Беседы с батюшкой. Христианство и комфорт

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает настоятель храма Казанской иконы Божией Матери в городе Нарва-Йыэсуу (Эстония) иеромонах Корнилий (Морозов). 

 – Тема сегодняшней передачи – «Христианство и комфорт».

Сразу можно представить, что христианство несовместимо с комфортом, и, наверное, это правильно. Но когда мы говорим о комфорте, вкладываем в это понятие очень разные смыслы. Часто мы называем комфортом минимальные условия некоего удобства. А для кого-то комфорт – это просто стиль жизни, без которого человек не может жить. В том числе без комфорта невозможно некое ощущение духовного осмысления своей жизни.

На Ваш взгляд, христианство несовместимо с комфортом?

– Комфорт – это то, о чем Вы сказали: уют или удобство. Мы знаем, что человек получил этот комфорт, когда был создан. В раю человек имел подлинное состояние комфорта, к чему каждый из нас тянется и сейчас. Но человек отпал от Бога. В Священном Писании мы читаем, Господь говорит Адаму: «Терния и волчцы произрастит земля тебе; и в поте лица твоего будешь добывать хлеб свой». Мы видим, что изначально этот комфорт у человека отнимается. Тяга к нему – довольно естественное состояние для человека. Но верующий человек должен понимать, что состояние комфорта он испытывать на этой земле уже не сможет в полной мере, в которой испытывал до грехопадения. Но человек к этому стремится, и мы видим развитие техники, которая позволяет переложить на нее те или иные труды по жизни.

Нужно задуматься о том, что понятие комфорта у каждого человека свое. Что вообще значит «комфорт»? Казалось бы, с первых моментов духовной жизни  мы видим, что комфорт несовместим с христианством, потому что в большей степени человек развивается, когда преодолевает те или иные трудности, неудачи, когда возрастает над собой, решая те или иные проблемы в своей жизни.

С другой стороны, мы видим в истории цивилизации, что выдающиеся мысли человечества, в том числе философия, могли возникнуть только у людей, которые находились в состоянии комфорта, которым не надо было думать, что им есть,  пить и как добывать свой хлеб. В принципе, занятие философией – это занятие свободных людей, свободных греков, у которых есть рабы, которые трудятся. И вообще понимание труда, которое мы имеем сейчас, в том представлении, что труд нас облагораживает, не всегда было таковым. Вообще трудиться физически считалось уделом рабов, определенного класса людей. Но если ты учитель или философ, то, конечно, трудиться не должен.

Вспомните выражение апостола Павла: «Я же плету корзины». Он укоряет. Почему? Потому, что на самом деле он не должен был трудиться. Трудящийся от алтаря, от алтаря и питается. Он проповедовал и от своей проповеди должен был получать вспомоществование от той общины, в которой находился. Но он не обременял собою общину; он трудился, плел корзины, тем самым добывая себе хлеб иным путем.

Поэтому нам стоит определиться, что является комфортом. С одной стороны, в конце времен приход антихриста ознаменован состоянием комфорта. В Апокалипсисе говорится, что когда наступит всеобщее благоденствие, не будет войн и никаких моровых язв, все скажут, что наступила замечательная пора. Поэтому когда сейчас, в пандемию, люди начинают говорить о приходе антихриста и о конце времен, они просто плохо знают Священное Писание, которое говорит совсем об обратном. Именно когда наступит всеобщее благоденствие, всеобщая радость и не будет каких-то притеснений, проблем, тогда люди ослабнут, в том числе и духовно, и наступит период антихриста. Будем об этом помнить.

Безусловно, мы живем в то время, когда многое, что раньше казалось вообще невообразимым, пришло к нам. Мы видим, что многие профессии, которые раньше казались незыблемыми (допустим, продавца, кассира или курьера), сейчас уходят. Мы сейчас во многих магазинах  без кассира можем оплатить все свои покупки с помощью компьютера; для этого кассир не нужен. Эти профессии отживают свой век.

