Беседы с батюшкой. Как увидеть свои грехи. Священник Олег Патрикеев. 21 марта 2024

У нас в гостях священник Олег Патрикеев, настоятель храма во имя святой великомученицы Варвары в поселке Рахья Выборгской епархии. 

– Тема сегодняшней передачи: «Как увидеть свои грехи». Она очень важна, особенно в начале Великого поста. Оказывается, мы не можем увидеть свои грехи. Может быть, нам может помочь священник, который нас знает? Может быть, можно об этом попросить своих близких, спросить, в чем, на их взгляд, мы грешны? Или попытаться это узнать еще каким-то образом; например, сравнивая свои поступки с евангельским чтением. Грехи бывают обличающее, когда человек совестью чувствует, что не прав. Но есть грехи, которые нам кажутся дозволительными, что ли. Мы говорим, что все-таки мы не святые. Помогите разобраться в этом вопросе.

– Тема очень сложная. Надо рассмотреть и мою личность, как она обрела видение своих грехов. Нельзя рассказывать другому человеку о его грехах. Это будет осуждением. Мы же не можем попросить соседку рассказать о наших детях. Она скажет, что они балуются, хулиганят, ломают забор. И у нас от этого счастья не прибудет. Так и видение своих грехов. Господь не всегда открывает эту дверь для человека; наверно, для того, чтобы тот не разочаровался в самом себе.

Погружение в себя должно быть постепенным. И как раз Великий пост позволяет это делать с первого дня. Через чтение Канона Андрея Критского мы опускаемся в себя и познаем глубину своего грехопадения. Именно своего грехопадения. Но даже здесь должно быть какое-то чувство меры. Иначе мы можем растоптать сами себя; возможно, возникнет чувство отчаяния и вечной вины. Я вечно грешен. Значит, я не спасусь. Тогда и не буду спасаться. Зачем мне спасаться, когда я грешен? Кому я там нужен? И человек уходит в другую сторону.

Мы должны для начала рассмотреть саму причину греха. Чтобы увидеть болезнь, надо признать, что ты болен. Невозможно человеку, с виду здоровому, сказать, что он чем-то болен. Максимум психологи могут рассказать по взгляду на человека или по двум-трем его предложениям, какие у него фобии и так далее. Но опять же когда он доверяется психологу. Здесь же это очень удивительная глубина. Глубина покаяния. Через святых отцов мы видим, насколько она бескрайняя. Покаяние, наверное, одно из самых главных черт православного вероучения. Мы знаем об Иоанне Крестителе, который начинал проповедь с покаяния: «Покайтесь!» Этот глас вопиющего в пустыне звучал так громко, что люди просыпались и шли к нему на Иордан. Об этом тихо, спокойно среди учеников в Своей первой проповеди о покаянии сказал Христос.

Православная Церковь всегда говорит о покаянии как об основе смысла спасения человека. А теперь подумаем: от чего нас тогда спасать-то? Если человеку рассказать о его грехах, разве это приведет к спасению? И тогда мы должны взять начало греха. Мы должны понять, где корень. Это антропология. Мы даже не знаем, откуда взялись. И рассуждать о себе, кто я, у меня как бы даже мысли не было. Меня родили родители. Я знаю физические и химические законы бытия человека.

Но по своей природе мы уже рождаемся с болезнью. То есть наше тело, наша плоть, которая является трехсоставной, уже при зачатии в чреве матери является греховной. А грех – это последствие какого-то совершенного проступка. Тут в первую очередь нужно вспомнить о первородном грехе. Именно он основа нашего наследия. И если отмотать назад всю историю человечества, мы должны понять, кто же подарил нам этот подарок – такую плоть. Опираясь на Библию, мы видим, что это первые люди, которые таким образом передали нам по наследству ген смерти. Ведь последствия греха – это еще и смерть. Мало того что мы болеем и страдаем, мы еще и умираем. Это наследство всего человечества.

