Беседы с батюшкой. Образование через культуру

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает председатель Совета по культуре Санкт-Петербургской епархии священник Илия Макаров. 

– Сегодня мы говорим на такую важную и интересную тему, как образование через культуру. Мне все время хочется смотреть и слушать разные мнения специалистов, в том числе святых отцов, которые говорят, что культура и образование – это, с одной стороны, одно и то же и их взаимосвязь настолько глубока, что мы не можем представить ту степень ответственности, в которой постоянно находимся. Поэтому я очень благодарен Вам за то, что вы взяли эту тему.

Как сегодня, в наше такое стремительное время, связаны образование и культура? Ведь образование через культуру – это особое служение для тех людей, которые к этому призваны. С другой стороны, даже просто зритель,  просто обыкновенный ученик, студент, аспирант или магистр – в этом постоянном конфликте образования и культуры. Расскажите, как нам сочленить эти два понятия так, чтобы наше образование через культуру становилось настоящим образованием? И каким образом культура в этом случае может нам помочь?

–  Иными словами  –  как сделать культуру образованной, а образование культурным? Этот тезис «образование через культуру» возник не так давно, несколько лет назад, в том поле, которое Санкт-Петербургская епархия пытается осуществлять в области образования и культуры. Вот это сочленение, как Вы верно заметили, просто неизбежно, оно жизненно необходимо. Очевидность этого видна из той проблематики, которую мы сегодня обсуждаем.

Почему это важно, с точки зрения круга наших единомышленников, которые в области духовного образования и духовной культуры пытаются реализовывать проекты в этом направлении? Эти проекты все сегодня видны. Пожалуйста, заходите, смотрите, что делает Санкт-Петербургская епархия в этой сфере. Это все есть в доступе, в том числе благодаря телеканалу «Союз». Это все фиксируется, выкладывается в Интернет,  можно посмотреть. Мы не гонимся за количеством просмотров и множеством «лайков». Если мы сегодня будем гнаться за популярностью, за рейтингом или за пиаром, мы потеряем самое главное. А самое главное – это то, за что Церковь держится, что всегда проповедует и, несмотря ни на какие ситуации, будет продолжать проповедовать до скончания дней. Это тот стержень, вокруг которого должны созидаться и культура, и образование.

Мы как-то с Вами в одной из прошлых встреч затрагивали тему, что является основанием всякой культуры. Мы говорили об этом не только потому, что мы – люди верующие, но  даже пытались на каких-то примерах доказывать, что именно духовная, религиозная составляющая (когда духовное уже проявляется в жизни, оно становится религиозным) просто неизбежно является средоточием всякой культуры. Когда люди, народы, цивилизации начинают пренебрегать духовной составляющей, разваливается и вся культура. Тогда мы уже начинаем говорить о бескультурье или полном разложении.

Что касается происходящего сегодня в Северной Америке и Европе, мы понимаем, что этот кризис неслучайный. Сначала люди отказываются от своих духовных корней, забывают о том, что Европа когда-то была христианской, а потом уже начинает разваливаться и культура. А когда разваливается культура,  людям не за что удержаться, не за что схватиться. Некому бросить им спасительный якорь, потому что этого якоря просто нет. Тогда и возникают те беспорядки, которые мы видим. Они, может, пока еще не повсеместные, пока фрагментарные. Но это симптомы. Грамотный врач, например, сразу предупредит человека, который еще не совсем больной, но уже с симптомами, что ему нужно заняться своим здоровьем, срочно пройти обследование и принять меры, чтобы профилактически избежать будущей болезни, которая может привести даже к смерти.

Для историка не секрет, что целые цивилизации вымирали. Некоторые перерождались, оставляя свой след, а некоторые просто вымирали. Почему? Будем смотреть фильмы, читать книги, которые на эту тему повествуют. Был такой фильм «Апокалипсис» о временах американских миссионеров, о встречах с индейцами и так далее. Казалось бы, это фильм про конкретного индейца, о том, как он пытался сохранить свою семью. Но новым дыханием для него в конце этого фильма был именно приезд христианских миссионеров. Мы сейчас не будем говорить о перегибах и о том, что там дальше могло случиться, но посыл христианской миссии однозначно созидательный: он именно о том, что необходимо культивировать, вокруг чего необходимо собираться. Если культура не созидается, то перспектив нет никаких. Это все приводит к гибели, к разрушению, к беспорядкам.

