Свет невечерний. Церковь на параде

Есть среди священников и монахов те, которые просто терпят свое положение, терпят жизнь на приходе, потому что некуда идти или, может быть, наступило какое-то неожиданное и пугающее охлаждение, которое не знаешь, как объяснить, в котором стыдно признаться. Но с этим надо что-то делать, ведь если ты честный человек, ты не можешь врать себе и людям, что по-настоящему молишься, идя на литургию как будто бы под конвоем архангелов с пулеметами, как будто тебя ведут на службу в наручниках.

Почему так случается? Что является причиной такого кризиса? Думаю, этих причин очень много, о них много говорят, и мы еще много будем размышлять над этим, делая определенные выводы. Эти причины уходят своими корнями в глубину веков. Некоторые проблемы церковной жизни не разрешались столетиями, их просто не замечали или предпочитали терпеть, замыливать, приукрашивать. Тем не менее придет такой момент, когда об этих проблемах будут говорить открыто (и сейчас уже открыто говорят) и делать определенные выводы.

Я хотел бы указать на одну из причин, которая является, может быть, не всегда причиной, но поводом для охлаждения, разочарования, а иногда даже ухода священников, монахов и простых верующих из Церкви. Это градус церковного абсурда, который мы наблюдаем в нашей служебной, институциональной жизни и не знаем, что с этим делать. О чем я говорю?

Люди, которые погружены в церковную жизнь, знают, что есть определенный ритм, тональность церковной жизни. В частности, есть удивительное пристрастие церковной общественности, например, к юбилеям. Мы постоянно что-то празднуем, справляем какие-то нелепые даты, пишем по поводу этих дат рекомендации по проведению. Часто мы проводим эти мероприятия (не люблю это слово, но без него не понять нашего церковного абсурда), используя весь ресурс светской показухи. Это наша древняя русская болезнь: непременно нужно напустить туману, создать массовку, обеспечить посещаемость, а после того, как будет проведено мероприятие, написать длинный неудобовразумительный отчет, снабдить его фотографиями и так далее.

Это только один из моментов нашего церковного абсурда – пристрастие к юбилеям, мероприятиям, показухе, каким-то совершенно нелепым акциям. Например, мы провели какую-то конференцию или почтили память какого-то выдающегося деятеля. Да, это важно, нужно. И отчеты писать – это правильно, и планы составлять – правильно. Но почему во все это правильное вкрадывается и по содержанию, и по сути столько абсурда и нелепости, забирающих невероятное количество сил? Есть священники, которые просто света Божьего не видят. Церковные иерархи за всеми этими нагромождениями, которые плодятся в геометрической прогрессии, не помнят уже, когда они общались с паствой, разговаривали о духовной жизни.

Многие священники, монахи и миряне, которые вовлечены в эти абсурдные дела, испытывают со временем одно и то же (и об этом надо говорить честно и открыто): они настолько привыкают к формальности того, что происходит, что допускают эту формальность и дальше, в глубину себя. Но понимают, что больше так жить невозможно, иначе это испепелит изнутри. Эту жизнь невозможно называть христианской, это невозможно называть служением.

Люди разумные понимают, что любое человеческое сообщество не обходится без абсурда, нелепости, которые так нас расстраивают. Что бы мы ни начинали, какой бы проект, дело, мероприятие ни задумывали, опытные люди всегда учитывают, что какая-то часть усилий и даже материальных средств пойдет на абсурд, нелепости. Но разумный и опытный человек, который себя целиком отдает служению и понимает свое призвание именно как служение, сопротивляется этому абсурду, старается сделать так, чтобы градус этого абсурда в нашей деятельности и жизни был наименьшим. Если этот градус увеличивается настолько, что вытесняет даже разумные проценты оправданности того или иного мероприятия, дела или проекта, это говорит о том, что тех, кто служит, стало меньше. Вот такая взаимная зависимость. С одной стороны, не хватает делателей, служителей. С другой стороны, их не хватает потому, что увеличивается количество абсурда.

Как быть? Как поступать? Самое простое – стать идиотом. «Идиотэс» в переводе с греческого – «частное лицо». Можно просто удрать и сказать: мол, занимайтесь своим абсурдом сами, играйте в эти игры без меня, я больше не могу это выдерживать. Но может ли так поступить человек, которого Господь призвал на служение? Я сейчас говорю в широком смысле, не только о священниках, но, например, о тех, которые не работают, а служат. Это учитель, врач, ученый, руководитель, военный. Я перечислил те профессии, в которых градус абсурда наиболее велик (особенно среди военных, в сфере армии, о чем даже легенды ходят). В этот же список входят и священники.

Можно, конечно, стать идиотом, частным лицом, и сбежать, мол, играйте сами в ваши игры, надувайтесь от вашей показухи, разводите этот абсурд, а я буду жить своей жизнью, закроюсь в своей келье. Но если уж ты призван на служение, ты должен этому сопротивляться. Каким образом? – Оставаясь верным своему служению и честным перед собой, понимая, что до конца ты этот абсурд истребить не можешь и что очень тяжело ему противостоять. Но если ты уйдешь со своего поста, со своего служения, это пустое место займет абсурд, и его станет еще больше в этом деле, которому ты предан и на которое тебя Господь поставил.

Поэтому, мне кажется, нам не надо удирать, не надо сдаваться. Тем людям, которых Господь призвал на служение (особенно в Церкви), не следует гасить огня, который Господь в свое время им передал, но хранить его, бодрствовать, сопротивляться абсурду, показухе и прочим нелепым вещам, проникающим из мира в Церковь. Снова и снова себя, своих близких и свое дело деликатно, по-христиански, в духе любви подвигать к подлинному, вылечивая абсурд прежде всего в самом себе. Потому что откуда он берется в наших делах? Только перекочевывая из наших сердец и резонируя в большом церковном теле.

Поэтому, друзья мои, стоим твердо, с последней надеждой на Господа, подкрепляя себя не только молитвой, но иногда даже и чувством юмора.

Записала Нина Кирсанова