Не так давно в Швейцарии был референдум, который  интересен тем, что людям предложили: они будут получать стабильно определенную сумму от государства просто так, потому что они граждане этого государства. Мол, в стране достаточно денег, вы можете не работать, мы готовы оплачивать вашу жизнь. И что интересно, большинство людей проголосовали против, отказались от этого пайка, от этой постоянной надбавки государства к пенсии или зарплате. Они поняли, что им сейчас это не нужно, что они могут лишиться чего-то более важного. Заинтересованность в жизни, переживание своей работы, труда, видение результатов своего труда – это очень важно для человека. Этот референдум для швейцарцев был очень четким показателем того, что люди выбирают гораздо более важный момент – созидание, нежели простое благополучие, безбедность и просто получение денег. Это тоже очень важный момент.

Я смотрел научные исследования, касающиеся денег, в которых показано, что до определенного момента деньги могут приносить счастье, но когда человек достигает определенного их количества (кстати, не такого уж большого), деньги перестают приносить состояние радости. Поэтому если у тебя был один миллион, а стало два миллиона, ты не получаешь состояния радости и комфорта, что у тебя теперь два миллиона. Потому что деньги не могут принести человеку радости в той мере, в какой он задействует свой потенциал как человек, который что-то может создать в этой жизни.

– Вопрос телезрителя из Санкт-Петербурга: «Я инвалид третьей группы. Дело в том, что я не могу за собой убрать. Меня родные ругают, мол, мама, давай сама. Как мне к этому относиться?»

– С одной стороны, когда мы болеем, действительно начинаем в большей степени лениться, и болезнь может нас захватить. Поэтому иногда стоит понуждать себя. Или нас понуждают близкие к тому, чтобы мы не залежались, как говорится. Чтобы человек не говорил: «Какой я бедный-несчастный, я уже больше ничего не могу в этой жизни». Иногда люди сами, своей силой воли могут что-то сделать, а иногда для этого требуются внешние усилия, внешний фактор, и родные говорят: не раскисай, не ленись, сделай вот это и вот это. Кажется, что человек не может это сделать, но когда человека понуждают (или он сам себя понуждает), он начинает меньше относиться к своему недугу как к проблеме, начинает превозноситься над этим недугом. Главное, чтобы в этом не было истязания другого человека. Но, думаю,  родные и близкие к Вам так не относятся.

– Это как раз тема нашего сегодняшнего обсуждения в том числе. Потому что часто создание комфортных условий для человека становится для нас делом милосердия, доброделанием, которое как раз и помогает нам в спасении. Другой разговор, что создание этих комфортных условий – дело очень сложное. Потому что мы по-разному понимаем слово «комфорт». Тем более при проявлении заботы о своих близких, о тех людях, которые уже не совсем способны себя обслуживать, слово «комфорт» звучит совершенно по-другому.

– Вспоминается мать Тереза. Ведь вся ее миссия сводилась только к тому, чтобы людям дать комфортно умереть. Иными словами, она создавала условия, чтобы они умирали не как животные на улицах Калькутты среди той грязи, которая их окружала, а могли умереть в комфортных условиях, имея чистую постель и минимальный уход.

– Хосписы тоже ведь эту цель преследуют.

– Но мы начинаем заменять это понятие комфорта. Например, решением таких вопросов, как что такое смерть. Об этом вообще не принято говорить, а если человек умирает, его хоронят так, чтобы об этом было мало разговоров. Если человек тяжело заболевает, чтобы он меньше мучился, встает вопрос об эвтаназии; можно выбирать момент смерти, чтобы человек достойно, комфортно уходил из этой жизни, никого не мучая, и себя в том числе. Чтобы человеку было комфортно, можно выбирать самому свой пол… То есть мы стремимся к состоянию комфорта, но часто подменяем это состояние чем-то другим.

По сути, человек на земле испытывать состояние комфорта в полной мере не может, если он не соединен с Богом. Подлинное состояние комфорта, на мой взгляд, испытывали святые. Тот же Серафим Саровский или Антоний Великий. Несмотря на то, что один из них жил в пещере в знойной пустыне, а второй – в лесу в небольшой хибарке, они были в полном состоянии комфорта, потому что имели отношения с Богом и ощущали свое призвание в этой жизни. Когда человек имеет призвание в этой жизни и занимается любимым делом, мне кажется, он должен испытывать состояние комфорта.