Вот в этом контексте мы понимаем, что никакое образование, никакой уровень накопления знаний не помогут человеку выплыть, устоять. Казалось бы, какая гениальная наука! Чего мы только не достигли! Мы уже на молекулярном уровне доказали, что Бога нет, условно говоря. О чем вы тут говорите? Какой тут каменный век? Смотрите, взял гаджет – и уже весь мир объехал. Только при этом вспоминается знаменитая басня: «А сало… русское едят». Все у нас уже готово, все импортное, а поесть-то все-таки хочется чего-то натурального. А вот с эпидемией справиться не можем! Какой бич сейчас пал на все человечество... Казалось бы, наука такая сильная, все уже может. А вот этого предотвратить она не может.

Я считаю, те перипетии, которые  сейчас происходят внутри христианского сообщества, в том числе в отношении эпидемии, – это звонок нам, христианам: а что у нас-то не в порядке, почему мы такие разобщенные, почему спорим,  не можем высказать единое, богословски выверенное, исторически оправданное мнение, с которым бы все согласились и которое было бы наследием нашей колоссальной двухтысячелетней христианской истории и культуры?

Поэтому набор знаний – это еще не панацея и не возможность безоблачного будущего. Но также если наша культура становится реликтом, ископаемым, музейным экспонатом, когда мы не обновляем наши культурные коды (это сейчас самое модное слово), не руководствуемся историей как некой программой, которую должны проанализировать, обновить и все лучшее  воплотить в жизнь (пока лишь просто говорим о том, как там было, сколько и там было «чернухи», то есть мы-то еще не так плохо выглядим на фоне всего этого), то это неправильное отношение к истории,  опыту и наследию. Правильное отношение строится на основе, на которой мы стоим: найти то новое и лучшее, что будет нас продвигать вперед, но с однозначным качественным состоянием плюса, а не минуса. Если мы этого не делаем, то и наше образование ни к чему не приводит.

– Вопрос телезрителя: «Есть ли разница между знающим человеком и образованным? Если есть, то в чем?»

–  Я помню, когда мы были семинаристами, у нас ректором был владыка Константин, тогда – архиепископ, который преподавал догматическое богословие. На уроках догматики он нам очень подробно рассказывал и объяснял все по поводу ума, образования и мудрости. Ум может быть природным: сноровка, какая-то житейская смекалка. При этом им может обладать человек без университетского образования. А может быть образованность благодаря начитанности и обучению. Но очень часто бывает так, что накопленные знания человек не всегда правильно применяет в жизни. А бывает такой ум,  такое образование, которое, как говорит святоотеческий опыт, надмевает и лишает человека всяких нравственных оснований, даже порядочности, когда человек все свои знания и умения использует с корыстной целью. Поэтому разница, конечно, есть, но она зависит от выбора человека, для чего он получает образование, а если у него есть природный ум –  как он им пользуется, куда его направляет.

Я не могу утверждать, что есть люди однозначно от природы неспособные к мыслительной деятельности или получению образования. Я считаю, что таких людей не существует. Как не существует бесталанных людей. В человеке обязательно можно раскрыть Богом заложенный потенциал, и он касается не только таланта, способности к чему-то, но и способности к саморефлексии, к самообразованию, получению образования и к возможности правильно пользоваться своими знаниями в жизни.

Но опять же очень важен этический принцип, то есть к чему мы направляем все наши таланты и наши знания, какой делаем жизненный выбор: мы хотим блага для себя, хотим, чтобы с нами было все хорошо или  чтобы человечество окончательно не утонуло в своем безумии? А ведь от христианина зависит судьба человечества, даже если нас очень мало на всем земном шаре! Но христианин берет на себя ответственность за весь мир. Именно так всегда поступала христианская община: она чувствовала ответственность за весь мир и старалась делать все, что от нее зависит, чтобы этот мир еще как-то устоял, чтобы он не погиб окончательно в своем безумии, чтобы все-таки истина о Христе звучала. Но раз мы несем эту ответственность, то все, что происходит, зависит в том числе и от нас.

