Беседы с батюшкой. Дети и пост

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма во имя святой великомученицы Варвары в поселке Рахья Выборгской епархии священник Олег Патрикеев.

– Тема сегодняшней передачи – «Пост и дети». Оказывается, очень многие наши телезрители интересуются этой темой.

Отец Олег, у Вас шестеро детей, поэтому, наверное, Вы-то и сумеете рассказать об этом экспертно. Очень часто мы детей заставляем поститься: пост пришел – надо себя вести вот так-то и так-то, не смотреть телевизор, не играть в игры и уж тем более забыть о всяких развлечениях. И ребенок через какое-то время начинает тихо ненавидеть пост и ждет с нетерпением, когда же наконец он закончится и можно будет снова играть в игрушки, смотреть все, что хочешь, по телевизору и так далее. Сталкивались ли Вы с этой проблемой со своими детьми? Или, может быть, встречались с такой проблемой как-то по-другому?

– Да, я прошел все этапы ультраправославного, жесткого воспитания в этом плане. Но это была трагедия. Сейчас я понимаю, что был очень не прав перед своей дочерью, которую мы учили поститься. Взрослому человеку понятен пост, он знает, для чего это, знает Библию, понимает смысл поста: мы начинаем приготавливать себя к Пасхе. Но ребенок, может быть, и знает Писание, читал детскую Библию, но он не понимает, какие у него страсти, не понимает, что такое страсть вообще. Мы с детьми находимся на разных полюсах.

Если пружину сильно загибаешь, потом она может просто сработать в обратную сторону. Мы поняли свою ошибку чуть позже, когда у нас уже появились другие дети. Мы стали понимать, что, во-первых, у каждого своя природа, свои гены, свой аппетит. Невозможно всех детей стричь под одну гребенку. Надо настолько глубоко и духовно подойти к вопросу о детском посте! Человек должен сам пережить свою ошибку, в ней раскаяться и с этим пониманием идти дальше. Все должно работать как механизм, если мы хотим получить результат.

Мы же не просто хотим, чтобы ребенок перед нами видимым образом постился, а в школе или где-то еще конфеты ел. Ведь у ребенка три среды, в которых он живет. Семейная среда, где надо поститься, молиться, спасаться. Другая среда – школа, в которую он приходит, а там все наоборот: надо тусоваться, веселиться, радоваться жизни. В школьной столовой нет постных блюд. Хотя я знаю школы, где повар специально делает для учителей постное меню, но это такая редкость, что вызывает удивление. Третья среда – улица, когда ребенок со своими друзьями идет в гости, в кино или куда-то еще. И в голове у ребенка раздрай: он не понимает, где правда.

А правда для ребенка там, где ему хорошо, где его любят, где он более-менее крутой и может сказать свое слово и даже сказать нет. Своим друзьям он может сказать: нет. А родителям попробуй сказать! Родитель сразу скажет: «О, да ты гордишься! Это у тебя гордость. Кайся, пойдем к священнику». И мы начинаем учить детей каяться, что вообще безобразие. Учить ребенка, чтобы он записывал на бумажке свои грехи, которые тебя (родителя) не устраивают, – это нарушение личной свободы. Не в плане того, что сейчас свобода личности. Сейчас дети говорят: «Что вы нам указываете? У нас свобода, мы имеем право и то, и это делать». А не то один звонок – и комиссия приедет. Сколько было таких случаев...

Но здесь духовная свобода, которую нельзя нарушать. Мы можем только показать (и должны это делать): посмотри, что может быть вот в этом случае.

С маленькими детьми проще: их можно увлечь игрой, смыслом поста. Во-первых, надо рассказать, что такое пост, откуда он взялся. Мы должны отмотать эту ситуацию до первого грехопадения. Может быть, сделать это в игровой форме, с чтением детской Библии, задавая ребенку вопросы, чтобы он на них отвечал, ставя ему оценки. Это должна быть школа поста. У нас таковой нет. У нас есть правила афонских старцев или правила устава IV века: сухоядение, например. Ну, давайте накормим ребенка сухими фруктами – пусть в школу идет.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «Что бывает с детьми за время поста?»