И человек не всегда входит в систему координат православного вероучения. Большая часть людей, даже крещеных, так и не понимает, зачем нам нужно это ковыряние в себе, зачем нужна исповедь. Это длительный процесс, потому что мы не знаем, зачем нам это нужно. Некоторые говорят: «Мне нужно причаститься». Бросил список своих грехов, списанных с тетрадки какого-нибудь святого, батюшка прочитал разрешительную молитву – и человек причастился. А зачем? «Чтобы все было хорошо». Это все образно, пока человек не коснется глубины своего «я». Кто я  в этом мире? Для чего живу? Для чего болею? Почему умираю? Для кого живу? Для кого умираю? Что будет дальше? И пока эти вопросы не стоят перед человечеством, мы будем просто болеть и просто умирать.

– Картина ясна, но я все равно хочу найти то зеркало, которое показало бы мне мои грехи. Что нужно сделать, чтобы их увидеть? Вы очень точно подметили, что на исповеди мы говорим в общей форме. Но если мы произносим какой-то грех, то должны каким-то образом стараться его исправить. А каким образом можно это исправить? Я имею в виду тяжелые, основополагающие грехи. Ведь мы же произносим их на исповеди, может быть, даже и не видя в себе гордыни, осуждения, тщеславия, самолюбования и прочего.

– Мы этого не видим, потому что живем в матрице, сотканной из греховных дел, которые придумал дьявол. Мы в нее поселены желанием Адама и Евы жить в этом понимании. И для нас, людей, которые не знали жизни до грехопадения, трудно себя оценить. Мы живем по своей природе в этом уже встроенном моменте, который для нас естественен. Для нас естественно быть гордыми. Мы гордимся за страну, за своих детей, еще за какой-то успех.

– Но это любовь, а не гордыня.

– Но источник этого гордыня. Я горжусь за страну, потому живу в ней. Горжусь за детей, потому что это мои дети. Моя гордыня. Все это касается как раз первого греха, который совершили Адам и Ева. Гордыня управляет всеми остальными грехами. Она наездница, голова падения человека, в которое он попал, сам того не зная. Мы не понимаем, что живем в этом и что все это движется нами.

Но если мы выходим из этой координаты, если хотим понять, чем больны, зачем живем, если хотим познать себя, тогда в путь-дорогу: открываем Евангелие и святых отцов. У святых отцов расписаны все страсти по наименованиям и даже лекарства против каждой из них. Но никто этим не пользуется. Когда у нас болит живот, мы приходим в больницу и рассказываем все, что с ним связано, и не боимся, что он болит. Но если б у нас вскакивал какой-нибудь прыщ после каждого нашего осуждения или помысла, то мы все были бы в язвах. Да мы и так все в язвах на самом деле, просто этого не видим. Господь охраняет нас, чтобы мы не сошли с ума.

Но иногда человек доходит до состояния своего апофеоза, когда считает, что сам все решит, что ему никто не нужен. Бог есть, но мне важна моя жизнь, моя работа, мои дети. Я сам есть источник всего.

Мы же заряжаем телефоны. И если бы у нас были батарейки, то мы бы понимали, что их надо подзаряжать, и постоянно бегали бы к источнику. Я говорю про Причастие. Смысл его в том, что именно во Христе восстанавливается человеческая природа, именно во Христе она изменяется. Он принял нашу греховную природу, будучи Сам без греха. И посмотрите, что Он с ней сделал: преобразил. Но посредством чего? Посредством Своих страданий, которые мы будем вспоминать на Страстной пятнице, Своей смерти и Воскресения.

Изменение нашей природы возможно только во Христе, но человек об этом задумывается постепенно. Буквально вчера мы еще читали канон. И только после первого дня поста мой ум начал как-то рассматривать эти буквы, эти словосочетания в том отношении, что я это читаю сам про себя. Я увидел себя в этом ужасе. Я смотрю, что все грехи, о которых говорит преподобный Андрей Критский, присущи мне. Меня обуял ужас. Мы стоим в темном храме, а райские врата закрыты.

