Воскресные беседы. Никодим Костромской

Не могу не отметить труды замечательного костромского историка, краеведа Николая Александровича Зонтикова, который подготовил биографии многих уроженцев Костромского края и провел колоссальную научную работу по подготовке к публикации материалов и о святителе Никодиме.

Сотни священнослужителей пострадали в годы безбожных гонений на святое православие в XX столетии, но святитель Никодим выделяется среди этого сонма. Вот один поразительный факт его биографии. Революционные события застали владыку Никодима в Киеве. В 1918 году политическая жизнь здесь бурлила, в декабре власть перешла от царского генерала, гетмана Скоропадского, к атаману Петлюре, который организовал террор, тогда русских офицеров ловили, расстреливали на месте. Были арестованы три наиболее видных церковных иерарха: митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), архиепископ Волынский Евлогий (Георгиевский) и епископ Никодим, тогда киевский викарий.

Несколько месяцев эти иерархи провели вместе в украинском и польском плену, крепко подружились. По мере наступления Красной Армии многие церковные деятели покидали Россию. И вот зимой 1920 года эмигрировал Евлогий, весной уехал Антоний, и оба они возглавили новые эмигрантские церковные организации в Европе, а владыка Никодим никуда не уехал, он остался со своей паствой, избрав путь исповедничества и страданий. Конечно, это поразительный жертвенный поступок.

Родился будущий святитель в 1868 году в Нерехтском уезде Костромской губернии, сегодня это Ивановская область, в семье скромного дьякона. Примечательно, что буквально в соседнем селе проживала семья церковного регента, в которой потом появится на свет будущий прославленный полководец маршал Василевский.

Никодим, в крещении Николай Кротков, и Александр Василевский в разное время окончат полный курс Костромской духовной семинарии. В те годы выходцы из духовного сословия по окончании семинарии получали от ректора новые фамилии. Зачастую родные братья имели разные фамилии. Как говорилось, фамилии давали по церквам, по цветам, по камням, по скотам и яко восхощет его преосвященство. Иногда все воспитанники одного курса получали, скажем, птичьи фамилии – Дроздов, Сорокин, а другого курса, например, цветочные – Астров, Гиацинтов и так далее. В зависимости от успеваемости или поведения учащегося фамилии могли даже менять в процессе учебы.

Данная Николаю фамилия – Кротков – говорит сама за себя. Но будучи необыкновенно кротким, мягким, обходительным в общении с товарищами, исповедник проявлял упорство и несгибаемую волю в отстаивании интересов Церкви, в защите государственного порядка.

По окончании семинарии Николай Кротков женился, принял сан священника, служил в храме села Тезино, духовно окормлял две тысячи фабричных рабочих. Но семейная жизнь не сложилась, через два года супруга умерла. Николай уехал в Киев, окончил духовную академию, принял монашество. Немало сил и трудов положил на поприще духовного образования, был инспектором семинарии в Кутаиси, ректором Ардонской духовной семинарии, наконец, ректором Псковской семинарии.

В 1907 году Никодим посвящен в сан епископа, направлен на служение в Молдавию. С 1911 года – викарий Киевской епархии, здесь он стал очевидцем многих трагических событий. После начала Первой мировой войны владыка Никодим возглавил в Киеве работу духовенства епархии по оказанию помощи в организации лазаретов для раненых бойцов.

С тревогой и негодованием он наблюдал за тем, как в обществе набирала силу революционная смута. Он твердо и последовательно придерживался государственных патриотических убеждений, возмущался деструктивной позицией Государственной Думы, антиправительственной деятельностью ряда общественных организаций.

В декабре 1916 года святитель Никодим предпринял необычный и смелый шаг – направил на имя царя Николая II записку, в которой предлагал ряд мер для спасения страны от надвигающейся революции. В ней, в частности, говорилось, что никакое учреждение, существующее в государстве, никакие организации, преследующие общественные интересы, ни отдельные лица, ни группы политических деятелей – никто не смеет расстраивать действующий государственный аппарат в момент величайшей опасности для страны, когда враг посягает на ее целостность и даже на ее независимое существование. Все несогласные, все недовольные должны умолкнуть перед страшной угрозой русскому народу и его потомству. Государь наложил резолюцию: «записка, достойная внимания».

Очевидцы событий тех лет единодушно свидетельствуют о том, что владыка Никодим был в украинском епископате наиболее сильным в волевом смысле человеком, имевшим на всех огромное влияние.

Об аресте петлюровцами мы уже говорили. Потом была церковная служба в Крыму, новый арест большевиками в 1922 году, тюрьмы, ссылки, в том числе и в Туркестанский край.

Последний период архипастырского служения пришелся на родной Костромской край. С июля 1932 года по декабрь 1936 года Никодим в сане архиепископа управляет Костромской епархией. Костромские власти были раздражены церковной деятельностью архиерея. Он не желал сидеть тихо, как это ему неоднократно рекомендовали. Опираясь на твердое духовенство, он не давал закрывать храмы, боролся за каждую возможность укрепить приход. Направлял в Москву верующих ходоков, протестующих против произвола безбожной власти. Владыка оказывал щедрую благотворительную помощь, стремился утешить, обогреть, материально поддержать каждого, кто возвращался в Кострому из тюрем, ссылок. Сколько пришлось архипастырю претерпеть!

В 1934 году безбожники взорвали Успенский кафедральный собор. Рушились святыни, уничтожались древние иконы. В ночь на 4 декабря 1936 года, под праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, владыку арестовали по доносу его собственного секретаря, отправили в Ярославскую тюрьму. Началось его последнее восхождение на голгофу. Два года семидесятилетний старец содержался в нечеловеческих условиях следственного изолятора, находился в одиночной камере, подвергался издевательствам, избиениям, многочасовым ночным допросам.

Читаем строки обвинения: «Формирует из духовенства контрреволюционную группу, которая распространяет антисоветскую гнусную клевету, сеет среди верующих сомнения в колхозном строительстве, ждет капиталистической войны и готовит повстанческие организации для борьбы с Советским государством».

Следователь его спрашивает: «Что это за единая и неделимая Россия, за которую вы когда-то стояли.  С каким политическим строем?» – «Политический строй для меня лично был безразличен… Лишь бы Россия сохраняла прежнюю свою целостность», – отвечал святитель.

21 августа 1938 года, в день праздника Ярославской земли, обретения чудотворной Толгской иконы Пресвятой Богородицы, в тюремной больнице закончилась многострадальная жизнь исповедника. Место погребения святителя неизвестно, вероятнее всего, что его останки почивают в одной из братских могил в деревне Селифонтово под Ярославлем, где в то время тайно хоронили расстрелянных, умерших узников местных тюрем.

Записала Полина Митрофанова