Беседы с батюшкой. Кому и зачем нужен пост. Священник Олег Герасимов 2 марта 2023

– Тема сегодняшней передачи: «Кому и зачем нужен пост». 

– Я думаю, что пост нужен каждому. Это простой ответ на простой вопрос. Другое дело, в какой мере и в какой форме человек его проходит. Пост так или иначе проходит каждый. Есть такая поговорка: умного человека Бог ведет, а глупого тащит. Все мы сталкиваемся с какими-то трудностями, неприятностями в жизни, может, ропщем на Бога, а может, что-то принимаем со смирением. И это тоже пост.

Но есть особый пост, который каждый человек накладывает на себя сам и сам решает, зачем он ему нужен. Про Великий пост знают все. Даже те люди, которые редко бывают в церкви, знают, что в пост нельзя есть мясо. Об этом знают практически все, по крайней мере, те, что считают себя православными, были когда-то крещены. Но каждый сам решает, что для него пост: время, когда нельзя есть мясо, или что-то другое.  

– Решаем сами, может быть, даже берем на себя какие-то особые молитвы, подвиги, но насколько мера поста может быть для каждого одинакова?

– Как правило, люди, которые ни разу не постились, а только собираются, пугаются. Они боятся, что не справятся, поскольку считают невозможным вдруг перестать есть привычные продукты. Это опять же происходит от ошибочного понимания, что пост – это прежде всего какие-то изменения в рационе. Но это не совсем так. Это тоже важно, но не самое главное.

Пост в том виде, в котором мы его воспринимаем, принадлежность не только Православной Церкви, даже не Ветхозаветной. Хотя в Ветхом Завете описано, что люди постятся, и Господь обличал фарисеев в том, что они делают это лишь внешне. Пост как духовное упражнение был известен задолго до Христа. Йоги или какие-нибудь язычники тоже постятся. Это означает, что пост как воздержание сам по себе имеет какую-то силу.

Зачем же постимся мы? История поста достаточно обширная, этому можно посвятить отдельную передачу. Если вкратце, то основным посылом евангельского поста были слова Спасителя, когда Его упрекнули в том, что Его ученики не постятся: могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься. Исходя из этих слов первые посты были не многодневные, а в несколько часов. Сорок часов. Сакральное число.  Но тогда это было полное воздержание. Слова – когда отнимется у них жених – восприняли буквально, это как раз Великий Пяток и до воскресения Христа – время, когда Его связали и повели на суд к Пилату. Это было воспринято как указание, когда и сколько надо поститься. Впоследствии время поста удлинялось, и в итоге он стал 40-дневным. Хотя математику все знают, это отнюдь не 40 дней, а 48.

Откуда же число 40 тогда? Кто-то говорит, что надо вычесть Страстную седмицу, но останется 42 дня. Есть очень изящная, красивая формула святых отцов: пост есть десятина от года. В году 365 дней. Пост длится больше 40 дней, из них вычитаем субботы и воскресенья, когда пост, строго говоря, как бы и не соблюдается. Пост – это сухоядение, холодная пища один раз в день без елея. А в субботу и воскресенье разрешалось есть вареные овощи с маслом, да еще и стакан вина. Какой же это пост? Также вычитаем и какие-то праздничные дни, получается 35 дней и сколько-то часов – десятина.

Про длительность поста можно говорить по-разному. Но самое главное – это все-таки его содержание.

– Вопрос от телезрителя Александра из Подмосковья: «Какие были особенности проведения поста на Руси до революции? Шмелев и другие писатели пишут, что на время поста закрывались мясные лавки, но нигде не указано, что закрывались и официально существующие публичные дома. Как это было возможно?»

