Читаем Добротолюбие. «Против человекоугодия». Священник Константин Корепанов

Внимай себе; демоны хотят прельстить тебя к тому, что мало полезно, как то: спать сидя, или не класть изголовья, – что есть то же, что «мятва, и кимин и копр», и внушают «оставити вящшая закона» (Мф. 23, 23), т.е. чтобы угасить гнев, иссушить раздражительность и стяжать послушание во всем. Посевают же они в тебе сие для того, чтобы привести в изнеможение тело твое, от чего ты впадешь в недуг и поневоле потребуешь мягкой постели и различных снедей; а лучше будь доволен одним изголовьем и упокоивайся на нем со страхом Божиим. Вложи в горшок твой приправу из мысленных снадобьев, каковы: смирение, послушание, вера, надежда, любовь, ибо имеющий их учреждает пир Небесному Царю Христу.

Мы уже начали разговор об этом абзаце и говорили о том, насколько вредна любая чрезмерность телесных подвигов, потому что она ни к чему не приводит, кроме некоего навыка воздержания, но зато приводит к надмению, гордости и расстройству телесного здоровья.

Но важно еще и то, о чем мы не успели сказать, читая этот абзац. Здесь стремление к этой чрезмерности подвига преподобный Варсонофий сравнивает с закваской фарисейской, приводя цитату из обличительной речи Иисуса Христа против иудеев, как она есть в 23-й главе Евангелия от Матфея. Он сравнивает это стремление к чрезмерности телесных подвигов с этой самой закваской фарисейской. И что он, преподобный Варсонофий, противопоставляет этой закваске фарисейской, этому внешнему подвигу?

Конечно, мы не собираем десятину с тмина или корицы. Но мы придаем большое значение каким-то внешним вещам, как лежание на голой земле или на полу, как отказ от удобной одежды или ношение власяницы или вериг, как суровый пост, однократное питание или подчеркнутое питание только простой едой. Все это как раз соответствует не подвигу, а, по мысли преподобного Варсонофия Великого, закваске фарисейской, внешним усилиям, внешним подвижническим устремлениям, которые ни к чему глубоко духовному не приводят.

Противопоставляет он этому вещи, которые просты не в смысле достижения, а в смысле понимания: угаси гнев, иссуши раздражительность и стяжи послушание во всем. Вот это противопоставляется внешним подвигам и называется подлинным подвигом, важным подвигом.

Но, согласитесь, если человек не вчера пришел в Церковь и не вчера начал размышлять о своей жизни в свете духовных законов, он знает, что спать на голой земле или на полу, конечно, трудно, неудобно, класть вместо подушки даже не кирпич, а свернутое покрывало не очень удобно, не очень приятно, но это гораздо легче, чем овладеть своей душой и научиться слушаться. Не есть изысканную пищу и питаться только простой кашей очень для нашего времени трудно, но гораздо легче, чем справиться с гневом и раздражительностью.

Это вещи трудные, а поскольку они трудные, они представляются нам значимыми. Но они проще, намного проще, чем угасить раздражительность или научиться слушаться. И он описывает вещи, которые важны не только в монашеском общежитии, вообще в любом человеческом сообществе гораздо более нужны, важны и востребованы, чем какие-то телесные подвиги: именно овладеть гневом, победить раздражительность и научиться послушанию.

Это актуально не только для особых подвижников вроде монашествующих. Это имеет отношение и к семейному человеку, то есть относится к любому христианину. В силу социальной организации жизни не каждый может позволить себе суровое питание или какое-то совершенно некомфортное спанье. А вот победить гнев, раздражительность, научиться послушанию актуально всем вообще и всегда. В любой ситуации это возможно, в любой ситуации это будет самое важное, самое нужное, самое необходимое.

Не делаем ли мы, как здесь проводит параллель преподобный Варсонофий Великий, ту же самую ошибку, которую сделали иудеи времен Христа, когда они сконцентрировались на какой-то внешней форме исполнения заповеди Божьей, потеряв самое важное: суд, милость и веру? Не делаем ли мы то же самое порой, мечтая, а то и пытаясь осуществить те или иные подвиги, хотя требуется от нас совсем другое. Научитеся от Мене, глаголет Господь, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Вот чему должна быть посвящена жизнь христианина.

