Беседы с батюшкой. Рождество Христово

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает священник Константин Корепанов, преподаватель Миссионерского института в Екатеринбурге, автор и ведущий программ «Читаем Добротолюбие» и «Нравственное богословие».

 – Тему сегодняшней встречи определило само время: «Святки, праздник Рождества». Отец Константин, это первое Ваше Рождество в сане иерея?  Каким было это Рождество?

– Рождество первое, и переживания совершенно незабываемые во всех отношениях. Когда  стоишь у престола  весь Рождественский пост, то входишь в это предпразднство, переживаешь эти события и, приближаясь к празднованию Рождества Христова, настраиваешься на него. Переживания совсем иные. Потому что в течение  многих-многих лет я готовился к Рождеству только, скажем так, говением, а также  подготавливал то концерт, то праздник, то спектакль, то песнопения… Это была такая техническая подготовка. А здесь получилась по преимуществу духовная подготовка, потому что переживание таинства Рождества Христова открылось совершенно с иной стороны, совершенно иначе.

И главным, если артикулировать, как-то выразить основную мысль этих переживаний, было проживание того, что к нам, к таким, какие мы есть (причем если до этого я  знал только себя, свой грех, свою беду, свою порчу, то, разумеется, за дни поста  прикоснулся и к испорченности человеческой), пришел Бог. Пришел к таким, какие мы есть, со всеми нашими грехами, порой отвратительными каким-то бесчувствием ко всему человеческому,  духовному. А Он к нам пришел, к каждому из нас: ко мне, вот к этому человеку, этой бабушке, этой девочке, этому мальчику,  этому дедушке; к больным, умирающим;  к тем, кого отпеваешь. И это было настолько острым переживанием!

Конечно, никогда за много лет пребывания в Церкви я ничего подобного не испытывал. Это то ощущение, что к нам идет Бог, чтобы нас спасти, и проживание той нищеты и убожества, что Он позволил Своему Сыну жить среди нас, таких, какие мы есть. То есть большая  часть людей может, руку на сердце положив, сказать, что они своего ребенка одного с этими людьми не оставят, не позволят ему остаться, уберегут своего ребенка. Отец же оставил Своего Сына, практически беззащитного, с нами, с теми, кто мы есть. Ведь люди, которые окружали Христа две тысячи лет назад, не отличались сильно от тех, которые окружают Его сегодня. И тем не менее это великая любовь и снисхождение Бога и потрясающее доверие человеку. Просто доверие. Ведь именно Его беззащитность, особенно ощущаемая в Рождестве, и подкупает и волхвов, и пастухов, и нас с вами. Мы приходим к Нему и чувствуем, что Его беззащитность очень похожа на нашу беззащитность, что Он разделил с нами эту беззащитность и остался с нами навсегда. Хотя мы по-прежнему вроде бы беззащитны, но не одиноки. Как поется в навечерие (или как мы привыкли чаще называть – сочельник Рождества), да и, собственно, на рождественской службе: «С нами Бог».

Я раньше переживал это песнопение так: что Бог на нашей стороне – со мной вон Кто, попробуй на меня. А в это Рождество мне открылась другая сторона этого песнопения: Он с нами, Он живет с нами. Он на стороне каждого человека, Он пришел к каждому человеку. И вот то, что среди нас Бог, что мы теперь не одиноки, что не надо жить так, как будто мы  стая волков, потому что среди нас находится Бог, – это рождает удивительное дерзновение перед Богом. Собственно, именно это и порождало очень древнюю веру человечества, что это ночь чудес. Потому что в «человецех благоволение», поют ангелы. То есть отныне, с момента рождества Иисуса Христа, Бог к нам благоволит. Он всегда являет благую волю по отношению к нам, а мы имеем величайшее дерзновение к Нему, потому что с нами Бог.

– Поскольку в сане иерея вы полгода, еще жива Ваша память простого прихожанина. Изменилось ли Ваше отношение к людям? Понятно, что есть таинство Исповеди, тайна. Но что изменилось в Вашем отношении к людям?

