Беседы с батюшкой. О святости

В московской студии нашего телеканала на вопросы отвечает настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Ясеневе (Московское подворье Оптиной пустыни) архимандрит Мелхиседек (Артюхин).

– Отец Мелхиседек, сегодня мы праздновали память всех святых, сегодня мы можем поздравлять друг друга с днем ангела. Мы часто видим простых людей, общаемся с ними в повседневной жизни, наверное, ездим к каким-то старцам, святым. В одной из наших передач Вы рассказывали, что, будучи на Афоне в 90-х годах, Вы встретили старца Паисия Святогорца. Это тот уникальный случай, когда Вы встретили святого человека, наверное, тогда не ведая о том, что это святой человек. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

– Это было в 1993 году, когда в Русской Православной Церкви впервые создали монашескую паломническую группу из всех крупных монастырей: Троице-Сергиевой лавры, Киево-Печерской лавры, Псково-Печерского монастыря, Оптиной пустыни, с Валаама, из Соловков. Это была благодатная поездка, и моя личная встреча со старцем Паисием состоялась как раз за год до его блаженной кончины в 1994 году. А способствовало и предшествовало этому некое дерзновение.

Вся группа уехала в Пантелеимонов монастырь, а я предложил моему другу отцу Алипию (сейчас он архимандрит, заведующий издательским отделом Троице-Сергиевой лавры) остаться в столице этой монашеской республики – городе Кариес (Карея), где находятся представители всех двадцати монастырей, монашеский парламент, управляющий всеми законодательными, духовными, юридическими, каноническими вопросами Святой Горы. Сейчас на Афоне находится двадцать монастырей, из них три славянских: Сербский, Болгарский и наш русский Пантелеимонов монастырь. Это было необычно – остаться в неизвестном месте, когда группа уехала в монастырь. Нам надо было и где-то переночевать. А цель была только одна – повидаться со старцем, о котором уже в то время говорили наши братья в русском монастыре.

Тогда книг старца Паисия еще не было, это сейчас издан шеститомник и другие издания. Кстати, подворье Даниловского монастыря издало сейчас полное жизнеописание старца Паисия; рекомендую всем прочитать эту книгу на досуге, потихонечку, на ночь, в течение месяца, потому что это соприкосновение со святым по жизни. Самое главное, что святыми не рождаются – святыми становятся. В этой книге как раз показан алгоритм этого постепенного возрастания: когда сначала простой мальчик, потом простой юноша, затем простой воин не в благоприятных условиях монастыря, а на своем месте старался поступать по-евангельски – и когда он был мальчишкой, и когда был юношей, и когда стал солдатом. Описан случай, когда, рискуя жизнью, он вытащил из тяжелейшей ситуации своего собрата – он реально жертвовал своей жизнью. Вот так, святыми не рождаются, а становятся.

Я предложил отцу Алипию: «Давай найдем его келью, сходим к нему». Оказалось, что это не так просто. Келья находилась в лесу, в двух километрах от монастыря Кутлумуш, и идти до нее было около 30-40 минут, в зависимости от того, в гору ты идешь или под горку. На пути нам встретился иеромонах Николай (Генералов), у которого мы спросили: «Отче, не подскажешь, как нам пройти к старцу Паисию?» Тогда он как раз был представителем нашего монастыря в Кариесе, и здесь проживал, потому что представители монастырей собираются два раза в неделю (во вторник и в пятницу) и решают все вопросы афонских монастырей, – вот так, коллегиально, двадцать представителей решают вопросы, такое интересное управление Афонской республикой. И он нам говорит: «Знаете, я только что от старца, он не принимает, у него на калитке надпись: “Простите, я болею, принять не смогу”». Тогда я говорю отцу Алипию: «Знаешь, отче, может быть, мы здесь в первый и последний раз, нам хотя бы одним глазом взглянуть на келью старца».

– О его подвигах тогда уже было известно?

