Беседы с батюшкой. Старчество на Руси и на Афоне

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает иерей Олег Патрикеев, настоятель храма святой великомученицы Варвары, поселок Рахья Выборгской епархии.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Сегодняшняя тема касается духовной жизни всех православных христиан, тема старчества на Руси и на Афоне. Но кроме этого, мы поговорим и о том, что такое духовник, нужно ли искать духовника, когда он нужен и чем он может помочь. И еще я хотел бы поговорить о том, что такое жертвенность в человеческом обществе, конечно же, и в православном сообществе. Потому что мы сейчас находимся в очень тяжелой ситуации, в которой только вы, дорогие наши телезрители, можете нам помочь. Мы просим вас об этом.

 И, обращаясь к отцу Олегу, хотелось бы узнать: на Ваш взгляд, что такое жертвенность?

– Как хорошо, что в вашем храме (я называю это храмом, потому что где двое или трое собрались во имя Христа, то и Он здесь) нет ценников для молитвы. Еще покойный Святейший патриарх Алексий говорил о том, что убрать бы из храмов такие прайсы. Я послушался его совета, в нашем храме нет цен на молитвы, на свечи. Так и здесь, дорогие зрители: здесь нет установленной цены для того, чтобы смотреть эту передачу. По силам Господь дает нам иногда задачу, и сможем ли мы ее решить – зависит от нас. Есть в нашем сердце милосердие – значит, оно доказывается делами. Если нет, то мы еще очень далеки от Христа. Потому что милосердие, жертвенность – это Его характер, Он показал, каким нужно быть. И если мы не таковы, значит, мы еще очень далеки от христианства.

Да, оно нам нравится, оно может быть прекрасным времяпрепровождением, но при этом оно не касается самого сердца, в нем нет Христа. Если в нем есть Христос, значит, жертвенность будет не только нищему, который стоит на дороге с протянутой рукой, но и тем более тем, кто проповедует о Христе. Это просто необходимо сделать. Я думаю, что если за сегодняшнюю передачу вы почувствуете в себе этот момент, – это есть милостыня, это есть ваше милосердие. Смотрите, сколько хороших слов сказано на русском языке. А на греческом «эйлиос» – «помилуй», «милость». Здесь вы делаете не просто жертву, вы упрашиваете Господа еще помиловать вас, вот в чем здесь очень тонкая грань. Вы не жертвуете просто так, вы просите милостыню у Самого Бога, жертвуя на поддержание телеканала «Союз» и других церквей, в которых вы находитесь. Не забывайте это делать.

У меня только сегодня была такая интересная передача, я говорил о том, что как бы было хорошо, если бы человек раз в неделю посмотрел на список дел, которые он сделал именно для других. Понятно, для себя любимого я знаю, сколько у меня расходов (шопинг и так далее), а вот сколько я сделал для другого человека, для церкви, для любимого батюшки, храма, для телеканала «Союз»? Сделать такой подсчет и сравнить, есть ли хотя бы что-нибудь? Хотя бы раз в неделю ты можешь сделать какую-то жертву? Вот от этого будет великое желание потом и покаяться, мне кажется.

– И, конечно, на сайте телеканала «Союз» вы найдете все реквизиты, с помощью которых сможете пожертвовать на телеканал «Союз».

Говоря о старчестве на Руси и на Афоне (у нас замечательная картина с Афона), все-таки мы, наверное, не понимаем, что такое старчество, потому что мы общаемся с молодыми священниками. Если встречаются убеленные сединами священники, мы их тоже можем назвать старцами, но все-таки это несколько другое. Что такое старчество, кто такой старец и как это понятие сопрягается с нашей постоянной жизнью православного христианина в церкви и дома?

– Вопрос серьезный, можно даже дипломную работу написать на эту тему. Но мы вкратце опишем главное понимание: человек, который получил от Бога дар рассуждения, дар любить человека и молиться за него, уже на пороге этого удивительного состояния старчества. Потому что это не только название, это состояние человека, одухотворенного Святым Духом. И здесь очень важно понять, что старец – это не длинная борода и даже не седины в наших волосах, а именно дух, который исходит от человека, его улыбка, его глаза. И здесь обмануться тяжело.

