Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик Свято-Троицкого кафедрального собора Екатеринбурга, духовник Екатеринбургской духовной семинарии и детской церковно-приходской школы при Свято-Троицком кафедральном соборе священник Константин Корепанов. 

– Батюшка, перефразирую немного Ваше высказывание: «Великий пост может стать десятиной времени, принесенной Богу». Что это значит? Разве недостаточно дней и времени, что мы проводим в молитве, в храме, за чтением святоотеческого наследия, Священного Писания и так далее? Это вопрос из Интернета.

– Образ, что Великий пост – десятина дней, не я придумал, это цитата из Постной Триоди, стихира одной из служб на первой седмице Великого поста. Десятину дней приносим мы Богу (там буквально глагол «десятствуем»). В данном случае я просто ссылаюсь на церковное видение этой ситуации.

Что такое десятина у израильского народа? Человек приносит жертву: козленка, барашка, вино, муку. Он приносит жертву, а десятина – сама по себе. Десятина – это то, что он берет и отдает только Богу. Все остальное он дает потому, что у него есть в этом потребность (например, жертва за грех, жертва повинности, мирная жертва). То есть сама по себе десятина предполагает, что я отдаю вот это целиком Богу, потому что все это не мое, это Его. Весь доход – Его, это Он мне дал; из него я беру десятину и отдаю Богу. Все остальное я и так приношу Богу: кому-то дал милостыню, кому-то оказал какую-то помощь, тут жертву принес или еще что-то.

Так же и в отношении дней. Если мы делаем перенос этого же образа (как это делает Церковь) на дни, то получается, что эти сорок дней мы посвящаем только Богу. В том-то и дело, что у нас это не получается. Предполагается, что в Великий пост все-все время отдается Богу. Но мы же так не можем поститься. Мы ходим на работу, как и ходили; учимся, как учились. Мы делаем все те же самые дела, просто есть еще дополнительно какие-то службы, Канон Андрея Критского, литургии Преждеосвященных Даров. Все это нужно, когда постишься. То есть ты неделю изнемогаешь в молитве, в посте, в добрых делах; твой дух унывает, потому что ты не приспособлен к такому деланию. В среду и пятницу тебя, конечно, подкрепляет литургия Преждеосвященных Даров, чтобы ты дотянул до воскресенья, а потом – снова горнило Великого поста.

Но у нас так не происходит, поэтому и возникает вопрос: «Мы и так делаем то же самое. При чем тут десятина дней?» Но если бы мы все свое время посвятили Богу, мы почувствовали бы, как это переживается. У меня был такой опыт, когда я жил только в храме, мог посвятить себя только этому времени поста. Хотя все остальное время я тоже жил при храме, тоже служил, работал, молился. Тем не менее понимаешь, что это время, когда ты не можешь себя развлечь, не можешь получить удовольствие,  отказываешься от всего этого. С утра пораньше  мчишься в храм (утренюет бо дух мой ко храму святому Твоему), потому что пост, потому что радость; пребываешь там 7–8 часов. Дома полчаса поспал – вечером снова на службу. В моей церковной молодости служба была каждый день. Снова возвращаешься: коротенькая трапеза, книги, молитва. Полночи молишься – и с утра снова на службу. Тогда особая благодать; весна в душе наступает. И ты понимаешь, что это совершенно особое время: ты как бы отдал эти дни только Богу, больше ни о чем не думал.

А потом появляются другие попечения: родители, например (семьи у меня тогда не было), за грибами сходил, в речке покупался, шашлыки пожарил с друзьями. А во время поста ты всех этих привычных радостей и удовольствий себя лишаешь ради Христа. Не потому, что так кто-то велит делать, а потому, что ты сам хочешь отдать все это время всецело только Богу.

Те люди, которые назвали это десятиной дней, вот так переживали пост. Причем песнопения же создавали монашествующие – люди, которые и так посвятили себя Богу; которые не десятину дней, а 365 дней и всю свою жизнь посвятили Богу.