– Два варианта. Они принимают пост как военный пост. Что такое вообще пост? Встать на пост (по военной терминологии) – встать на стражу. Если ребенок – мальчик, ты начинаешь с ним играть в войну, но здесь надо перевести все на духовную войну: поставить его на стражу своего ума, своего сердца. Рассказать про ангелов, которые будут его сопровождать, это будет его войско. Дать ему погоны. Сказать: ты возглавляешь это войско. Когда ребенка так вовлекаешь, ему интересно.

И надо понять, чем заканчивается пост. Это же не просто игра ради игры. Неделя прошла – посмотрели, что получается, что не получается. Получилось эту неделю просидеть без телефона? Но нужно не просто просидеть – в пост должно быть какое-то интересное занятие: правильная игра, общение с родителями, спорт. То есть надо заменить чем-то праздность. Пост от чего? От чего поститься ребенок вообще? Неужели кусочек курицы, которую он съест в пост, изменит его жизнь или духовное направление? Ведь не курочка мешает ребенку, а мешает то, что его окружает. Часто окружение, та среда, в которую он попадает, и меняет его духовное состояние.

– Мы говорим, что у нас во время поста очень много искушений и испытаний, которые нам подсовывает лукавый. Это правда; со мной происходит именно так. И чем больше испытаний, тем мне сложнее. Я серьезно к этому отношусь. Но я уже взрослый человек. А бывает ли так, что и ребенку лукавый предлагает какие-то варианты, мешающие спасению?

– Конечно. И не только во время поста. Ребенок для него – лакомое блюдо: чем раньше он его поставит на свои рельсы, тем проще будет с ним общаться в будущем, проще им управлять, манипулировать. Это как раз чаще всего происходит через еду. Накормленный ребенок (как и любой другой человек) к молитве глух. Сытое брюхо к молитве глухо. Мы должны руководствоваться святыми отцами в плане того, чтобы объяснить ребенку, для чего нужен пост. Не просто сказать: «Ты будешь поститься – и получишь за это конфетку». Что это за подарок такой? Я конфетку и так съем, думает ребенок. Мы должны быть очень правильными воспитателями. Самое главное – любить своего ребенка, не бояться дать ему ошибиться. Ошибка – это как раз то, что вы сможете разобрать, чтобы он понял свою ошибку. Иначе он будет думать, что ты на него наехал потому, что тебе не нравится, что он ест, или потому, что он делает что-то не так. Но это тебе не нравится, а ему нравится. Почему же ты должен мешать ему это делать? Он должен понять, в чем его ошибка, ему нужно это объяснить...

– Нужен диалог.

– Обязательно.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Как я понимаю, пост – это личные и осознанные взаимоотношения человека с Богом. Ни окружающие, ни даже священники не должны знать, что человек несет бремя поста. Если ребенок уже достиг такого уровня осознанности, тогда, думаю, это пост. А если нет? Тогда как?»

– Вы абсолютно правы. Важность поста именно в том, что мы его соблюдаем ради Бога. Ведь написано в Священном Писании, как поститься: умой лицо свое, помажь голову маслом или духами, например. То есть чтобы люди не видели, что ты постишься. А у нас как? Если мы начинаем поститься, у нас сразу сгорбленные плечики, ходим еле-еле...

– Волосы не моем.

– Мол, я пощусь. Самое страшное – показать ребенку вот это в своем посте. Он должен видеть, что пост – это освобождение времени. Если папа раньше сидел в телефоне два часа, то теперь эти два часа он проведет с ним на природе, сходит с ним в горы, займется математикой, почитает ему книгу, поиграет с ним в футбол. И папа должен это показать, практически исповедоваться: «Смотри, сын, как получается». И сын, видя это, впитывает все в себя.