Вот состояние смерти: я умер и смотрю на закрытые врата. Что я буду там говорить? Моим грехам нет никакого оправдания. Только покаяние. У преподобного Андрея Критского и других святых отцов было только покаяние. Возможно, оно приоткроет завесу Царства Небесного, мы увидим там свет, и нам захочется вернуться туда, откуда мы выпали, как птенцы из гнезда. Мы появились на этой земле не сами по себе. Мы должны понимать, что у нас есть Отчий дом, куда нам надо вернуться. И тогда мы начинаем работать над собой. Тогда мы понимаем, сколько помех есть в нашей жизни, чтобы вернуться домой. Может быть, я раскаялся еще не как блудный сын и мне до сих пор нравится есть со свиньями. У них все включено, за ними ухаживают, моют их, но они находятся в плоскости материи. Но свинья не может взглянуть наверх. Ей не нужно смотреть туда, ей нужно смотреть вниз, где питание и то, что дает ей тепло.

– Чтобы увидеть свои грехи, нужно все-таки посмотреть наверх. Я предполагаю, что эта способность была заложена образом Божиим, по которому мы созданы. Но при этом мы очень часто теряем этот образ, а с ним и способность увидеть свои грехи. Поэтому в молитве мы просим: «Господи, даждь ми помысл исповедания грехов моих». Если Господь нам даст исповедание грехов, то мы наверняка тут же сойдем с ума. Поэтому Он открывает нам их с игольное ушко. А как мы можем догадаться о подводной части этого айсберга наших грехов? Как это увидеть? Как воспитать в себе эту способность? Или она не существует?

– Давайте вспомним образ блудного сына. Это прообраз нашего человечества. Что сподвигло его к воспоминаниям об отце? Первое – это голод. Пост. Святые отцы говорят, что пост – это двигатель нашей души.

– Но там был не добровольный пост.

– Это как раз и есть. Болезнь. Пост. Это то, что он выбрал. Сказка Александра Сергеевича Пушкина про разбитое корыто о нашей гордости. Голод, страдания привели его к воспоминаниям. Он вспомнил о Боге. Что нас заставляет вспомнить о Боге, как не болезнь? Большинство людей приходят в храмы из-за скорби, болезни, из-за смерти детей, близких, родных...

– Есть еще страх.

– Страх – это первое понятие о Боге. И это ему естественным образом приоткрывает Господь. Просто всем нужно чуть-чуть возжелать этого. Господь открывается только ищущим Его. Первым делом мы приподнимаем свою голову, и тогда Господь начинает работу над нами. Он как врач. Но мы должны сказать Ему, что больны. А если ты не болен, то никогда не пойдешь к врачу, а будешь заниматься самолечением, думать, что ничего страшного, что можешь сам поправить свое здоровье. У нас даже есть тост за здравие. А здоровья-то нет. Его по природе нет. Мы рождаемся в страданиях. Мы рождаемся уже больными. Мы все ищем здоровье, как будто оно является самым главным в жизни.

– У меня есть друг священник, который на вопрос: «Как жизнь?» – отвечает: «Заканчивается».  

В храмах бывают настоящие общины, где прихожане знают друг друга. Но чаще мы не знаем ни своих соседей, ни людей в своем приходе. Я думаю, может, в общении мы способны каким-то образом увидеть свои грехи?  

– Я понимаю Ваш вопрос. Вы хотите, чтобы Вам сразу дали диагноз. Это удобно, прийти к кому-то и сказать: «Дайте мне, пожалуйста, диагноз, чем я болен».

– Я хочу диагноз. Хотя бы направление.

– А готовы ли Вы это выслушать? Вы же сразу обидитесь, если кто-то скажет все неприятные вещи о Вас. Вы не скажете: «Ой, как хорошо, наконец-то я узнал о себе такую правду». Никто этого не скажет, кроме святых людей.