Известная традиция отражена в житии преподобной Марии Египетской, когда люди уходили из монастыря в пустыню на все эти несколько недель поста, а потом возвращались. Они понимали, что это значит – быть только с Богом, когда ты всецело от Него зависишь и служишь только Ему, больше никому. Да, в монастыре монахи служат Богу, но есть утешения, развлечения, отдых; есть время, когда думаешь немножко о себе, немножко о товарищах, о чем-то еще.

Те люди, которые создавали этот образ, понимали, что это именно сугубое, всецело посвященное Богу время. Поскольку мы это время так не переживаем (мы физически так не можем его пережить), у нас и возникает такой закономерный вопрос.

– Вопрос телезрительницы из Ленинградской области: «У меня вопрос, может быть, не совсем по теме. Сейчас идет пост, но происходит очень много событий. Возникают частные зоопарки, принимаются совершенно нелепые законы о вольерной охоте. Как нам, христианам, относиться к этому? Меня волнуют судьбы братьев наших меньших. Ведь есть же известное выражение: мы в ответе за тех, кого приручили. Тем более когда люди буквально зарабатывают деньги на страданиях животных. И воспитывают так наших людей (хотя воспитанием это нельзя назвать). Зоопарки – частные. Дети, посещая зоопарк, видят цену жестокости, бедных животных. И сейчас почему-то валом пошли такие события. Просто руки опускаются».

– Понятно, что если что-то принимается на законодательном уровне, я ни решить этот вопрос не смогу, ни прокомментировать. Что касается жестокости в отношении животных, это, конечно, плохо. И это вопрос к юристам. Я слышал, что есть законы, которые наказывают человека за жестокое обращение с животными. Есть положения, нормы, правила, которые это учитывают. Вопрос на самом деле не в этом.

Если этот вопрос из юридической плоскости перевести в нравственную или духовно-нравственную, то в мире на самом деле очень много боли и страданий. Не только животные страдают, но и люди. Можно поднимать проблему страдающих животных. Да, это большая проблема, потому что в наше время люди очень безответственно (во всех смыслах) относятся к животным. Но сколько умирает невинных детей из-за того, что совершается сумасшедшее число абортов в течение года! У нас страшные цифры по похищенным в течение года детям, которых так никто и не находит. У нас много других пропавших людей, много жестокости в отношении несовершеннолетних детей. Очень много жестокости в отношении людей, которых мы привыкли называть бомжами. И много других огромных страшных проблем.

По сути, то, что Вы озвучили, – это боль нашего общества, но стоящая в ряду других не менее (а может, и более) важных проблем. И ко всем из них я должен как христианин как-то относиться. Как к ним относиться? По большому счету к ним можно относиться двояко. Первый путь: я борюсь с миром, который допускает такие проблемы, и вступаю в ряды людей, которые возмущены социальной или какой-то иной несправедливостью, и требую переформатирования этого мира. Не имеет значения, буду ли я выходить на площади, работать в Интернете или другим образом возмущаться против власти (ведь законы принимает власть). Это первый путь, и понятно, что для христианина этот путь неприемлем. У христианина могут быть совершенно любые политические и нравственные убеждения, но в любом случае они не могут позволить выступать против власти.

Есть второй путь: когда я вижу, что мир лежит во зле и количество жестокости и злобы в нем нарастает, я могу переделывать сам себя. Почти всем, с кем я об этом говорю, это кажется совершенно глупым, ненормальным. Мол, ты там сидишь, а в это время животных режут, людей убивают и всякая несправедливость творится. Нет, не так. Весь мир лежит во зле. Ты не можешь истребить это зло. Попытка бороться с властью умножает зло, а не делает его меньше. Но когда я борюсь со злом в собственной душе, чтобы никого не ненавидеть, чтобы научиться любить людей, прощать, понимать, жалеть, а главное, молиться за всех, тогда я (если правильно себя устраиваю) становлюсь вместилищем Бога – и в этом мире появляется благодать Божия. Когда я отдаю себя Богу, мир начинает меняться.