– Поменялось все. Я не знаю, как это бывает, как это должно быть, как это бывает у всех. Я прослужил на последнем приходе девятнадцать лет и исполнял там много всяческих послушаний. И как мне священник говорил, прихожане называют меня «строгий гость». Они очень боялись меня. Я за собой такого не замечал, но глас народа, как говорится, глас Божий. Люди так говорили. Не знаю, что изменилось во внешнем восприятии, но внутренне после рукоположения мое отношение к человеку стало другим – я просто почувствовал каждого человека по-другому. Я не сумею, наверное, это объяснить, но если  скажу, что каждый человек стал для меня родным, наверное, это будет сильно пафосно, а я бы этого не хотел. Но я не могу не отозваться на просьбу человека (не знаю, как это происходит), я не могу не отозваться на его боль, я забыл, как это делается. Раньше я мог пройти, отмахнуться рукой, сказать: вон там батюшка, идите его спросите. А теперь я просто так не могу, у меня не получается. Мне человек рассказывает свое горе – я начинаю плакать. Мне рассказывает человек свою радость – я начинаю радоваться. Я разучился делать по-другому. Может быть, когда-то это закончится и я стану «нормальным» человеком, но пока по милости Божией, слава Богу, это так. Поэтому, разумеется, отношение к прихожанам изменилось. Я их совсем по-другому воспринимаю, вижу. Все мы как одна семья – вот так сказать, только без пафосности.

– Вопрос телезрительницы из Нижнего Новгорода: «Мне задали вопрос из Ветхого Завета… Проходя мимо города, пророк Елисей встретил детей, которые неуважительно к нему отнеслись и стали над ним смеяться. И тогда он сказал, что Господь их накажет. Вышла медведица и растерзала детей. Мне задали вопрос: если мы говорим, что Господь – это любовь, где тут любовь? Я не знала, что ответить».

 – Это очень непростой вопрос, и таких мест в Ветхом Завете на самом деле достаточно.  Подробно осветить этот вопрос в рамках такого короткого диалога я не смогу. Единственное, могу адресовать мою же лекцию по Ветхому Завету (в Интернете есть), посвященную этому эпизоду. Там более подробно на эту тему рассказывается.

По существу, весь вопрос в том, что наши представления о любви неправильные. Бог-то, конечно, любовь, но мы понимаем эту любовь совершенно неправильно. Потому что эта любовь позволяет людям умирать, потому что эта любовь позволяет людям вечно мучиться в аду – огненном озере. Эта любовь позволяет попасть в Эдемский сад змию и искусить Еву. Эта любовь позволяет Каину убить Авеля, совершенно не заботясь о том, чтобы спасти Авеля. Бог мог бы предупредить Авеля, чтобы Авель каким-то образом спас свою жизнь, убежал, но Он не заботится об Авеле, Он заботится о Каине, чтобы Каин не сделал плохо. Это такая любовь, которая позволяет прийти водам потопа, такая любовь, которая позволяет Сыну Божьему, Человеку безгрешному и Богу совершенному, висеть на кресте. Это такая любовь, которая делает способным Авраама поднять нож над сердцем своего сына, и только мгновение отделяет его от того, чтобы вонзить нож в сердце. Это такая любовь, которая дает возможность Исааку, не сопротивляясь, видеть то, как заносится над ним нож отца, и ни на минуту не усомниться в том, что так нужно. Просто наше представление о любви очень неправильное. Такой вот житейский пример: какой-нибудь из ряда вон преступник совершает выдающееся убийство, насилие (серийный убийца), и мы очень хотим, чтобы его наказали. Мы даже вспоминаем о том, что у нас мораторий на смертную казнь, а таких не жаль: «таких вообще надо убивать». А Бог просит относиться к нему милосердно, и мы этого не принимаем и не понимаем. Вот такое противоречие.

