кто был их предок, какой подвиг он совершил. И память об этом человеке, о его подвиге позволяла дворянам в реальной ситуации боя, сражения или дипломатического, государственного служения не предавать память тех, кто дал им фамилию, дал им дворянский род.

Вот эта народная память, идущая от истоков нашей страны, позволяет нам приобрести силу. Почему в эти сто лет боролись с этой памятью? Власть ее уничтожала, когда наказывали, если ты из дворян, из духовного сословия. Поэтому опасно было помнить. Прятались документы, уничтожались родословные и внушались другие фамилии. Фактически мы были как нелегальные разведчики на чужой территории. Кстати, если разведчик забудет, откуда он и для чего, то перестанет быть разведчиком, он станет обычным врагом для той страны, которая его направила с этим заданием. Поэтому сейчас люди осознали, что от них зависит здоровье мира в духовном смысле.

И если мы потеряем память о том, каким здоровьем мы должны обладать, что есть добро, а что есть зло, что семья – это главная ценность, что дети – это наши плоды, по которым будут знать о нас, кто мы, чего мы хотим, куда мы стремимся, то мы уничтожим весь мир. Потому что фактически мы остались последние, кто еще держится за эти ценности, кто их не предает.

– Вы очень хорошо сказали по поводу детей, и я подумал о том, что, наверное, мы своими ежедневными поступками формируем в наших детях память о себе. И я так понимаю, когда мы читаем церковный календарь или вообще, в принципе, размышляем о святых, о мучениках, то это тоже, наверное, воспитывает нашу память.

– Конечно. Потому что если для дворян образцами были их непосредственные предки, то для всей Церкви, для каждого чада Церкви образец – это каждый святой, о котором мы помним, которого почитаем и память которого празднуем. Соответственно, вот на этом Церковь и стоит – на традиции, на поминании. Почему поминальные молитвы, поминовения? Это все от памяти.

И в этом смысле давайте вспомним, что через несколько дней будет 150 лет со дня рождения нашего святого императора Николая Александровича Романова, который показал своим служением, каким должен быть правитель. Он показал, что в обществе, уже уходящем от Бога, от нравственности, можно оставаться абсолютно нравственным. Его семья – это икона семьи, он показал это нам.

И он также, когда нес свое служение правителя, дал нам самую главную установку по детям: он требовал с губернаторов, чтобы во всех губерниях прирастало коренное население, чтобы дети рождались, чтобы они помнили, откуда они и что они должны делать. Именно поэтому в его царствование было канонизировано столько святых: и Серафим Саровский, и Митрофан Воронежский, и Иоасаф Белгородский. Если вы посмотрите патерики, то увидите, насколько много было сделано императором, чтобы вот эта наша сакральная священная память была наполнена правильными и божественными образцами.

– Я вспомнил о том, что, оказывается, самая популярная книга, которую читали до революции, которая выпускалась самыми большими тиражами и пользовалась самым большим спросом, – это книга «Жития святых».

– Четьи-Минеи.

– Это совершенно удивительно. Но я так понимаю, что действительно память формируется, все-таки ее можно воспитать и исправить. Потому что иначе получается, что  мы просто относимся к памяти как к некоему психологическому инструменту или думаем, что нужно пить лекарства, чтобы улучшить память, и больше ничего… Я так понимаю, что в православном, христианском сознании память – это несколько иное.

– Лекарства надо употреблять, но лекарство – это Причастие, потому что оно возобновляет в нас первичность, осознание, что мы дети Божии. И если мы не восстанавливаем и не храним память, беспамятство обязательно приводит к предательству. Это взаимосвязанные вещи. Поэтому если мы не хотим быть предателями, если не хотим быть унылыми, несчастными, надо вспомнить, до чего предательство довело предателя.

– До осины.

– До повешения на осине. Если мы не хотим такого конца, такой бесславной кончины, о которой тоже помнят, но с другим знаком, то давайте помнить о добром, о Боге, о святых и освящаться в своей жизни соединением с Господом. И вот эту радость соединения, освящения нести, о ней свидетельствовать и ею делиться.

– Вы мне напомнили этим слова перед Причастием: «Не яко Иуда, но яко разбойник...» Я подумал о том, что ведь действительно наша христианская память вмещает в себя события от райских времен до последних дней. Сколько мы можем узнать и понять о себе из Священного Писания! И, наверное, только наша лень не позволяет нашу память сделать...

