Беседы с батюшкой. "Хочется верить..."

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель собора в честь Успения Пресвятой Богородицы на ВИЗе города Екатеринбурга, руководитель Отдела по социальному служению Екатеринбургской епархии протоиерей Евгений Попиченко. 

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Сегодня мы будем говорить на такую тему: «Хочется верить...» Дальше многоточие, а вот кто во что и как – это пусть продолжает каждый для себя, вынося какие-то свои выводы из нашего разговора. Вопрос-то я подготовил, батюшка, но вот смотрю на Ваш загар и задаюсь вопросом: «А где Вы нашли лето?» Потому что мы здесь, в Екатеринбурге, только иногда говорим: «Ну вот, тепло настало, вроде солнце вылезло». И вдруг оно скрывается. И 6-8 градусов ночью практически каждый день.

– Секрет уральского загара – ходите на сплавы. Мы буквально вчера с прихожанами вернулись из первого в этом году сплава по реке Исеть. Несколько дней преодоления трудностей, ночью – уральский иней малоснежного нашего лета, днем – палящее солнце в редкие секунды между облаками. Но удивительное дело, что за три дня путешествия у нас фактически не было дождика. Хотя мы с Екатеринбургом связывались, нам говорили, что их там заливает, а у нас дождик был так, для проформы, чтобы немножко показать, как это бывает на сплаве, если дождик. А на самом деле очень приятная погода и потрясающей красоты наши уральские края, и река, и горы... Море, солнце и вода – наши лучшие друзья. (Смеется.)

И, конечно, всегда ожидаем это с особым чувством какой-то радости, потому что это возможность побыть с близкими людьми, с семьей, возможность вместе преодолеть очередные трудности, а трудности были реальные в этом путешествии. Возможность вместе помолиться, вместе посидеть у костра, вместе встречать рассвет, потому что ночи короткие и как-то незаметно проходили. Выходишь на поляну в 4.10, и солнце из-за края леса появляется. Возглас утрени: «Слава Тебе, показавшему нам свет». И вместе с певчими поем великое славословие: «Слава в вышних Богу и на земли мир...» Это, конечно, потрясающие впечатления реальности происходящего. Всегда удивительная возможность лучше себя узнать, узнать своих прихожан, конечно, потому что «парня в горы тяни, рискни, не бросай одного его; пусть он в связке одной с тобой – там поймешь, кто такой». Потому что в наших городских условиях мы редко себя проявляем.

Однажды Феликс Дзержинский очень точно заметил: то, что вы на свободе, – это не ваша заслуга, это наша недоработка. Был бы человек, а статья найдется. И это действительно так, мы себя плохо знаем, мы научились хорошему поведению, правилам этикета и в каких-то привычных условиях ведем себя прилично. А попробуй оказаться в условиях неудобных, неприятных, тяжелых, невыносимых и душевно, и физически – и сразу то, что где-то сокрыто в глубине твоей души, начинает из тебя вылезать просто таким образом, что ничего с собой поделать не можешь. Тебе от самого себя настолько мерзко, противно: и гнев, и раздражение, и жадность, и стремление занять теплое местечко... И это удивительная возможность познать себя даже в таких небольших испытаниях, которые мы себе придумываем. Отчасти я понимаю людей, которые идут в горы, потому что пойти в гору – это тоже проверка себя. Но самая потрясающая проверка на крестном ходе.

– Вы же не просто так сейчас сказали о крестном ходе, потому что, насколько я понимаю, в этом году Вы побывали на Великорецком крестном ходе. Вятская земля – это древняя земля. Я там учился несколько лет, в том числе проживал в городе Кирове. Вятка – родные места для меня, и, пользуясь такой возможностью, всегда передаю и поклоны, и приветы своим друзьям, знакомым. Многие учителя там остались, с которыми у меня происходили первые, более осознанные шаги, они вели меня. Поделитесь впечатлениями, расскажите, как Вы там оказались, сколько времени пробыли.

– Наверное, начну с того, что поздравлю всех наших зрителей с Днем России, который мы вчера праздновали. Это молодой праздник. Каждый президент хочет оставить о себе какую-то память; лучшая память – это праздник, установленный в ту или иную эпоху. А наш народ праздники любит. Но мы всегда должны осмыслять, наполнять смыслом какие-то вещи, которые возникли, может быть, даже искусственно.