Конечно же, можно сыграть старца. У нас есть хорошая картина «Остров», где прекрасно сыгран старец. И здесь на какое-то время это пройдет: можно сыграть, если у человека есть мимические выражения лица, грусть или улыбка, он может два-три раза сыграть старца. Но если придут десять, двадцать, тридцать человек (а к настоящим старцам приходило и по тысяче в день), то после пятого человека тебя просто разорвет, ты не сможешь ему сказать как преподобный Серафим: «Христос воскрес, радость моя!» Тебе будет уже тошно от людей. Поэтому здесь все зависит от Духа Святого, Который смотрит сердца священников, а может быть, даже простых людей, в которых можно было бы поселиться и обозначить этот дар старчества.

– Может ли в этом случае просто мирянин увидеть каким-то своим зрением такого старца? Или все-таки мы, встретив священника, с которым действительно приятно общаться, начинаем ему задавать вопросы из своей бытовой жизни? Например, благословите купить телевизор или машину, благословите поклеить обои. То есть мы, получается, складываем на священника, которого как бы избрали своим духовником, какие-то свои бытовые проблемы, с тем чтобы просто совсем ни о чем не думать и ни о чем не размышлять даже в духовном плане. Такое мы встречаем часто. Что делать в этом случае нам, как нам искать духовника?

– Да, конечно же, человеческая природа всегда в поиске наставления. Если человек, например, ищет наставления, то всегда нужен царь. Мы помним просьбу евреев: сделай нам царя. Хотя были пророки, были судьи, которые давали советы; в принципе, царь-то был не нужен. Но человеческая натура становится настолько мягкотелой, когда она уже сама не может принимать решения! И здесь происходит сразу же перекладывание с одного больного места на другое: ты вот, батюшка, сам разберись, что мне нужно, а я уж подсоблю и тебе, и себе. Но это, конечно же, абсолютно неправильно, человек лишается своего выбора.

Самое главное в понимании духовника – дать возможность сделать выбор человеку. Он может ему сказать: так или так, а ты выбирай сам, я помолюсь за тебя, а Господь тебе подскажет; это будет твой выбор. Потому что хоть ты даже по Евангелию правильно скажешь и человек это сделает, потом дьявол подскажет ему: а это было не так, нужно было так сделать, все-таки красную машину покупать, а не черную. И начнется опять раздрай. Это тяжело, поэтому человек должен научиться сам принимать решения, он может взять благословение, но только, конечно, не на покупку машины определенного цвета – это уже до смешного доходит. Мы оттягиваем самое главное – время для молитвы – от священника, который предназначен для молитвы.

– Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «В моей жизни случилась такая история. Дочь училась в высшем учебном заведении, познакомилась с молодым человеком, поженились, родили сына, повенчались. И через некоторое время (сыну уже 14 лет) он приводит в дом женщину и говорит: «Это мой друг, она будет жить у нас». Его жена говорит: «Ни в коем случае, никто у нас жить не будет». Он уходит к ней, они живут вместе, он умирает. Вопрос о колдовстве. Мы через некоторое время нашли, что наша квартира исписана крестами: и на одежде, и на стенах, на кафеле. Дочь, конечно, отмыла это все, но не знаем, есть еще эти кресты в квартире или нет. В общем, мы болеем. Случаются в квартире какие-то неведомые вещи: идешь, идешь и вдруг падаешь».

– В общем, вопрос Ваш о том, что делать? Есть, конечно, и колдовство, и темные силы, которые работают, и затрагивается духовная жизнь людей. Это древняя профессия, и в сказках это есть, и некоторые люди даже на исповеди каются, что сами этим занимались. Мы знаем даже святых людей, которые были великими колдунами, грубо говоря. А здесь что посоветовать? Позвать священника домой для освящения, водосвятный молебен послужить, чтобы он все окропил святой водой, помолиться вместе. Это для начала. А священник уже подскажет, что нужно делать дальше.