 – Нет. Нам просто было интересно, потому что наши братья, которые проживали в Пантелеимоновом монастыре, за время нашего паломничества успели о нем немного рассказать и передали, что сейчас этот тот духоносный старец, к которому обращается вся Греция. Как у нас в России в то время были отец Иоанн (Крестьянкин), отец Кирилл (Павлов), отец Наум, у них был старец Паисий, причем простой монах. Старец Паисий так и умер простым монахом, он даже не был в священническом сане.

И вот здесь любовь братии. В Неделю памяти всех святых мы размышляли о теме святости: с чего она начинается? Начинается она с простых, элементарных вещей: любая святость начинается с человечности, только эта человечность должна перерасти в человечность с большой буквы. Потому что все знают, во всяком случае, хотят ориентироваться на нормы приличия, воспитания, благожелательности, добропорядочности, как это принято, в нашей повседневной жизни, что красиво и правильно. А святой делает в два раза больше и старается делать это не по мирской порядочности, а ради Христа, потому что нам заповедано так поступать. Как говорил старец Паисий: «Делай что должно и еще чуть-чуть, и получишь за это двойную благодать». Может быть, сами люди и не святые, а их поступки святые.

– Простите, батюшка, Вы так и не договорили, увидели ли Вы старца Паисия?

– Так вот, я и говорю, что началось это все, с одной стороны, с желания и дерзновения, а с другой – была человеческая и братская любовь. Отец Николай сказал нам, что старец не принимает, но мы все равно спросили, как его найти. Он нам стал объяснять: «Пойдете так, потом один поворот, другой, третий», затем задумался на несколько секунд и говорит: «Впрочем, я вас сам провожу». Человек тридцать минут спускался в ущелье, тридцать минут поднимался, потратил час на дорогу – и ради братской любви, чтобы мы не заблудились, готов тратить еще час!

Кстати, насчет гор: идти по ним в течение часа непросто. Милостью Божьей, неделю назад я вернулся с Афона, где побывал еще раз. Мы поднимались на саму гору, где находится храм Преображения Господня и храм Успения Божьей Матери, где совершили Божественную литургию. Так вот, честно скажу, мы в этот день прошли пятнадцать километров – не просто по пересеченной местности, а вверх и вниз: поднимались, спускались, и потом у меня на неделю «отвалились» ноги. Как говорят специалисты и спортсмены, забились мышцы. Потому что подниматься – это одно, а спускаться – совсем другое: включаются в работу те мышцы, которые в нашей повседневной жизни, при ходьбе по нашим ровным плоскогорьям не работают. Хотя нам и приходится много ходить пешком, но таких упражнений не было. И вот отец Николай решает потратить еще целый час на такой труд. Без него мы бы на самом деле заблудились.

Он привел нас к келье, и мы, глядя на нее, перекрестились и подумали: «Хорошо! Нам даже этого достаточно». И вдруг: скрипит дверь и показывается голова в вязаной шапочке, с небольшой бородой, как мы его видим на фотографиях. Отец Николай закричал: «Геронда, геронда!» («Старец, старец!») и еще произнес какие-то слова на греческом, и тот потихонечку-потихонечку начал к нам подходить. А записка о том, что он не принимает, на самом деле была.

Как я сейчас читаю в его житии, он пишет, что искал уединенной жизни, но ему было виде́ние от Бога и от Матери Божией: «Утешайте, утешайте люди Моя» – это слова из Книги пророка Исаии. У него как бы курсивом перед глазами прошла эта библейская цитата: «Утешайте, утешайте люди Моя». Старцы говорили ему: «Это твой крест – принимать паломников и утешать их». И он, несмотря на свою болезнь, о которой написал на клочке бумаги и приклеил на дверь, почувствовал, что он кому-то нужен: нам, впервые приехавшим на Афон из России.

Была краткая беседа и просьба, чтобы он помолился о наших вновь возрождающихся монастырях. И ему был такой вопрос: «Что сейчас в России? Какова ее будущая перспектива?» Он ответил: «Сейчас в России такие тучи, такие тучи (это был 1993 год – сложные времена и в политическом, и в экономическом смысле), а потом – такое солнце, такое солнце».