И тогда эти же люди, которые принимают такие законы, приходят к этому человеку и спрашивают: что мы не так сделали? И он им говорит, и они его слушают. Так было вокруг старца Амвросия Оптинского, вокруг Варсонофия Оптинского, Серафима Саровского, Иоанна Кронштадтского, вокруг Игнатия (Брянчанинова) и многих других святых людей, которые посвятили себя Богу и через это стали вместилищем Его благодати. И к свету потянулись люди. Ибо светильник ставится для того, чтобы светить. И к нему начинают тянуться разные люди: и плохие, и хорошие, чтобы хоть что-то изменить в этой жизни. И мир становится лучше; хоть чуть-чуть лучше.

Но изменить этот мир всецело мы не можем, потому что он лежит во зле и будет лежать во зле до скончания мира. Мы можем изменить только себя, а изменив себя, мы можем дать возможность измениться другим. Как сказал преподобный Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен – и тысячи вокруг тебя спасутся». Но мы этого никак не понимаем. Не понимая основную христианскую задачу, мы вольно или невольно становимся в ряды реформаторов этого мира, пытаясь злом бороться со злом, пытаясь неверием бороться с неверием, ненавистью бороться с ненавистью, жадностью бороться с жадностью. Естественно, это только умножает зло – и зла в этом мире становится больше.

– Вопрос телезрительницы из Минска: «Можно ли за некрещеных поставить свечку в храме и помолиться? Батюшка сказал, что нельзя. Я знаю, что записки подавать нельзя. Но можно ли поставить свечку в храме о некрещеных (живых и мертвых) и помолиться своей молитвой?»

– Можете; запрета на это нет. Выразить свою любовь к человеку, память о нем, свои переживания о нем никто не запретит.

Есть такой сюжет из дневниковых записей святого праведного Иоанна Кронштадтского. Когда он стал известен, знаменит, ему много приходило писем. Эти письма в конце его жизни приносили мешками. Естественно, на все он ответить не мог. Некоторые письма он прочитывал, некоторые просто брал в руки и говорил: «Господи, дай им всем то, что они просят».

Письма писали самые разные люди. Например, он вспоминает письмо протестантов из американского города. Вспоминает людей, которые писали из Европы. Иногда приходили телеграммы, а потом – ответные телеграммы о том, что молитва услышана и они получили просимое. Естественно, отец Иоанн не вынимал за этих людей частички в алтаре и не мог этого сделать физически, технически, но он просто возводил руки к небу в молитве и говорил: «Господи, дай им всем то, что они просят». Он молился за всех. И Бог слышал. Он как священник молился в храмовом пространстве даже за тех, которые, может быть, крещеные, но инославные, а может быть, вообще мусульмане.

И в нынешней практике встречается подобное. В Таиланде было несколько таких случаев, когда коренные тайцы обращались к святителю Николаю и были услышаны. Они не приняли христианскую веру, они не перешли в православие, не крестились, но чтили русского Бога (они считали таковым святителя Николая) и молились ему, приходили в церковь, ставили свечи. Им важно, что Бог слышал их и исполнял их молитвы.

Если почитать жизнеописание каких-нибудь современных святых, например, Иоанна (Крестьянкина), Серафима (Тяпочкина) или Силуана Афонского, то можно увидеть, что они молились за всех людей, которые их об этом просили, не спрашивая, крещеный человек или нет. Это имеет значение, когда человек собирается принять таинство, изменить свою жизнь. Но если человек просил, например: «Батюшка, у меня онкология – помолись», батюшка не спрашивал, крещеный человек или нет, он просто молился за него. Это общее правило из житий. Такие люди, как преподобный Силуан Афонский, вообще молились за весь мир, просто обнимали его в своей молитве. В храме или вне храма они молились за всех: за китайцев, мусульман, язычников из Индии, буддистов, за весь мир.

