Беседы с батюшкой. О науке и вере

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает протоиерей Сергий Вогулкин, доктор медицинских наук, профессор.

– Отец Сергий, прежде всего поздравляю Вас с праздником Сретения Господня! И с днем православной молодежи...

– И еще не так давно прошел день науки.

– Чем не повод поговорить о науке и вере? Нужна ли ученому вера?

– Это не такой простой вопрос. Дело в том, что многие ученые как бы открещиваются от веры, и создается впечатление, что вера далеко не всем ученым нужна. Возьмем, например, двух ярких известных ученых: Илья Ильич Мечников и Иван Петрович Павлов, оба – нобелевские лауреаты. Мечников отрицал Бога. Он старался продлить жизнь, говорил, что человек должен умирать тогда, когда захочет: мол, когда все надоест, когда придет к мысли, что уже пора, тогда должен умереть. Он дважды пытался покончить жизнь самоубийством. А Иван Петрович Павлов защищал Церковь, выступал против гонений на Церковь. Оба – великие ученые, известные мировому сообществу. Одному из них религия была нужна, а второму – вроде нет. Поэтому сказать, что всем ученым обязательно нужна религиозная вера, нельзя. Примерно 50 на 50: половина ученых относят себя к верующим людям, другая половина считает, что можно обойтись без веры.

Но в то же время ни один ученый без веры обойтись не может. Если бы мир был непознаваем, ученым нечего было бы делать. А познаваемость мира идет от Господа, от Создателя. В мире существуют объективные законы, от нас никак не зависящие. В этом вера ученого. Если он не будет в это верить, значит, он ничего не сможет сделать в своем творчестве. Поэтому вера нужна обязательно. Просто надо понять, как приходит к вере ученый человек.

Например, замечательный ученый, знаменитый физиолог, академик Ухтомский, иеромонах, пришел к вере. Его путь, как и путь всех ученых, идет через углубление в науку. Ученый, углубляясь в изучение природы, приходит сначала к удивлению, потом возникает интерес, как это все устроено, потом он начинает видеть целесообразность всего, все взаимосвязи, как все работает. И в конце концов ученый приходит к мысли о том, с какой любовью все это было сделано. И тогда остается один шаг до веры, в том числе православной. То есть чем больше ученый углубляется в свою науку, тем ближе он подходит к вере.

Двадцатый век дал массу неверующих ученых. Техника сможет все; наука сможет все. А сейчас все больше и больше людей через науку приходят к вере, потому что убеждаются, что все это целесообразие может быть создано только Творцом. Сейчас генетики углубились в изучение ДНК и убедились, как много факторов там действует, поэтому мысль о том, что из мертвого может образоваться живое, просто никому в голову не приходит.

В чем парадокс? Сейчас не верующему человеку, а атеистам надо верить в чудеса о создании мира, о появлении человека, о создании жизни из ничего, из какой-то мертвой материи. Во все это им надо верить, хотя доказательств этого никаких нет. Существование целесообразности мира – это доказательство того, что есть Творец. Потому что если бы этого не было, был бы хаос и никаких законов не существовало бы. Вот таким образом, по мере углубления в науку, человек и приходит к вере.

– Можно тогда сказать, что люди, утверждающие, что религия и наука находятся в разных плоскостях, просто не имеют глубоких знаний?

– Конечно. Еще Лука (Войно-Ясенецкий) говорил: знания всегда приводят к Богу, полузнания – к атеизму. Если человек действительно поглощен наукой и глубоко изучает то, чему посвятил свою жизнь, он рано или поздно придет к вере. Может быть, он не придет к православной вере, но верить в высшую силу, которая все создала, непременно будет. Это естественное состояние ученого, когда он идет в глубину.

– Имея возможность в свое время общаться с профессорами, преподавателями высшей школы, замечал, что они с осторожностью высказываются по поводу религии, веры и Бога. С другой стороны, студенты очень ярко свою позицию озвучивают.

– Вчера я читал лекцию, и один молодой человек очень ярко озвучил позицию, что в медицине вера не нужна, нужны психологи. Но, понимаете, психолог может только сказать, что все, что творится с человеком, – не так страшно. Он ведь не может взять на себя грехи человека. Он, по сути, может только уговорить человека, что у него более-менее все хорошо и что его такое состояние – это нормально. Но когда человек находится в предсмертном состоянии, психолог ничего сделать не может.

Медицина научилась лечить тело; здесь достижения медицины колоссальные. Ну и что? Тело – это только малая часть человека. А душа? А дух человека? В этих вопросах медицина вообще бессильна. Я всегда привожу своих студентов именно к этой мысли. Ведь люди сейчас болеют в основном почему? От состояния души; это так называемая психосоматика. Хорошо, медицина лечит тело, но основная причина болезней не в этом, а в состоянии души. А может врач лечить душу, дух человека, избавить его от греха? Нет. Поэтому медицина лечит тело, а все остальное может сделать только религия.