Вот этот образ старца, образ монаха запомнился нам (во всяком случае, мне) на всю жизнь: его скромность, его любвеобилие и понуждение себя. Было понятно и чувствовалось, что он действительно находится не в самом лучшем расположении духа. Кстати, это было за год до его смерти, то есть тогда он уже болел раком (он и умер от рака). Есть сотни свидетельств, когда люди исцелялись от рака по его молитвам, а сам он от него умер. Он говорил: «Бог мне открыл, что средство от рака лежит под нашими ногами». То есть это не какой-то изысканный женьшень и прочее, а какая-то совершенно простая трава, может быть, с каким-то сочетанием, правильностью употребления. Но Бог пока не открывает ее людям и миру, потому что рак, пишет старец Паисий, многих людей сделал небожителями. И про себя он тоже говорил: «То, что мне дала болезнь, не дали все мои монашеские подвиги». Я об этом читал и думал: «Ничего себе!» В общем-то, он пишет: «Главный плод – болезнь смирила меня дозела».

То есть главный вывод, главная цель испытаний, которые посылает Господь, – чтобы через внешнее обновилась душа. И если бы сегодня, в Неделю всех святых, телезрители спросили меня, видел ли я святых, то могу сказать, что видел. И милость Божия, что два года назад старец Паисий действительно был причислен к лику святых в Константинопольской, потом Греческой Церкви. И автоматически для всех Поместных Церквей, которые являются в своем евхаристическом и каноническом общении одной святой Церковью, он становится святым всей полноты православия.

– Один из преподавателей семинарии как-то нам говорил, что есть два вида болезней: благородные и неблагородные. К благородным болезням относится рак, потому что при этой болезни ты знаешь, что скоро умрешь. Возможно, медицина продлит твою жизнь, но конец твой очевиден. И тогда человек начинает больше смотреть внутрь себя и действительно начинается его жизненный подвиг: он начинает мириться со всеми, молиться, поститься. То есть Господь Сам указывает человеку: у тебя еще есть время. А неблагородные болезни – это, например, простуда, когда не следил за своим здоровьем. Бог дал тебе здоровье, а ты за ним не следил и заболел.

– Грипп, например, и давление. Высокое давление – это много соли и много еды. Замечено, что постом давление регулируется, потому что количество потребляемых веществ становится меньше.

– Так мы перешли к теме поста, который завтра и начинается. Еще одно из наблюдений. Многие люди говорят: «Если бы мы видели святых, если бы нам было явлено чудо, то мы бы по-другому жили». Хотя это люди верующие, они говорят: «Хорошо, Бог есть, святые, но почему я не вижу каких-то видимых благ, которые от Бога нам являются через святого? Видели бы мы святых, мы бы видели пример, как когда-то люди видели пример апостолов, святителей первых веков христианства...» Что можно ответить на этот вопрос?

– Интересно отвечает на этот вопрос старец Паисий. Он говорил: боль для моего сердца – духовные туристы, которые приезжают ради любопытства, ради какого-то внешнего эффекта: наслышаны, что есть, мол, такой Паисий, о котором говорят, что он творит чудеса. Хотя он же говорил: а многие говорили и говорят, что я колдун.

– Сейчас так о многих людях говорят и о священниках. Спрашивают: а как долго действует Причастие?

– Вот что ему пришлось пережить: одни говорили, что он колдун, другие – что святой. То есть святые не ограждены ни от клеветы, ни от искушений славой или поношением, все в нашей жизни перемешано, однозначно белого и однозначно черного нет.

Так вот, его беспокоили эти духовные туристы, которые говорили: «Старец, покажи нам какое-нибудь чудо, и мы станем верующими людьми». И он в своих письмах комментирует: поверить только ради чуда – очень дешево для христианина, потому что мы подвизаемся и верим в Бога не из-за чудес. Мы верим и подвизаемся ради Бога из-за истины, даже если бы в нашей жизни вообще никаких чудес не было. Бог мог бы через чудеса всей Вселенной показать Свое всемогущество, но это было бы насилие над человеком, а Он этого не хочет. Он хочет, чтобы Его выбрали, чтобы путь истины, путь любви человек выбрал добровольно, Богу марионетки не нужны. А чудо – это все-таки некое понуждение человека, тем более искание чуда. И над такими людьми старец смеялся.