– То есть готовность услышать – это тоже очень важно.

– К ней нужно приготовиться как раз постом, потому что первое, что будет реагировать на информацию, – наше эго. Оно будет изменять информацию. Любая информация, приходящая через все наши пять чувств, изменяется в уме, потому что он падший. При крещении мы как бы восстанавливаемся во Христе, полностью обновляемся, но каким-то образом снова падаем. Почему мы снова возвращаемся к тем же граблям? Я до сих пор не могу этого понять. Вроде мы должны быть как первые христиане, крестились, и смерть нам не страшна. Но апостол Петр говорил: хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. А потом взял и отрекся. Так и мы. Нам как-то неудобно говорить о Христе в обществе, мы стесняемся показывать свой крестик или перекреститься перед едой в ресторане. Как на меня посмотрят? Это уже и есть отступление. Мы боимся, поэтому живем как серые мышки. Дали нам одну семечку, мы ее погрызли. В храм сходили и вроде как православные. На самом деле это самообольщение.

Я не представляю, что будет со мной через неделю. Как узнавать о себе такой ужас? Я вчера читал канон, и у меня дрожал голос, потому что я понимал, что сейчас исповедуюсь даже не перед людьми. Хотя у нас есть опыт такой исповеди. На Прощеное воскресенье священник выходит и исповедуется перед всеми людьми в храме. Сейчас епископ принимает у нас исповедь два раза в год минимум.  И конечно, мы каемся перед каждым причастием. Перед каждой литургией мы совершаем молитвы о покаянии.

Исповедоваться должно быть стыдно. Вот что в первую очередь нас должно волновать. Если мне не стыдно, значит, совесть меня не обличает. Это серьезный труд, это очень важно. У нас трехсоставная природа: дух, душа и тело. И начинать надо с тела. Это как сковородка, которую не мыли месяц, она вся в сале. И что с ней надо делать? Налить средство против жира и взять щеточку. Вот постное состояние. И это отдирание сковородки – больно и неприятно.  

– Вы хорошо сказали про сковородку. Раньше в воскресенье перед постом была хорошая традиция, когда хозяйки вымывали сковородки, освобождая их от возможного жира. Такой был процесс, в основном в деревнях.

Во время поста мы становимся, как бы сказать, особыми. Женщины носят только черные платки. Мы приходим в храм, и у нас «постные лица», как в известном выражении. С одной стороны, это понятно, мы же начинаем думать о своих грехах.

– Радости мало.

– С другой стороны, размышление о грехе, поиск собственной совести и осознание своих грехов не могут быть связаны только с днями Великого поста. Скоро Пасха, и мы тут же перестаем молиться и каяться. Все нормально. Христос воскрес, все хорошо, грехов больше нет…

– Наш ум так расположен. Мы не можем изменить лицо, когда идет пост и молитва в себе. У нас нет опыта счастливого обнаружения в себе грехов. Адам тоже плакал об этом. То есть все предшествующие недели (изгнание из рая, о Старшом суде) говорят о том, что мы должны немножко напрячься, поэтому наше лицо отражает это. Это нормально. Не надо ходить и улыбаться сразу, что пост наконец-то начался. Ты улыбайся для Господа.

И удивительно: мы ждем поста, но забываем, что поститься можно и в другие дни. Наверное, это антропология человека. Святые отцы так расположили постные дни, чтобы мы могли благодарить Бога и вкушая пищу, и не вкушая ее. Невозможно поститься целый год. Невозможно все время вводить себя в такое состояние. Иначе тетива лука просто порвется. Мы не так часто напрягаем свою душу, чтобы плакать каждый день. Для нас это будет трудно. А сейчас идет совместное покаяние, и это нас поддерживает. Поэтому как раз чтение святых отцов о покаянии как бы цепляет ум в тебе. Он начинает размышлять, и вспоминаешь даже детские грехи. Ум начинает вспоминать то, что мы не исповедовали.