Обязательно нужно сходить на исповедь, потому что ничего не бывает просто так, люди не расходятся просто так, всегда есть причина. А причина духовная – заканчивается любовь, заканчивается та энергия, которая дана была при венчании. Таинство остается, но люди закрываются от Бога, они думают, что это одноразовый такой момент жизни, акт: пришел, повенчался – и делаю что хочу. Любить – это крест, любить – это не значит брать, любить – это отдавать. Когда ты отдаешь, ты любишь, не отдаешь – нет в тебе любви. Вот здесь подходит время для покаяния.

– Мы вернемся к нашей теме поиска духовного отца или духовника. И здесь я хотел вспомнить архимандрита Елеазара. Мы отмечали его тезоименитство 14 августа. Здесь у нас на Никольском кладбище Александро-Невской лавры находится место его последнего упокоения. И к его могиле стекаются люди, которые его знали при жизни, таких много; это и его духовные чада, и просто даже те люди, которые никогда при жизни не общались с ним, но приходят сейчас и находят утешение в общей молитве на его могиле во время панихиды.

Я, к сожалению, не знал архимандрита Елеазара, но много слышал от нашей братии о том, как это было. Он сидел практически целый день после службы в приделе, где находится рака с мощами Александра Невского, и там практически до закрытия храма выслушивал и исповеди, и давал советы и наставления тем людям, которые приходили к нему. Причем приходили не только верующие люди; и неверующие приходили к нему за советом. И он всегда давал советы рассудительно и очень серьезно размышлял вместе с этими людьми о тех проблемах, с которыми они сталкивались. И память о нем очень жива и всегда радостна. Вот это меня всегда поражает именно в этом случае. Вопрос заключается вот в чем. У нас есть ощущение, что эпоха великих прошла, что теперь уже ничего нет, уже просто священники – и больше ничего. Насколько эта позиция верна?

– Абсолютно неверна. Дело в том, что Дух Святой все Тот же, Который был дан апостолам в день Пятидесятницы. И человек получает те дары Святого Духа, которые он может понести, среди них и дар старчества. Старцы во многих храмах остаются. Тот же архимандрит Елеазар – подтверждение тому. Он не ушел. То, что люди приходят к нему на могилочку и говорят с ним как с живым, – это подтверждение, что это старчество передается как бы по наследству. Хотя был и институт старчества, на Афоне даже подготавливали к этому. И духовник обители мог даже быть простым монахом, он как бы избирался братией, знали, что он одухотворенный. Видели его молитву, видели его в делах, в первую очередь в послушании. И здесь именно старческая традиция до сих пор остается. Старчество – это ведь афонская традиция. И у нас остаются старцы, и возрастают, не может быть Русь без старцев. Она не существует без них, потому что молитвами старцев она и продолжает держаться.

– Тогда вопрос заключается в том, что сейчас практически всегда говорится, что только в монастырях духовничество действительно оправданно. Потому что в нашей мирской жизни мы практически не живем постоянной духовной жизнью, мы все время рассеянны (не только в молитве, но и просто в делах своих), постоянно сталкиваемся с плотским человеком,  но ни в коем случае не с новым Адамом. И поэтому у нас очень сложно в этом деле.

 Вопрос телезрительницы из Санкт-Петербурга: «У меня есть постоянный, как я считаю, духовный отец, батюшка, которому я каждые выходные исповедуюсь, потом причащаюсь. Но, к сожалению, у нас очень мало времени для общения с ним, потому что много людей, и все вопросы, которые мне хотелось бы ему задать, приходится задавать на исповеди. Правильно ли я делаю? Получается, как к психологу я к нему обращаюсь. Я исповедую свои грехи, а потом могу спросить какие-то советы. И второй вопрос. Я это очень редко делаю; наверное, опять же, по Божьему промыслу. Батюшка сам иногда ко мне обращается. Когда мне сложно, могу ли я во время исповеди просить его о молитве за нашу семью и давать записочку с нашими именами, чтобы он за нас молился?»