Однажды к нему приехали двенадцать студентов Афинского университета и сказали: «Отче, покажи нам какое-нибудь чудо». Некоторые из них называли себя анархистами, другие говорили, что особо не верят...

– Самые настоящие туристы.

– В юности обычно все подвергается сомнению, скепсису. Он им сказал: «Хорошо, парни, покажу. Садитесь на пеньки, только чуть-чуть подальше друг от друга». Двенадцать человек сели. Он зашел в келью, взял топор, выходит и говорит: «Сейчас буду чудо показывать». Это была ирония над их взглядами. Они спрашивают: «А какое чудо будет?» Он говорит: «Я вам сейчас буду головы отрубать, а потом приставлять на место и исцелять. Поэтому садитесь друг от друга подальше, чтобы я не перепутал: чудо чудом, а еще уйдете не со своей головой». Они, конечно, поняли, ретировались...

Самое главное чудо – это изменение человеческого сердца. Хотя в жизни старца на самом деле были многие чудеса, и люди понимали, что через него действует сила Божия. Для Греции он, конечно, был благословением.

– Тем более в Греции сейчас не очень хорошая и экономическая, и финансовая ситуации.

– Самое главное, он говорил, что нам не надо брать пример с западных ценностей. Старец Паисий очень сильно восставал против этой мнимой свободы в грехе и переживал, что греки теряют свое православие, подражая западным идеалам, западным интересам и западному образу жизни. Очень сильно переживал и сделал очень много, для того чтобы православие в Греции держалось на духовной высоте, как сейчас, в наше время.

– Я был свидетелем на расстоянии Вашей поездки на Афон.

– Это как?

– В «Фейсбуке» (а я на Вас подписан) Вы вели видеоблог, и были почти ежедневные фоторепортажи, даже несколько раз в день Вы выкладывали разные отрывки, эпизоды из Вашего путешествия на Афон. Почему Вы решили именно так освятить Ваше паломничество, можно сказать, почти на весь мир? У Вас много знакомых, друзей, и все это видели. Почему Вы решили именно так преподнести это паломничество?

– Кстати, от того, кто занимался техническим обеспечением этой трансляции, у меня было задание, чтобы видеосюжет не превышал одной минуты. Когда мы показывали быт братии, трапезу, события, которые происходили с нами, когда показывали литургию на Святой Горе, когда показывали мулашек, осликов, которые сейчас являются почти единственным средством передвижения в самых гористых местах Афона, тебе было интересно?

– Конечно. Я был на Афоне дважды, и для меня это было воспоминанием о нем.

– Для многих наших сестер, матерей, жен, наших мироносиц, у которых не будет такой возможности, эта жизнь Афона, показанная изнутри, явилась вдохновительным моментом. Были комментарии, из которых я понял, что в этом есть определенная конкретная духовная польза. Поэтому я руководствовался тем, чтобы люди получили пользу от этого паломничества вместе с нами. Это не какой-то профессиональный фильм, не задуманный сценарий, а бытовая ежедневность.

– Я бы хотел Вас поблагодарить: было очень интересно. Едешь в метро, листаешь ленту: политика, политика, проблемы, и тут бах – батюшка на Афоне молится. Очень приятно.

– Уже надоела всякая внешняя шелуха. Кстати, относительного внешнего и внутреннего. Само сегодняшнее воскресенье, Неделя всех святых, задало тон этой теме. Один из храмов (между Ясногорской и Тарусской улицей), где я являюсь настоятелем, тоже посвящен всем святым, и сегодня у нас был первый престольный праздник...

– Поздравляем вас!

– Храм-часовня был освящен зимой, а престольный праздник в нем был впервые, потому что храму нет еще даже года. Сегодня у нас была большая радость, и мы задумались о словах: «святые», «мы должны быть святыми», «будьте святы, как свят Господь Бог ваш», «имейте мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа». Казалось бы, какая планка задана каждому из нас, христиан! Мало того, что апостол Павел, обращаясь к христианам, пишет: «Всем святым, живущим в Коринфе». Кого он имел в виду? Тогда не было комиссии по канонизации, не было еще чудотворцев, были мученики, но в те времена они еще не были официально прославлены.