И дочери берут пример с мамы, впитывают в себя все то, что мама делает, и это происходит автоматически. Дочери будут делать в жизни те же ошибки, что и мама. Мама будет святой – дети будут святые. Папа святой – и дети святые. Дети – это же наше зеркало. Мы не можем смотреть на своего ребенка и думать: сейчас я намажу его помадой – и он изменится.

– У меня, к сожалению, нет шестерых детей. Но когда у моей дочери встал вопрос о посте, как-то довольно легко все прошло. И теперь я дочке даже говорю: у тебя со здоровьем не очень, поэтому хотя бы молоко и творог все-таки ешь. Но встречаю категорическое «нет». Я просто поражен. Сначала я подумал, что пост – это возможность похудеть. Ведь девочка должна хорошо выглядеть. Но потом я понял, что нет, не эта цель преследуется. Я очень обрадовался такому поведению, сразу между нами исчезли все проблемы. Но я все равно забочусь о ее здоровье и думаю, как бы заставить свою дочь хотя бы есть творог; ей по здоровью это необходимо. Но не могу этого сделать. Как быть в этом случае?

– Здесь надо смотреть за ребенком: узнать причину желания поститься, учитывать возраст. Бывает, что дети под видом поста пытаются наладить отношения со своим телом. Это нормально, но надо смотреть, чтобы это не выходило за грань, чтобы не было анорексии.

На самом деле от поста люди получают удовольствие. Когда мало ешь – столько сил появляется, освежается ум! И дети это тоже чувствуют. Надо вовремя направить это в духовное русло. Время, которое вдруг освобождается от телефонов, от приготовления мясных блюд, – это же дорогое время, это наша жизнь! Потом нам будет предъявлен счет, сколько времени и на что мы потратили, – и мы ужаснемся!

Я иногда задумываюсь, сколько времени человек тратит на расчесывание перед зеркалом. За всю жизнь можно насчитать несколько лет у зеркала. То есть несколько лет впустую, чтобы посмотреть на себя любимого. А если это время посвятить близким? Или искусству; чтению стихов, например? Надо это время посвятить напитыванию своей души, ведь это душа перейдет на небо, а не тело. Чем душа насытилась здесь? Не мясными же котлетами душа насыщается.

Поэтому пост многим нравится. Заставлять не нужно, надо наблюдать, как ее самочувствие, как все протекает. Попробовать помолиться вместе, потому что во время поста молитва настолько освежает ум! У меня, например, маленьким детям семь и девять лет, и они постятся очень аккуратненько: от телефонов, от каких-то игр. И у них столько времени свободного появилось! Они играют, рисуют. Вот счастье! Они занялись творчеством, они начинают жить настоящей жизнью. Пост – это именно отсечение от себя ненужной информации.

– Великий пост – это, конечно, серьезнейшее испытание; серьезнее не бывает. Но есть и другие посты – летние: Петров, Успенский. Успенский пост часто еще называют детским постом. Вопрос такой: может быть, имеет смысл ребенка приучать поститься с Успенского поста? Ведь в это время природа подарила все: арбузы, дыни, черешню... Ребенку легче отказаться от скоромной пищи, потому что есть много другой. С одной стороны, кажется: да, вроде так и должно быть. С другой стороны, здесь есть некое лукавство, как мне кажется. Я не прав?

– Детей надо приучать к посту именно с понимания смысла поста...

– ... а не с ограничений в еде.

– Для ребенка непонятно: почему я вчера пил молоко, а сегодня нельзя? Во-первых, в Евангелии написано: кушаешь – благодари Бога; не кушаешь – тоже благодари Бога. Это равно. А у нас получается так, что если в семье один человек постится, то все остальные – мученики.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «Какое отношение Церкви к мусульманам, соблюдающим пост?»

– Посты, которые совершают мусульмане, – это их дело. Мы к этому относимся как к нормальному времяпрепровождению человека. Человек во время поста ограничивает свои страсти, а это очень важно и для мусульманина, и для католика, и для православного. В первую очередь мы должны иметь понимание, для чего пост нужен, и соблюдать его не просто как закон, который надо выполнить: мол, выполнил – все, я чист перед Богом (как это было у иудеев).