Я говорю про себя, потому что именно через пост я пришел к вере. Я хоть и был православным, носил крестик, но именно пост начал обличать меня. Я похудел, мне все это нравилось. Это было еще до откровения. И вдруг я начал читать Евангелие. Мне просто стало интересно, потому что ум начинает искать другое во время поста. Земная жизнь, все эти сериалы и музыкальные новости для меня стали на втором месте. Мне стало интересно, о чем думали философы. То есть ум надо освободить от этого жира, которого очень много у нас в голове.

Мы должны настолько утончить наше тело, чтобы оно перестало воспринимать еду как самое главное в жизни. Мы должны сразу смотреть Евангелие. Это тот антивирус, который надо поставить в свою голову. Если мы смотрим на еду и у нас, как у собаки Павлова, слюнки текут, то это говорит о том, что наш организм работает в матрице простого проживания на земле. Червячок поел, поползал, поспал и умер…

А пост о пяти чувствах. У нас есть еще глаза, уши. Мы не смотрим по сторонам на красивые платья или в телевизор. Я удалил все новостные форумы, какие у меня есть. Мне сейчас новости вообще неинтересны. Мне интересно одно – спасусь ли я? Хоть я и священник, но мне нужно знать о моем спасении, я хочу это знать. Иногда я думаю, что раз священник, то уже практически спасен. Даже появляются мысли: зачем мне поститься, ведь я знаю литургию, знаю то, другое… Я знаю, какие правильные вещи нужно говорить людям, но разве сам я это исполняю? Я ведь делаю немногое из этого.

Именно пост привел меня к пониманию Евангелия. Оно открылось для меня, когда я стал задаваться вопросами: «А где путь? Куда мне идти? Зачем мне все это?» Так вот, когда вы зададите себе подобные вопросы, откройте Евангелие, и Бог моментально вам ответит, если вы, конечно, готовы услышать Его ответ.

Это как люди идут к старцу. Вот они идут и думают, что сейчас зададут старцу вопрос, а он все им расскажет. Они встают в очередь к нему и вдруг понимают, что уже знают ответ на свой вопрос. Дух Святой открывает им, что в первую очередь нужно им в этой жизни. И когда они сравнивают это с Евангелием, они находят в нем полное отражение своих мыслей. Нужно посмотреть в Евангелие и сравнить с ним свою жизнь. Сравните жизнь святых отцов со своей жизнью, вспомните, что сегодня вы сделали для Бога и что сделали для себя. И вообще для кого вы соблюдаете пост – для себя, желая похудеть, или для Бога?

–  Вы сейчас затронули очень сложный вопрос.

– Вечный вопрос.

– Да. И здесь, наверное, самое главное – разобраться, для кого мы постимся: для себя или для Господа? Вообще это тема для отдельной передачи, но давайте мы ее все-таки немного приоткроем. Ведь мы действительно в пост способны любоваться собой: «Какой я постник, какой я молитвенник!»

– И это естественно.

– Почему естественно? Вот объясните, пожалуйста, почему это естественно.

– Потому, что мы живем в мире тщеславия. Но гордыню можно использовать в правильном русле.

– Как?

– А очень просто: гордись Богом, гордись Евангелием. 

– Не собой.

– Не собой. Гордись тем, что тебе открывает Господь. Мы всё должны делать во славу Божию. И апостол Павел говорит: все делайте в славу Божию. А когда ты сделал хоть что-то доброе, скажи: «Я раб недостойный, сделал только то, что мне было велено, да еще с большим трудом это сделал», – чтобы принизить свою гордость, чтобы все лавры отдать Богу. И когда ты ставишь свечку, скажи: «Господи, спасибо Тебе, что Ты дал мне возможность поставить эту свечечку», – и не проси тут же, чтобы Господь дал тебе и то, и то – целый список.