– Никто об этом даже и не думал.

– Да. А апостол обращается: «Всем святым, живущем в Коринфе». Так он называет христиан, то есть показывает им планку. Греческий язык (а это истоки нашей христианской веры, потому что Церковь называлась Греко-Кафолической Церковью) дает нам понять, что значит слово «святой». На греческом языке «святой» звучит как «агиос». Что такое «агиос»? «Гео» – земля (отсюда наука география), «а» – отрицательная частица, «агео» – не земной. Значит, святой – это не земной. Поэтому кто такие святые? Это люди, в которых больше небесного, чем земного. Это слово не значит безгрешность, чудотворение, не значит, что речь идет о мучениках, причисленных к лику святых. Святость – это не официальный статус человека, а его образ жизни, в котором преобладает больше небесного, чем земного. И в какой мере в тебе больше небесного или земного, ты можешь судить по тому, с Богом ты или нет, в христианстве или нет, чем заняты твои мысли, твои слова, твоя жизнь, твои поступки.

Люди часто говорят, что у них не находится времени на духовную жизнь. Десять минут – утренние молитвы, пятнадцать минут – вечерние, итого двадцать пять минут в день из двадцати четырех часов. Хорошо, когда это не только молитва, но еще и добрые дела, служение, тогда все это тоже небесное. Потому что когда человек исполняет свой долг (тот или иной) и делает это наилучшим образом ради Бога, то это тоже небесное. Почему? Апостол Павел говорит: «Все, что делаете, делайте как для Бога, а не для людей». Отец Иоанн (Крестьянкин), с которым я тоже имел счастье лично общаться и считаю, что он тоже небесный человек, говорил, что у нас должны быть святые трактористы, святые учителя, святые врачи, святые компьютерщики, святые издатели. Как христиане, мы должны все делать наилучшим образом, не на тройку, а минимум на четверку или на пятерку.

То есть когда человек свое дело ради людей делает наилучшим образом – это тоже некая его небесность, потому что он делает по совести и даже чуть-чуть больше. Как говорил старец Паисий: «Если человек делает что должно и еще чуть-чуть, Бог за это дает двойную благодать». Ведь человек может сделать что должно и еще чуть-чуть. К примеру, учитель объясняет тему и видит, что двое в классе ее не понимают, – так повтори еще раз, если они не поняли, или задержись на пятнадцать минут и доведи это дело до конца.

Кстати, когда мы были на Афоне, я удивился: обыкновенный плов, обыкновенный нут сделаны наилучшим образом, там ничего не выкидывается. А в наших монастырях, к сожалению, гречку могут приготовить так, что ложка в ней колом стоит: ни подливки, ни пассеровки.

– Может, это потому что не всегда монахи готовят?

– Нет, я говорю про конкретный монастырь, к которому принадлежу. Поэтому все, что делаешь, надо делать наилучшим образом. Если еда осталась, ее не съели, значит, не пошло. На Афоне я не видел, чтобы оставалось по полтарелки еды, там все съедается подчистую. Почему? Потому что приготовлено наилучшим образом.

Что меня еще удивило. Когда мы были в монастыре Ксиропотам, то встретились с замечательным игуменом Алексием, ему 78 лет. И с ним и у нашей группы, состоявшей из двенадцати человек, священников и мирян, состоялась замечательная полуторачасовая беседа. Еще я удивился, увидев, что, когда утром мы уезжали после всенощного бдения, пришел архондаричный (человек, который заведует гостиницей) и после нас, переночевавших одну ночь, полностью перестилал белье. И это делается каждый день, после каждого человека меняется белье, а приезжают по 30–50 человек в день. Когда я спросил, кто же потом все это стирает и гладит, ведь матушек и паломниц нет, этот монах в шутку (опять же, речь святого!) сказал: «Машины». Собрать белье, загрузить в машину, добавить стиральный порошок, вытащить белье, погладить, а он говорит: «Машины». Не сказал: «Ой, после каждого перестилаем, так все надоело, так все тяжело...»