А то, что касается конкретно этих медведиц, в Ветхом Завете существовало правило: человека, злословящего отца или мать свою, начальствующего в народе своем или пророка, нужно убивать. Причем сделать это должны были сами родители. Это не жестокость, это просто обыкновенный здравый смысл. Это вроде того, как мы вырезаем аппендицит ребенку, у которого заболел живот, потому что иначе он умрет. У протоиерея Андрея Ткачева есть маленькая беседа на эту тему. Прооперированный ребеночек лежит в палате после аппендицита, за ним присматривает бабушка, и врач говорит: «Только я Вас умоляю, ничего ребенку не давайте, есть нельзя ни в коем случае, категорически нельзя». Бабушка говорит: «Конечно, какие разговоры?» Ребенок пришел в себя и просит: «Бабушка, очень хочу есть; ну очень…» Бабушка, недолго думая, побежала  купила булочку, дала ребенку – и ребенок умер.

Если задуматься, здесь то же самое: операция, которая способствовала сохранению народа. Потому что из человека, который не уважает своего отца, который ругает свою мать, не получится ничего хорошего, он не сможет стать полноценным человеком. И не становится, как мы видим. Но если бы действительно люди понимали, что есть грехи, которые разрушают не только этого человека, но разрушают все общество, весь народ… И мы видим плоды этого разрушения, сейчас видим, к чему это приводит, именно попустительство в отношении разного рода духовных и физических преступлений. Мы видим, как развращается народ (скажем, наш русский или вообще человечество), именно потому, что перестали работать механизмы, сдерживающие это разрушение. Мы не призываем, конечно, наказывать смертной казнью за то, что человек злословит, и тогда никто не призывал, никто не поднимал руку на своего ребенка, если он ругал отца или бранил мать. Жалели, не делали ничего. Именно поэтому и наступила та пора, когда приходили враги и истребляли тысячи людей, а защитить отца и мать было некому. Потому что ребенок, их злословящий, мало того что не будет их защищать, ведь он их не ценит, он не сможет их защитить, потому что из него не вырастет настоящий мужчина, способный противостоять врагу.

Эти простые вещи озвучились Священным Писанием, и здесь подтверждение этому. То есть это же не по молитве Елисея – он проходит мимо. Это по воле Божией выходит медведица и показывает то, что в Евангелии чуть позже покажет и озвучит Христос. Когда пришли к Нему ученики и говорят: «Смотри, что происходит: упала башня и раздавила столько людей», Он отвечает: «Ну что ж, и с вами будет то же самое, если не покаетесь». И вот это просто тот же эпизод – как с падающей башней, с падающим самолетом, каким-то стихийным бедствием, цунами, пожаром, чем угодно. С каждым будет так, если человек не покается, если он не обратится  к тому в том числе, чтобы любить другого человека.

Мы привыкли говорить о том, что Бог есть любовь, но первое, что из этого следует: если Бог есть Творец, есть любовь, значит, мы должны любить другого человека, мы должны стать любовью, а не пользоваться Его любовью. И если мы не любим другого человека, то как мы можем на Него смотреть, как можем к Нему припадать с просьбой о милосердии («Господи, помоги нам»), если сами немилосердны, если не помогаем? Потому Он и не слышит нас. Потому что мы не хотим любить, мы хотим использовать Его как своего личного пажка, для того чтобы Он творил благо только нам. А Он не может так делать, именно потому, что Он любовь. И не позволит человека, посвятившего Ему свою жизнь, человека, способного любить и ради любви раздавшего все имущество (я про Елисея говорю), этого возлюбленного сына, кому-то оскорблять. Именно потому, что Он любовь и стоит на защите тех людей, которые отдали Ему всё.

– Спасибо за столь подробный ответ. Действительно, неисповедимы пути Господни. Но, слушая вопрос, я как бы представлял ту картину, что люди, далекие от православия, что-то вырывают из контекста и ставят  тот или иной евангельский эпизод нам в вину. Конечно, нужно много знать о православии, изучать его.