– Вопрос интересен с исторической точки зрения, но едва ли он напрямую относится к нашей теме. Не знаю, закрывались ли дома терпимости до революции. Да и у Шмелева мы читаем в «Лете Господнем» такое описание постного стола, что слюнки текут. Необязательно, чтобы пища была постной, речь все-таки не о качестве, а о количестве пищи. В этом смысле не стоит равняться на дореволюционную Россию. Надо попытаться понять смысл поста, для чего он нужен и для чего изначально предназначался. Для этого очень важно посмотреть, для чего постился Сам Христос. Трудно себе представить, что Он отсчитал 40 дней, а после вышел в мир и сказал, что пост окончен, можно и поесть. Нет. Трудно говорить об этом доподлинно, но скорее всего Он уходил в пустыню для того, чтобы уединиться, соприкоснуться с Отцом и помолиться. И эта молитва была такой силы, такой глубины, такой длительности! Думаю, у каждого есть опыт соприкосновения с чем-то глубоким, когда и есть-то не хотелось. Иисус в напряженном молитвенном делании забыл про еду. Он постился 40 дней не для того, чтоб мы отсчитывали ровно столько же и ставили число во главу угла. Нет, это было указание на глубину такой молитвы, когда в течение 40 дней человек забывал о еде…

Так вот, пост – это когда ты забываешь про еду. И для этого нужно, чтобы это время было наполнено глубиной – тем, что позволяет нам забыть о земном. Конечно, у каждого в свою меру, но тем не менее это самое главное мерило. Смешно думать о том, что Бог смотрит в наши тарелки и судит нас за то, что мы едим. Нет. Бог знает о нас гораздо больше, чем мы сами. Он прекрасно знает, на что мы способны. Важно для себя решить: а на что я способен? Могу ли я желания плоти подчинить своей воле, чтобы впоследствии отдать их духу на исполнение Божественных заповедей? Хозяин ли я своему естеству? Для того чтобы это понять, мы начинаем отказываться от того, что для нас не является обязательным. Да, хочется, да, приятно, да, лакомство, но без этого можно прожить. А смогу ли? И постепенно убеждаешься в том, что человеку действительно нужно гораздо меньше, чем ему представляется. Отчасти пост направлен и на это.

Также это время для того, чтобы разобраться, что у тебя внутри. Есть мудрая народная поговорка: «Сытое брюхо к молитве глухо!» Если поесть тяжелую пищу, то клонит в сон, тупеешь, уже не до молитвы, может, и исполняешь какие-то молитвенные правила, но просто их вычитываешь. Во время поста нам представляется замечательная возможность почувствовать облегчение, истончение своего существа и соприкоснуться с Божественным.

Пост также направлен на то, чтобы подчинить себя церковной дисциплине. Если постится вся Церковь, то почему ты не постишься? Это странно. А в Церкви ли ты вообще? Если не можешь – подойди к священнику, спроси, согласуй, чтоб это не было твоей волей, а было благословением.

У поста очень много аспектов, каждый из которых важен. Некоторые ходят по магазинам и рассматривают ярлыки: есть ли там непостный ингредиент. Но пост по своему назначению предполагал освобождение от суетности, высвобождение лишнего времени, которое использовали для помощи другим. Это время обратить внимание на своих детей. Повседневные заботы отвращают от них. Иногда дети просто не могут достучаться до нас. Обратите внимание на ближних, которые ждут нашей помощи, на которых до этого не хватало времени.

Пост предполагает упрощение чего-то, чтобы освободить время. То же самое и с едой. Мы едим более простую еду, чтобы не тратить время на приготовление чего-то более вкусного. Покушал то, что есть, и слава Богу, зато освободилось время для добрых дел. Также в пост появляются свободные деньги, которые мы раньше тратили на более дорогую и вкусную еду, а теперь можно их направить на пользу ближнему.

Много аспектов. Если совсем строго посмотреть, то получается, что мы постимся формально: готовим постную пищу и объедаемся. Или сейчас модно веганское течение, когда вообще не едят мяса. Но постятся ли? Едва ли. Пост – это что-то гораздо более глубокое; это заставить себя вынырнуть из социальных сетей, отключить гаджеты, отложить развлекательную книгу и взять более тяжелую; вспомнить о том, что существует Псалтирь – просто кладезь глубины, мудрости и силы. Когда читаешь Псалтирь, особенно 26-й, 50-й, 90-й псалмы, прямо чувствуешь, как от каждого слова исходит сила. В непостное время мы об этом забываем, всё на бегу, между делом. Постное время должно разительно отличаться от непостного.