Пусть это звучит слишком пафосно, но мне кажется, что сегодняшние нестроения – это зеркало нестроений внутри нас самих, христианской общины. Мы недорабатываем в отношении саморефлексии, сплоченности, соборности. Мне кажется, нам сегодня нужно, как никогда, быть максимально близкими. Почему в советское время священнослужители и миряне были максимально сплоченными и близкими? Да, были такие, которых мы можем назвать предателями в какой-то степени или малодушными, но все-таки люди были сплоченными.

Почему нас объединяет, сплачивает именно внешний враг? Но почему сегодня для нас не очевидно, что таким внешним врагом (а может, даже и внутренним) является отец всякой лжи, который творит через людей то зло, что сегодня окутало наше общество? Надеяться на то, что в Конституции России прописаны базовые христианские принципы? Ну, может быть, на какой-то ближайший период времени надеяться на это возможно. Но даже и Конституция уже может не помочь, если внешне мы будем вроде соблюдать принципы законности, а внутри будем разложены...

А все это зависит только от нас. Это зависит от внутренней сплоченности христианской общины, которая, верю, может стать основанием и сегодняшней культурной жизни, и сегодняшнего взросления общества, когда оно получает образование (каким бы противоречивым оно сегодня ни было). Без этого основания, мне кажется, мы очень скоро развалимся.

– Если мы в такой степени ответственности за этот мир,  получается,  мы в ответе за то, что происходит вокруг. И если я вижу известные проявления этой культуры... понимаете, для меня МХАТ всегда был таким театром, в котором душа трепетала...

– Это театральное «небо».

– Там были такие люди! Там было так интересно! И вдруг – Бузова во МХАТе. Для меня МХАТ перестал существовать. Это как собака, которая забежала в алтарь: алтарь останется алтарем, но после этого нужно будет переосвятить помещение. Я ее ни с кем не сравниваю ни в коем случае, но МХАТ перестал для меня существовать. И для меня это серьезнейшая проблема. Неужели я, как христианин, в ответе за это?

– Если мы берем очень свежую историю с новыми постановками во МХАТе имени М. Горького... Вообще ведь там потрясающий художественный руководитель, православный человек, стремящийся ставить современные духовные пьесы. Там ведь идет «Лавр» нашего петербургского автора; тоже бестселлер. Не знаю, есть ли те, которые не читали роман «Лавр»...

– Православные люди должны это прочесть.

– На одной сцене идет и «Лавр» (а это о духовном), и спектакль про Сталина с участием названной персоны. Что это: погоня за трендами? Желание быть на гребне востребованности? А театру сегодня тоже нужно выживать, как мы говорим. Или стать аутсайдером мейнстрима (я специально использую эти современные слова, раз уж мы стремимся к современности) и быть хоть и в Москве, но провинциальным (условно говоря) театром, куда будет приходить очень узкая аудитория? Или это провокация, чтобы обострить внимание?.. Может быть, это из области слухов, но цены на билеты на спектакль с участием Бузовой просто зашкаливали...

– Это хорошо?

– Сейчас скажу. Причем цены были на несколько порядков выше, чем цены в Мариинский театр, например, когда туда приезжает Анна Нетребко, которую так редко можно увидеть даже в своем родном театре и которая сегодня оперная дива, востребованная во всем мире. Извините, у меня такое сравнение, хотя вроде это разные жанры (где опера и где драматический театр?). Цены на билеты на несколько порядков выше! Почему?

Я общался с одним своим знакомым, который тоже из области искусства, и удивлялся: неужели люди реально готовы платить такие суммы, чтобы это увидеть? Зачем? Они шли за шедевром? Или они – жертва этого хайпа? А он говорит: они платили за то, чтобы поржать. То есть люди пришли повеселиться, посмотреть, как это будет выглядеть.

