Свет невечерний. Холопский ген

В юности или в университетах многие из нас читали «Историю» Геродота. Читали с большим наслаждением, потому что это сборник удивительных историй, где реальные события смешаны с самым изысканным и наивным вымыслом. Рядом с таким чтением мало что можно поставить.

Вообще большое наслаждение читать античных авторов, но Геродота – в особенности. Тем более что в его описаниях упоминаются люди, племена или народности, которые нам близки если не по крови, то территориально, которые здесь, на наших землях, когда-то жили. Жили же в Крыму киммерийцы. На юге России были пространные степи, где кочевали скифы – загадочный народ, они считались в начале XX века нашими предками. Даже есть замечательные стихи Блока, где он пишет: «Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы, с раскосыми и жадными очами!..»

На самом деле не совсем прав был Александр Блок. Но есть вещи, которые в описаниях Геродота пугают, но подтверждаются археологическими исследованиями и на основании их созданы огромные выставки, коллекции, написано много монографий. Обычаи скифов пугали, чего стоит одна только привычка снимать скальп у своего врага, непременно пользоваться скальпом как полотенцем, носить при себе коллекции скальпов. Или обряды погребения, которые были обычным делом у скифов, особенно во время сооружения так называемых царских курганов. Но я не об этом хотел сказать, а об одной детали, которая поражает в историях Геродота.

У Геродота большинство описаний, историй непременно имеет некий моральный контекст, моральный вывод, который не всегда проговаривается. Уж так были устроены головы у античных авторов, что они везде, даже за самыми, казалось бы, наивными описаниями, видели либо порок, либо добродетель.

Так вот, Геродот рассказывает о революции, которая произошла в Скифии – на территории, где кочевали скифские племена. Так случилось однажды, что мужчины-скифы ускакали куда-то воевать, а женщины и дети остались под присмотром рабов. И вот эти рабы устроили революцию. Они так сильно вооружились и взялись сопротивляться своим господам, что даже отражали атаки своих хозяев рядом со скифским рвом, или холмом (определенная стена, остатки которой до сих пор сохранились).

Геродот рассказывает, как скифы пытались прорваться к своим семьям, как мужественно сражались рабы. Не помогали никакие атаки, засады; мечи ломались, копья летели мимо, стрелы расходовались впустую. И тогда один из скифских мудрецов сказал: «Что вы делаете? Вы идете на своих рабов с мечом и копьем. Это рабы, наши холопы! На них нужно идти с плеткой!..» И тогда скифы взяли в руки плетки, как пишет Геродот, пошли на этот ров и стали бить своих рабов плетками. И рабы-революционеры тут же разбежались.

Мы не можем поверить, что такое может быть. Как это так? Они испугались плетки? А в них сработал рабский, лакейский ген. Это люди, которых в античном мире в рабовладельческом строе воспринимали не как людей, а как «человеконогие» существа, некий средний род, подлое сословие. То есть холопы, безликие человекоподобные существа, товар. Если человек родился в таком состоянии, то он рос, развивался и формировался как человек с глубоким осознанием своей неполноценности, своего рабского, лакейского состояния.

Вот этот рабский ген, рабский инстинкт, холопский рефлекс сработал, когда они увидели плетки. Хотя рационально у них была прекрасная возможность расправиться со своими бывшими хозяевами. Но они не устояли.

Если хотите, эта история в наше время, особенно для нашего народа, продолжает быть очень актуальной. Потому что у нас есть разного рода комплексы неполноценности перед лучшими расами, лучшими национальностями, лучшим и более верным христианством, лучшим государственным образованием. И прочие моменты. Во многих из нас до сих пор живет этот лакейский ген.

Возьмите обычного православного человека, покажите ему иконку и скажите, что вы привезли ее с Афона, а не с Оптиной пустыни, например, или из любого другого русского монастыря. Если с Афона, то это вызовет большее восхищение, потому что Афон – это нечто невероятное. Что по сравнению с Афоном наши монастыри, наше монашество?..

Формально этот человек будет прав, потому что афонское монашество действительно вызывает огромный восторг и уважение. Но и русское монашество ничем не ниже афонского. Тысячелетнее русское монашество тоже достойно уважения и не находится в каком-то рабском положении по отношению к грекам, к византийской традиции.

В гражданской жизни мы видим то же самое. Когда я иду по городу, вижу вывески магазинов: «Одежда из Европы», «Евроремонт». Я покупал собаке корм, на нем написано: корм из Европы. «Европа» – это какой-то стереотип, который будит в нас лакейский ген.

Может быть, я преувеличиваю, но наши господа и хозяева, говорившие по-французски, всегда смотрели в сторону Европы. Европа – место благословенное; это великая традиция, к которой я и себя считаю причастным. Но это такая традиция, которая находится наравне с русской традицией, русской речью, русской литературой, русской музыкой, русским искусством, русским христианством. Наши традиции ничем не хуже их; они не могут замахиваться на нас плетками. Но замахиваются. И в политическом смысле, если хотите, именно так нашу страну всегда и брали на испуг.

Невозможно победить русских людей оружием: копьями, мечами, ракетами. Замахнись на них плеткой, вызови к жизни лакейский ген, который в нас еще существует, привычку преклонять колено перед Европой, Америкой, перед просвещенным человечеством – и русский человек падет на колени, отдаст все, что у него есть, и разрешит себя бить, вытирать об себя ноги. Что же это такое? Надо что-то с этим делать.

По своему образованию, своим литературным или художественным пристрастиям я – западник, то есть я очень люблю Европу, люблю античную литературу, английскую, французскую литературу, слушаю их музыку. Для меня это не враги. И я вижу проблему не в Европе, не в Америке, не в политических интересах других стран или Церквей. Я вижу причину этого горького катаклизма только внутри нас: этот лакейский ген нужно вытравить, почувствовать собственное достоинство, равносубъектность по отношению к другим культурам, нациям, народностям. Мы не квартиранты на этой планете, не чужаки, не какие-то выродки, не холопы ни в коем случае, которые должны смотреть в рот своим господам. Мы такие же люди, как и они; не подлое сословие. Мы имеем право на равноправный разговор, дружбу, обмен любезностями и даже на благородную и честную вражду. Потому что в сражении, тяжбе, войне имеется определенное достоинство, своя честь; это нужно делать правильно, с той самой доблестью, о которой говорили античные авторы.

Замечательный американский писатель Рэй Брэдбери незадолго до смерти дал интервью одному из русских журналистов. Он рассказывал, как его изумляет, что русские очень его любят, читают. Его всегда потрясала эта удивительная любовь русских людей, которые в нем вдруг распознали своего родного писателя. При этом он говорил, что Россия много сделала, но она еще молодая нация, потому что русские еще не научились себя любить. Я думаю, он имел в виду уважение к себе, к своей истории, отношение к себе как к достойным людям, которые не чужие на этом празднике жизни, а такие же, как прочие народы, уважаемые, благословленные Господом. Потому что у каждого народа есть какое-то свое служение и замысел Божий именно об этом народе, этой нации. Если существует какая-то народность, значит, Господь любит ее и наделил этот народ какой-то задачей, особой миссией, если хотите.

Поэтому не нужно в себе взращивать, лелеять или как-то оправдывать этот лакейский ген; его нужно окончательно вытравить, отказаться от него и с достоинством относиться к себе, при этом не позволяя высокомерного отношения со стороны русского ума и сердца к другим народам. Мы все – дети Божии. У Господа нет лакеев, рабов, подлого сословия. Мы все – дети Божии, а значит, братья и сестры, наследники Царства Небесного.

Записала Нина Кирсанова