Родное слово. Беседа со священником Александром Сахненко

– Вы абсолютно правы. Каждый пост мы становимся соучастниками удивительной истории, которая случилась с этой подвижницей. По церковному уставу на пятой седмице совершается утреня с чтением Великого Покаянного канона Андрея Критского.

Этот канон мы уже читали в начале поста. Первые четыре дня первой седмицы были посвящены именно этой серьезной работе нашей души над своими ошибками. И мы, пользуясь словами этого святителя, делили весь Покаянный канон на четыре части и с понедельника по четверг вечером на великом повечерии стояли со свечами, вслушиваясь в этот удивительный древний текст.

А ныне читаем его уже полностью за утренним богослужением. Это продолжительная и тяжелая служба. Те люди, которые присутствовали на ней, поймут, о чем я говорю. Но не надо впадать в саможаление, потому что, например, у старообрядцев до сих пор на каждый тропарь Канона Андрея Критского положено совершать земной поклон. Вот и посчитайте, что за одну службу нужно сделать более тысячи земных поклонов.

Помимо чтения Великого канона в этот день прямо в храме читается житие преподобной Марии Египетской. Две части: одна перед чтением канона, другая после третьей песни. Для нас это нечто удивительное, а для церковного богослужения это не такое уж и новшество. Просто в силу нашего современного темпа жизни мы вынуждены изрядно сокращать приходское богослужение по сравнению с уставным. Ведь наш церковный устав, который записан в книге Типикон, на самом деле монастырский. И если в Греческой Церкви долгое время ходили разговоры, даже появилась некая временная редакция приходского устава, то наша Церковь почему-то решила его не делать. Я так понимаю, в основе лежала природная для русского человека строгость к религиозной жизни.

У нас нет не только церковного устава, но и устава поста. Мы говорим о том, как поститься: открываем календарь, а там написано: «сухоядение». Что это такое? Сухоядение – это понятие для монахов, которые находятся в монастыре. У них есть кому приготовить: голова не должна болеть о том, что ты будешь есть. Ты пришел – и тебя накормят. В современном мире, если ты работаешь, у тебя дети, кошки, собаки, рыбки, ты думаешь, как их всех накормить, потому вряд ли тут возможно какое-то сухоядение.

– А что это такое?

– Речь о том, что мы не тратим время на то, чтобы готовить пищу. Когда варим суп – это время. Когда жарим картошку на масле – тоже. Сухоядение подразумевает, что в еде нет жидкости. То есть это не наваристый суп на курином бульоне и не картошка, с которой течет масло. Это нечто такое, что требует очень малого внимания. Вспомните русскую присказку: «Проще пареной репы». Сварили и съели. Вот это сухоядение. Взяли яблоко –погрызли. Съели кусочек хлеба, запили водой.

Понятно, что такая строгость возможна не для всех, но в то же время есть люди, которые готовы принять такую меру поста. Они отдают себе отчет, знают, что это не повредит их животу, рассудку и земным делам. Поэтому мы оставляем этот пример поста для тех, кто готов к этому. Мы не бьем их по рукам и не говорим, что нельзя так поститься. Мы говорим, что древние постились вот так, а вы решайте сами, как хотите, лично со священником, сообразуясь с местными традициями и так далее.

В богослужениях Церкви тоже есть целый ряд моментов, которые как-то традиционно сами собой ушли. В частности, это различные чтения синаксария, житий святых. Раньше все они присутствовали за богослужением. Если мы окажемся на великопостном богослужении, то очень быстро почувствуем, что по времени оно отличается от привычного нам. Но церковный устав составляли не изуверы, а такие же люди, как мы. Поэтому они планировали и определенный момент передышки, когда человек садился и слушал наставительное чтение. Это было не Священное Писание, не тексты богослужебной молитвы, а дополнительное чтение, которое наставляет и вразумляет человека. Именно поэтому так важно было посещать вечернюю службу.

Литургия почти всегда одна и та же. Даже пасхальная почти ничем не отличается от самой обычной службы. А великая вечерня в составе, допустим, всенощного бдения или великая полиелейная утреня очень отличаются по сравнению с будничным богослужением обилием своих гимнографических текстов. Это и время для молитвы, и праздничное настроение, и урок. Потому что из текстов, из песнопений, из житейских наставлений человек выносит для себя немало полезного.

Но, как мы видим, время ушло, и теперь у нас в храмах ничего особо не читается. Лишь изредка можно услышать, как утром во время причащения в некоторых храмах читают житие святого, который празднуется в этот день. Но это очень короткое чтение, буквально на несколько минут.