Я был поражен одним человеком, который сказал, что за свою жизнь ни разу не занимался тем, что ему было неинтересно. И я подумал, что он очень счастливый человек, потому что не каждый может так сказать. О таком человеке действительно можно сказать, что он комфортно прожил в этой жизни.

– Как-то профессор Осипов рассказывал о поездке в Австрию вместе с прихожанками какого-то храма. Они ему говорили, мол, смотрите, Алексей Ильич, как люди живут, сколько у них колбасы, сыра. Смотрите, какие они улыбающиеся, как им хорошо, комфортно. На что Алексей Ильич сказал: «Зато у нас в России спасаться легче».

Вопрос телезрителя из Воронежа: «Вопрос о создании комфортных условий. Например, православный человек, работающий, хочет сделать в квартире ремонт. Или машину купить. Но денег не хватает. Мы же должны просить помощи у Бога. Как правильно просить? Получается, просишь у Бога материального, а в первую очередь надо просить о прощении грехов. Как правильно к этому вопросу подходить?»

– Еще одна из тем, которую можно сегодня затронуть. Очень часто и духовная жизнь у нас подменивается – мы хотим, чтобы в нашей жизни все было хорошо. Даже есть святые, которые, как врачи, ответственны за те или иные наши болячки: вот к этому святому нужно обратиться, когда болит зуб, а вот к этому – когда болит голова. Иногда это встречается даже в православных молитвословах. Мы должны отделять эти моменты. Церковь в первую очередь призвана говорить о Царствии Божием и призывать человека к вечной жизни, а не отвечать за социальную жизнь в этом мире.

Если нам действительно что-то нужно, мы просим это у Бога. Как ребенок просит у отца: «Папочка, мне вот это нужно. И вот это тоже нужно». Мы можем попросить у Бога в том числе автомобиль, если он нам действительно необходим. Можно сказать: «Господи, мне необходима машина, помоги мне ее приобрести». Или: «Мне нужно сделать ремонт. Помоги, Господи, найти средства для него». И, конечно, Господь, как Любящий Отец, поможет нам в наших чаяниях, если они нам нужны и если мы просим искренне, как ребенок просит своего отца. Ведь когда ребенок просит у отца искренне, с надеждой, он всегда получает просимое. Поэтому мы можем с любой просьбой обратиться к Богу, будь то ремонт квартиры или покупка машины.

С другой стороны, мы должны понимать: есть что-то, что гораздо выше этих просьб, – это то, к чему призывает нас Господь. Господь призывает в первую очередь к свободе. И всегда ли человек свободен, когда он находится в состоянии комфорта?

Вот, например, рыбаки: Петр, Иоанн и прочие. Они чинили сети, у них была семья, все шло размеренно. Они, в принципе, находились в определенном состоянии комфорта, и их жизнь была понятна. Их отцы были рыбаками, они были рыбаками, наверняка их дети были бы рыбаками. А тут приходит Христос и говорит: «Оставьте все и следуйте за Мною». И они последовали за Ним. Христос дает человеку состояние свободы, в том числе от внешнего. Ведь человек, который прикреплен к земле, возделывает землю, не готов отпустить свое поместье или свой небольшой участок, дом с рюшечками на окнах. Кажется, что это все мое, но здесь уже нет места ни для чего. Готов ли человек к тому, что у него это отберут взамен на свободу?

И об этом, кстати, многие притчи. В том числе притча Господа о пире, когда человек приготовил пир и велел позвать друзей. Но один сказал, что ему надо испытать волов. Другой сказал, что купил надел земли и ему надо работать. Третий сказал, что женится и не может прийти на пир. Поэтому здесь возникает вопрос совместимости свободы как основной ценности, о которой говорит Евангелие, и состояния комфорта. Мы часто видим, что состояние комфорта несовместимо с состоянием свободы для человека. Человек часто в состоянии комфорта зависим от многого. Как Гулливер, прикованный к земле маленькими тоненькими ниточками, не может встать, так же и человек, который постоянно стремится к тому, чтобы на этой земле ему было хорошо и комфортно, чтобы у него было все для этой жизни, часто не может подняться к небу. Он часто даже не может взглянуть на небо, потому что вся его сущность находится здесь.