Понимаете, мы, может быть, сейчас тоже рискуем попасть в какой-то тренд и нас будут постить. Кто-то будет ругать; кто-то, наоборот, – ставить «лайки». Может быть, и та, о ком мы говорим, по нам пройдется... В данном случае, отвечая на Вашу тревогу, на Ваш крик души, я пытаюсь понять, что с нами происходит. Почему мы сегодня на одну полку ставим Иоанна Златоуста и какую-нибудь «желтую» книжонку, которая однозначно будет вызывать у нас какое-то отвращение? Почему мы готовы смотреть на одной сцене и «Лавра», и постановку по приколу, что называется? Почему влиятель театральных умов, человек православный, идет на это? Что он хочет нам сказать? Я хотел бы понять внутреннюю концепцию тех людей, которые идут на подобные постановки.

– Вопрос телезрительницы из Москвы: «Исторически в нашей стране культура и образование все-таки связывались с христианством. Я слушаю лекции Алексея Ильича Осипова. Образование – от слова «образ», а образ формируется от нашей веры. Либо мы со Христом, либо без Христа; напрямую от этого формируется наше мировоззрение. Сейчас меня волнует, что и в нашей стране, и в мире в школах, в вузах дается светское образование (Церковь все-таки отделена от государства), преподаватели без веры. Как влияют  образование и культура, если они не связаны напрямую с образом Христа? Хорошее образование и культуру может дать верующий человек. Ведь мы же знаем, что бывает Божественный дух, а бывает сатанинский...»

– Все правильно: образование должно культивировать образ, культура должна созидать культ. В данном случае именно в религиозном понимании нужно интерпретировать эти этимологические корни. Но чему мы удивляемся? У нас хоть и была хорошая система образования (до сих пор еще на нем держимся) в советское время, но она была абсолютно без Бога. Результат – девяностые годы, влияние которых мы чувствуем до сих пор. Разрушить можно в одночасье, а созидать-то как тяжело!

Понимаете, даже после революции в душе людей вера теплилась намного дольше, чем после развала Советского Союза. И этому есть подтверждение. Я люблю приводить эту историю в пример, потому что, будучи студентом исторического факультета, я изучал тему быта советских людей в хрущевский период. Год 1961-й, Ставропольский край. Преподаватель ставропольского университета, философ, социолог издает небольшую книжицу о жизни простых людей этого края. Автор книжицы – Раиса Максимовна Горбачева. О чем она пишет? Она пишет, что две трети населения (подавляющее большинство) открыто называют себя людьми религиозными, придерживаются православного календаря, праздников; и дома у них имеются предметы религиозного почитания (иконы и так далее).

Я думаю, если бы эти исследования проводились в начале двухтысячных годов (за прошедшее десятилетие, начиная с 1991 года), результаты были бы намного плачевнее. Мы сейчас декларируем, что примерно восемьдесят процентов считают себя православными, но мы прекрасно знаем, сколько людей придерживается религиозной традиции:  это большая разница. Представляете, какая там была основа, которую за столько десятилетий после революции невозможно было окончательно разрушить! И к чему мы пришли к концу советского времени, когда все сразу быстро разлетелось?..

А то, что с нами случилось в девяностые годы, – это полнейший разврат. Я сейчас говорю только об этической стороне дела. Экономика экономикой, мы как-то выплыли в начале двухтысячных, слава Богу. Развал нашей России все-таки удержали. Все это замечательно. Но я говорю об этическом состоянии: это же полный разврат! И мы теперь удивляемся, что у нас происходит на театральных сценах, на телевидении.

Что сейчас самое популярное в Интернете? Молодые люди, которые могли бы быть способны на великие деяния, потому что талант в них просто клокочет, рвется наружу, вместо того чтобы этот талант развивать, переворачивают бутылки в TikTok: встанет она на донышко или не встанет. Сидят и тренируются. И миллионы «лайков»! Это же делают семнадцатилетние ребята, которые родились в начале двухтысячных; значит, их родители сформировались культурно именно в те самые девяностые годы. Вот оно, наследие 90-х, того самого морально-этического разложения. Сегодня наш уровень вот такой. Наверное, сегодня нас можно всколыхнуть только Бузовой во МХАТе. Может быть, это колоссальная провокация, которую мы с вами еще пока не можем оценить? Посмотрим, как это все дальше будет развиваться.