День России. Конечно, очень хочется поблагодарить Бога за то, что мы с вами живем в  самой прекрасной стране…  Мы действительно живем сегодня в самой прекрасной стране, несмотря на какие-то трудности. Я помню, когда я только начинал говорить проповеди, вообще только начинал священническое служение, мне попалась цитата Дмитрия Лихачева. Он говорит, что Родина есть у нас такая, какая есть. И какой бы порой неприглядной она ни была, мы должны служить своему Отечеству – в том звании, в которое призваны. Мне эти слова легли на сердце.

Нашему Отечеству Господь вверил самое дорогое сокровище. Собственно, ради этого сокровища и сохраняется мир, сохраняется земля. Потому что Господь хранит землю ради православия, ради тех людей, которые ищут истину и которые сохраняют истину, истинное Предание. И Руси вверено сохранение православия. И в том, как хранят православие русские люди, я очень искренне убедился как раз на Великорецком крестном ходе. Потому что это таинство, это особое явление, таинство в каком-то глубоком смысле. Я многих людей спрашивал, зачем им это надо. И никто не мог мне внятно ответить. Понимают, но зачем, как? Надо! Внутренний призыв.

«Любовь к святителю Николаю», – сказал один священник, говоривший проповедь на литургии. Понятно, свои какие-то нужды, понятно – выправление рода, но в первую очередь это любовь к святителю Николаю. Он так зовет, и ты этот призыв чувствуешь, ты ощущаешь внутренне, что тебе это надо. Зачем? Ты не можешь объяснить, это не поддается логике, это никакому рационализму вообще никак не поддается, но человек приходит 3 июня. Человек задолго до этого дня понимает, что ему снова нужно идти на этот подвиг. Причем это не красивые слова, это реальность.

Помню эпизод из книги «Моя жизнь со старцем Иосифом». Старец Ефрем про себя говорил, у него было предтуберкулезное состояние и он просил у своего старца, можно ли ему спуститься вниз и взять лекарства. А старец Иосиф ему говорит: «А ты зачем сюда пришел? Ты же сюда умирать пришел. Если хочешь спокойной жизни, иди отсюда, я тебя не держу, но ты же пришел умереть, так умирай». В каком-то смысле Великорецкий крестный ход именно такой, что человек идет и понимает, что у него последний предел, он умирает. Это удивительная возможность узнавания себя и узнавания силы Божией через немощь человеческую, когда все силы закончились (а это пять дней пути, 150 километров, по 30-35 километров в день; а мы люди городские)... Это раньше Симеон Верхотурский так мог: есть такая Симеонова тропа, где он из одной деревни ходил в Меркушино раз в неделю – 36 километров туда и 36 километров обратно. Для него это была такая спокойная прогулочка по лесу… Но для нас это совершенно невыносимо. У меня есть в телефоне шагомер, я иногда заглядываю в него. Две тысячи шагов в день – дошел до машины, доехал до работы, там сколько-то походил...

– А я иногда слышу от молодых людей своего возраста: сегодня десять тысяч я сделал. И это уже как похвала: я молодец, десять тысяч все-таки.

– В тот день, когда мы вошли в крестный ход, мы прошли сорок пять тысяч шагов. Мы в один день вошли, потому что так получилось: что называется, разведка боем. А люди до этого прошли два дня. И после нас еще прошли два дня. И каждый день это до грани отчаяния. Ты доходишь до какой-то точки – у тебя все отключается, ты не понимаешь, что и как. И потом какой-то маленький эпизод – и вдруг появляются силы. Это настолько удивительное ощущение явного присутствия Бога, явного присутствия святителя Николая! Он, конечно, идет в теле этого крестного хода. Ну а где ему быть в это время, когда десятки тысяч людей собрались для того, чтобы идти за его иконой? Этому крестному ходу больше 600 лет. Представляете? Каждый год на протяжении 600 лет люди идут этой дорогой.

История такова: крестьянин на реке Великой обрел икону святителя Николая. Она стала являть чудеса, известия дошли до духовной власти в Хлынове, уездном городе, и икону перенесли в этот город, но с одним условием, чтобы она каждый год в это время к 6 июня была в Великорецком селе и затем торжественно сопровождалась обратно. И вот шесть веков (даже в советское время традиция не прерывалась) люди шли этим путем до Великорецкого села, там совершалась служба, молитва, литургия. И затем шли обратно.