– ...оперативной. Чтобы она не просто лежала в этом «жестком диске» неиспользованной. А когда вы пользуетесь компьютером, вы знаете, что программа периодически говорит: «Этими файлами вы давно не пользовались, давайте их уберем».

– Да, лишние файлы.

– Вот надо понять, что нам действительно надо возобновлять и воскрешать в себе. А если это что-то злое, что-то ненужное, искажающее, тогда через покаяние, Причастие нужно сжигать это в себе. Помните, огонь Святых Таин сжигает в нас лишнее, тернии греха. Это как раз и есть то злопамятство, то осуждение, зависть, что в нас бывает из-за того, что мы совершенно по-другому пользуемся памятью. Поэтому в данном случае память – это очень христианское понятие.

– Есть еще один аспект, который меня волнует просто как человека. Каждый раз, когда мы едем в общественном транспорте, у нас очень много испытаний, искушений. Кто-то наступит на любимую мозоль, и вдруг мы становимся людьми, которые теряют свое христианское достоинство. И в этот момент становится как-то очень неловко и неудобно. Я просто подумал о том, что в нашей сегодняшней жизни сохранять чистоту, это памятование о Боге постоянно очень сложно. Что в этом случае можно и нужно делать? Каким образом в нашей сегодняшней жизни остаться человеком, православным христианином?

– Надо просто помнить, что Бог есть и что Он понимает наши сложности, понимает, какое количество искушений на нас обрушивается. То есть святые отцы говорили, что наступит время, когда просто ведущий себя порядочно человек уже по подвигу своему будет равен святым отцам первых веков.

– Как так?

– Количество искушений, что наш современник на себя принимает в части объема соблазняющей и разрушающей информации, которую мы сейчас имеем через все источники, через количество людей, нас окружающих, неизмеримо выше, чем  искушения, имеющиеся у святых отцов либо в пустыне, либо в монастыре, когда вокруг были братья и сестры, когда все вокруг было христианским. Поэтому Господь, зная это, обязательно дает нам шанс, дает нам возможность поступать порядочно – так, как положено, чтобы сердце не исказилось. Только надо для этого услышать Его и довериться Ему. И не впадать в отчаяние и не считать, что количество искушений логически предполагает, что избавиться от них невозможно.

Онкологические больные говорят, что у них неизлечимая болезнь. Откуда это? Сколько известно излеченных! Я сам знаю многих таких людей, которые, начиная причащаться, правильно молиться, менялись и вместо уныния, депрессии, самозакапывания исцелялись и становились светлыми людьми. Они приобретали новую жизнь и в ней уже служили. То есть очень важно понять, что если жизнь тебя привела к болезни, значит, что-то в этой жизни обязательно надо поменять. Но что поменять? Надо узнать у Господа. И вот тогда, помня уже об этой подсказке, об этом изменении, в новой жизни уже жить по-новому: с новыми ценностями, новым поведением, новым отношением к тем, кто наступает на мозоль: уже с благодарностью, что они обнаружили ее. Значит, у вас есть возможность ее исцелить.

– Да, вспоминается сразу отец Александр Мень, который говорил: «Если вам кто-то наступит на мозоль в общественном транспорте, вспомните, что Господь умер и за него тоже». Я еще вспоминаю о памяти смертной. У меня был такой случай: я разговаривал с одной женщиной, которая считает, что человеку перед смертью ни в коем случае нельзя говорить о том, что он умирает, даже если он некрещеный. И тогда у нас был серьезный спор на эту тему, потому что как же можно оставить человека, чтобы он ушел без покаяния? И в этом случае память смертная, как говорил Антоний Сурожский, чрезвычайно полезна православному сердцу. Сердцу христианина очень полезно размышление о смерти. Насколько возможно сейчас размышление о смерти так, чтобы не родилось никакого уныния, животного страха, а чтобы это было действительно полезно?

– Вы знаете, я думаю, что поскольку Господь есть, то те, кто испытывал моменты смертельной опасности (это даже литературный штамп: «мгновенно вся жизнь пронеслась перед ним»), то есть у них память о жизни пронеслась, получили возможность фактически в последнюю секунду покаяться, переоценить то, что было. Это первый момент. И в этом смысле даже у человека, к которому, может быть, не обращается священник непосредственно, есть возможность непосредственно обратиться к Богу, как это было у разбойника на кресте. Ведь формально его не крестили, его не погружали в воду и не причащали, хотя мы его вспоминаем именно в молитве перед Причастием. Но он увидел Господа и, обратившись к Нему, изменился. Он сказал: «Господи, я понимаю, что Ты Господь, и я хочу, чтобы Ты меня помянул». Он присягнул Ему, он отдал себя Ему, он причастился Его.