– Вопрос от телезрителя Евгения из Белгорода: «Как известно, пост – это личные отношения человека с Богом, то есть человек должен сам себя ограничивать в чем-то. Главное в посте – избавление от зла. Но мне непонятно, для чего Церковь устанавливает эти кулинарные ограничения. Мясо нельзя, а лобстеров, которые намного дороже, можно».

– Все эти правила устанавливались на Востоке. Там это просто дары моря, они были самой дешевой едой. Устрицы во Франции ели бедняки. Сейчас это изыск. Лобстеров формально можно, но пост – это более простая, дешевая пища. Хотя сейчас овощи и рыба дороже мяса, но я не решился бы сказать: давайте это поменяем. Все-таки дисциплинарные установления Церкви – это не просто самодурство каких-то церковных деятелей: давайте сами не будем есть мясо и остальных заставим. Нет. Это проверенный временем рацион, который действительно приводит к тому, что тело облегчается, человеку легче молиться. Проверено, что от мяса возникают какие-то желания, возбуждаются чувствования. В то же время, когда ты ешь, условно говоря, траву, тело реагирует по-другому. Оно уже не так легко возбудимо. Это установлено веками и предлагается нам в качестве настоятельной рекомендации. Если сказать: «ешьте, что хотите, главное молитесь», – человеку придется на своем опыте убеждаться в том, что невозможно наесться мяса и после этого молиться. Зачем изобретать велосипед? Веками проверено, что так лучше. Какие-то определенные строгие установления, в частности вкушение мясной, молочной, животной пищи, можно считать обязательным условием поста. Но если какие-то проблемы со здоровьем или беременность, то все согласуется, можно пост послаблять. Задача поста – не убить здоровье, а привести человека к духовному возрастанию.

Голодный человек может обозлиться. Василий Великий об этом сказал, что можно не есть мясо, но при этом поедать людей. Истощенный постник может быть при этом совершенно злобным и желчным, как описано в «Братьях Карамазовых» у Достоевского. Отец Ферапонт, противник старца Зосимы, был великим постником, люди его почитали, но при этом он был желчный и неприятный тип, который ничего из себя не представлял. Такой пост никому не нужен. Он не нужен Богу.

Людям всегда было присуще внешнее исполнение поста, иначе бы Господь не стал обличать фарисеев. Не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим. Если человек начинает гордиться тем, что постится, что он супергерой, если пост не направлен на то, чтобы совершенствовать свои духовные качества, если от него стонут те, кто рядом, то такой пост не нужен Богу.

Есть пожелание: с постом приятным. Слово «приятный» у нас давным-давно трансформировалось и воспринимается как «наслаждающийся». Да, все постное, может быть, овощное, но зато так вкусно! Приятный пост. Ничего подобного. «Приятный» – от слова «приятие», т.е. Господь должен этот пост принять, а Бог не всякий пост принимает. Надо понимать, что мы приятный пост должны делать не для себя. Для нас он должен быть как раз очень неприятным, ведь если пост приятный, то какой же это пост? Ты вроде постился, а что это было? Пасха уже не Пасха. Как ты эти прожил? Стал ли ты лучше? Это вопрос. 

– В большом храме много детей. У вас была такая традиция: после литургии раздавать детям конфеты. Как во время поста?

– Я еще не знаю, как поступить. Детки уже привыкли. Наверно, если  раньше горстями раздавал, можно раздавать по одной, учитывая то, что в субботу и воскресенье пост послабляется. Не шоколадные, а барбариски или мармелад, но, думаю, вопрос о том, как поститься детям, – отдельный. Ребенка нельзя заставить: «С этого момента мы мяса не едим». С какой стати? Ребенок должен сам понимать то, что это добровольный отказ от чего-то вкусного.

У нас есть замечательная семья, где договорились со своими детишками о том, чтобы эти конфеты откладывать до Пасхи. Ребенок берет конфету, несет в специальную коробочку, знает, что сейчас ее есть нельзя, хотя и батюшка дал. Самое интересное было, когда пост закончился: Пасха, можно кушать, ребенок открыл коробочку и стал конфеты раздавать сестренке, папе, маме, еще с кем-то поделился, потому что постом привыкаешь к пониманию, что есть вещи, без которых прожить можно. Это, мне кажется, показательный момент, когда человек должен сам понять, что ему нужен пост.