Наверное, мы ответили на вопрос телезрительницы, что связь действительно прямая, и наследие образования без образа и вне культовой культуры мы с вами видим.

Меня беспокоит другое: реакция наших людей, которые платят такие деньги, чтобы посмотреть на Бузову, ставят «лайки» в TikTok и подписываются миллионами на подобных персонажей. Приведу конкретный пример из своей жизни. Раз уж Вы позволяете называть в эфире имена, скажу о человеке, псевдоним которого переводится с немецкого как «утренняя звезда». А мы знаем, кто так именовался в Библейской истории: тот самый светоносный ангел, который очень быстро стал черным, темным. Итак, Моргенштерн. Я про него вообще ничего не знаю, я не в тренде, не на гребне молодежной волны. Я только слышал о нем, что он сочиняет на синтезаторе какие-то песенки за пять минут. Но я лично знаю другого человека, который также на электронном ресурсе создает свои собственные песни о любви, о свете. Не Моцарт, но среди сегодняшних авторов это лучшее, мне нравится это слушать, и я слушаю. Кстати, псевдоним у этого человека христианский, более правильно выбранный.

Так вот, Моргенштерн. Мне пришлось про него узнать, потому что я стал спорить с другим священнослужителем, который восхищался способностью и талантом этого человека из ничего сделать конфетку. Я по поводу этого жестко поспорил. Что касается области музыки, для меня это родное, это моя жизнь, мой язык, на котором в том числе я пытаюсь разговаривать с Богом. Для меня музыка – это всё, и я не позволяю называть высоким словом «музыка» (хоть корни этого слова от языческих муз, тем не менее это искусство богонаправленное и давно уже воцерковленное) абы что. Так вот, мне пришлось заинтересоваться этим человеком, чтобы хоть как-то понять, что он вытворяет. Моя оценка была, конечно, однозначной. То, что он хайпует, все делает по приколу, сейчас миллионер благодаря всему этому, на него подписываются, – это понятно. То есть сегодняшняя «некультура» и сегодняшний уровень «необразования» – вот такой: мы сегодня живем по приколу. Чем больше у нас где-то защекочет – тем круче, на это мы будем подписываться, за это будем платить деньги.

Расскажу о реакции людей. Я находился в обычной медицинской клинике. Приходит мама средних лет с дочкой-подростком. Они разговаривают. В холле висит включенный телевизор, показывается какая-то музыкальная программа и обсуждается вручение какой-то премии. И вот на экране телевизора появляется Моргенштерн. Мама с дочкой головы сразу повернули к экрану и весь репортаж смотрели. Они забыли про визит к врачу и несколько минут с открытым ртом смотрели телевизор, потому что там говорили про Моргенштерна.

Вот этого я не могу понять. Нас довели до этого? Я не верю, что смелые, самостоятельные, свободолюбивые люди позволяют себя так зашорить, что одно только имя их моментально зомбирует. Тогда что это? Это наш выбор? Мне кажется, это наша внутренняя этика. Светской этики не может быть по определению, потому что в светской этике нет ориентира, там есть только договоренности: ты мне здесь не мешай, а я тебе здесь не буду мешать. Но это не этика; это, извините, общественный договор, область юриспруденции. Этика – это нечто глубинное. Так вот, я считаю, что проблема у нас сегодня этическая и решать ее без Бога просто невозможно.

– Вопрос телезрительницы из Тамбова: «У нас получается чистая обрядовость. Думаю, если детям с детства говорить о Боге, вере, то у них, может быть, и вера будет. Тогда и никаких Моргенштернов не надо будет слушать».