– Человек не отрицает достижений науки, каких-то человеческих усилий, но почему-то отрицает...

– ...отрицает религию. Достижения науки его очень устраивают, тем более сейчас: много всяких соблазнов, созданных наукой. Но забывается о том, кто, собственно, создал человека. Ты восхищаешься наукой, а ты кто вообще? Откуда взялся, кто тебя создал? Этот диссонанс – только от незнания. Как только человек начинает задумываться о смысле своей жизни, о смерти, он сразу понимает, что он совершенно бессилен и путь его жизни – тупиковый, путь поражения, потому что в конце смерть. Какой смысл жизни, если в конце ничего нет?

– Сталкиваясь с утратой близкого человека, стараются позвать батюшку, отпеть усопшего. Почему-то не психологов зовут к гробу и не с психологом беседуют над телом покойного...

– Конечно. Верующий человек перед смертью понимает, что нужно исповедоваться, причаститься, собороваться, поговорить с батюшкой, получить утешение, достойно закончить свою жизнь. У человека неверующего, кроме страха, ничего нет, он просто боится смерти. Тут, конечно, подключаются и психологи, но что они могут сделать против страха смерти? Ничего.

– У людей, далеких от религии и каких-то верований, когда они слышат православных (например, как те готовятся к уходу, откладывают деньги на свои похороны, обсуждают, где их похоронить), это вызывает шок: как так можно?..

– Вот это и есть страх смерти. Но вообще-то это не страх смерти, это страх жизни. Потому что надо действительно бояться жизни, которая заканчивается ничем. Это страшная жизнь: ты живешь, стараешься что-то делать, приобретать, и вдруг раз – и ничего нет.

– Другой вопрос. Мы сейчас говорим о современных достижениях, о движении вперед, но все это ведь базируется на достижениях советской науки. А ведь советская власть – это власть атеистов. Как с этим быть?

– Знаете, в советское время не только православные люди находились под прессом (большинство людей прошли лагеря), но даже занятие наукой в то время было опасным. Уже не говорю о генетиках. «Генетика – продажная девка империализма», то есть генетики в нашей стране не было. Сейчас это самая передовая наука, но мы безнадежно отстали в этом вопросе.

Академик Ухтомский, архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), Павел Флоренский (его называли русским Леонардо да Винчи; он столько всего изобрел и в энергетике, и в строительстве, и в медицине – куда бы ни обращал свой взор, везде находил приложение для своего таланта, своей гениальности, при этом будучи священником)... Они были арестованы, схвачены. Лука (Войно-Ясенецкий), например, получил Сталинскую премию I степени, отсидев одиннадцать лет в сталинских лагерях. Такое было время. Да, они пострадали за веру.

Юдин Сергей Сергеевич – прекрасный, блестящий хирург! Его приравнивали к Николаю Ивановичу Пирогову по технике проведения операций. Прекрасные руки, кудесник в операционной! Написал много книг, я учился по его книге «Этюды желудочной хирургии». Дважды лауреат Сталинской премии. И пострадал по навету: поступила записка от его любимого ученика. И далее – тюрьма, лагеря. Еще взяли его операционную сестру, которую мучили, угрожали уничтожить ее дочь, и она вынуждена была подписать бумагу, что он – английский шпион. Страшные были мучения; в сталинских застенках умели так пытать, что человек готов был подписать что угодно. В конце концов, после страшных мучений, он тоже подписал, что он – английский шпион. Три года тюрьмы, два года лагерей, и только в 1953 году, после смерти Сталина, он был реабилитирован. Но это совершенно подорвало его состояние, он прожил только год после этого.

То есть ученым все время приходилось бояться, что за ними придут. Это шло еще с 20-х годов, когда отстреливали интеллигенцию. Но все-таки находились люди, которые работали: академик Курчатов, академик Королев. Оба – верующие. Они тоже прошли через лагеря, но они двигали науку. Потому что творческий человек не может жить без какого-то открытия, без творчества; независимо от того, угрожает это его жизни или нет, он должен это делать. Кстати, Богом в каждом человеке заложено это свойство, которое отличает нас от всех других существ, – стремление искать и найти смысл, истину.

Но времена были страшные, конечно. Надо сказать, я тоже с этим столкнулся. Когда я был ученым секретарем Ученого совета Медицинского института, будучи уже в священном сане, было много причин бороться: появление метадоновой программы; появление фирм, которые заготавливали органы для пересадки и отправки за границу. С этим надо было бороться. Мне удалось объединить наш профессорский состав, мы написали письмо в защиту от метадона, после чего нас по одному стали вызывать наверх.

– Проводить профилактические беседы?