Мы должны воспринимать это нормально, здесь нет причин для обсуждения. В каждой религии пост является правильным для нашего тела. Это первое, что мы должны начинать для познания духа. Пока мы свою плоть не начинаем умерщвлять (я имею в виду взрослых людей), ограничивать, дух работать не будет, он будет упираться в наши желания, потому что плоть иногда сильнее, чем дух.

Борьба духа с плотью происходит всегда. Апостол Павел говорит: «Хочу сделать доброе – не могу: в теле находится закон греха. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Кто освободит от этого?» Христос. Мы подходим к пониманию, что конец поста – это воскресение, мы выходим из гробов. Пост – это как бы малая смерть.

Конечно, детям не надо говорить о смерти. Им не надо рассказывать проповеди о том, что «сейчас ты как будто бы умер, а потом воскреснешь». Они этого не понимают. Ведь Христос взял ребенка и сказал: «Смотрите, каким надо быть». Он для младенцев, для детей вообще отменил пост. Для них нет поста. В Евангелии нет ни одного описания того, что детям надо поститься.

Наоборот, Христос говорит: «Станьте детьми». Ребенок ест – «Спасибо, Господи». Ему дали конфету – «Господи, слава Тебе». Дали пирожок с мясом – «Это здорово». То есть для него все радость. Но как только у него начинают что-то отнимать, он не понимает, за что его наказали…

Должна быть середина. Самый великий дар в христианстве – иметь рассуждение. Чтобы не упоститься вусмерть и не объесться и тоже не умереть, должна быть серединочка – мы должны научить своих детей именно такому поведению. И для этого у нас есть еженедельные посты – среда и пятница. Надо объяснить ребенку, почему мы в среду от чего-то немножко откажемся: «Давай, родная, ради Христа, ведь сегодня, именно в среду, Его предал Иуда. Представляешь, как Ему было тяжело? Иуда ведь был другом Христа, но предал Его».

То есть нужно напоминать о Христе. Когда говоришь ребенку о Христе, он начинает вести себя по-другому. И не потому, что папа или мама так захотели, чтобы он постился...

–  Если только мы объясняем ребенку, кто такой Господь наш Иисус Христос...

Вопрос телезрительницы: «С какого возраста и как правильно нужно организовать пост для детей?»

– Мы знаем, что в традиции и негласном установлении отроки и отроковицы у нас с 7 лет. Кстати, в некоторых странах по-другому. С 7 лет они уже идут на исповедь, поэтому уже готовятся к причастию с постом. То есть мы уже как бы подготавливаем ребенка, и это уже евхаристический пост – утром он не ест. «Для чего ты не ешь утром?» – «Чтобы встретиться со Христом». Каждый пост должен сопровождаться размышлением: «Для чего я это делаю? Чтобы встретиться со Христом».

Нужно рассказать ребенку, почему он становится на пост. Он защищает свою родину, свою духовную родину, где должны быть ангелы, чтобы не проходили помыслы о лукавстве, обмане и так далее. То есть мы подготавливаем ребенка к исповеди. И вот с этого времени, когда вы начинаете готовить ребенка к исповеди, и начинается евхаристический пост.

Потом вы начинаете готовить его к среде и пятнице, постепенно, смотря на его здоровье, может ли ваш ребенок понести такие тяготы – не вкушать пищу до 12 часов дня. Если ваш ребенок болеет, посоветуйтесь с батюшкой, чтобы не было обмороков. Или бывает, что детей тошнит после причастия, когда они не едят.

Не надо доводить ребенка до такого состояния. Мы в ответе за наших детей. Не надо думать, что они будут поститься как монахи – неделю ничего не есть, и им будет хорошо. Мы должны всё постепенно объяснять. Есть много хороших книг протоиерея Артемия Владимирова.