– Вы поступаете абсолютно правильно, потому что по-другому батюшку и не застать. Очень трудно уделить время. Я сам это чувствую, хотелось бы иметь побольше времени. Было бы часов тридцать восемь, то мы немножко успевали бы за всеми, но так как у нас и службы, и остальные послушания, то часто мало остается. Поэтому монастыри как раз и являются теми духовными очагами, куда, в принципе, стоило бы съездить каждому из нас. У нас есть прекрасный монастырь на острове Коневец в нашей епархии, который сейчас восстанавливается. Там сейчас есть прекрасные отцы, которые исповедуют, они очень одухотворенные. И там вы получите утешение от мощей преподобного Арсения Коневского. Там можно подышать тишиной. Как я говорю, что езжу подышать тишиной в такие места, чтобы наконец-то успокоиться от этого бушующего мира. Я также не могу себе позволить пойти куда-то отдохнуть, потому что времени на самом деле нет. Но в этом есть и хорошее правило: загрузи себя работой и будешь меньше грешить. Кстати, это совет Святейшего Патриарха Кирилла. И, в принципе, Вы делаете абсолютно правильно, здесь нет ничего страшного. И записочку можно батюшке дать, и попросить молиться – это наша обязанность, мы для этого и поставлены священноначалием, чтобы молиться. Но для этого надо еще научиться молиться. Я вот еще только учусь.

– И еще первый вопрос по поводу обращения к священнику как к психологу...

– Здесь, конечно, прямо как к психологу обращаться я бы не советовал, потому что у психолога есть знания о наших душевных проблемах, и любой психотерапевт скажет вам результат, практически не разговаривая с вами, если он хороший специалист. Все-таки к батюшке лучше обращаться по поводу того, как бороться с грехом. Я все время советую: если вы хотите побороться с грехом, то батюшка вам подскажет. А если вы просто исповедуетесь: «Грешу, грешу, грешу», – это такая сдача грехов, как сумочку приносим в камеру хранения. Закрыли, служба прошла: «Так, где мой ключик?» – и опять поехало... И так повторяется. Но ведь в чем смысл духовничества? Научить человека не грешить, бороться с грехом: с одним, со вторым, с третьим. Когда приходите к врачу, вы же не говорите ему: «Я просто болен». Поговорили о погоде и ушли. А болячки куда девать? Их же надо лечить? А как вам выписать правильный рецепт, если я вас не осмотрю, не послушаю вас? Это очень важно. Мы приходим в духовную лечебницу лечить свои греховные раны, которые уже могут быть настолько сильны, что приходится иногда и духовным скальпелем работать. Здесь мы врачи.

– Здесь мы опять сталкиваемся с той же самой проблемой, о которой начали говорить в самом начале нашей передачи. В поисках духовника мы все равно сталкиваемся именно с тем, что по занятости священника, по невозможности духовно окормить всех общение с ним у нас сводится практически только к исповеди. Но, с другой стороны, слава Богу, что сводится к исповеди, если эта исповедь действительно настоящая. В этом случае я понимаю, что духовничество в приходском храме все-таки сводится к исповеди, и тогда вопрос: а как исповедоваться? Как правильно вести ту духовную жизнь, когда моя исповедь станет действительно метанойей? И может ли в этом случае священник дать какие-то абсолютно уникальные для всех ответы? Или существуют просто какие-то общие фразы, потому что мы все каемся практически в одном и том же?

– Очень сложный и своевременный вопрос. Вы правильно сказали, исповедь сейчас превращается в такой набор грехов, которые человек, может быть, вычитал откуда-нибудь или знает по прошлой исповеди. У митрополита Антония Сурожского есть даже такое сравнение, немножко неприятное: священнику как косточки собаке бросают, и пока он разбирается с нашим постоянным, вечным грехом осуждения и так далее, человек проходит к причастию.

– Талончик на причастие?

– Да. Это самое страшное. Человек должен готовиться к исповеди не в храме, а дома. Вечером каждого дня мы должны готовиться к встрече с Богом. Мы ведь засыпаем, и неизвестно, проснемся ли, у нас нет внутреннего будильника и уверенности, что завтра  мы проснемся. Поэтому после молитвы надо посмотреть свой день. Я это советую всем сделать: посмотреть, что я сегодня сделал для Христа, для ближнего своего? И тогда, если хотя бы стакан воды я сегодня подал, значит, будет мне оправдание. А если нет ничего и все для себя любимого, то какое же оправдание я получу на небесах? Мы опять возвращаемся к жертвенности.