Представьте ситуацию: священник идет в храм (такое было с праведным Иоанном Кронштадтским) – и человек говорит: «Батюшка, ты идешь в храм, помолись за меня, у меня жена болеет». Ведь не будет же священник спрашивать, крещеная жена или нет, ходит в церковь или не ходит. Человеку плохо, у него жена умирает, он боится остаться один с пятерыми детьми, он просит помолиться. Значит, такая молитва возможна, допустима, правильна. Мы не должны отказывать людям, когда они просят за кого угодно помолиться.

Другое дело, что есть литургические вещи, церковные, которые доступны только для людей, принадлежащих к Церкви. Да, такое есть. Но в целом помолиться можно. Мы же молимся в ектенье о мире всего мира. Молимся о плавающих, путешествующих... Мы же не говорим в молитве: только о христианах плавающих. Молимся обо всех, кому сейчас плохо и кому нужна помощь.

– Вопрос телезрительницы Раисы из Краснодарского края: «Я живу в селе. У нас в селе храма нет, ближайший храм за двадцать пять километров. Автобус ходит один раз в сутки, да и поехать я не смогу – мне далеко за восемьдесят лет. Как мне поститься? Как молиться? Как испросить прощения у Господа Бога? Я большая грешница. Подскажите, как быть? К тому же я гипертоник и диабетик».

– В таком возрасте и при таком состоянии здоровья, конечно, ни о каком посте речи быть не может. Ведь пост не в том, чтобы чего-то не есть. Пост в том, чтобы посвятить себя Богу. Молиться же Вы можете. Если не можете молиться по книгам из-за зрения, молитесь своими словами. Произнесли один раз молитву: «Господи Иисусе Христе, помоги мне, грешной», – и пальчик загнули. Второй раз: «Господи Иисусе Христе, помоги мне, грешной». Десять молитв произнесли – десять пальчиков загнули. Потом «Отче наш»: от всего сердца воззвали к Богу. Посидели, подремали, отдохнули – и снова загибайте пальчики. Вот так потихонечку у Вас и будет пост. Захотелось полежать – полежите. Стоя или не стоя молиться – не имеет значения. Можно сесть в кресло и загибать пальчики, произнося молитву. Если дома нет иконы, мысленно приводите себе на память: Бог – везде, и меня, грешную, слышит, мне внемлет. Вот это и будет Вашим постным деланием.

Конечно, нужно еще причаститься. Для этого существует телефон, которым, очевидно, Вы пользоваться умеете, раз дозвонились из Краснодарского края до Екатеринбурга. Думаю, что дозвониться из вашей деревушки до ближайшего села, где есть храм, тоже возможно. Недельку вот так помолитесь, потом дозвонитесь в храм и скажите женщине, которая возьмет трубочку: «Сестренка моя родная, мне за восемьдесят лет, у меня нет машины, но мне очень нужно, чтобы меня причастили, потому что у меня очень хрупкое здоровье. Пожалуйста, сделайте так, чтобы батюшка ко мне приехал. Вот мой адрес...»

И батюшка, может быть, не в этот же день, но Великим постом приедет. Священники знают, что есть в деревнях такие пожилые или больные люди. У них есть даже специальное правило: они всех этих людей Великим постом объезжают. Вам обязательно батюшку привезут или он сам приедет. То есть это возможно. Особенно если Вы несколько деньков вот так помолитесь Богу. Большего от Вас никто не требует.

Ибо человек спасается не какими-то постными трудами, тем более в таком возрасте, а верой в то, что Христос есть Бог, пришедший в мир грешников спасти. Вы считаете себя грешницей, значит, Он пришел Вас спасти. Надо в это верить и надеяться на то, что Он не оставит желание Вашего сердца о причащении Святых Христовых Таин.