А Христос нам сказал: где сердце ваше, там и сокровище ваше. Зачастую сокровище многих находится не на небе, а именно здесь, на земле. И Церковь, к сожалению, некоторыми воспринимается как инструмент для решения каких-то социальных проблем и социальных нестроений, куда они могут прийти как в некое социальное бюро, чтобы обратиться к Богу, или к Богородице, или к святым, которые должны им помочь в тех или иных жизненных проблемах.

– Обязаны.

– Даже иногда обязаны. Но на самом деле Церковь призвана единственно к возвещению того, что пришел Христос, и к возвещению о Царстве Божием. Большей ценности у Церкви не будет.

Я, кстати, это очень хорошо испытал на опыте во время пандемии COVID, когда в нашем небольшом городке Нарва-Йыэсуу  развесил объявления о том, что пожилые люди могут не выходить из квартир. Им просто нужно позвонить по такому-то телефону, и мы привезем им продукты и все необходимое. Потому что у нас есть молодые люди, которые менее подвержены воздействию коронавируса и готовы поучаствовать в помощи пожилым людям в качестве волонтеров. И каково было мое удивление, когда я увидел, что никто не обратился по этому объявлению.

– Интересно, почему?

– А все очень просто. Социальный отдел города настолько хорошо развит, что он все это делал. Люди, мои прихожане, потом приходили ко мне и говорили: «Батюшка, мы видели Ваше объявление. Спасибо за Вашу заботу, но мы не хотели Вас нагружать, потому что нам было легче набрать телефон социального отдела, который обязан для нас это делать».

И в этот момент, конечно же, ты понимаешь, что Церковь в большей степени нужна людям не для социальной поддержки  их в трудной жизненной ситуации, а именно для того, чтобы здесь они могли встретиться друг с другом и Богом.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «В Евангелии, когда Христос прощался с учениками, Он сказал: Идите и проповедуйте всем народам, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа. Но Он нигде не сказал: идите в пустыню, зарывайтесь в норы, пещеры, садитесь на хлеб и воду, креститесь там, занимайтесь самобичеванием и обретете Царство Небесное. У Него даже есть такие слова: Милости хочу, а не жертвы. Так откуда в христианстве появилась эта греческая аскеза?»

– Спасибо за этот очень важный вопрос. Монашество очень развито во всей Церкви Христовой, как на Западе, так и на Востоке. Оно создавалось именно из-за того, что тогда, когда Константин Великий объявил о своем индикте, многие влились в Церковь, потому что ей покровительствовал сам император. В том числе туда пришли люди, по существу оставшиеся язычниками, не изменившие своих привычек и своих каких-то наклонностей, только внешне выдававшие себя за христиан.

Естественно, уровень христианского благочестия резко упал. И появилось такое движение, как монашество, когда люди стали уходить в пустыни (на Востоке их много, это и Фиваида Египта, и палестинские пустыни), чтобы поддерживать благочестивый уровень жизни, следуя Христу и за Христом.

Когда мы читаем фрагмент из Евангелия: идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, не нужно забывать, что в первую очередь мы должны находиться в этом духе. Как говорил Серафим Саровский: спасайся сам, и вокруг тебя спасутся тысячи.

И мы видим, как отшельники, уходя, зачастую скрываясь от людей, вдруг обретались людьми – и вокруг них складывались огромные монастыри, которые в дальнейшем сыграли чрезвычайно важную роль в истории всей европейской цивилизации. Именно в монастырях будут переписываться Евангелия, которые дошли до нас, именно монастыри и монахи сохранят античную мудрость, переписывая Платона и Аристотеля. Именно в монастырях будут создаваться первые университеты и школы. Это Кембридж и Оксфорд, это Сорбонна, другие известнейшие университеты, которые вышли из монастырей, и многое-многое другое.

И мы видим, как у нас на Руси преподобный Сергий Радонежский, изначально отшельник, основал вместе со своим братом небольшую пустыньку на Маковой горе. Вокруг него постепенно сложилась лавра, которая в дальнейшем сыграла судьбоносную роль в духовной жизни Руси. И мы видим, что слова: идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, – в полной мере исполняет монашество Церкви Христовой.