– Да. Но еще тут есть такой вопрос. Ведь мы стараемся исповедоваться, приходя в воскресенье на службу, на литургию; причем даже всенощную сейчас редко кто посещает, но приходят на литургию. И здесь перед литургией за сорок секунд получил «талончик» на причастие – и все. А может быть, имеет смысл приходить в течение недели, в какой-то неслужебный день и попросить священника, чтобы исповедоваться не за сорок секунд? Пусть это будет сорок минут или еще больше. Возможно ли это?

– Очень правильное решение. И я сейчас это внедряю в своем храме. У нас для желающих есть любое время. Я даю свой телефон всем желающим и говорю: звоните, мы встретимся, даже не в храме. Есть такое приготовление к исповеди, мы можем погулять по парку и взглянуть друг другу в глаза, побеседовать, и будет все понятно. Человек раскрепощается. Потому что даже на исповеди люди иногда не то что теряются, а видят за собой длинный хвост исповедников и думают: «Господи, уж им-то надо побольше времени уделить», – и даже иногда замалчивают, и здесь происходит  скомканность. Это неправильно, должна быть именно открытость, ведь это таинство второго рождения. Это как второе крещение. Есть пример одного священника, что епитрахиль – это как волны реки Иордан, которые покрывают человека снова, во время покаяния он снова выходит из этой реки свободным от грехов. И он, по идее, должен заново рождаться. Но происходит ли это с человеком? Это тайна Божия.

– Вопрос телезрительницы из Нижнего Новгорода: «Чем отличаются панихида и отпевание человека?»

– Панихида – это молитвенное делание об усопшем, который уже ушел из нашей временной жизни, и это молитва родственников в памятные дни. Может быть, каждое воскресенье человек готов таким образом помолиться за своего родственника, близкого, любимого. А отпевание – это когда тело приносится в храм. Чин отпевания отличен от чина панихиды, там читается разрешительная молитва над усопшим и есть много других моментов. Отпевание бывает либо в день похорон, либо заочное. Есть такая возможность, потому что многие, может быть, о ней и не знают, если человек похоронен во время войны, когда не было отпеваний. И даже есть такой чин заочного отпевания, который позволяет родственникам надеяться, потому что в каждом чине есть прекрасные слова: «Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего». А ведь это так радостно, когда за тебя кто-то молится.

– Еще мне нравится: «со святыми упокой».

– Да, это самое главное.

– Вопрос телезрительницы из Екатеринбурга: «Насколько важно приходскому священнику образовать, создать на приходе общину, такую живую, действенную, как семья? Или он может быть только требоисполнителем? Насколько важно это для самого священника и для прихожан? И от кого это зависит?»

– Скажу Вам сразу: во время рукоположения дьякона во священники кольцо, которое он носит, снимается, кладется на престол, и владыка его забирает. То есть идет обручение пастве. Дальнейшая судьба понятна: паства уже становится нашей семьей. Я должен душу свою положить и умереть за нее, как это написано в Евангелии. Если я это делаю, я добрый пастырь. И дальше мы знаем, что свои овцы знают и голос пастыря, они идут за ним, за чужим не идут. И здесь мы в этом подражаем Христу. Есть лжепастыри, но их по плодам тоже можно узнавать. И я думаю, что их сейчас становится все меньше и меньше, потому что сейчас люди стали более разборчивы, они все знают, могут посмотреть в Интернете (какие грехи, например).

Есть прекрасный анекдот на эту тему. Девушка приходит на исповедь и говорит батюшке: «Вы знаете, я так согрешила вчера, так согрешила». – «Да, я знаю». – «А откуда Вы знаете?» – «Да я на твой Instagram подписан».

– Кстати, Вы напомнили о такой сложной теме, когда те грехи, которые раньше мы себе представляли как тяжкие, теперь уже нами воспринимаются как обычные, то есть по типу: «все так живут». Это связано, конечно, и с теми развлечениями, которые постоянно нас преследуют во всяких соцсетях и прочее.  И в этом случае мы, может быть, даже начитавшись чего-либо, предъявляем какие-то особые требования и к тому священнику, которого решили избрать себе духовником. Я такой начитанный и умный, что буду ходить по храмам и искать того, который будет ко мне милостив. Понимаете? То есть не буду искать требовательного священника, который помог бы мне исправить свои грехи, а буду искать такого человека, который скажет: «Ну и хорошо; все, молодец».