У нас есть звонок телезрителя: «Мой друг позвал меня поехать на Афон. Я и сам хотел бы – место святое. Но когда мы собрались поехать, у меня начались сильные сомнения, внутренние борения: а зачем я туда еду? Ну да, можно поклониться святыне, можно увидеть жизнь этих монахов, но практически для себя самого я не могу найти ответ какого-нибудь афонского старца. И, честно говоря, благодаря Вашим лекциям у меня нет таких вопросов, которые были бы мне непонятны, почти все ясно. Может быть, есть какие-то детали, которые когда-то будут мною усвоены. Но сейчас вопрос встал именно таким образом. Как понять, надо ли нам туда ехать? На что нужно обратить внимание в себе, в своей душе, какую пользу можно получить от этой поездки? Или же это какое-то искушение? Я этого понять не могу и лучшего, чем Вы, ответчика не вижу».

–  В Вашей ситуации ответ гораздо  проще. Вас позвали на Афон. Среди опытных людей (скажем, у старца Силуана) есть такое: если человека куда-то позвали, он идет. Такова евангельская заповедь: позвали тебя идти одно поприще, иди  два. То есть человек должен научиться искать не свою волю, а волю Божью. И поскольку это не ваша воля – поехать на Афон, то очень разумно и очень правильно увидеть в этом призыв Божий. А уж какую Вы там пользу можете получить, наверное, знает Тот, Кто Вас позвал, – в смысле Матерь Божья или Бог. Зачем-то Вам это будет нужно.

Отвечая же вообще по существу, чем может быть полезен Афон, скажу так: конечно, если человек не знает, зачем он туда едет, можно и не ехать. Многие наши великие русские святые никогда не были на Афоне, и это не помешало им созидать духовную жизнь. Но, с другой стороны, если есть достаточно несложная возможность побывать на святом месте и это не требует от нас огромных усилий, то почему бы не воспользоваться этой возможностью? Скажем, мы знаем, что у нас есть Святые Дары, мы причащаемся им, они есть на каждом престоле. Выше этой святыни нет ничего на свете. Невозможно, чтобы было что-то еще выше, чем те Святые Дары – Тело и Кровь Иисуса Христа, которым мы причащаемся.

Но если в соседний город привезли некую святыню и приехал святой человек, скажем, отец Иоанн Кронштадтский, или привезли чудотворную икону (например, Тихвинскую, которая когда-то спасла город Тихвин от врагов), то неужели мы не предприняли бы усилия, чтобы туда пойти? Вроде бы есть Святые Дары, но, отказавшись посещать святыню, мы бы на самом деле  не воздали должное и честь тому, что связано со святостью. Ведь сказано: воздай каждому что должно. И если там святыня, мы должны там быть – не потому, что мы ждем чуда, а потому, что мы так почитаем тот священный предмет, то священное изображение или того святого человека, который нас посетил.

Вот, например, к нам в Екатеринбург в конце ноября – начале декабря приехали три великих человека: настоятель Ватопедского монастыря старец Ефрем и два Патриарха – Иерусалимский Патриарх Феофил и Александрийский – Феодор. Никто не собирался задавать им какие-то вопросы, делать так, чтобы они становились нашими духовными наставниками, никто не ждал от них каких-то удивительных по богословской высоте высказываний или особой, величайшей мудрости (все же можно прочитать в книгах, которые написаны). Но люди пришли, и я думаю, горе было бы тому человеку, который не почтил приезд Патриарха, который не почтил приезд настоятеля Афонского монастыря, потому что он бы оказал неуважение наставникам, учителям, предстоятелям Церкви, он не воздал бы должное тем, кому велел воздавать должное Христос. Он бы ограничился: у меня все есть, всего достаточно. Но человеческая жизнь соткана не только из причащения, зависящего от того, как мы выстраиваем свои отношения с теми людьми, которые нас окружают. И вот в данном случае отношение к светильникам Церкви, к предстоятелям Церкви, настоятелям монастырей как раз есть то, что определяет правильность отношений с Богом. Непочитание этих поставленных на управление людей показало бы, что мы к людям и к Богу относимся неправильно, и самопричащение, которым мы так дорожим, стало бы нам в осуждение.

