Свет невечерний. Недостойный молитвы

От нас, христиан, люди, иногда сами того не понимая, ждут молитвы. Им очень важно знать, что кто-то за них молится. Я в этом смысле не образец и не могу похвастаться тем, что поминаю всех, кого встречал на своем пути, и что каждое утро вынимаю частички на проскомидии за живых и усопших. Я очень люблю молитву, которую читают на повечерии, в ней есть такое прошение: заповедавших нам недостойным молитися о них, помилуй по велицей Твоей милости. Просто одной фразой всех сразу поминаешь. В течение дня, вспомнив друга, родственника или просто человека, которого встретил в жизни, стараюсь за него помолиться не какой-то специальной молитвой, а просто говорю: «Господи, присмотри за ним; благослови его, Господи, благослови его деток».

Люди очень нуждаются в молитве. Молитва – это благословение, ободрение к жизни, какая-то бытийная опора, которая держит весь мир. Мы ведь молимся не словами, а воздыханиями неизреченными, как говорит апостол Павел в Послании к Римлянам.

И здесь возникает серьезная проблема. С одной стороны, мы говорим: заповедавших нам недостойным молитися... То есть мы говорим: «Господи, я недостоин молиться об этих людях, но, поскольку Ты меня поставил на это служение, я буду молиться». Но я недостоин молиться, и я это осознаю. Это очень важно. Потому что молитва гордого, молитва без смирения – это не просто пустой звук, а даже какое-то метафизическое зловоние, если угодно.

В церковной жизни мы сталкиваемся со странным явлением, которое я никак не могу богословски прояснить и принять: когда церковные люди (особенно это почему-то практикуется в женских монастырях) тщательно выведывают, за кого мы молимся. Например, пришли вы в какой-то женский монастырь с очень благочестивыми сестрами, хотите подать записочку за вашего близкого друга или усопшего, а вам начинают практически выкручивать руки, спрашивают: «А он точно крещеный? А он причащался?» И если вы не были свидетелем того, что он причащался, или не знаете об этом, записку не принимают, за него не хотят молиться, его делают недостойным нашей молитвы. То есть, мне кажется, все переворачивается с ног на голову.

Хотя мне могут вполне резонно возразить: «А вдруг он некрещеный, не член Церкви? Как за него вынимать частичку и потом погружать эту частичку в Кровь Христову?» Но дело в том, что у нас нет богословия поминовения, стройного и общеобязательного. У нас нет каких-то канонов или догматов, которые определяли бы, за кого можно молиться, а за кого нельзя. Есть традиции, разного рода обычаи, но за которыми очень часто не стоит никакой серьезной богословской работы или, может быть, откровения (бывают откровения о каком-то человеке). И есть предрассудки: например, страх молиться за человека, потому что, если молишься за грешника, как говорила мне одна старушка-монахиня, его грехи переходят на тебя. С чего бы это вдруг?

Мы видим в Писании, что Господь нас призывает благословлять этот мир, обнимать его своей молитвой, чтобы наше сердце было расширено в этой молитве.

Апостол Павел, великий человек, который воскрешал из мертвых, совершал удивительные чудеса и обладал величайшим даром пророчества, просит молитв, нуждается в молитвах. И у него каждое из его четырнадцати посланий сопровождается просьбой, очень искренней, не кокетливой. В Послании к Тимофею он совершенно искренне называет себя первым из грешников: от нихже первый есмь аз. Он считает, что нуждается в помощи Божией, в молитве.

Мы не можем ограничивать молитву какими-то паспортными данными, как будто спрашивая прописку: у вас есть «прописка» в Церкви? Если да, тогда я за вас буду молиться; если нет – извините, пусть за вас молится кто-то другой, это очень опасно.

Доходит до того, что одна высокообразованная дама как-то говорила, что опасно молиться за людей некрещеных или неизвестных тебе. Но он же живой человек, и ему бывает больно! Как за него не помолиться? Да, мы можем оставить в стороне литургическое поминовение и сказать, что здесь не все так однозначно, потому что это касается литургии, а литургия – все-таки дело общины. Но есть такие поминовения, которые не касаются литургии: например, панихида, молебен, акафист, Неусыпаемая Псалтирь, которая читается дома. В конце концов есть молитвенное воздыхание каждого человека.

Например, смотрите вы новости по телевизору – и говорят, что в Бангладеш случилось страшное наводнение. Неужели вы будете спрашивать у этих людей, крещены они или нет? Неужели вы про себя естественным образом не закричите всем сердцем: «Господи, помоги бедным людям. Господи, помоги тем, кто остался без крова. Господи, помоги бедным детям»?

В Сомали сожгли католическую церковь вместе со священником. Это происходит каждый день в Африке. Несколько тысяч человек в год убивают только за то, что они христиане: протестанты, католики, православные. И что, мы будем спрашивать, к какой юрисдикции они принадлежат? Это живое, это просит молитв! Мы молимся за живых, за усопших, и не только за людей, но и за животных, потому что все нуждается в благословении. Апостол Павел в Послании к Римлянам говорит, что вся тварь совокупно стенает, всем больно, от человеческих грехов болеет весь мир. Киты выбрасываются на берег, даже им плохо от человеческих грехов. Всем плохо.

Если мы всякий раз будем спрашивать «церковную прописку» или искать какие-то дикие обоснования, мы далеко зайдем. А кто же в это время будет молиться, благословлять этот мир, и живых, и усопших, и зверей, и птиц, и растения, и воду, и землю?.. Пусть Господь их благословит. И всякого встречного человека благословляйте.

Я недавно шел по улице и увидел аварию: человеку, видимо, стало плохо, и машина врезалась в столб. Надеюсь, что этот человек выжил. Видно было, что он или болен, или внезапно потерял сознание. Неужели я побегу и буду спрашивать, есть ли у него крестик на шее, причащался он или не причащался? Совершенно естественно, увидев такое горе, такую беду, помолиться за него, благословить и сказать: «Господи, помоги этому человеку, подними его, благослови его жену, деток». Они, наверное, ждут папу из рейса, а с ним вот такая беда случилась...

Мне кажется, нужно вернуть правильные акценты. Не люди недостойны молитвы, а я недостоин, чтобы молиться за них. Но Господь мне доверяет это служение, этот молитвенный пост. Поэтому надо быть скромнее, смиреннее. Потому что мир действительно нуждается в молитвенном воздыхании и благословении от детей Божиих.

Записала Нина Кирсанова