– Буквально недавно я прочитал, что грузинский старец Давид оставил такую ремарочку для своих духовных чад: «Вы все время ищете чудотворца, а теперь представьте, если бы в нашем храме служил Николай Чудотворец. Очередь была бы большая к нему. Все пришли бы за чудом. А вдруг он скажет: подождите, а давайте-ка помолимся, службу целиком послужим – и ночную, и всенощную, и утром литургию. А если придет человек, который, например, будет, как Арий, хулить Иисуса Христа, так он и по щекам еще надает. А потом начнут письма писать в епархию: “Что за священника вы поставили? Он от нас столько требует, что мы не можем такого потерпеть. На другой приход его отправьте”».

Поэтому, конечно же, люди ищут по своим слабостям. Это очень похоже на греческую мифологию, когда делали богов из своих страстей. То есть как хорошо: есть такой бог винопития – помолюсь сегодня с ним… И так далее. Так и тут: он мне простит все, этот батюшка такой любящий, он ничего не сделает. И здесь все зависит от настоятеля или духовника обители. Грех остается грехом, как его ни обойди. Нет ничего общего у света с тьмой, там нет даже полутени. Полутень – это грех. Либо свет со Христом, либо тьма. То есть если ты хочешь выйти из тьмы, иди, Христос тебя примет через священника, через монаха, через свечницу бабу Нюру, которая скажет вдруг какое-то слово, которое тебя зацепит, потому что свечницы тоже сейчас становятся духовниками в нашей области. (Смеется.)

– Вопрос телезрительницы: «Я потеряла мамочку в ноябре и ездила к старцу. Он мне сказал, что мне нужно в монастырь. Нужно ли мне к этому прислушиваться? И если нет, нужно ли мне молиться, чтобы Господь устроил мою судьбу, чтобы я встретила свою половину? Мне за сорок».

– Вопрос очень риторический. Сейчас, судя по нашим разводам, которые происходят в возрасте от тридцати до пятидесяти лет, женщины страдают от одиночества. И бывает так, что (даже есть такой грех) они влюбляются в батюшку. То есть потому, что больше не в кого, а он такой добрый, хороший. Это тоже неправильно. Батюшка должен всегда как бы преграду иметь: «люби всех, беги всех» – есть такой духовный закон.

Но насчет монастыря… здесь должна произойти очень долгая и кропотливая работа духовника с Вами. Невозможно так, по одному взгляду, сказать, куда Вам лучше пойти, потому что он не знает, сколько у Вас детей и есть ли они, какие родственные связи и так далее, здесь нельзя сгоряча решать. Поэтому не надо торопиться; естественно, нужно молиться, чтобы воля Господня исполнилась, но следовать советам вот так прямо, с бухты-барахты, я не рекомендую, потому что невозможно сказать человеку, куда ему идти сейчас, если не знаешь его судьбу. Духовник долго разбирается в жизни человеческой, и только после этого, когда он будет молиться, чтобы воля Господня ему открылась над этим духовным чадом, он может дать совет, и только совет: «А теперь ты выбери, а я помолюсь, и твой выбор все равно будет благословлен».

– На своем личном опыте я тоже могу сказать, что поначалу, когда появляется внутреннее желание уйти в монастырь, я думаю, надо пойти в монастырь и попросить некоторое время просто пожить там, потрудиться, чтобы понять вообще, в принципе, могу я это или нет? Потому что когда понимаешь, что это, например, твое (или не твое), – это тоже очень серьезный путь. Потому что общение с людьми и общение с духовником – это серьезный труд. Настолько серьезный, что нам только кажется, что, придя в монастырь, мы вдруг становимся какими-то особыми, святыми людьми. Сколько приходит испытаний на долю монашествующего человека, мы даже догадаться не можем, потому что ни Вы, ни я не монахи. Поэтому действительно тут очень серьезная история, тем более здесь еще и мама умерла. То есть это то состояние горя, которое приходит к человеку и очень долго не дает жить.