И в этом смысле каждый человек, уходящий из жизни, имеет такую возможность, перед ним это все проносится. Вот Иуда, осознав, что он предал кровь неповинную, выбросил эти сребреники, но не доверился Богу, а пошел и повесился.

– Да, а Петр, предав, доверился…

– … и начал служить, понимая, что все равно он любит Бога, не может без Него и отдаст Ему всю свою жизнь. Поэтому если мы понимаем память смертную как способ нашего исцеления, как момент, когда мы обязательно предстанем перед любящим Господом, Которому очень важно, чтобы мы хотя бы в последний момент осознали и изменились, вот тогда для нас это будет очень позитивно, тогда для нас это будет очень правильно – помнить, что хотя бы в последний момент у нас такая возможность будет. И к ней надо быть готовым. И может быть даже так, что мы по привычке перекрестились, по привычке подумали хорошо и по привычке поблагодарили, а не наоборот: по привычке сказали бранные слова и по привычке прокляли кого-то. Надо, чтобы привычка была правильной, чтобы в памяти нашей были правильные слова.

– Удивительно, потому что мне всегда казалось, что человеческая память – это действительно некий инструмент, которым мы пользуемся для достижения той или иной цели: достать энциклопедию, открыть главу такую-то и применить ее в жизни так-то и так-то. Оказывается, существует еще и другая, духовная память, которой мы действительно постоянно, каждый день оперируем в этой жизни.

– Причем она главная, и именно ею мы отличаемся от животных.

– Часто в нашей памяти всплывают детские воспоминания, мы с радостью думаем о них, любим посмотреть детские фотографии. Раньше это было так: когда девушка знакомилась с молодым человеком и он приходил к ней домой, то мама доставала семейный альбом, эти фотографии, и показывала, как развивалась их семья. Сейчас у нас во многом уходит вот эта семейная традиция, и фотографии сейчас больше где-нибудь в компьютере. Но если говорить о сохранении этой памяти в современной семье, каким образом наших детей, которые находятся в тинейджерском возрасте, попробовать воспитать в том плане, чтобы они наконец изменились и вернулись к тем истокам, в которых жили дедушки, бабушки, прабабушки?

– Вы же сами и ответили на свой вопрос. Помните, Вы говорили про «Бессмертный полк»? Это же фактически тот же самый альбом, только показанный уже всем, о тех наших предках, которые проявили самую большую любовь. Ведь сказано Господом: «Нет большей любви, чем жизнь свою отдать за други своя». Вот те, с фотографиями которых идут в «Бессмертном полку», – это те, кто явил свою любовь всем. И в этом смысле (ведь там очень много молодых, очень много детей) это и есть возвращение памяти, это есть возвращение традиции. А форма ее (на компьютере или на электронной рамке)  уже не так важна, особенно если мы будем помнить, что есть носители, позволяющие хранить информацию долго даже в электронном виде (это и фильмы, и какие-то записи оцифрованные). То есть уже не важно, в какой это форме, важно, чтобы действительно это было сохранено и правильно использовано, чтобы явилось образцом для поведения дальше, как правильно поступить в той или иной ситуации. Как и книги Священного Писания позволяют и нам, и народу правильно себя вести.

– Да. Потому что в Священном Писании, Ветхом Завете  очень много говорится о памяти. В том числе говорится еще и о том, что Господь в гневе Своем сказал амаликитянам: «И память вашу сотру в веках». То есть получается, что действительно может случиться такая вещь: мы можем по воле Божией забыть целый народ, целую эпоху.

– Когда Господь говорит о том, что память ваша сотрется, имеется в виду такая память, которая разрушает. Например, подробности деятельности жителей Содома и Гоморры будут нам полезны?

– Как они грешили? Нет.

– Как закончилась их жизнь – это мы помним, и это нам очень полезно, помогает осознать, к чему может привести следование агрессивно-активному греху. Помните, как они пытались фактически уничтожить тех ангелов, которые к ним пришли. То есть это уже агрессивное состояние. А подробности того, как они до этого дошли, стерты из нашей памяти.

– Жена Лота превратилась в соляной столб, обернувшись...

– Она фактически несла за собой эту память и, обернувшись, пожалела ту жизнь; она была активным носителем этой памяти и могла ее передать новым поколениям...

– И поэтому она превратилась в столб?