Отношение к паломникам на Афоне такое: паломник – это гость Самой Матери Божьей. Гостеприимство там возведено в закон. Был один потрясающий момент. Вся наша жизнь, вся небесность, вся святость видна из мелочей. То есть никто из святых не летает, крыльями не машет, нимб на голове ни у кого не светится. Эта небесность, или святость, как мы сегодня сказали, проглядывает из мелочей: из разговора, из отношения.

Когда мы ехали в монастырь святого Павла, зная заповедь человеческую о том, что сладкое любят мухи, монахи и дети, мы взяли десять килограммов сладостей – большие вафли в шоколаде «Аленка». Передали их келарю (если перевести на наш простой язык – заведующему монастырской столовой), думая, что он определит их куда-то на склад, а в какие-то определенные дни будут есть. И я был потрясен: вечером я увидел эту «Аленку» на ужине у братии и у паломников. Это было очень интересно и очень назидательно. У нас не во всех семьях так поступают. А вот у грузин обычай: лучшее – для гостя, потому что гость – от Бога.

Однажды священник, который служит в нашем храме, отец Алексий, рассказал случай, который с ним произошел. У его матушки мать грузинка, и, естественно, от матери она переняла какие-то моменты простой бытовой жизни. Однажды к отцу Алексию в гости пришли семинаристы и священники. В воскресенье вечером должны собираться близкие люди, друзья. Должно быть христианское общение: мы должны ходить в гости, должны приглашать к себе в гости.

– Как это делали древние христиане, они всегда собирались вместе за трапезой.

– Да. Кстати, у грузин есть такое выражение (два года назад я был в Грузии): если к тебе не ходят в гости, ты плохой человек. Гость воспринимается как благословение от Бога, как свидетельство моего признания, моей доброты, порядочности, дружелюбия.

Так вот, к отцу Алексию пришли в гости семинаристы, кто-то из них был уже священником. Он полез в холодильник и видит: на одной полке лежит «Докторская» колбаса, а на другой – копченая «Сервелат». Разницу между «Докторской» и копченой колбасой Вы, наверное, знаете. Его рука потянулась к «Докторской», и вдруг рядом появилась жена и говорит: «Отче, это же гости! Вот эту бери» – и показывает на «Сервелат». Он говорил, что был потрясен своей женой и собственным отношением: здесь у него промелькнула какая-то нотка эгоизма. И на всю жизнь ему был урок от жены.

Это грузинская традиция, а грузинская потому, что глубоко христианская, ведь Грузия приняла христианство в IV веке. Потом был упадок, и в VII веке уже сирийские отцы во главе с Шио Мгвимским и Давидом Гареджийским утвердили христианство на святой Иверской (Грузинской) земле. И такое глубоко христианское отношение сейчас осталось в Грузии просто на каждом шагу.

– Оно было когда-то и у нас.

– Совершенно верно.

– Даже на Украине сейчас такое можно встретить. Приезжаешь на запад Украины (это родина моей мамы), и оказывается, полдеревни – наша родня. И как люди обижаются, если ты не пришел к ним погостить, стол накрывается, как будто они тебя последний раз видят. А в нашей стране это потерялось.

– А знаешь, почему на Западной Украине так? Потому что советская – безбожная, коммунистическая, атеистическая – власть появилась там только в 1939 году и не успела натворить того зла.

– И в некоторых местах уже после войны в 46-м.

– Все это было и у нас: и гостеприимство, и многодетность, и дома не закрывались, и общинная жизнь, помогали вдовам, сиротам, вместе пахали, вместе убирали без всяких колхозов. Взаимная общинная жизнь реально была. Но сейчас не эта тема.

И вот на Афоне я увидел гостеприимство, когда даже паломники не были обделены лакомством. Что это? Это проявление святости в повседневной бытовой простой реальной жизни. Через такие поступки начинаешь анализировать, что такое святость, что такое христианство. Христианство ведь проявляется в нашем быту, в нашей повседневной жизни.