Когда батюшка к Вам приедет, Вы ему скажите, чтобы он после Пасхи еще приехал. И уж постарайтесь хотя бы бензин батюшке оплатить, потому что он все-таки двадцать пять километров будет ехать, время для Вас выделит. Вы как-то не забудьте, утешьте его в его трудах. И тогда между вами установятся очень теплые, доверительные отношения, и он всегда с радостью будет к Вам приезжать.

– Думаю, сейчас у некоторых телезрителей проскользнула мысль: ага, речь о деньгах зашла, мол, надо утешить, денежки дать. Вот как, оказывается...

– Понимаете, Священное Писание предполагает совершенно четкий уровень взаимоотношений человека и священника. Поскольку священник не работает и пенсию не получает, его существование напрямую зависит от щедрости его прихожан. Кто-то может этим пользоваться, и это не совсем хорошо. Но я же сейчас не со священником говорю, мол, батюшка, не забудьте стребовать с человека определенное количество денег. Я говорю для телезрительницы: если вы получили милость от Бога, от священника, то вы тоже явите ему милость. Вы должны это сделать, это заповедь Божия.

Священник ведь не из-за денег приехал. Если бы был момент манипуляции: «Батюшка, приезжай ко мне, я тебе пять тысяч дам», – тогда да. Если бы мне так сказали, я бы ответил: «Я не приеду. Позовите кого-нибудь другого, у меня времени нет». Или сказал бы, что я батюшка не по требам. Потому что меня бы унизило, что меня за деньги нанимают... Священники к человеку поедут не за деньги, а потому, что их позвали, потому что это их долг.

Я разных священников видел, порой очень нерадивых, но у всех мысли такие: «А вдруг человек умрет? А я его не причастил. Как я потом буду отвечать Богу? Из-за меня человек не причастился». Поэтому священники на вызов приезжают не за деньги, а потому, что для них это та маленькая площадка, то маленькое место в их душе, которое они врагу отдавать не хотят. Поверьте, пожалуйста. Есть священники, которые умеют молиться, есть те, которые не умеют молиться. Есть священники, которые любят проповедовать, а есть те, которые не любят проповедовать. Есть такие, которые любят на машинах кататься, а есть те, которые любят на охоту ходить. Но все они, когда их зовет старый человек на причастие, едут на причастие. Даже с охоты, с рыбалки священник разворачивает машину и едет причащать. Это правда.

Есть, конечно, какое-то количество священников (в основном это городские священники, которые давно уже требами не занимаются), и мы их обычно видим в каких-то нехороших роликах. Они есть, но это даже не двадцать процентов, а какая-то маленькая, крошечная прослойка, которая всегда была и в Византийской империи, и в Российской. Но обычный священник (сельский или городской) всегда откликается.

– Вопрос телезрителя из Подмосковья: «Каким будет день всеобщего воскресения? Где и как могут разместиться многочисленные миллиарды людей, ранее живших?»

– Такой вопрос уже задавали Иисусу Христу, немножко с иным уклоном. Вы думаете о планете Земля: где разместятся все эти люди на планете Земля? Наверное, нигде. Но меня всегда возмущает в этом смысле мысль не про Землю, а про миллиарды людей. С чего, собственно, вы решили, что миллиарды людей воскреснут в жизнь? Никто этого не говорил, никто этого не обещал. Священное Писание более скупо говорит о тех людях, которые воскреснут в жизнь. Мы не знаем их число, но говорить о миллиардах – как-то очень самоуверенно для человека. Мы не знаем, сколько людей воскреснет в жизнь.