Удивительное наблюдение, конечно. Идут молодые люди, пожилые, идут бабушки. В большой армейской палатке мы оказались с молодым человеком (ему лет двадцать), он весит сто сорок килограммов. Он вот такой большой, у него ноги еле влезают в сапоги, и он исполнен решимости идти за иконой святителя Николая. Идут дети семи-восьми лет… Идут и молятся за Россию, за свою семью, за себя, о каких-то своих страстях. И это что-то невероятное. Сказать «зачем»? Потому что надо. И вот у меня внутри сейчас очень точное извещение, что я хотел бы полностью пройти этот крестный ход в следующем году (даст Бог, доживем). И я очень хотел бы, чтобы максимальное количество сотрудников, прихожан смогли в нем поучаствовать.

– Это ведь очень непросто. Тем, кто не видел этих проселочных дорог, этой грязи по колено, которая не где-то в одном участке... Одно дело, когда ты идешь в начале крестного хода и дорога еще более-менее. Другое – когда идешь в конце, когда это все уже перемешано, растоптано; когда приходишь в те места, где короткие ночевки, уже все занято во всех избах, во всех более-менее подходящих помещениях лежат паломники, кто-то уже спит. В основном все, конечно, спят, настолько люди устают, что лишь бы где-то прилечь. Когда каша уже съедена, чай весь выпит. Хорошо, если у тебя есть вода с собой. А через несколько часов снова надо будет вставать.

– Все точно так. А этот крестный ход за двадцать лет был самый тяжелый. Потому что все пять дней лил дождь. И земля превратилась в кашу. Несколько десятков тысяч по ней прошли, и, конечно, там идешь по колено в грязи, и все это так тяжело! А на душе радость, несмотря ни на что. Такая радость, которую не получишь ни в красивых театрах, ни на каких-то пляжах. Она какая-то необъяснимая, но очень реальная радость чего-то настоящего. И это, конечно, удивительно.

Но самый важный опыт – это самопознание, потому что Господь из тебя в этих напряженных условиях начинает вычищать гной, он вскрывается. Я наблюдал даже за своими сотрудниками. У нас была группа из девяти человек в этот раз. Настолько это все остро! Был человек, который как впал в кому собственного безобразия в самом начале, так и шел несколько дней: «Меня никто не любит, меня не уважают, пойду я на помойку, наемся червячков; червячки такие разные, зеленые и красные; наемся и умру, ты знаешь почему. Меня никто не любит...» И так вот бесконечно.

– Я первый раз такое слышу. (Смеется.)

– Есть люди, которые вот так думают: «Меня никто не любит, я самый, самый, самый гадкий». И человек ничего с этим поделать не может: с собственным унынием, с собственным неправильным взглядом на себя. А потом происходит чудо исповеди. Слава Богу, что мы православные, потому что мы можем прийти и вычистить весь этот гной у креста с Евангелием. Я вообще не представляю, как люди, которые не знают опыта исповеди, вообще живут, когда, так или иначе, эти гнойники вскрываются? Как живут?

Если вернуться все-таки к Дню России, вспоминается история, когда в монастырь Царственных страстотерпцев на Ганиной Яме приехал командир атомной подводной лодки. Ему показывают храмы, а он себе под нос говорит: «Кузькина мать». Монах услышал: «А что это Вы ругаетесь?» Он говорит: «Да нет, я не ругаюсь. “Кузькина мать” на нашем языке подводников – это тот ядерный щит, атомные ракеты, благодаря которым мы сохраняем независимость и мир. Но я это говорю, потому что вот именно здесь, в монастыре, тот щит, которым Россия защищена». Не ядерными ракетами, не тем, что Хрущев, стуча туфлей по трибуне, кричал, что мы покажем Кузькину мать, а вот этим: молитвами русского народа, молитвами православного человека.

Причем надо отметить, что не только монахи призваны стоять на защите. Потому что Господь (мы помним историю) готов был сохранить Содом ради десяти праведников, если бы они там нашлись... Но и десяти не нашлось. А мы пока живем. Значит, есть люди, праведники, ради которых Господь сохраняет этот мир. И каждый из нас призван быть в их числе, потому что Господь говорит: «Будьте святы, как Я свят. Ничто нечистое не войдет в Царствие Небесное». Поэтому каждый молящийся человек – это защитник Отечества, это воин Христов. С Днем России!