Вопрос телезрительницы: «Я читаю по покойникам Псалтирь, я за них молюсь дома, молюсь в церкви, молюсь на литургии, когда батюшка поминает. Но дело в том, что я сама грешная, они умирают, бывает, и без креста, и без покаяния. Я боюсь, не сделаю ли я этим хуже для своей души? Вот это меня сильно страшит».

– Должно быть послушание в первую очередь в таких важных событиях нашей жизни, как смерть. И послушание молиться или не молиться за своих ближних я принимаю сам, но мое желание, чтобы они жили в Царствии Небесном. И я приложу все усилия, чтобы они там жили. Но молиться за других людей? Достаточно ли благодати у человека, чтобы молиться, может быть, за самоубийц или кого-то еще вытаскивать? Это уже, конечно, переходит в такое небольшое своеволие. Подойдите к священнику, поговорите с ним, возьмите благословение. Есть матушки, мирянки, которые в возрасте приходят в храм и готовы почитать Псалтирь за упокой того или иного человека. Там пишут записочки, она читает – это нормально, но это по благословению священника. Только так.

– Вы сейчас сказали о матушках. Я очень много видел этого, например, в Иерусалиме, в Русской миссии, там постоянно читается Неусыпаемая Псалтирь. И, конечно же, это тот труд, когда хочется, чтобы он был постоянным, неусыпаемым. Но вот Вы настоятель храма великомученицы Варвары, и она, получается, тоже была старицей (имеется в виду не в том смысле, что пожилая, а что к ней тоже можно обратиться за каким-нибудь духовным наставлением). И всегда ли только священники обладают этим даром предвидения, провидения и так далее или это могут быть и женщины, и миряне?

– Вы сейчас затронули эту тему, потому что сегодня мы отмечаем день памяти схиигумении Варвары (Трофимовой). Это великая старица. Матушка Варвара в Пюхтицком монастыре провела 43 года игуменией. Из этого монастыря вышли очень многие игумении, в том же Горненском монастыре матушка Георгия (Щукина), она была ее лучшей подругой. И многие игумении проходили послушание в этом монастыре, это была кузница игумений.

Сегодня ее день рождения. Она стяжала этот дар, Бог дал ей дар любви, и она его не спрятала, она его расточила так, что обитель была сохранена. Много построилось, и люди, которые побывали там хотя бы один раз, прочувствовали эту любовь. Это как побывать на Афоне мужчине. То же самое женщине побывать в Пюхтице – это практически одинаково. Ведь «Куремяэ» в переводе с эстонского «святая горка», это та же точка общения человека с Богом.

Иоанн Кронштадтский сказал, что в Пюхтице три шага до Царства Небесного. И вот эту книгу, которую я сегодня привез, «Игумения за святое послушание», я хочу передать Вам в Вашу библиотеку.

– Если подводить итоги нашей сегодняшней передачи, то мы должны понять одно: все, что творится в человеческом сердце с любовью, так или иначе, связано с тем самым главным человеческим и священническим долгом любить. По любви узнают вас, Бог есть любовь, только любовь – и ничего, кроме любви. Руководствуясь этим духовным чувством любви, мы можем найти и духовника, и того человека, который нам поможет в жизни, мы можем справиться со всеми проблемами нашей жизни.

В конце я еще раз хочу обратиться к нашим телезрителям с просьбой о финансовой помощи телеканалу «Союз». Вы в силах сделать то, что не под силу множеству финансовых организаций. Из этих маленьких пожертвований вы способны сотворить чудо. И, конечно же, отец Олег очень точно сказал, что жертвование  нужно не тому человеку, которому мы жертвуем, а самому жертвователю. Это действительно путь, по которому мы можем прийти к спасению. Так ли это?

– Да, абсолютно так. Преподобный Паисий Святогорец сказал, что у нас есть духовный банк на небесах. Все наши пожертвования, все, что мы отдали, сохраняется в этом банке. У нас есть карточка, которой иногда мы пользуемся, наши грехи покрываются из этого банка, но при этом мы должны всегда пополнять наш духовный банк. Что мы отдали, то и есть наше.

– Понятно, что это все-таки не денежный банк.

– Конечно, банк добрых дел любви.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Елена Кузоро