– Думаю, да. Она несла в себе вирус этой памяти. Она могла его передать на неповрежденные умы и неповрежденные сообщества.

– Я понимаю, что память в этом понимании еще является и инструментом нашего общения с Господом. Потому что если мы не будем в сознании, понимании и памятовании о том, как нужно жить по заповедям Божиим, то в этом случае мы даже не сможем построить диалог с Господом, не сможем с Ним общаться.

– Поэтому память является, может, не столько инструментом, сколько способом общения. Поминание, поминовение и память. И благодарная память – это источник нашей молитвы, это ее база, это состояние молитвы. Ведь если мы не помним о том, что будет в последний час, если мы не помним о том, как надо себя вести, чтобы соединиться с Господом, что Он нам сказал, что Он нам поручил, что Он нам заповедовал, как же мы сможем правильно молиться? Поэтому это не инструмент, это состояние, это способ стояния перед Богом. Помните, как о праведниках говорили? «Он всегда ходил перед Богом, он всегда помнил о том, что Господь его видит, любит и дал ему все для спасения». Поэтому впадать в отчаяние, в уныние бессмысленно, надо тратить силы и время на то, чтобы слышать и услышанное исполнять.

– Но если мы слышим и услышанное исполняем, то это и есть наша память и наша будущая память?

– Иначе мы переключались бы от Господа на любое другое искажение, на любой другой источник какой-то информации, знаний, понуждений, принуждений и так далее.

– И тогда, когда мы молимся на кладбище, на литии, на панихиде, мы говорим: «И память его в род и род»...

– Или говорим: «Вечная память».

– И еще мы говорим: «Со святыми упокой». Что такое в этом случае вечная память и память в род и род?

– Память в род и род – это память, передаваемая из рода в род и позволяющая нам, как дворянам, сохранять правильное отношение к жизни, как это было у их родственников, то есть у тех, кто стоял у истока рода. А вечная память всегда означает, что есть вечная жизнь, что если бы не было вечной жизни, если бы не было воскресения, то ни о какой вечной памяти нельзя было бы говорить. Поэтому вечно помнить о том, что Христос воскрес, что Он каждому из нас дал возможность воскресения, – это очень полезно, это очень спасительно и очень по-христиански.

– И мы можем преодолеть всё в нашей жизни с помощью Божией, вечно памятуя о Боге. Соответственно, тогда это будет все время непрестанное памятование о Боге. Как говорят, непрестанно молитесь – это, наверное, тоже значит, что непрестанно памятовать о Боге...

– И за все благодарить. Ведь чтобы отблагодарить, надо помнить о том, что было сделано и за что ты благодаришь.

– Благодарность Богу возможна действительно только с той памятью, которую мы, получается, сами воспитываем с помощью Божией.

– Поэтому каждый христианский праздник – это память о том событии, которое было, память о Пасхе, о Воскресении, об Исходе, как это было в еврейском народе.

– Куда можно к Вам обратиться, где можно с Вами поговорить подробно?

– Когда я пришел к вам в студию, увидел заставку, на которой изображен храм, где я сейчас настоятель. Он немножко в укороченном виде здесь, сейчас там добавилась колокольня. Прямо на въезде в поселок Бугры стоит наш храм Августовской иконы. Это икона, явленная нашим воинам в сентябре 1914 года, в самых страшных обстоятельствах, когда у них не было шанса спастись, но благодаря молитве и явлению Богородицы они были спасены, никто из них не был ранен. Поэтому в память об этом написана эта икона, сооружен этот храм. Соответственно, у тех, кто находится в очень сложной, фактически неразрешимой ситуации, есть возможность приехать, помолиться перед этим образом и получить помощь от Пресвятой Богородицы.

– Хотелось бы, чтобы Вы еще раз расставили акценты в нашей сегодняшней передаче. Итак, память и предательство – что их связывает? И что нам делать?

 – Если мы помним о добром, если мы благодарим за доброе, то мы никогда не станем предателями. Если же мы забываем доброе, не ценим доброе, то мы предаем и очень легко нам исказиться и уйти от того, кто нам дарил это добро. Поэтому предательство – это всегда поврежденная, несохраненная память добра. Предательство всегда связано с беспамятством, с неблагодарностью и с очень трусливо понимаемыми смыслом и целью жизни: что можно предать ради сиюминутного блага все то, что было до этого. Стер память – этого не было – тогда ты предаешь. Если же помнишь, что было, тебя это остановит.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Елена Кузоро