– С праздником, дорогие друзья! С праздником Вас тоже, батюшка!

 Есть какие-то истории или какие-то яркие, интересные разговоры, которыми хотелось бы поделиться, когда Вы были в Великорецком крестном ходе? Есть какие-то особенные наблюдения, что-то такое, что лично для Вас было примером (или, наоборот, не примером)?

– Ну, веселая история из жизни одной сотрудницы. Самый тяжелый участок пути – это последний день, когда уже входят в Киров и практически весь день идут по дороге, по асфальту. Искушение такое; люди этим делились… Ладно для нас, екатеринбуржцев, но для кировчан... Они шли рядом с женщиной, и у нее возможность позвонить сыну, позвонить знакомым и вызвать такси, но идут до конца; как из Трифонова монастыря выходят с иконой, так туда же нужно и вернуться, но пешком, до конца дойти. И вот идешь, и искушение сойти с дистанции: все, невыносимо. Показались серые стены знакомого монастыря, душа возликовала… И потом ее рассказ.

Около стадиона они передавали документы, и документы упали за решетку: паспорт с билетами. Через 15 минут такси, через 40 минут поезд. И растерянность, и паника, а сил нет не то что ногами двигать, а вообще эмоции какие-то проявлять. И вот она, молодая женщина, бежит вокруг этого стадиона с другой стороны, а там фактически отвесный склон; она берет какую-то палку и, как альпинистка ледорубом, начинает в него врубаться, чтобы подняться, спуститься. Ей вслед кричат: «Девушка, вам что, крестного хода не хватило?» Она поднимается, берет эти документы, а время-то уже совсем поджимает. И понимает, что на «обратно» уже нет сил. А там расстояние между прутьями, ей говорят: «Ты попробуй пролезть». Она начинает, как капуста, снимать все кофты.  Пролезла, выдохнула, отдала документы другой сестре… Прошли два метра, а там в заборе такая дыра, где можно было спокойно пройти. Но, говорит, на этом эпизоде я поняла, какой безграничный ресурс у человека: если все силы потеряны и вдруг возникают обстоятельства, то ты можешь преодолевать свою усталость и совершать даже такие сверхъестественные вещи.

– Даже если сейчас забить в поисковике два слова «крестный ход», выйдет просто невероятное количество ссылок, каких-то новостей, анонсов либо на те крестные ходы, которые уже закончились, либо которые идут. Например, многокилометровые, как сейчас из Тобольска к Екатеринбургу идет крестный ход, порядка 700 километров планируют люди пройти. Множество других крестных ходов из Центральной России, Северной России тоже подходят к Екатеринбургу к Царским дням. И, конечно, все их участники планируют в том числе поучаствовать в Царском крестном ходе. У нас не такое продолжительное и многокилометровое молитвенное шествие, но ведь тоже оно особенное и тоже нам всем предстоит.

– Этот год особой памяти – столетие мученического подвига святых Царственных страстотерпцев. Он будет особенный еще и тем, что Святейший Патриарх Кирилл возглавит Божественную литургию и пойдет крестным ходом, дай Бог ему здоровья. И, конечно, это будет особое священнодействие и особая молитва. Молитва, конечно, за Россию, за наше Отечество, за власти и воинство, за благочестивых христиан, за всех, кто здесь живет. И огромное количество людей будут идти этим путем, по которому прошли святые Царственные страстотерпцы к месту уничтожения мощей. «Мощи» на славянском языке – это тело христианина, тело человека. Конечно, нужно заранее подумать, настроиться, о чем будешь молиться, с чем туда пойдешь. И подобные действия имеют огромную силу, они имеют протяженный, отложенный эффект: ты сделал труд в течение пяти часов, но весь год  будешь пожинать плоды этого труда.

И вот про Великорецкий крестный ход говорят, что с этого момента начинается новая жизнь, то есть ты уже будешь другим человеком, прежним не будешь. У нас также есть вот это святое шествие, молитвенное шествие, освящающее Уральскую землю, – Царский крестный ход, на который мы приглашаем всех вас, дорогие наши зрители.