Там еще была история. Одно дело – монастырь, куда принесут, привезут или, когда есть деньги, купят эти продукты. А у нас в поездке была еще одна цель – увидеть святость не с лицевой стороны Афона, но и с другой стороны – в самых пустынных, труднодоступных местах.

– То есть вы ходили в кельи.

– В кельи, где монахи живут по одному, по два-три, и в воскресный день собираются в храме при одной келье, служат литургию, то есть они тоже ведут литургическую жизнь, но в будние дни живут отдельно, в кельях. И вот мы поднялись в стоящую отдельно на довольно большой высоте келью и посетили одного иеромонаха. Когда мы с ним заранее созванивались, то спросили, сколько человек он сможет принять. Он сказал, четырех человек, потому что больше у него нет места, так как на самом деле это просто хижина. А нас пришло восемь человек. Был наварен плов, гороховый суп на всех, и все угощенья, что лежали на полках: лукум, печенья, вафли – были положены на стол без всякого ограничения. А потом нам рассказали, что все это заносится на такую высоту (два часа идти пешком в гору) рюкзаками. И мы, восемь человек, съели у него, наверное, недельный запас. Походи вот так два часа туда-сюда в гору, ведь надо куда-то ехать все это покупать, а потом носить! А человек для нас все выставил.

– Я поражен, ведь человек, который вас принимал, поднимаясь в гору, наверняка не думает: «Как тяжело!» – наверное, просто делает свое дело, не задумываясь об этом.

– Скорее всего, задумывается...

– Но не ропщет.

– Это на самом деле нелегко, но здесь есть какой-то духовный закон и другие духовные ощущения. Старец Паисий рассказывал именно об этом, когда говорил, что есть мирская радость и есть радость божественная. Мирскую радость человек получает, когда принимает внимание, заботу, подарки, телефонный звонок и прочее, прочее. Любой человек, когда принимает что-то, испытывает радость или, если это уже что-то приевшееся, считает, что так и должно быть. А божественную радость человек испытывает, когда он отдает. И вкусивший божественной радости будет отдавать с радостью и время, и здоровье, и попечение, и какие-то свои лишние вещи.

Так вот, монахи это делают, потому что через это, наверное, было опытно пережито это ощущение хорошего настроения, ощущение благословения Божия за то, что ты на своем месте, и благодарность людей, которая тоже поднимает настроение. Когда мы уходили, этот иеромонах стал нам самым близким человеком, потому что найти в пустыне приют, еду, кров и даже воду для душа (там был сарай, обитый оцинкованным железом) и после жары омыться холодной водой – это уже!..

– Это дождевая вода или другая?

– Нет, у них за много-много километров есть каптаж, в который собирается вода из горных источников. Кстати, он рассказал, что воду они получают по дням. То есть один резервуар находится высоко в горах, и они по расписанию заполняют свои цистерны водой. Например, в понедельник – одна келья, в другой день – следующий скит, и так вся неделя расписана. Воды на всех не хватает, но это и есть братское взаимное сосуществование, когда не один себе трубу провел... Проложена труба, а от нее разветвления, и вода не все время вода, а по расписанию: в понедельник – одним, во вторник – другим и так далее. Вот такой интересный быт и такое, я бы сказал, небесное отношение: лучше не себе, а лучше отдать.

Был еще один потрясающий момент, касающийся той святости, которая должна бы быть в нашей повседневной жизни, наших повседневных поступках. Когда мы уже уплывали в порт Дафни (главный порт полуострова Агиос Орос), то встретили пустынника, которого посетили два человека из нашей группы, потому что они были из одного города. Когда мы у него спросили: «Если мы в следующий раз окажемся здесь, что тебе принести в келью в горы?» (чтобы была какая-то взаимная помощь), он ответил: «Черного хлеба. Крупы, консервы не надо, это есть. И конечно, деликатесы в горах – это фрукты». И он не обозначил, что конкретно. Но – будьте внимательны! – когда за день до нашего отъезда его посещали два наших брата, то он дал им в дорогу два апельсина. Он мог бы дать лукум, конфеты, какие-то баранки, печенья – это бы тоже все пригодилось и за это было бы сказано огромное спасибо. Но он отдал самое дорогое, то, чего им не хватает, – фрукты. Это тоже меня поразило и думаю, надолго останется в памяти.