Пост приближается: сначала вроде как тяжело, опять надо накладывать на себя пост, особенно первая неделя очень тяжелая, но очень помогает Канон Андрея Критского, который вводит в дух поста властно, потому что читаешь эти строки и понимаешь, как ты далек от Бога и как это страшно. После Канона Андрея Критского потихоньку все становится на свои места: да, пост нужен, более-менее привыкаешь. Самое интересное, когда пост заканчивается, думаешь: хотелось бы это продолжить.

– Вопрос телезрителя: «Когда я была моложе, здоровой, все четыре поста в году соблюдала как положено. Уже восемь лет не могу, постоянно болею, в больнице лежу, давление беспокоит, да и возраст – восемьдесят один год. Но я стараюсь, прошу Бога, чтобы хоть первую и последнюю неделю поститься; если мне лучше, то немного больше. Внучка и дочка постоянно меня за это ругают, а я хочу попоститься. Что мне делать? Я стараюсь лучше сделать».

– Это как раз тот самый случай, когда мы говорим о посте не как о диете. Если Ваши родственники считают, что для Вас это пагубно, если доктора говорят, что Вам надо такие и такие продукты обязательно употреблять, потому что иначе навредите здоровью, тогда надо слушаться докторов. В этом смысле пост для человека, у которого есть какие-то болезни, будет состоять в том, чтобы точно исполнять требования докторов, потому что те диеты, которые назначают врачи, нашему посту даже в подметки иногда не годятся. Особенно у кого с желудочно-кишечным трактом какие-то беды, для диабетиков. Мы все равно норовим, если что-то такое прописывают, это нарушить (съесть конфетку и так далее), а заставить себя сделать так, как говорят доктора, – это тоже пост.

Нужно помнить, что пост – это прежде всего духовное делание. Доктора, родственники настаивают – не буду их обижать, но за это, предположим, лишнюю кафизму прочитаю или Евангелие – две главы вместо одной. Это тоже будет пост, поэтому здесь нужно рассуждение. Не нужно цепляться за то, чтобы было все как в Типиконе. Я повторюсь, что все-таки Типикон писали монахи исходя из тех реалий (по продуктам), которые были тогда.

Помню, мы были на Святой Земле, в Горнем монастыре – там тоже постятся, мясо вообще не едят. Мы попали в какой-то пост, были постные дни. Когда отправляли нас на экскурсии по святым местам со своим гидом (монахиней) – давали каждому сухой паек: грейпфрут, хурма, какие-то рыбные палочки. И бутылка воды. Вы не поверите, по той жаре – этого пакетика хватало на целый день. Понятно, грейпфрут с дерева, и действительно с такими овощами и фруктами поститься легче, чем с теми, что мы покупаем в наших магазинах (какие-то жухлые, безвкусные огурцы, помидоры). Надо понимать, что качество продуктов здорово отличалось, но это не повод для того, чтобы пост прекращать и говорить: «Все, я не буду больше фарисействовать». С малости все начинается, поэтому не надо пост отвергать – мы не умнее Церкви.

Надо понимать, что какие-то вещи не надо воспринимать буквально: что непременно должна быть вот такая трава, те же лобстеры, дары моря… В пост нужно есть простую пищу и при этом понимать, что самое главное в посте – мое внутреннее устроение, покаянное чувство. Если то, что лежит у меня на тарелке, вызывает во мне только озлобление, раздражение и желание съесть еще больше, то, наверное, что-то я делаю не так и мне нужно пересмотреть свой пост.  

– По всей видимости, решение поститься приходит к человеку не в десять лет; скорее всего, для этого он должен быть уже взрослым. А как Вы считаете, когда человек может задуматься о необходимости поста?

– Я усматриваю здесь прямую аналогию с первой исповедью. Нередко бывает так, что ребенка, которому только исполнилось семь лет, родители тут же направляют к священнику: «Иди исповедуйся», – а он еще не знает, что это такое, не понимает, в чем грешен. Да, ему семь лет, но он пока не дорос до исповеди. И начинаешь объяснять родителям, что ребенок должен осознавать, что что-то он делает неправильно.