– Иногда меня посещают мысли о том, как здорово было бы: приходишь в храм, видишь рядом с собой друзей, знакомых, соседей из подъезда, из дома, видишь своих сотрудников, своих начальников, тех, с кем ты работаешь на своем рабочем месте. Неважно, кто где – берем абстрактно. Ведь как здорово, когда люди  вместе! Они не только встречаются где-то в подъезде (и дай Бог, если поздороваются) или на работе на несколько часов для решения каких-то только конкретных вопросов… Ведь это очень сильно влияет на взаимоотношения людей. Это ведь здорово, это ощущение того, что все впереди. Вы говорите, что крестный ход – особое молитвенное шествие, особое движение, вот он – щит нашей Родины. Но ведь не только там; еще и в церкви, на приходе эта общинная жизнь...

– Общинная жизнь для меня (я давно это понял, ощутил) является великим сокровищем. Как-то в самом начале я для себя ощутил слова Евангелия: вы будете ловцами человеков. Я для себя так и понимаю, что приход и то служение, которое любой приход несет, – это возможность дать людям жизнь, дать людям почувствовать всю полноту, глубину жизни с Богом. А для этого у людей должна быть возможность не только совместного совершения литургии, общего дела, самого прекрасного дела, которое можно вместе делать, но и литургии после литургии.

Есть у святых отцов такое понятие: литургия после литургии. Это служение ближним, это дела милосердия. И так получилось, что наш приход благодаря моему послушанию связан со служением милосердия. Совместные дела очень объединяют и дают близость душевную друг с другом. Поэтому, конечно, я понимаю важность этого и стараюсь давать людям возможность совместных добрых дел.

– Перед беседой Вы упомянули о том, что завтра тоже очень важный для вашего прихода день. Я не просто так сказал в начале программы, что собор восстанавливающийся. Процесс идет, я так понимаю. Есть какие-то загвоздки, какие-то пожелания или, наоборот, благодарность тем людям, которые участвуют в восстановлении? Есть какие-то сложности, ближайшие планы? Расскажите об этом.

– Собор Успения – это удивительный по красоте храм; мне оказана честь его восстанавливать, честь потрудиться Божией Матери. И лето – это всегда особая пора, когда нужно успеть в короткое время сделать многое. Конечно, очень хочется, чтобы тот режим, в который вошла наша стройка, сохранялся. Очень банально говорить: я тут понял для себя, что плохо умею просить. На самом деле просить надо, потому что в этом есть смирение и есть необходимость.

Я вспоминаю владыку Викентия, много приходилось общаться по социальным вопросам. И владыка говорит: «Ну вот, звонил этому человеку, а он отказал». Но приходит необходимость, и он снова звонит и просит. И вдруг человек соглашается помочь, и какое-то дело сдвигается с мертвой точки. Здесь точно так же. Собор, конечно, нуждается в помощи. И что-то делается, но сделать нужно все. Поэтому (те, кто знает, кто любит собор) не отказывайте себе в такой возможности поддержать восстанавливающийся собор.

А завтра нам привезут колокол. Шеститонный колокол, самый большой из звонницы, который возможно было установить. Для этого мы сейчас на колокольне делаем сложные железобетонные колонны. То есть колокольня кирпичная, а вот само место, где звонница будет располагаться, должно выдерживать в общей сложности где-то около двенадцати тонн (такой у нас будет вес всех колоколов).

Самый большой завтра прибудет в собор, и какое-то время он постоит, до того момента, когда владыка его освятит и мы его поднимем. И очень хочется надеяться, что когда Царский крестный ход будет проходить мимо собора Успения (этот маршрут как раз мимо храма), мы услышим голос одного из самых больших колоколов города Екатеринбурга. Поэтому для нас тоже это радость. Я хочу попросить у всех молитв за раба Божия Анатолия и раба Божия Николая, они основные помощники в этом служении. Анатолию Владимировичу сейчас необходимо как-то укрепить, поддержать здоровье. Вспомните, воздохните: «Дай Бог доброго здоровья рабам Божиим Анатолию с сотрудниками, Николаю со сродниками, сотрудниками, пусть Господь их не оставляет Своею благодатию».