А у меня не только шестеро детей дома, у меня еще и школа «Рутения», где 70 детей, и у нас они учатся поститься и молятся.

– Вы там духовник?

– Да, я духовник этой школы. Представьте, к каждому нужен свой подход. У них разные семьи. Если они будут поститься только здесь, в «Рутении», а потом пойдут домой, а там у них уже…

–  …жареный поросенок.

– Да. Тогда смысла нет. Надо поговорить с семьей, с папой и мамой… У нас есть два меню, в том числе и постное. Пожалуйста, выбирайте. И, конечно, это на выбор ребенка. Должна быть свобода выбора. Именно здесь он чувствует себя взрослым, он понимает, что с ним советуются, а не приказывают ему.

– Вот это интересно – не приказывают, а советуются. В разговоре с детьми мы часто говорим: ты такой-сякой… В любом случае мы видим ошибки и, может быть, то, что  называем грехами по отношению к себе, и начинаем их ругать. И часто мы их ругаем как жертвенного козла. Ругаем, ругаем и наделяем своими грехами. Наделяем ли мы детей своими грехами?

– Ну, грех – это не блошка, чтобы она посидела у тебя, а потом перескочила. Но то, что мы ставим печать на их развитии, закрываем им духовное развитие своими такими указаниями, об этом есть в психологии. Мы забиваем ребенка в улиточное состояние и теряем его. Мы теряем его душу, теряем общение с ним, а самое главное – теряем с ним контакт. Наверное, поэтому мой первый ребенок, которого мы пытали таким постом,  окончила академию, стала психиатром… (Господь ведь даже из плохого сделает что-нибудь хорошее.) То есть мы пытались сделать ее некой святой, а она теперь пытается разобраться в психологии, почему так происходит с родителями и детьми, почему мы ставим на них печати.

Очень интересно рассказывал мне комментатор по футболу, как проходят футбольные тренировки на Западе. Тренер никогда не говорит ребенку, что он не прав или что-то сделал плохо. И не потому, что ему за это платят хорошие деньги, а потому, что это психология. Он говорит трехлетнему Джорджу: «Джордж, ну-ка подойди к мячу». Тот бац по мячу – и падает. «Молодец, Джордж, у тебя уже здорово получается. В следующий раз будет еще лучше». То есть  поддерживают даже  ошибку.

Так и мы должны действовать. А у нас на тренировке: «Ты что – по мячу не можешь ударить? Да где же тебя учили?» И ребенок закрывается.

– Мы постом больше всего рассуждаем о том самом духе мирном, который должны стяжать. И когда это с нами происходит (если мы все-таки научаемся его находить), то, наверное, мы и с детьми можем говорить спокойно, уважительно и без раздражения…

Меня интересует еще один вопрос. Вы ведь замечаете, что постом прихожан больше?

– Да.

– А замечаете ли Вы, что больше детей?

– Воскресные службы у нас проходят постоянно. У нас не то что увеличивается количество детей. У нас уже есть как бы…

– …детский приход в том числе.

– Да.

– Постом больше богослужений и они тяжелее – поклоны великопостные, земные поклоны, молитва Ефрема Сирина и так далее. Насколько ребенок может это выносить? Может он и должен ли выполнять все полностью, абсолютно?

– У меня на последней литургии, которая была очень длинной, присутствовала моя дочь. После этой литургии она заболела. Видимо, она выложилась как взрослая, потому что ей хотелось подражать мученикам, но организм не был готов делать столько поклонов.  Им нельзя делать то, что делают взрослые. Да и не всем взрослым положено делать эти поясные поклоны.

–  Земные поклоны.

– У нас есть люди, которым я запрещаю делать поклоны даже во время Евхаристического канона. Это физиология… Опять же ошибка – это опыт. Это не значит, что это сразу грех. Нет, это опыт, который хорошо переживается. Мы теперь понимаем, что такой объем богослужений для ребенка недопустим. Дети потом из-за этого страдают, потому что у них другая психология, другая психика. У них урок должен идти полчаса, не больше, а у нас служба идет четыре часа. Представьте себе, что происходит с ними.