– Спасибо за такой подробный ответ. Я хотел бы еще два момента затронуть. Во-первых, наше представление о неком домашнем комфорте всегда сталкивается с таким аспектом: в принципе, мы действительно хотим комфорта и уюта в доме. Но при этом еще занимаемся  накопительством.

В каждом доме есть огромное количество каких-то вещей, которые мы просто покупаем, покупаем, покупаем, а потом оказывается, что мы уже выросли из этого, и все это отправляется на помойку, грубо говоря. Или, наоборот, все еще больше и больше накапливается. И вот это накопительство – грех, который мешает нам в нашем богоискательстве, в наших взаимоотношениях с Господом, и мы этого совершенно не замечаем. Есть ли такая проблема?

– Я думаю, что накопительство у нас есть не только в вещах. Часто у нас есть накопительство даже в общении. Знаете, я однажды, лет десять назад, провел ревизию своих отношений, когда  понял, что со многими людьми  общаюсь лишь шапочно. Многие люди задают тебе вопрос: «Как твои дела?»  И задают его просто потому, что есть такое приветствие. И я понял, что если они могут как-то обойтись без меня, то и я могу обойтись без них. Так зачем же мне это общение?

– Интересная мысль.

– И в этом плане мы действительно накапливаем не только вещи. Мы накапливаем огромное количество каких-то ненужных отношений, пусть даже дружеских.

– Может быть, даже ненужной информации?

– И даже ненужной информации. Мы накапливаем огромное количество книг, которые  не успеваем прочитать. Я с этим столкнулся вплотную. Каждый раз, приходя в книжный магазин, я думаю: «О, какая хорошая книга! Я ее куплю, потому что потом ее не будет». И вот это бесконечное количество книг, которое ты покупаешь и не успеваешь зачастую прочесть, тоже заставляет тебя задуматься: а нужно ли это тебе?

Сейчас существует такое молодежное движение, которое говорит о том, что нужно все это отринуть. Это движение особенно активно в Скандинавии, этакий максимализм в минимализме, что ли, когда у тебя всего не так много, но все это тебе нужно. Кстати, это очень важно. Я недавно смотрел, как Стив Джобс говорил о том, что у него все рубашки одного цвета и с одним и тем же рисунком и  одинаковые штаны. Когда его спросили, почему он так одевается, он ответил: «Мое время настолько дорого, что я не должен иметь возможности выбирать. Поэтому я всегда надеваю один и тот же пуловер, одну и ту же рубашку и одни и те же штаны. А если бы я был вынужден выбирать, что мне надеть, это отнимало бы у меня определенное количество времени, которого у меня нет».

Это тоже очень важный вопрос – а нужен ли мне этот выбор?

– Интересная мысль. Тогда я затрону эту тему еще с другой стороны... Я очень хорошо помню время, когда наши храмы были руинированы, что ли. Я помню, как принимались решения о том, нужно ли сносить храмы, которые слишком опасно восстанавливать. Я помню храмы, у которых на каменных стенах росли деревья. 

Но при этой разрухе, при протекающей крыше и когда подниматься-то в храм по лестнице было опасно, храмы были полны. В них приходило много людей. Они приходили и креститься, и венчаться, и это меня тогда просто поражало.

Сейчас у нас золото церквей, у нас все, слава Богу, хорошо, но Вы, конечно, увидели, что во время пандемии людей в храмах стало значительно меньше. Почему это происходит? Потому, что люди очень сильно озабочены своей жизнью и Церковь им не нужна?

– Знаете, есть разные факторы. Владыка Василий (Родзянко) вспоминал, что во время революции бегал один юродивый и кричал: «Радуйтесь! Раньше у вас храмы были золотые, сосуды золотые, а попы были деревянные. А теперь у вас попы будут золотые, а сосуды деревянные».

И вот начало 90-х – это именно то время, когда, можно сказать, попы были золотыми, а сосуды – деревянными. И действительно, тогда авторитет Церкви зиждился на авторитете новомучеников, исповедников, а часто и на людях, которые шли в церковь, зачастую понимая, что они в советском обществе становятся изгоями. И когда в 90-е пришла свобода, конечно же, люди пошли в храм. Даже в 2000-х это ощущалось. Я ехал в поезде, и когда люди узнавали, что я алтарничаю, помогаю в храме или служу, почти весь вагон приходил и задавал мне какие-то вопросы, которыми люди живо интересовались.