– Вы очень интересно упомянули о том, что вдруг поняли, что не умеете просить, а просить нужно, есть такая необходимость. На телеканале «Союз» ситуация примерно та же самая, несмотря на проведение долгосрочных марафонов, несмотря на то, что мы всегда активно призываем наших зрителей к тому, чтобы они оказали помощь; рассказываем о том, что телеканал народный, система финансирования соответствующая, народная, нет каких-то богатых жертвователей, нет спонсоров, нет рекламы. Хотя недавно мы даже и сделали небольшую рекламу: ручки продавали (наши зрители помнят). Это, конечно, пародия была, игровая тема, но все же...

Суть заключается в том, что идет опрос. Мы спрашиваем у зрителей, кто как нам помогает, кто сколько помог в 2018 году. И три варианта ответа: помогаю на постоянной основе; второй ответ – один-два раза в 2018 году помог; и третий – ни разу еще не помогал. И вот у нас в группе девяносто с небольшим тысяч человек, приближаемся к тому, что уже полтысячи ответили, но уже есть какой-то срез. Конечно, нельзя эту функцию коррелировать на все девяносто тысяч, но пропорции получились такие: 33% ответили, что они помогали и помогают на регулярной основе, 33% ответили, что помогли один-два раза за 2018 год; и, соответственно, 34% ответили, что еще ни разу в этом году не помогли.

Мы на самом деле тоже задались вопросом о том, стоит ли призывать к этому? Мы призываем, призываем – уже все, кто хотел, объединились и помогли. Оказывается, что нет, есть еще определенная часть людей. Но вот как найти правильные слова? Где отыскать эту форму, чтобы люди почувствовали, что от них ведь тоже зависит большое дело? От их маленькой лепты, но ведь тоже зависит. Да, может быть, они не изменят всю ситуацию своим маленьким вкладом, но они уже ее изменят только тем, что сделают этот шаг, сделают это действие.

– Надо просить обязательно. Вот сейчас мы с Вами разговариваем, и мне в голову пришла мысль, которую хочу озвучить. Сейчас я переключусь на службу «Милосердие», потому что у меня ответственность получается не только за собор, но и за многих сотрудников.

– У вас же там тысячи подопечных. Это не просто слово.

– Да, к ним приходят, и фактически в ежедневном режиме нужна материальная помощь, но важна и помощь на жалованье сестер. Потому что сестры работают на постоянной основе. Благотворители готовы пожертвовать, допустим, на какие-то материалы, на оборудование, но не на зарплату... Как-то такая статья все время не очень удобная. И вот эта ответственность за людей тоже всегда грузом лежит, а у службы «Милосердие» какой-то перманентный кризис. Конечно, не такой, как у «Союза». Я хотел сказать о том, что, даже несмотря на это, не у всех людей надо брать деньги.

– Это как? Интересно.

– Потому что деньги все-таки пахнут. Вот буквально сегодня мы с сотрудниками разбирали такую историю. Один из благотворительных фондов проводил  гастроли в Екатеринбурге, чтобы взять несколько социальных проектов и поддержать один из более чем пятидесяти.

– То есть это такая грантовая система, очень сейчас развитая. Суть грантовых систем, когда поддерживают проект…

– Да, проекты были разные: помощь пожилым, помощь инвалидам, ВИЧ-инфицированным детям, рожденным от таких родителей. Но грантодатели, руководители выбрали организацию: помощь гомосексуалистам в лечении ВИЧ-инфекции. Причем это было так выделено:  не просто ВИЧ-инфицированным, а как бы направленно. Меня, конечно, это возмутило, потому что Содом начинается не тогда, когда человек впадает в грех, а когда этот грех начинают пропагандировать, легализировать и общественно поддерживать. То есть Содом начинается тогда, когда эта психическая болезнь (которая в советские учебники была занесена как психическое расстройство, а в Уголовный Кодекс как уголовное преступление) сейчас преподносится как выбор, свобода, альтернативная форма отношений и так далее. Понятно, что пытаются стереть границы с грехом.

Но Содом – это частное дело. То есть если ты болеешь, то болей потихоньку, тихо сам с собой, но не надо это выносить на общий обзор, не надо это поддерживать, не надо говорить, что это, в общем-то, нормально. Это ненормально, это извращение природы человека. И вот когда спонсорская помощь была оказана организации с подобной направленностью, у меня, конечно, это вызвало возмущение. Почему? Потому что нельзя грех  легализировать, нельзя выделять его. Потому что есть помощь ВИЧ-инфицированным, и не надо разделять, какого они пола, возраста, какого статуса, вероисповедания. Но когда вот так это выворочено, что именно вот этой категории лиц, – мне кажется, что это пропаганда Содома. Понятно, что мы не можем повлиять на решение организаторов этого процесса. Но я сказал своим сотрудникам, что служба «Милосердие» больше не будет участвовать конкретно в этом конкурсе, потому что нельзя брать деньги у людей, которые таким образом ими распоряжаются.