Так и в отношении Афонского монастыря. Если у Вас есть возможность посетить Афон, то это нужно сделать, потому что там огромное количество (относительно огромное – понятно, что это не миллионы, но это сотни) святых, ныне живущих людей. Вы не увидите их. И, может быть, никто их не увидит, но они живут в нескольких шагах от Вас. Их молитвы воздействуют на Вас, Вы входите в соприкосновение с этой молитвенной деятельностью. Там всюду разлита благодать как плод этой молитвенной деятельности святых людей. И это чувствуют все, кто побывал на Афоне, они никогда не могут забыть тех ощущений, которые там пережили. И если есть такая возможность, надо прикоснуться к овеществленной, очеловеченной святости, к святым людям, которые здесь, уже сейчас, есть.

Я был на Афоне (мы планировали посещать некоторые монастыри и посетили, и это было необыкновенное переживание). И вдруг человек, который был на Афоне не первый раз, говорит: пойдемте, тут недалеко, километра три-четыре, находится келья старца Паисия. Я помню, еще возмутился: ну, келья, она же пустая, там ничего нет. Но я никогда не забуду, что это было одно из самых глубоких переживаний за время посещения Афона, когда мы шли к этой келье, когда мы туда вошли и когда шли обратно. Такой радости, таких переживаний я не испытывал никогда: именно ощущение, будто я дышу воздухом, пропитанным Святым Духом. Такого не было нигде. Может, сейчас такое бывает на литургии, поскольку я священник и стою вот в этой атмосфере соборной молитвы и испытываю подобное, но там это дается всем (я был еще мирянином), дается даром, просто так, ты идешь и дышишь этим воздухом. Зачем этим пренебрегать? Мы часто сетуем на то, что нам  не хватает святых, наставников, опыта переживания святости. Но ведь достаточно для жизни человека просто дышать благодатью Святого Духа. И если есть место, где так дышать легко, почему бы в это место не съездить, не погрузиться в эту атмосферу? Да, это не определяет нашего спасения, но если это помогает, почему не воспользоваться тем, что спасению помогает?

– Отец Константин, всегда заслушиваюсь, когда Вы говорите, и на проповеди в Свято-Троицком кафедральном соборе тоже. Я поймал наверняка мнение многих телезрителей, которые подумали: ну вот, человек еще и раздумывает. Его позвали на Афон, а он еще думает, ехать или не ехать. Конечно, надо сообразовываться со своими силами, возможностями…

Но у нас тема Рождества, и следующий вопрос сопряжен с этим. На Рождество, Пасху, Крещение  некоторые люди, кто не так часто заходит в церковную ограду, думают, куда пойти, в какой храм. Или вообще в какой храм ходить – у многих бывает такой вопрос. Можете дать какой-то универсальный совет?

– Универсальный совет давно дан – ходить надо по месту жительства. Это самый простой совет, самый понятный, потому что куда бы вы ни пришли, найдете людей, которых надо терпеть.  Но если мы верим в Промысл Божий, то мы понимаем, что раз живем на этом месте, в этом приходе, как раньше говорили, раз в этом приходе стоит храм, то нужно ходить в этот храм. Постоянно, регулярно я должен ходить сюда. Если по какой-то причине меня не устраивает духовный уровень тамошнего священника, я могу найти другого священника, но все равно ради пользы церковной и ради спасения души  я должен продолжать ходить в тот храм, рядом с которым  живу. А на исповедь периодически приходить к тому священнику, который больше нравится. Понятно, что можно найти где-то лучше, где-то хуже, но вера начинается с доверия Богу. Мы доверяем Богу, а Он меня поселил рядом с этим храмом.