57-й абзац:

(Скорблю на авву за то, что он другим дает предпочтение.) Брат! Ты сам себя искушаешь. Разве не знаешь, что «кийждо от своея похоти искушается прельщаем» (Иак. 1, 14)? – Не внимай никому другому, кроме себя самого, и не любопытствуй о других, потому что это не полезно для тебя ни в каком отношении. – И смотри, чрез какую ничтожную вещь смутил сатана сердце твое. – Восстань же, поддерживаемый рукой Божией, – и не верь помыслам своим, чрез которые демоны показывают тебе вещи, как хотят.

Обычная история. Действительно, когда читаешь не только эти отрывки, а саму книгу преподобного Варсонофия Великого, поражает актуальность вопросов. Мы, например, пробегая глазами по обложке этой книги, если бы встретили ее где-нибудь в магазине,  подумали бы, что это о какой-то очень глубокой духовной жизни, не для нас. А на самом деле вопросы показывают, насколько это все актуально и для нас. Мы на самом деле мучаемся тем же самым, и за полторы тысячи лет ничего не изменилось. Те же самые вопросы задаем мы. Монахи задавали их во времена Варсонофия Великого. Мы не монахи, но у нас те же самые проблемы.

Обычная история на приходе. Прихожанину кажется, что батюшка уделяет ему гораздо меньше внимания, чем всем остальным, и это является драмой для человека. Если он не поборет этот помысел, не сможет с ним справиться, то его жизнь просто начинает на глазах разрушаться. Он не может нормально причащаться, не может нормально доверять священнику, духовнику, вообще ничего не может. Его жизнь парализуется: и духовная, и социальная.

Конечно, если есть муж у прихожанки или жена у прихожанина (с прихожанками это бывает чаще), то как-то эту ситуацию можно разрядить, как-то можно переместить акценты, хотя жизнь на приходе не будет полноценной, но как-то от катастрофы человека можно спасти. Но если женщина одинокая, если мужа по той или иной причине у нее нет, то тогда вообще вся жизнь может пойти под откос вплоть до того, что человек может вообще перестать верить, перестать ходить в храм. Особенно если это один приход в населенном пункте, тогда жизнь человека заходит в полный тупик и разрушается.

Само по себе дело пустяковое. Человеку кажется, что духовник, священник или некий значимый человек на приходе уделяет кому-то внимания больше, чем ему. Доказать что-либо невозможно, потому что это все внутри человека. И заявления он делает категоричные, он уверен в том, что ему кажется. Он не размышляет, он не может критически подойти к собственному субъективному представлению, к собственным мыслям, чувствам, поэтому теряет мирное устроение.

Он начинает ревновать, завидовать, обижаться, хранить эти обиды, культивировать в себе неприязнь к тем людям, которых, как ему кажется, предпочитает священник, начинает копить обиду на священника за то, что тот не обращает на него внимания. И  сердце человека пленено страстью, в нем тьма, и сделать он ничего не может, потому что это не объективные какие-то вещи, он сам поселил в себе эту тьму.

Первое, что можно посоветовать человеку, как здесь говорит преподобный Варсонофий Великий, надо понять, что это не твои мысли. Они никакого отношения к объективности вообще не имеют. Тебя поймал враг, и эта тьма, которая в твоем сердце, ярко свидетельствует, откуда эти мысли. Пока ты не поверишь, что это враг вложил в тебя эти мысли и разрушил твою жизнь, ничего не получится. Это он раздувает в тебе ревность и неприязнь. Это его смрад, его вонь, его тьма опутали твое сердце.

Куда ушли радость, веселие, молитва? По тому, что в сердце поселилась тьма, ты можешь понять, кто внушает тебе эти мысли. А если он внушает тебе эти мысли, почему ты должен ему верить? Ведь он всегда клеветник, всегда лжет, говорит неправду.

Если тебе кажется, что духовник предпочитает кого-то, кому-то уделяет внимания больше, чем тебе, и эта картина, эта мысль поселяет в тебе ревность, зависть, неприязнь, обиду, то это не имеет отношения к объективности. Ты должен понять, что смрад показывает, кто рисует тебе подобные картинки. Тебе только кажется, что это есть, но на самом деле ничего этого нет, выбрось это из головы.