Но в любом случае, даже если воскреснут миллиарды и миллиарды, у них в распоряжении весь космос, все планеты. Небеса свернутся как свиток книжный, говорит пророк Исаия. Все, что есть, сгорит, и в мгновение ока явится новая земля и новое небо. То есть новая земля и совершенно новые миры, новые животворные планеты, подобные Земле. Понятно же, что нынешний космос, который есть, – это несовершенное творение, незавершенное творение. Завершением творения мира (собственно, «космос» – и есть «мир» по-гречески) является всеобщее воскресение мертвых. Но оно произойдет тогда, когда то, что мы сейчас видим, уничтожится; и явится новый мир в завершенном своем состоянии, где каждый найдет себе именно то, что ему необходимо. И тесно там никому не будет.

Какой это будет мир? Апостол Павел говорит: око не видело, ухо не слышало и на сердце человеку не восходило, что приготовил Бог любящим Его. Если бы у меня под рукой была Библия, я прочитал бы вам много задушевных слов из Книги пророка Исаии или из Книги пророка Иеремии о неких обетованиях грядущего мира. На самом деле никому не будет тесно. Как не тесно сейчас ангелам, которых, по толкованию святых отцов, в 99 раз больше, чем всех людей, когда-либо живущих на планете. Ангелы же как-то умещаются в бытии. И это только ангелы. А есть еще бесы, которые как-то умещаются в бытии. Я думаю, Господь как-то разместит всех по нашему космосу.

В конце концов, даже фантазия Сент-Экзюпери предположила, что у каждого есть своя собственная планета. Можно предположить, что каждому будет дан первозданный райский мир (не то что первозданный, даже лучше); каждому человеку или супружеской чете будет дана планета, которую нужно создать, ведь человек будет во всем подобен Творцу и сможет сделать больше, чем сделал Адам, потому что будет Бог все во всем. Если я могу это представить, значит, реальность будет значительно лучше, значительно прекраснее, значительно совершеннее того, что я могу представить прекрасного и красивого. Апостол Павел говорит, что будет намного лучше, чем это может представить человек.

– Вопрос телезрителя из Челябинска: «Мне уже за семьдесят лет, и лекции батюшки я слушаю давно, с той поры, когда он еще был мирянином. Сегодня по телеканалу «Радость моя» я слушал одного известного миссионера, который сказал, что есть такое понятие, как запоздалое покаяние. И привел в пример Каина, который убил своего брата Авеля. Еще он сказал, что мы, пожилые люди, подпадаем под это понятие ˮзапоздалое покаяниеˮ. Может, я что-то не понял. Что это такое? Объясните, пожалуйста».

– Я не могу отвечать за слова другого человека. Правильно было бы спросить об этом у него. Я могу отвечать за Священное Писание, которое стараюсь читать и изучать. Я могу отвечать за мысли святых отцов, которые совпадают с церковным учением. Но за мысли человека (не важно, священник он или даже епископ) я отвечать не могу, потому что не знаю, что он имел в виду.

Обычно публичная речь, особенно на телевидении, не позволяет человеку до конца раскрыть мысль, потому что это всегда цейтнот, ограниченное количество времени. Человек торопится и не может раскрыть (как это бывает в приватной частной беседе) замысел того, что говорит. Как говорили богословы древности, главное – договориться о понятиях и словах; что ты имеешь в виду, произнося это слово. Поэтому я, конечно, не знаю, что он имел в виду.

Если брать случай с Каином, то это вообще не покаяние, это запоздалое раскаяние, то есть человек пожалел о том, что сделал. Такое бывает. А покаяние – это не жалость о том, что ты сделал. Иногда люди путают это. Они приходят на исповедь, говорят о покаянии, хотя на самом деле жалеют о том, что сделали. Жалеют о том, что совершили аборт или убийство, или что не ходили в церковь раньше, или еще о чем-то. Вот это запоздалое раскаяние действительно для пожилых людей очень характерно. Но это не покаяние. Это именно раскаяние, когда человек перебирает свою жизнь и жалеет о сделанных делах. Это плохо, потому что это ни к чему не приводит. Ведь ты же не можешь изменить свою жизнь, не можешь ее переписать, не можешь сделать так, чтобы этих поступков не было. Ты не можешь отменить количество абортов, не можешь воскресить этих детей. Ты не можешь вернуть разрушенный брак, не можешь снова соединиться с человеком, не можешь сказать важные слова своим родителям, мужу или еще кому-то, с кем поругался. От этого нападает страшная тоска, жалость: мол, эх, прошла жизнь, а я ничего не сделал... Но это не покаяние, это запоздалое раскаяние.