Конечно, могут произойти события, которые когда-то могут вытолкнуть тебя из этого храма (например, настоятель скажет: я не хочу тебя больше видеть), тогда мы понимаем: гонят тебя из этого места. Тогда иди в другое. Мы находим другой храм, но вообще-то смирение человека начинается с того, что он ходит в тот храм, который находится рядом с его домом, и несет немощи тех людей, которые именно по Промыслу Божьему, не по случайным обстоятельствам,  и собраны в этом храме.

Мне эта тема очень нравится, и я часто студентам цитирую одно письмо Джона Толкина своему сыну. Сын, очевидно, в письме задает ему тот же самый вопрос, что вот ему этот приход не нравится, потому что батюшка там произносит ужасные проповеди (сын образованный, ему хочется послушать красивую проповедь, а в этом храме батюшка не умеет произносить проповеди). Он говорит: что мне делать? Отец отвечает: «Вот ходи и слушай, ты научишься не умничать. Смиришься и научишься не умничать – и когда смиришься и примешь этих простых людей, ты поймешь, что в этой простой, бесхитростной мудрости есть много своей очень правильной мудрости, потому что именно высокоумие мешает услышать тебе то, что слышат бабушки в проповеди этого священника». И очевидно, что Кристофер принял это как руководство к действию, изменил свое отношение и стал ходить в тот храм, рядом с которым жил.  Мне кажется, это правильная традиция, хотя я понимаю, конечно, что человек сложный и жизнь тоже сложна. Человек ищет где лучше, и это, очевидно, неистребимо в человеке, но для смирения ради лучше такой способ.

– Смирение и терпение действительно отличают настоящих православных, что порой непонятно для внешних.

Вопрос телезрительницы: «Мне бы очень хотелось побольше узнать информации о библейском священнике Мелхиседеке … О нем практически нигде ничего нет».

– Мне очень приятно, что люди задают такие вопросы, знают, кто такой Мелхиседек, ищут информацию в Интернете про библейского патриарха. Это достойно всяческой похвалы. Это очень здорово, что мы дожили до такого момента, когда людей интересуют такие сюжеты. Но я вынужден Вас разочаровать, потому что про него больше ничего не известно. Эта фигура априори таинственная, потому что бытописатель, то есть человек, писавший Книгу Бытие, или как говорит апостол Павел, Дух Святой, Который вдохновлял писать эту Книгу, счел возможным так загадочно сказать об этом библейском персонаже. То есть это не случайный какой-то пропуск в биографии святых патриархов, а намеренное сокрытие фактов, которые могли бы быть интересны. И именно так понимает этот сюжет апостол Павел. В Послании к Евреям апостол Павел очень часто ссылается на Мелхиседека, для него это очень важный, значимый библейский персонаж, и он подчеркивает эту загадочность без родословия, без отца, без матери (что принято было указывать в библейских текстах – чей  сын, кто его отец, а здесь загадочно). Причем «царь Салимский» можно перевести как «царь некоего города Салима», как «царь мира» (по-еврейски это так; владыка – царь мира).

И персонаж этот заведомо загадочный, скрытый именно для того, чтобы только указать, обрисовать образ, оттенить первосвященническое достоинство Иисуса Христа. Только для этого он и включен. Загадочности очень много. Для меня самое загадочное, как Авраам, никогда ни перед кем не склонявший голову, тут, только что разбивши пять царей, не испугавшись своих малых сил,  вдруг узнает в этом Мелхиседеке человека, которому нужно отдать десятину. С чего ради? Почему он должен это делать? Что побуждает его это делать, какие мотивы? Не иначе как действие Святого Духа. Поэтому все это событие таинственное и разрешается только в лице Иисуса Христа. Причем Вы можете почитать Послание к Евреям, там буквально три главы, по-моему, только этому и посвящены.

– Не секрет, что Рождество для кого-то легенда, и для многих вертеп (так скажем, захожан) – это некая картинка у входа в храм. Как сделать, чтобы Рождество было ближе, не казалось некоей историей давних лет, некоей легендой?