– В этом случае хочется, чтобы Вы сказали как родитель (не только как священник) ребенку: когда мы с тобой идем в церковь, тебе не нужно выполнять полностью все.

– Да. Ну, во-первых, маленьких детей не берут на литургию Преждеосвященных Даров, и мы об этом знаем. Я думаю, что в каждом храме есть преподаватель воскресной школы. Если дети учатся в этой школе, преподаватель прекрасно знает каждого ребенка и объясняет ситуацию.

Дети у нас учатся в воскресенье, и приходят они не к десяти утра. Они придут, благословятся, а потом приходят на «Отче наш». То есть у них идет урок, и это правильно, потому что литургия идет полтора-два часа, и для них это трудно.

Должен быть преподаватель. Он как бы и психолог, он знает каждого ребенка, знает, что кому можно. Добавить поклоны? Прекрасно, но не более трех. «Давайте посмотрим, как у вас получается. Ага, все у нас здоровенькие, все хорошо». Но не нужно именно загибать ребенка, чтобы он думал, что если сейчас сделает 20 поклонов, то будет чемпионом. И потом мы пожинаем плоды – их болезни.

– Детский диабет.

– Да. Все от наших неумений. Поститься по правилам монастырей IV века разве  им допустимо? Для них надо писать отдельное постное меню, надо было бы выпустить такую книжку, и это было бы замечательно.

– «Детский пост».

– Да.

– Я не предполагал, что сегодня наша тема будет столь объемной. Я понимаю, что остается еще много вопросов; один из них: детская исповедь во время поста отличается от исповеди на Светлой седмице?

– Да. Вы знаете, я заметил, что дети во время поста начинают исповедоваться по-настоящему.

– Серьезно?

– Да. Ведь что такое исповедь? Это не просто рассказать о грехе, а пережить его.

– «Я двойку получил».

– Да. Или: «Я обидел маму, я сделал неприятное, обманул ее». Видно же по ребенку, что это не так, как у нас: «Согрешил делом, словом, помышлением. Батюшка, давай накрывай меня», – и так далее. А здесь я вижу, что это не просто действие самого ребенка, а  действие семьи, если семья постится нормально, умеренно, правильно. Молится – самое главное, ведь пост без молитвы – это просто ни о чем.

 Особенно раскрывает ребенка чтение Евангелия. Он интересуется Христом, узнает о Нем и иногда даже плачет. Он переживает Христа так, как будто Христос здесь и живой. У нас такой веры нет, поэтому мы должны смотреть на детей и стать внутри ими, быть такими же, как они, на зло, а на добро быть мудрыми.

– Это интересно. Я думаю, что в нашей жизни происходит столько сложностей, с которыми мы, наверное, привыкли сражаться сами… Это и испытания, и радости. Но когда мы общаемся с детьми, если всерьез думаем об их будущем, наверное, надо поменять слова «испытания, приходящие к нам» на слова «радость, приходящая к нам». И тогда мы вместе с детьми сможем со всем справиться. Наверное, дети могут привести нам много примеров, как можно быть радостным…

– И счастливым.

– Счастливым, блаженным. На мой взгляд, это чрезвычайно важно. Последний вопрос: сколько радости приносят Вам Ваши чада?

– Когда я прихожу в «Рутению», они бегут, маленькие, первоклашки, второклассники, и говорят: «Отец Олег!» И я понимаю, что я именно отец. Не папа, а именно отец, которого они и любят, и почитают, и немножко как-то боятся; может быть, потому, что все-таки я не просто какой-то клоун, хотя с удовольствием могу с ними повеселиться и порадоваться.

Просто это удивительное отношение к священнику. Они чувствуют какую-то внутреннюю благодать от прикосновения, от легких объятий. Это радость – такое общение. Мы должны стать детьми, должны научиться быть похожими на них.

Ведущий Глеб Ильинский

Записали Нина Кирсанова и Людмила Белицкая