Враг может показать что угодно. Мы легкомысленны и верим ему. Нам кажется, что все это происходит, а на самом деле никакого отношения к объективности не имеет. Некоторых вещей просто не существует. Человеку порой кажется, что это было, хотя этого не было никогда. А на большинство вещей мы просто смотрим под тем углом, под которым нам показывает наш враг, акцентируя внимание на совсем других вещах для того, чтобы и поселилась в сердце нашем темнота.

Важно, чтобы человек научился смотреть не по сторонам, а в себя, внимать себе. И когда он будет погружен в состояние своего сердца, враг такими пустяками никаким образом смутить его не сможет. А если он будет смотреть по сторонам, то, используя эту ситуацию, видя рассеянность человека, видя внимание человека к внешним знакам, каким-то событиям и ситуациям, враг подлавливает нас и рисует то, что ему хочется. Мы уже в его руках, потому что вышли из внимания к собственному сердцу и стали обращать внимание на то, что вокруг нас.

Конкретно говорит здесь преподобный Варсонофий Великий: смотри, чрез какую ничтожную вещь смутил сатана сердце твое. Прямо называя и врага, и причину, и источник. Не верь помыслам своим, чрез которые демоны показывают тебе вещи, как хотят. Другого выхода нет.

Конечно, можно молиться о том, чтобы это наваждение прошло. Но для того, чтобы оно прошло, надо поверить сначала, что это наваждение, что ничего подобного на самом деле нет.

64-й абзац:

(Когда вступлю в разговор, увлекаюсь и себя забываю; а потом стыжусь и скорблю.) Чтоб немощному не впасть в это, и в славолюбие, ему должно всячески избегать многословия и прекращать разговор, извиняясь чем-нибудь и удаляясь от разговаривающих. – Когда разговор приносит пользу и не служит препятствием более нужному делу, то стой, пока разговаривают; если же разговор этот не полезен, скажи: простите, я немощен, – и удались.

Тоже можно начать с того же: актуален вопрос для всякого времени, и нашего в том числе. Мы видим, что в тех условиях, в тех временных эпохах (все-таки не такой испорченности был тогда человек) даже монахи исповедовали ту же самую страсть, которая мучает нас всех. Даже те суровые люди той суровой непростой эпохи тоже попадали в эти расставленные сети социального взаимодействия, и они имели ту же самую немощь, которую имеем и мы. Это может нас утешить.

Какими бы мы ни казались испорченными сверх всякой меры, тем не менее вопросы показывают, что люди испорченными были всегда и грех не обладал разнообразием. Все то, что люди делали раньше, они это делают и сейчас. Если люди делают это сейчас, они делали это и раньше.

Важна, собственно, не констатация факта, что люди страдали от той же самой страсти, от тех же самых привычек, тех же немощей, от которых страдают и сейчас. Важно услышать ответ, который дает преподобный Варсонофий Великий.

Ответ этот тоже очень прост. Ничего он не предлагает другого, да и предложить другое невозможно. Даже в духовных монашеских суровых условиях или, наоборот, очень духовных условиях изобилия и благодати великие люди ничего другого предложить не могут, кроме простого: научись говорить «нет».

Люди все время хотят чем-то это заменить. Не все люди. Ведь есть люди, которые этой немощью не страдают. Но ею страдают очень многие. И эти люди думают, что есть какой-то очень хитрый способ, волшебное слово, волшебное действие, волшебная молитва, волшебное движение, каким-то образом сложенные пальцы, какое-то движение глаз или ног, что мгновенно приведет к тому, что никакой проблемы не будет.

Нет. Есть только один способ. Ему столько времени, столько лет, сколько существует человек на земле, сколько люди попадают в эту ситуацию. Другого никто ничего не придумал и не придумает во веки веков: просто научись говорить «нет».

Это советует и в общежитии, и на вопрос монаха и в ту эпоху советует великий человек, великий подвижник. И у него нет никакого секретного оружия, секретной формулы, кроме этого: просто скажи «нет» и живи себе дальше, делай что хочешь.