– На самом деле я Вас понимаю, о чем идет речь. Я думаю, что для некоторых наших зрителей стоило бы даже это уточнить. Именно сказать, когда наравне рассматривают заявки...

– Когда из анализа и оценки уходит нравственность, когда рассматривают чисто механически… Хорошо составленный грант, хорошо составленная программа – и как бы неважно нравственное содержание. И когда эта безнравственная, абсолютно аморальная оценка получается с точки зрения просто формальной механики, грамотности проекта, православная организация не может там участвовать: не осуждая людей, но осуждая грех как явление и фиксируя, что нельзя это пропагандировать, нельзя общественно это поддерживать. Несмотря на то, что мы в кризисе, мы не будем больше выходить с заявкой в этом направлении.

– Вопрос телезрителя: «Вы меня, наверное, знаете, отец Евгений, я «ВКонтакте» у Вас в друзьях нахожусь. Помните, я песню сочинил про Богородицу, Вы смотрели. Вы, может быть, забыли меня?»

– Ну, если посмотрю в лицо, наверное, вспомню…

(Продолжение вопроса телезрителя): – Как присоединиться к крестному ходу? Дело в том, что я курю давным-давно, уже двадцать лет. И хожу двадцать лет в церковь, пытался бросить курить, но у меня не получается. Там ведь никто не курит?

– Обязательно нужно этот подвиг понести. Самое простое – это набрать в Интернете «Великорецкий крестный ход». Выйдет сайт: на нем есть программа, есть расписание, всегда начало крестного хода 3 июня, после Божественной литургии. К этому времени нужно прибыть в Киров, в Трифонов монастырь. Конечно, заранее экипированным, достаточно подготовленным. Все по шагам рассказано, весь маршрут, километраж, остановки, комментарии участников. Нет ничего проще. Но самое главное, как сказал один духовник молодому монаху, – это произволение, это решимость, это выбор своей воли. Потому что на крестном ходе будет тяжело до такой степени, что один из наших паломников сказал: «Я сегодня пережил ад». И это не для красного словца было сказано. Это действительно было состояние и душевное, и физическое. И нужно быть готовым пойти за Богом и со святителем Николаем до конца. Конечно, не до своего конца, а до победы над самим собой.

Что-то я смотрю и действительно вижу, что я как-то очень загорел. Очень даже неудобно, я в отпуске еще не был. Это буквально два дня, проведенные на нашем уральском солнце.

– В Екатеринбурге этого уральского солнца практически не было. За Екатеринбургом, очевидно, есть.

– А мы были в удивительном месте. На реке Исеть есть порог, который называется Ревун. Это одно из самых красивых мест Урала. Это скала, по которой лазают альпинисты, это бурная река и порог четвертой степени сложности. И, конечно, уральский лес, березы. И вот так получилось, что Господь подарил нам возможность постоять лагерем, а там как раз к этому дню, к 12 июня, всегда фестиваль сплавщиков. И данный порог постоянно проходят. И это, конечно, тоже удивительное зрелище, как мужественные люди (мужчины, женщины, даже с детьми), в касках, экипировке, проходят вот эти буруны, эти пороги.

– Тоже испытание.

– Да, испытание. И потом, когда ты его проходишь, плечи раздвигаются. Я тоже хотел об этом сказать. После Великорецкого крестного хода или после таких преодолений начинаешь верить в самого себя. То есть ты понимаешь, что с Божией помощью много что можешь: не только ныть, что тебя никто не любит, но можешь себя победить. Это самое великое дело, по мысли мудреца Диогена: победивший самого себя сильнее победившего весь мир.

– Я хотел бы спросить о Ваших планах на будущее, о Ваших чаяниях, каких-то надеждах на недалекое будущее. Есть какие-то цели, которых хотелось бы достичь, чтобы с Божией помощью все получилось? Может быть, это связано со службой «Милосердие», с какими-то сборами или какими-то результатами работы? Может быть, с приходом или еще какой-то Вашей деятельностью?