Но есть детки, которые в пять лет уже уверенно и очень осознанно разбирают свои грехи. Слава Тебе, Господи, в нашем приходе дети в этом смысле очень сознательные. И бывают дети, которым уже и восемь, и девять лет, а они приходят на исповедь и говорят: «А я ничего плохого не делаю». И упрекнуть-то их не в чем, потому что они еще пока ничего не понимают, вероятно, в силу своего воспитания.

Сейчас развитие людей вообще как-то задерживается. Бывает, смотришь, людям уже по тридцать лет, а они дети и дети. Но, бывает, человек имеет осознанный взгляд на все, мудрость житейскую в 22–23 года. Поэтому здесь нужно ориентироваться не на возраст, а на осознанность человека.

Думаю, если ребенок уже способен задумываться о своих грехах, если он уже осознанно исповедуется, а не просто следует указаниям бабушки или мамы и сам понимает, что есть что-то такое, от чего на душе у него тяжело, от чего ему хотелось бы избавиться, то он сможет прийти к пониманию, для чего ему нужно поститься. И пусть это будет всего лишь отказ от конфет, а не от мяса и молока (все же это детский растущий организм), и от каких-то увеселений.

Но сейчас все дети поголовно сидят в телефонах. И можно не отбирать совсем у ребенка телефон, а сказать: «Поставь сам себе ограничение, например, сидеть в телефоне только час, а потом усилием своей воли выключай его». И если ребенок это сделает, то он победит самого себя. Он сумеет себе доказать, что может это сделать и что Бог знает, на что он способен. И вот пост помогает нащупать меру того, на что мы способны, и это тоже очень важно. Но мало нащупать эту меру, нужно ее еще и расширить.

Мы думали о себе, что мы слабые и безвольные, а оказывается, с Божией помощью  можем и на молитву встать, и в чем-то себя ограничить, не испытывая при этом каких-то душевных терзаний, и это уже победа. Но это не повод возвеличиваться и тщеславиться, это понимание того, что мы можем подчинить свое естество Богу.

– К сожалению, у нас давно умерла традиция семейных ужинов, завтраков, потому что каждый живет по своему графику. Как Вы считаете, может быть, стоило бы возродить подобные патриархальные традиции?

– Да, я считаю, что это стоило бы возродить, потому что многие вещи, которые мы считаем архаичными, на самом деле очень полезны для нас и вполне имеют право на существование.

У меня есть хороший друг, сейчас он уже в сане. Так вот, в его семье дети называют родителей на «вы». Мне это всегда казалось странным, но вызывало уважение. Я приходил к ним в дом и причащал его больного папу, и всякий раз, когда я приезжал его причащать, мы садились за стол и обедали. За этим столом у каждого члена семьи было свое место: в центре сидел папа, по правую руку старший сын и так далее.

Когда папа умер, его место за столом освободилось, и мама моего друга торжественно сыну сказала: «Теперь это твое место». Знаете, это внушает уважение. Конечно, нельзя насаждать такое насильно, это должно произрастать изнутри, само собой.

Точно так же нельзя супругу требовать от супруги безусловного послушания только потому, что он ее супруг. Естественно, супруг в семье главный, и если он своими делами, своим отношением к семье заслужил уважение, то не слушаться его как-то противоестественно, и просить об этом не надо, потому что так и должно быть. А если просто взять и предложить учредить какую-то новую традицию, может ничего не получиться. Это должно произрастать из внутреннего глубинного единства семьи.

И когда я вижу такое в семье, это вызывает уважение, семья все-таки идет в нужном направлении; Господь с этой семьей, и эта семья – действительно малая церковь, в которой все пребывают в единстве и очень гармонично дополняют друг друга.

– Завтра у нас в студии будет священник, у которого девять детей. Я обязательно спрошу его, как они сидят за столом.

Отче, благословите наших телезрителей.

– Бог благословит вас, дорогие!

Ведущий Глеб Ильинский