Скажем, ситуация приковывает нас к словесному собеседованию, к какому-то вербальному или невербальному, душевному или недушевному общению. Мы привязались к этому человеку, он с нами говорит. Нам не нужен этот разговор, у нас нет времени на этот разговор, нет сил на этот разговор. У нас ничего нет по поводу этого разговора. Но жалко же сказать: «Нет, извините, я устал, мне надо идти, я не хочу это слушать». Жалко обидеть, человек расстроится, жалко прерывать, человек огорчится.

И мы не понимаем, что этим самым мы попадаем под власть этого человека. Скрипя зубами, выслушав его один раз, дождавшись наконец, когда он сам ушел (или просто мы вырвались от него, как муха из паутины), думаем, что больше этого никогда не повторится. Но нет, этот человек понял, что с нами можно так поступать. И, еще завидя нас издалека, он кричит: «Эй, стой, у меня к тебе дело!» И начинает разговор, в котором никакого дела нет, нет ничего, кроме его желания поговорить.

Мы, издалека завидев этого человека (или услышав звонок в дверь или звонок телефона), уже содрогаемся внутренне: «Опять слушать эту ерунду, я этого больше не выдержу. Господи, сделай что-нибудь!» Но ничего не сделает Он, потому что сделать должен ты. Ты должен сказать: «Я больше этого делать не буду! Я больше слушать тебя не буду!» Не оскорбляя, не унижая, не идя на конфликт, просто говоришь, что больше это слушать не будешь, не хочешь.

Можно, как здесь говорит преподобный Варсонофий Великий, сослаться на какое-то дело, найти какую-то причину, по которой мы можем избежать разговора. Но сделать это нужно прямо сейчас, когда мы поняли, что разговор ни к чему не приведет и что вообще этот разговор ни о чем. Мы должны уйти прямо сейчас, потому что сделать это во втором разговоре будет сложнее, в третьем еще сложнее.

Мы как бы попадаем в зависимость от этого человека, точнее от своей собственной страсти. И эта страсть называется человекоугодием. Мы думаем не о том, чего хочет Бог,  не о том деле, которое должны делать, мы думаем не о собственном состоянии сердца, как сохранить мир в сердце. Мы вообще ни о чем не думаем. Мы только думаем о том, что подумает этот человек, если мы сейчас прекратим разговор: как он расстроится, обидится, что о нас подумает. Это и есть человекоугодие.

Если мы попадаем в такую ситуацию, нужно просто взять и прекратить разговор. Если разговор полезный и дел у нас нет, можно продолжать разговор. Если разговор неполезен или у нас есть какое-то дело, мы так об этом и говорим: «Я не хочу это слушать. У меня есть дело. Я должен идти. У меня сейчас другое попечение, Бог посылает меня в другое место, я пошел». – «Подожди, подожди! Ты же не можешь меня бросить, ты же должен меня выслушать!» – «Нет, не должен я тебя слушать. Я должен тебе помочь, если ты нуждаешься в помощи. Но ты просто ведешь праздный разговор (или злой разговор, или вредный, или лукавый, или лживый). Я не буду его слушать».

Если бы Ева в раю сказала «нет», ничего бы не было. Мы должны научиться говорить «нет», ничего другого не надо. Это мы зажали себя страхом человекоугодия, мы парализовали этим человекоугодием свою волю, помрачили свое сердце и ничего не можем сделать, потому что человек обыкновенный.

Вспомним рабыню, которая выудила из апостола Петра страшные слова. Подошла слабая женщина и мужественного апостола скрутила, связала, одним своим словом заставила отречься от Христа. Вот что мы делаем. И нет ничего, кроме нашей собственной парализованной воли, страсти быть угодными всем, страсти, чтобы человек не обиделся на нас и был доволен нами. Мы хотим больше угождать человеку, а не Богу.

Христос некогда обличил иудеев Его эпохи, что люди, которые так делают, веровать вообще не могут. Да, если человек пришел за утешением, надо утешить. Да, если человек пришел за помощью, надо оказать помощь. Но если мы видим, что началась пустота, начался грех, началось словоблудие, празднословие, надо прекращать разговор. Надо помнить, что на самом деле это уже не утешение, а просто лукавство врага.

Мы дадим отчет за каждое слово праздное, а не только за злое и лживое, сказанное нами необдуманно. И надо научиться этому искусству или этой простой обыденности жизни – говорить «нет» и делать то, что должен делать.

Записала Инна Корепанова