– Полностью согласен. Сейчас мы в Совете по культуре Санкт-Петербургской епархии развиваем один интересный проект: мы занимаемся историей дворцовых храмов Санкт-Петербурга. Ведь это феномен: храм во дворце, дворцовый храм. Это феномен, который пышным цветом расцвел именно в Петербурге. Почему мы взялись вообще за эту тему? То, что храмы уникальные, – это понятно; некоторые из них сейчас возрождены, там даже совершаются богослужения. Но нам интересно было понять, чем дышала душа, о чем болело сердце обитателей дворца императора или великого князя. Это государственные люди, которые там, в дворцовых храмах, излагали свое сокровенное духовнику, священнику и ходили туда регулярно. А некоторые наши государи (например, Николай I) каждое утро начинали с богослужения. Не говорю уже о государях XVII века: они каждое утро начинали с молитвы. О чем болело их сердце? В чем они исповедовались? Какие ответы и на какие вопросы они там находили, чтобы потом пойти и подписать указ, дать распоряжение, поехать на войну или начать какую-то реформу? Все это безумно интересно! Что ими руководило и почему именно в этом месте они находили ответы?

С нами работает уникальный человек, историк, специалист, который этим всем преданно занимается. Понятно, что в эти дворцовые храмы не ходили люди со стороны, то есть это не были приходские храмы. Мне было интересно, кто там молился. Только сам хозяин дома? Ничего подобного! И кухарка, и сторож там молились. Они не в приходской храм ходили, а там молились. Потому что это была одна семья. Представляете, великокняжеский дворец и его обитатели – это одна семья! И кухарка, и сторож, и дворник стояли рядом с великим князем на богослужении, которое регулярно там совершалось.

Вот ощущение, которое мы давно утратили: мы не живем сегодня одной семьей в коллективе на работе, на заводе, в школе, университете. Даже, может быть, и на приходе, к сожалению, мы не живем сегодня одной семьей.

Насколько я слышал, у нашего президента есть часовня в его резиденции. Я верю, что он каждое утро крестит лоб, молится. Важно, чтобы не только он, но и ректор университета, и директор завода, и каждый из нас могли перекрестить лоб (как говорят в народе),  помолиться с утра в своей часовне, в своем храме. Пусть это не приходской храм, но это сакральное место, где самое сокровенное человек с утра выложит, а дальше пойдет принимать правильные решения. Так должно быть с каждым человеком. Вот она, связь истории. Вот образование, которое необходимо постигать. Вот культура, и если мы ее прервем, то все сразу начнет разваливаться. Это очевидные моменты, я полностью согласен с телезрительницей. Иного варианта быть не может.

Да, у нас светское общество, и все права должны быть учтены. Но, друзья, кроме прав есть еще и ответственность, которую христиане все-таки осознают. Так вот, те права будут учтены, которые не уничтожают все человечество. А если начать перечислять все, что сегодня происходит и будоражит общественность, – это то, что в конечном итоге приведет к разрушению. Права у человека есть, но на что? – На созидательную жизнь, на этическое совершенство, на развитие общества во всех смыслах. Поэтому христиане никогда не призывают ущемлять кого-то в правах, каким бы человек ни был. Наши сердобольные бабулечки и сатану-то готовы пожалеть: бедный, несчастный Денница пал с небес; и о нем они будут плакать.

Все-таки мы должны допускать до себя только то, что нас не разрушает, а созидает. И здесь мы сами должны беречь свой внутренний этический принцип, который, конечно же, нами поддерживается через реальную церковную жизнь. В церковь мы должны приходить не потому, что это наш клуб по интересам и нам нравится так проводить воскресный день. Нет; мы должны приходить в храм потому, что это наша жизнь, без этого глотка храмового воздуха мы неделю не протянем – нас засосет эта чернуха вокруг. Вот тогда у нас будет ощущение семьи на приходе. Вот тогда мы будем друг друга держаться. Вот тогда все христианское сообщество единым фронтом будет выступать против злых сил.

– В нашей епархии есть место, куда люди приходят за образованием и могут помолиться в храме, – это «Епархиальные курсы религиозного образования и катехизации имени святого праведного Иоанна Кронштадтского».

– Заметьте, это домовый храм.

– Домовый храм, где есть святыни, которые объединяют историю Церкви целых столетий... Очень рад, что мы сегодня с Вами поговорили. Тема неисчерпаемая. Самое главное, наши телезрители теперь смогут задаться этим вопросом более подробно.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Нина Кирсанова