– Да. И практически все отказались.

Еще один прекрасный пример – Бенедиктов Иван Иванович, знаменитый акушер-гинеколог, верующий человек. Он был чтецом в церкви, каждое воскресенье был на службе... В общем, очень непростая была ситуация.

– То есть нельзя сказать: благодаря тому, что Церковь была под спудом гонений, вдруг расцвела наука.

– Нет. Наоборот. Постоянная опасность, постоянное угнетение людей приводило к тому, что наука не двигалась. Некоторые необходимые науки (ядерная физика, например, и другие) были, что называется, на коне. А гуманитарные науки, например, никуда не двигались. Если ты вышел за пределы диалектического материализма – ты враг. А разве в одном течении можно что-то сделать?.. Не говорю уже об истории, которая много раз переписывалась. Вообще говоря, наука была очень сильно отодвинута назад. И когда железный занавес наконец открылся, оказалось, что мы в науке отстали очень сильно, лет на двадцать пять, наверное, по сравнению  с Западом.

– Как сейчас складывается ситуация? Поменялось отношение научного сообщества к религии, на Ваш взгляд?

– В 1970 году на Западе вышла очень интересная книга: 53 ученых (из которых 7 или 8 нобелевские лауреаты) написали небольшие заметки и специально издали эту книгу с признанием того, что они глубоко верующие люди. Пятьдесят три выдающихся ученых нашего времени! Поэтому, конечно, многое изменилось. Человек сейчас свободен в своем выборе (ученый – тем более) и уже не стесняется того, что стал верующим человеком.

Академик Садовничий, ректор Московского государственного университета, очень интересно высказался в этом отношении. Он сказал, что верующий ученый сейчас вызывает уважение. Ведь это не только образованный человек, но еще и просвещенный. Поэтому верующие ученые сейчас вызывают уважение. Храм в честь мученицы Татианы при МГУ все время полон профессорами, сотрудниками университета, студентами. Это, вообще говоря, цвет современной науки. Храм никогда не пустует. Одно это говорит о том, что современная наука все больше приближается к Богу.

Еще Эйнштейн в свое время говорил: сейчас физика настолько углубилась в своих познаниях, что ее проблемы можно разрешить только верой.

Я специально посмотрел, кто сейчас ближе подвинулся к вере: во-первых, генетики, физики, химики; вроде бы люди прикладных наук. Но вот это необыкновенное сочетание законов, которые можно было только сотворить и никак иначе, и приводит их в основном к вере. Поэтому среди верующих большое количество ученых именно точных наук.

– Я иногда слушаю лекции профессоров наших московских университетов, математиков или физиков, и нередко слышу, что они верующие люди. Казалось бы, сухая математика, математический анализ. Но почему-то у таких людей нет сомнений в существовании Бога.

– Математикам вообще грех не верить, потому что весь мир создан математическим языком. Искусство имеет математические корни; и музыка, и архитектура, и поэзия. Другое дело, что есть лженаучное течение... Например, современная поп-музыка пишется компьютером: закладывается программа – и по вашему заказу выдается музыка. Понятно, что никакого творчества тут вообще нет.

С другой стороны, современные достижения, в частности в медицине, впечатляют.

– Вы доктор медицинских наук. Хотелось бы подробнее услышать, как сочетаются медицина и вера.

– Медицина и вера неразлучны. Медицина – это искусство плюс чудо. Поэтому медицина и вера всегда шли вместе. Их искусственное разделение, которое было в советское время, сейчас потихоньку преодолевается; быстрого прогресса здесь нет. Возьмите Екатеринбург, например: при большинстве больниц есть домовые храмы, молитвенные комнаты. А в области это редкое явление.

– Там скажут: «Нам лучше лишнюю палату сделайте».

– В то же время достижения медицины сейчас впечатляют. К сожалению, не могу сказать, что большинство достижений российские. Например, созданы протезы, которые управляются мыслью человека; в результате парализованные люди, например, смогут двигаться, вставать на ноги, ходить. Создается искусственный глаз, и невидящие люди с помощью такого бионического глаза смогут видеть. Создаются различные вакцины, и мы сейчас свидетели этому.

Прочитал, что создается универсальная кровь, которую можно переливать всем. Обычно переливается кровь только своей группы, сейчас создается универсальная кровь нулевой группы (так она называется), которую можно переливать всем. Искусственная кровь, искусственный переносчик кислорода. В свое время это вообще-то было наше изобретение, начинали это в советское время у нас, пока эту лабораторию не разогнали. В результате открытие случилось на Западе, там синтезировали кровь. Она называется «голубая кровь», действительно переносит кислород, но особым образом.