– Да, хлеб наш насущный даждь нам днесь.

– Самое главное – не бойся, когда тебе откроются твои грехи. Я желаю, чтобы их открыл тебе Сам Господь через Евангелие, потому что тогда ты поймешь, что тебя не обвиняют. Каждое слово, сказанное против тебя людьми, когда тебя в чем-то осуждают (справедливо или несправедливо), ты воспринимаешь естественным образом.

А когда тебе Евангелие скажет: пьяницы… Царства Божия не наследуют, – ты поймешь, что и в твоей жизни это тоже есть и это помешает тебе войти в Царство Небесное. Завеса никогда для тебя не откроется, и будешь ты стоять во тьме.

– Мы говорим, что есть семь смертных грехов, а какие грехи считаются смертными?

– Пожалуй, самый страшный смертный грех – хула на Духа Святого. Этот грех не простится ни в сем веке, ни в будущем.

– А все остальные можно исповедовать?

– Да. Мы в грехи буквально впаяны, они с нами как наши волосы, поэтому у нас на постригах делается обрезание волос. И иудеи делают обрезание волос, символизирующее отречение от греха. Исповедь – это ведь тоже, как и при крещении, отречение от грехов: «Я отрекаюсь от грехов, каюсь в них, плюю на сатану, который подсунул мне эти грехи». И это нужно делать на каждой исповеди.

– Вчера на первой литургии Преждеосвященных Даров владыка Варсонофий в проповеди произнес мысль, которая задела меня за живое. Он сказал: «Мы причащаемся, и Причастие – это высшая степень святости, которой мы можем достигнуть, соединяясь со Христом. Но на этой высоте мы пребываем лишь миг, мы не можем удержаться на ней». И я подумал: почему мы, даже исповедовав грехи свои, покаявшись, причастившись, не можем удержать эту высоту?

– Есть прекрасная книга иеромонаха Тихона (Барсукова) «Архиерей». Я предлагаю всем прочесть ее в пост. Эта книга о нашей плоти, антропологии. Плоть не есть тело. Мы говорим о плоти греховной, которая есть в нас, в которой весь этот спектр греховного наслаждения и всего остального. Она является зияющей дырой, трещиной в огромном пространстве нашего духовного жития, нашего сердца, и мы латаем эту дыру своим покаянием, своими слезами.

Мы просим Бога, чтобы Он зашил эту дыру нашим причащением Святых Таин, но, выходя в мир, снова попадаем в окружающую нас матрицу, где почему-то видим только грех. И наша задача – научить свой ум видеть в других людях свет, видеть в них образ Божий. На каждой проповеди я говорю своим прихожанам: «Подержите в себе Христа подольше – 5, 10, 20 минут».

Для этого у нас есть молитва: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного». Если мы научим свой ум этой молитве, то научим его отвергать предложения этой матрицы. Мы живем в ней, как рыба в воде, она для нас естественна. Попробуйте вытащить рыбу из воды, она погибнет. А оказывается, рыба может дышать и воздухом, просто она об этом не знает. Так и человек. Мы не знаем того, что можем жить без греха, только во Христе, и это и есть вечное ежедневное Причастие. Это и есть жизнь во Христе.

У святого праведного Иоанна Кронштадтского есть книга с названием – «Моя жизнь во Христе», ее я тоже всем рекомендую читать в пост. Ну и генеральная исповедь. Постарайтесь в пост сделать генеральную исповедь. То, что будет приходить после этих дней, первые помыслы воспоминаний грехов, не убирайте далеко. Можно все это записывать, но так, чтобы никто не видел.

– Кстати, здесь, в этом здании, бывал отец Иоанн Кронштадтский. Отче, благословите наших телезрителей.

– Дорогие братья и сестры! Пост – это новое рождение, обновленная жизнь со Христом. Поэтому живите в Нем, ищите здоровья и счастья в Нем.

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Анна Вострокнутова и Людмила Белицкая