– Да, это очень важный момент. Для того чтобы прикоснуться к реальности Рождества, надо прикоснуться к тому, что окружало это рождество. То есть надо прикоснуться к холоду, который окружал новорожденного Младенца. Я имею в виду холод человеческих сердец. Супружеская чета (а женщина беременная) просит пустить ее, и ей места не находится. Они рожают в нечистом месте, скотном дворе, скотном пристанище, на открытом воздухе, по сути дела. Когда ты переживаешь, что никому не нужен, и подходишь к вертепу, то понимаешь, что и Он тоже никому не нужен. В этот момент ты чувствуешь, что вы с Ним родные, что вас с Ним что-то связывает. И в этот момент, если ты терпеливо, безропотно перенес эту холодность и отчужденность человеческого общества, стоя у вертепа, ты поймешь, что это было на самом деле. Тайна тебе раскроется – ты поймешь, что Он пришел к тебе, Он пришел, чтобы разделить твое одиночество. А для того, чтобы это возможно было разделить, Он Сам стал одиноким. И Сам был отринут, чтобы показать тебе, что Он понимает тебя и что Он с тобой. Это один способ.

Другой способ, когда ты понимаешь, что люди все несчастны, и пытаешься этим людям помочь. И понимаешь, что, помогая им, ты ничем им помочь не можешь. Слова они не слушают, молиться за них ты можешь очень плохо, утешения их не утешают – нужны более сильные утешения. И вот, измучившись желанием помочь людям, болезнуя всем сердцем за их боль, скорбь, отчужденность, ты приходишь к вертепу и понимаешь, что вот Тот, Кто пришел утешить людей. И только Он истинно может их утешить, им помочь, потому что Он любит их. И тебе в этот момент раскрывается тайна этого вертепа, ты чувствуешь, что в своем желании помочь ты не одинок, что Бог с тобой, Он пришел к людям, как я уже говорил, Он пришел к нам для того, чтобы дать нам жизнь, чтобы сделать нас мудрыми, сильными, способными любить, способными прощать. И это переживание заполняет тебя всего. Ты понимаешь, что это действительно было.

И вот либо желание помочь людям, либо, наоборот, собственная отчужденность от людей раскрывают для приходящего к пещере тайну рождества. Пока ты не почувствовал одну из этих вещей, то очень трудно поверить (поверить можно, очень многие люди верят, что рождество было, хотя и не чувствуют тайны этого вертепа)… Но для того, чтобы почувствовать, прикоснуться к этому, надо ощутить себя стоящим вместе с пастухами,  волхвами, с теленком или  ослом,  склонившимися над этой колыбелью. И ты понимаешь, что ты рядом, что всю жизнь отдал бы, чтобы стоять у этой колыбельки и смотреть на это лицо. Есть очень хороший мультфильм, анимация на тему Рождества – потрясающий трогательный мультик о Рождестве, где к рожденному Младенцу ангел собирает всю тварь. Кто-то где-то рыбу ловит, кто-то где-то охоту устраивает, кто-то где-то ссорится, кто-то песни поет, кто-то звезды считает – все, говорит, приходите туда, приходите туда... И вот это так трогательно, так по-детски снято! И, по сути дела, каждый человек должен однажды прийти к этому вертепу. Ну и дальше могу сказать только классическими словами, что давно уже сказано: наверное, бесполезно стоять у вертепа и смотреть на изображенного рожденного Младенца, если в твоем сердце Этот Младенец не родился. Так вот,  чтобы Он родился, надо пережить то, что я сказал.

– Вопрос телезрительницы: «У меня вопрос о соборовании. Апостол Иаков сказал: кто болеет и сам не может прийти, должен призвать к себе пресвитера. А сейчас у нас в церквях пошли такие, что ли, традиции: постоянно, каждый год устраивают соборование. Что Вы можете сказать подробнее, когда нужно собороваться, как слова апостола Иакова понимать?»