Сейчас ничего этого нет. И даже если узнают, что в поезде едет епископ, к нему вряд ли кто-нибудь подойдет, чтобы задать какой-то вопрос. Может быть, отчасти потому, что у нас появилась возможность узнавать всю необходимую информацию в Интернете, люди уже не испытывают желания задавать вопросы священникам.

– Вопрос от телезрителя из Москвы: «Комфорт в христианстве – это что? Просто комфорт или это общество потребления?»

– Я сейчас закончу отвечать на предыдущий вопрос. И второй момент, связанный с пандемией. В пандемию нам был показан уровень нашей веры. Мы боимся чего угодно – вирусов, смерти, но не боимся Бога. И виной этому, я думаю, то, что мы не прошли проверку этими годами свободы. Мы строили храмы, но не занимались в должной степени людьми. А Церковь все-таки – это, как говорят старообрядцы, не бревна, а ребра.

Мы видим, что интерес к Церкви упал, мы должны это констатировать. Мы это видим по всему, по всем показателям, в первую очередь по посещаемости храмов. Вы сейчас как журналист видите, бывая на всех богослужениях, даже на тех, где служат правящие архиереи, что народу не так много в храме именно потому, что люди боятся вируса.

С другой стороны, мы видим, что общество потребления, конечно же, идет из понятия комфорта. Общество потребления основано на том, чтобы у меня постоянно что-то улучшалось. Был один сотовый телефон, теперь у меня другой. Кажется, камеры одни и те же, но этот фотографирует немножко лучше. Поэтому я куплю его, тем более что у меня есть такая возможность, и это мне позволяет сделать та или иная банковская система.

Я бы на второй вопрос ответил следующими словами. Мы сегодня вспоминали Стива Джобса. Должен сказать, что он говорил очень правильные слова. Почему я привожу именно его слова? Потому, что он жил в обществе потребления, он сам создавал одну из моделей общества потребления. Так вот, в конце жизни он сказал очень важные слова о том, что не важно, какой у тебя кошелек – за 30 долларов или за 300. И в тот, и в другой ты можешь положить только одну и ту же сумму. То есть у тебя в кошельке может лежать та сумма, которую ты можешь себе позволить. Не важно, какие у тебя часы – за 30 долларов или за 300. Они всегда показывают одно и то же время. И не важно, какая у тебя рубашка – за 30 долларов или за 300. Она всего лишь прикрывает твое тело.

То есть, по сути, мы можем сказать, что общество потребления рассчитано на успешность, а комфорт рассчитан на то, чтобы здесь, на земле, воссоздать Царство Небесное. Человек пытается воссоздать уют здесь. Но этот уют никогда не наступит, потому что человек пытается создать его без Христа. А если мы что-то создаем без Христа, то всуе трудишася зиждущий, как говорит Христос.

– Я хотел бы, чтобы Вы высказали свое мнение по поводу десятины, по поводу того, что в церкви мы всего лишь покупаем свечки и считаем, что делаем все необходимое.

– Думаю, здесь заключается большая ответственность. Вот сейчас я служу в Эстонии, и у нас, конечно, все немножко по-другому. Но во многих европейских странах есть так называемые десятины, когда каждый платит налог со своего заработка. И это позволило на время пандемии священникам и прихожанам не бояться за благополучие своих приходов. Они закрыли храмы, понимая, что средства у них будут, даже когда в храмах не будет прихожан, потому что все на свою общину переведут определенный налог.

А в России священники с боязнью закрывали храмы. Они опасались, что не будет прихожан и не будет возможности содержать храм – платить за электричество, воду и газ; потому что нет народа – и нет денег.

– А платить надо.

– А платить надо. И в этом, конечно, большая разница с европейскими странами. То есть время пандемии показывает нам: когда есть четкий церковный налог на содержание своего храма, то даже в таких условиях остается уверенность в завтрашнем дне.

Ведущий Глеб Ильинский

Записала Нина Кирсанова