– Недавно готовили интервью ко дню рождения... Дорогие друзья, я забыл Вас поблагодарить, простите меня. Искренне благодарю всех, кто сделал подарок на день рождения. Он был особенный: я просил тех, кто мне доверяет, нам доверяет – службе «Милосердие», на сайте «Белый цветок» купить белый цветок и подарить его. Подарили на 171 тысячу. То есть это хорошая поддержка. Искренняя благодарность, спасибо вам за любовь, за доверие. И когда мы готовились, меня спросили: «Батюшка, о чем Вы мечтаете?» Я задумался и понял, что, как говорят в американских фильмах, мы ставим себе только реальные задачи. Потому что на самом деле я разучился мечтать. Не то чтобы разучился, как-то волевым усилием направил мысли в другую сторону. Потому что область воображения и мечтания все-таки пограничная: там духи, всякие чудеса, «леший бродит, русалка на ветвях сидит», ну и все такое. А реальные задачи – другое...

А потому хочется, чтобы наши дети сохранили то, что нам Господь вверил, чтобы они сердцем восприняли православие. Это, конечно, мое глубокое переживание за то, как они сейчас входят в период взросления. Сейчас у них начнется выстраивание отношений, свадьбы пойдут, потом дети, внуки.

– Семейная жизнь – очень сложный экзамен.

– Ну да. Очень хочется, чтобы они Бога не отпускали. Очень хочется, конечно, молиться в восстановленном соборе Успения Божией Матери, дожить до этого момента, когда для людей этот храм будет вновь восстановлен и открыт. Очень хочется, чтобы служба «Милосердие» была для людей и чтобы люди находили себя в ней: те люди, в которых раздается призыв к служению ближним, могли в качестве добровольцев, сотрудников, сестер милосердия находить это служение. Очень хочется, чтобы наши друзья (службы «Милосердие») видели для себя честь в том, чтобы поддерживать церковные проекты. Потому что, конечно, в этом сейчас свобода. И великая свобода, что мы можем говорить о Христе и в больницах, и в домах престарелых. В школах, к сожалению, сложно нашим детям говорить о Христе, потому что там все это как-то фильтруется. Но через службу «Милосердие» мы можем доносить эту весть до многих и многих тысяч людей. Это сейчас можно и нужно поддерживать.

Конечно, очень хочется, чтобы все это развивалось, чтобы люди узнавали о Боге и приходили к Нему и всем сердцем и всею душой своей прилеплялись к Богу. Чтобы любили Его Церковь, чтобы были готовы, если понадобится, жизнь свою отдать за Христа и за Его Церковь. Но это не мечты, это реальность. Я в это верю абсолютно, без сомнения, что все это будет.

– Спаси Вас Господи за эти добрые слова, за эту надежду. На улыбке сегодня мы заканчиваем наш эфир.

– Я стараюсь все-таки позитивно смотреть... Как раз последнее наблюдение с Великорецкого крестного хода. Такой эпизод: идет река людей, подходят к ручью. Икона уже прошла, а вот этот хвостик, который на несколько часов, на несколько километров растянут по лесным дорогам, по полям, подходит к ручью, а там переправа в одно бревнышко. Я сразу соображаю, куда нужно идти, и своим говорю: «Давайте за мной». Только важно вот это послушание. Знаете, как на яхте, когда ты управляешь яхтой или катамараном… Там важно, чтобы команды четко выполнялись в ту же секунду. Потому что если потеряешь маневр, тебе нужно будет снова заходить, а это означает, что потеряешь время.

И вот тут тоже важно это мгновенное послушание, слышание. Они что-то замешкались, растерялись, но мы с половиной группы ушли и благополучно перешли этот ручеек, а потом целый час ждали, пока остальная часть группы дойдет. И вот они так растерялись, расстроились, кричат: «Батюшка, батюшка». А им говорят: «Вы не "батюшка" кричите, а к святителю Николаю обращайтесь, он здесь и так рядом; чего ни попросишь, даст». И они говорят: «Ну вот, солнышка бы он дал». Им отвечают: «Ну что вы – солнышко… Дождик –  Божия роса. Принимайте все, что Господь дает, с миром». И мне так понравился этот человек с позитивным мышлением: он во всем, как Поллианна из известной истории, находит возможность порадоваться и поблагодарить Бога.

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Елена Кузоро