– Да, это известный камень претыкания. В первенствующей Церкви священник, пресвитер приглашались к болящему человеку, чтобы их соборная молитва в первую очередь, а во вторую – помазание елеем исцелили этого человека и помогли ему вернуться в Церковь, стать активным, действующим членом Церкви. Потом это все известным образом изменилось, но почему так произошло? Потому что долгое время серьезно никто над этими вещами не размышлял, никто серьезно над этим всем не задумывался. Долгие годы богословского осмысления, богословского размышления не было, и в конце концов постепенно установилась такая традиция. Но все равно, скажем, вот еще в ХIХ веке массовое соборование если и было, то было величайшей редкостью. Все-таки человека соборовали индивидуально тогда, когда он болел. Правда, к сожалению, практика была такая, что соборовали перед смертью. Это было как подготовка к смерти, хотя акцент делался на другое: в конце таинства Соборования читается молитва на прощение забытых грехов. И люди, соборуясь, уповали больше всего на это. Фактически они помазывали себя елеем, готовясь к погребению, очищая душу от забытых когда-то грехов. Или просто  уповали на то, что это таинство их сможет примирить с Богом. Это тоже неправильное отношение к таинству, но вот, увы, так произошло.

На самом деле все же традиция массового соборования стала складываться по преимуществу в советское время, причем, разумеется, во второй половине ХХ века. Неожиданно, когда вдруг собороваться стало можно, а людей болящих и недугующих было очень много, а священников, известно, очень мало. Поэтому они приходили. И понять их можно: долгие годы не соборовались вообще, а тут стало это возможно, люди стали приходить в большом количестве. А поскольку это было в советское время, то в основном люди престарелые, молодых там не было. Понятно, что все они, так или иначе, были больные, немощные, хворые, и сложилась постепенно практика, которая была сначала даже закономерна, а потом стала просто привычкой. И так продолжалось очень долгие годы. Но Соборы, происходящие последние несколько лет, касаются в том числе и вопроса о соборовании: последние документы Архиерейского Собора о таинстве Соборования как раз регламентируют это таинство.

Да, по-прежнему это делается в церкви, но условия для того, чтобы приступить к этому таинству, там оговорены, и они достаточно суровы, достаточно серьезны. То есть не просто так – кому захочется, тот и может прийти; и не тогда, когда ему захочется. Можно почитать документы. Это скорее всего Архиерейский Собор 2014 года, который как раз рассматривал вопрос о соборовании. Очень подробно расписано, как и когда это совершается. Очень много неожиданных новинок, а точнее – «старинок»: по существу, это возвращение к старой традиции. Там на многие Ваши вопросы даны ответы. Это официальный церковный документ, и вообще-то в каждом храме священники должны руководствоваться именно этим документом, решением Архиерейского Собора.

– И, уважаемые телезрители, после каждого подобного вопроса мы не устаем повторять, что действовать нужно сообразно с советами вашего духовника на приходе.

Рождество дарит нам радость, исцеляет от печали, от уныния. Отец Константин,  в завершение эфира можно поздравить наших телезрителей.

– Конечно, я всех поздравляю с праздником Рождества Христова! И поскольку это день света, потому что Свет пришел в мир, чтобы рассеять мрак, нас окружающий, я желаю всем света. Света в сердце, чтобы не иметь мрачных мыслей, прогонять уныние; света в помышлениях, чтобы не запутаться в обстоятельствах этой жизни; света, который руководил бы нашу жизнь к Царству Божию, потому что не только сегодня, но всегда не запутаться в хитросплетениях этой жизни очень сложно. Так пусть каждого просветит свет Христов, чтобы никто не запутался, чтобы каждый, руководствуясь светом Христовым,  нашел правильную дорогу к Богу и вошел в Царствие Божие.

– Спасибо, отец Константин. С Рождеством Вас, счастливых святок!

Уважаемые зрители, спасибо за внимание. Всего вам доброго, до скорой встречи.

                                                                                     Ведущий Дмитрий Шакуров

                                                                                                           Записала Елена Тимофеева