Достижений огромное количество. В генетике очень большие достижения; так называемая генная инженерия. Но не с целью создать какого-то универсального человека, а с целью исправления каких-то генетических нарушений. Повторюсь, достижений очень много. Связаны они с религией или не связаны? Еще раз могу сказать, что ученые, которые глубоко занимаются своей работой, приходят к религии.

Интересная вещь. Когда смотрю на медицину и на религию, я понимаю, что религия добилась в медицине больших успехов, чем сама медицина. Открытие, которое было сделано две тысячи лет назад один раз и на всю оставшуюся жизнь: Иисус Христос дал человеку возможность исцеления от греха. Не выздоровления тела, к чему стремится медицина (обычно этого не получается, потому что человек имеет несколько заболеваний, и вернуть семидесятилетнему человеку здоровье семнадцатилетнего просто невозможно). Вообще медицина очень ограничена в своих возможностях; она может добиться длительной ремиссии, чтобы человек чувствовал себя более-менее хорошо, несмотря на то, что он – носитель различных заболеваний.

Но религия дает человеку в любом его состоянии исцеление – возможность восстановить исходную целостность тройственного союза: тела, души и духа. Вот что самое важное для человека – исцеление; особенно когда он тяжко болен и находится на пути перехода в другой мир. В этом отношении наука совершенно бессильна, а религия это как раз дает. Исцеление, которое стало возможным со времени прихода Господа Иисуса Христа на землю, – это самое великое достижение религии в медицине.

А здоровому человеку разве не надо исцеляться? Тоже надо исцеляться. Ведь в принципе мы все больны душевно; у нас на душе столько всего, что каждый нуждается в исцелении. Поэтому это великое открытие в религии является самым главным и в жизни человека, и в медицине.

Религия движет медицину, об этом сказал еще архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Он сказал, что религия не вмешивается в науку, но движет науку. Потому что виден путь, куда идти. Можно ведь науку развивать в разные стороны: в сторону добра для человека или  в сторону зла. Религия показывает путь, по которому надо идти. И она все время спрашивает у ученого человека: как у тебя дела с совестью? Вот ты открыл то, это, можешь сделать и то и другое, а совесть тебе что подсказывает? Совесть – прямая связь с Богом. Поэтому религия дает определенное направление науке. К великому сожалению, наука дала столько безбожных изобретений, что сейчас мы, по сути, сидим на пороховой бочке. Но если бы все следовали по пути, который показывает религия, было бы совершенно другое дело.

– Давайте поговорим о православии и величайших открытиях в медицине.

– Величайшие открытия в медицине сейчас в основном идут по пути раскрытия генетического кода, раскрытия сущности происхождения человека. Генетики сейчас однозначно доказали, что никакой случайности тут быть не может.

Среди замечательных открытий – наши вакцины против ковида. Думаю, это не последнее испытание для человечества. Ковид закончится, и будет хорошо, если человечество исправится. Дело в том, что все страдания посылаются для нашего исправления. И то испытание, которое проходит сейчас все человечество, преследует только одну цель – исправление человечества. Если это произойдет, значит, будут и новые открытия, и раскрытие всяких возможностей для нашей жизни. Но если человечество не исправится, у меня опасение, что Господь еще будет нас испытывать.

Да, видно, сколько сейчас волонтеров, как прекрасно работают наши медики. Им – один шаг до веры, потому что они занимаются таким милосердным делом. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Огромное количество людей, которые работают сейчас, и те, которые ушли в мир иной в связи с пандемией (много врачей, медсестер, волонтеров погибло), будут, конечно, помилованы. Но еще раз говорю, возможности развивать науку и вообще все возможности человечества будут связаны с тем, поймет человечество то указание, которое сейчас дается, или не поймет.

– В завершение программы хочется попросить сказать какое-то обращение для молодого поколения...

– Меня беспокоит именно молодое поколение. Предметы, которые сейчас изучаются в школе, изучаются не так глубоко, поверхностно. В 10–11-х классах идет подготовка к ЕГЭ, и, по сути, это просто натаскивание, но не глубокое понимание того, что происходит. То есть это не настоящее образование; это обучение, когда человек механически запоминает факты, но связать их логически не может.

Поэтому я желаю молодому поколению образования и глубокого понимания, что происходит в мире, в науке, в природе. Это самое интересное и самое необходимое. Тот, кто серьезно этим займется, рано или поздно обязательно придет к религии. Сейчас проблема образования, культуры, воспитания – на первом месте. Мне очень хотелось бы, чтобы молодежь это поняла и действительно занялась своим образованием, пониманием того, что происходит в окружающем мире. Если молодежь это поймет, то рано или поздно молодые придут к Богу.

– Спасибо за эти добрые слова. Надеюсь, одну из наших передач мы посвятим теме молодежи. Мне кажется, Вы как преподаватель, который в ежедневном режиме общается с подрастающим поколением, можете рассказать много интересного.

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Нина Кирсанова