Покаяние не может быть запоздалым. У разбойника не было запоздалого покаяния. Покаяние предполагает, что я разворачиваюсь ко Христу всем своим сердцем,  лицом и говорю Ему: «Господи, я прожил плохую жизнь, но Ты – мой Бог, и отныне, с этого момента, я буду жить так, как хочешь Ты. Я буду всеми силами стараться творить Твою волю».

Почему люди заболевают неврозами? Почему люди впадают в депрессию и тоску? Почему люди, молясь, не испытывают радости, благодати, не переживают того, что легло в основу христианства, Евангелия? То есть благовестия они не слышат; только мрачная тоска, уныние, скорбь, печаль – и ничего больше нет. Почему так? Потому, что покаяния нет.

Покаяние – это когда человек повернулся к Богу и сказал: «Перечеркиваю почти всю свою жизнь; все, что в ней было, – отвратительно, я это ненавижу. Но теперь, сколько бы мне ни пришлось жить, я проживу так, как хочешь Ты. Да, будет трудно, тяжело, но я буду всеми силами стараться…» Тогда не будет печали.

У меня перед глазами есть опыт реального живого человека, которого я знаю. Он семьдесят лет жил в свое удовольствие: блудил, курил, пил, не работал, бездельничал; вот так проводил время. Когда он отравился и стал умирать, он взмолился Господу: «Господи, я не хочу в ад. Я хочу быть с Тобой». И Бог оставил его жить. Еще он пообещал Богу каждый день ходить в храм. И он ходит в храм, радостный, веселый, спокойный, уравновешенный. Он не думает о том, что было в его жизни, – он благодарен за эту жизнь, которую ему подарил Бог. В этом смысле покаяние всегда перспективно, всегда смотрит вперед, а не только анализирует прошлое. Покаяние – это всегда поворот, разворот; и тьмы в этом нет.

– Вопрос телезрительницы из Пензенской области: «Мы в Евангелии читаем, и батюшка всегда нам на проповеди говорит: шесть дней трудись, а седьмой день – Господу Богу посвяти. А в нашей церкви службы идут по субботам, в воскресенье службы нет. Выходит, мы нарушаем заповедь?»

– Нет. Заповедь о седьмом дне содержится в Декалоге в первую очередь, в Книге Исход повторяется, потом – во Второзаконии. Это вопрос сложный, за три минуты я подробно Вам не отвечу. Для Вас достаточно, слушая своего священника, посвящать Богу воскресный день. Но именно Богу посвящать воскресный день. То есть не просто сходить в храм, а действительно что-то сделать для церкви, храма, для нуждающихся людей, помолиться, почитать. Семье послужить (если она у Вас есть) ради Христа. То есть каждую минуту этого дня отдавать Христу, отдавать Богу. Это будет тот необходимый минимум, который поможет Вам исполнить заповедь о субботе.

Я сейчас не буду развивать богословие, потому что у меня не хватит времени, но на самом деле Православная Церковь чтит субботний день гораздо глубже, серьезнее, трепетнее. Если когда-нибудь меня позовут снова в студию, я попробую с этого начать и подробно об этом поговорить; это не разговор одного часа. Поверьте, Вы уже в какой-то степени исполняете заповедь о субботе.

– Батюшка, благодарю Вас от лица всех наших зрителей за ответы.

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Нина Кирсанова