Потом мы ели два этих апельсина наверху, на горе, я показывал это в видео, только тогда не знал, какой ценой они нам достались. Посмотри этот сюжет в «Фейсбуке». Когда мы поднимались на гору, то забыли воду и вообще не взяли никакой еды. Поднимались два часа, спускались полтора, и на горе два этих апельсина были для шести человек и еда и питие. От кого это было? От того скитянина, который передал их в дорогу своему другу.

Я думаю, это и есть та самая святость, небесность, когда человек не о земном думал, а о небесном, и поступал не по-земному (попридержав), а по-небесному. Вот кто такие святые. Христиане должны быть святыми. Через что? Чрез такие вот поступки, слова, через заботу, попечение, через уважение, через телефонный звонок, через еду.

Кстати, сегодня у нас был праздник, мы сидели за праздничным столом, на котором были фрукты, овощи, рыба и прочее, и я повторил братьям и сестрам замечательную мысль одного нашего священника: «Знаете, что такое еда? Это материализованная любовь Бога к человеку». Ослы, коровы, слоны едят только траву. Представляешь, если бы мы ели только одну траву? А сколько Бог нам всего дал! Кому-то рыбу, кому-то мясо, молоко, фрукты, овощи. Животные не всеядны: они едят что-то одно, а мы едим всё.

– Но не всегда: завтра начинается пост, и мы чуть-чуть ограничиваем себя.

– Все сотворено Богом для человека. Это тоже любовь, потому что можно ограничиться гречкой, хлебом, молоком.

– Так долго не протянешь. Тем более столько соблазнов...

– Кто-то протянет. В общем, это все любовь. И за это надо всегда благодарить. У одного батюшки в Оптиной пустыни спросили: «А что, когда мы едим яблоко, баранку или конфету, мы тоже должны молитву произносить?» Он говорит: «Да, должны. Что-то едите, должны помолиться и потом поблагодарить». И потом пошутил: «А знаете, что надо для того, чтобы непрестанно молиться? Надо непрестанно есть». (Смеется.) Потому что если ты ешь с молитвой, и будешь есть часто, то будешь и часто молиться: перед едой, после еды. В разговорной практике существует слово «перекус», – так вот, все перекусы должны быть с молитвою, за все надо благодарить, это все нам дает Бог.

– Отец Мелхиседек, время передачи подходит к концу. Всю нашу передачу на этом столе пролежала книга. Как я понимаю, она находится в студии неслучайно. Давайте ее покажем.

– На ней еще сохранился запах типографской краски. Это моя очередная книга, которая называется «Дни светлой радости». Постом вышла книга «Семь недель покаяния», а что следует за покаянием? Плоды покаяния – радость. «Дни светлой радости» – это беседы о великих двунадесятых праздниках. Некоторые люди говорят, что в этих книгах есть что-то интересное. Бабушки меня тоже благодарят, говорят, что стали экономить на снотворных таблетках: читают и засыпают через пятнадцать минут, и в этом тоже есть определенная польза. Поэтому рекомендую. Тираж маленький, у кого будет возможность, приобретите.

– Обязательно почитаем. Вы так хорошо говорите, думаю, что и писать у Вас получается не хуже.

– Господь знает.

– Благодарим Вас за эту прекрасную беседу. Я надеюсь, летом мы еще встретимся с Вами и договорим, потому что с Вами всегда очень приятно общаться.

– Кстати, о святости. Кто-то из мудрых людей сказал, что есть только одна красота, которая не подвержена старению и влияниям времени, – это красота сердца. Вот это и есть начало небесной жизни, начало святости. Всем вам, дорогие братья и сестры, от всей души желаю неувядаемой красоты сердца, что и будет служить началом нашей с вами христианской святости, то есть небесной жизни.

Ведущий Сергей Платонов

Записала Нина Кирсанова