Поэтому, конечно, для нас каким-то особенным мотивом выделяется то, когда мы слышим длинное, очень подробное, рассказанное с большим сердечным чувством житие преподобной Марии. Оно погружает нас в древние практики монашества. Мы вспоминаем то, как люди раньше проводили Великий пост. Они уходили из монастыря в пустыню, где до самого конца поста подвизались в тишине, уединении и молитве, бились со своими страстями, лишали себя различных удовольствий. Это очень значимый и живой пример для нас – тех, которые сейчас порой не могут пожертвовать ради Бога чашечкой кофе.

Один приходит и говорит, что привык пить кофе по утрам. Другой – что не может без сигареты. Третий не может заснуть без семечек. Ну так возьми и отвыкни Великим постом. Чей ты раб: Бога или кофе? Но когда, как не Великим постом работать и биться со своими привычками?

Вслушиваясь в житие преподобной Марии, мы не можем не молиться ей. Поэтому каждая песня Канона Андрея Критского заканчивается двумя тропарями преподобной Марии и одним тропарем преподобному Андрею. Мы вспоминаем их память и совершаем на следующий день утром литургию Преждеосвященных Даров. Это длинное и тяжелое, но очень важное и значимое богослужение в году получило в народе название «Мариино стояние». И действительно, как-то неудобно жаловаться на то, что у тебя болят ноги, если ты внимательно слушал житие Марии Египетской и понимаешь, как оно отличается от того, что мы сейчас имеем в жизни. Люди раз за разом посещают это богослужение и не устают слушать его вновь. С каждым годом в нем открываются какие-то новые моменты. Мы начинаем по-другому смотреть на него со стороны своего жизненного опыта и духовных проблем. Сейчас мы не будем пересказывать его полностью. Но я рекомендую нашим телезрителям обязательно ознакомиться с этой удивительной историей.

Осталось совсем немного времени до конца поста. Следующая пятница уже посвящена радостному пению акафиста Пресвятой Богородице, а еще через неделю мы встречаем конец поста – Лазареву субботу. Поэтому, грубо говоря, эта последняя полная строгая неделя поста ознаменовывается для нас такой внутренней горячей поддержкой. Мы взираем на реальную возможность поменять свою жизнь даже тогда, когда кажется, что это невозможно. Столько лет живешь на свете и так закоснел, заматерел в своих скверных привычках, греховных поступках, что поменяться просто невозможно, да и Господь не примет такого многолетнего грешника. Но на примере преподобной Марии мы видим, что верующему все возможно.

– Не всякий современный человек может бросить все и уйти в пустыню плакать о своих грехах. В чем все-таки заключается истинное покаяние?

– Вы абсолютно правы. Пример Марии поразителен настолько же, насколько и нереален для современного человека. Более того, Мария не была обременена ни семьей, ни какими-то обязательствами перед народом. У нее не было общественно значимой, да даже просто работы. Поэтому она могла позволить себе оплакать свой страшный грех таким образом. Но если современный человек захочет уподобиться ей, бросит все и уйдет куда-то в лес, то я глубоко сомневаюсь, что Господь примет такую жертву.

– Он же согрешит против близких, получается.

– Совершенно верно. Именно поэтому мы останавливаем людей, которые мечтают о монастыре, самыми элементарными вопросами: «Где работаешь? Сколько у тебя детей? Нет ли престарелых родителей?» Легче легкого бросить все тяготы и невзгоды и побежать в монастырь на послушания, чтобы тебе говорили, что сделать. Зачем? У тебя свой монастырь дома. Твоя игуменья – престарелая мать, которой нужно помогать перевернуться и сходить в туалет, твои благочинные – дети, которые говорят: хочу то, хочу се, своди меня, помой меня, принеси... И начальник на работе тоже вполне себе игумен: сдай отчет, выйди в выходной. И наивно полагать, что раз не получается в этой жизни, то надо начать новую, с чистого листа. Это так не работает.

При этом Господь дает нам возможность начать с чистого листа, когда человек приступает к таинству Крещения. Окунаясь в удивительные воды, «бани пакибытия», как говорит текст крещального чина, человек обретает нечто новое, что недоступно человеческому разуму. Он рождается в вечную жизнь. Наступает новая эра. Он становится новым человеком. Да, он не умирает, но перерождается духовно. Теперь для Бога нет того условного Васи, который был до крещения, а есть новый раб Божий Василий. С нуля начинается счет его поступков и дел.

И, конечно, мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что мир лежит во зле. И с каждым разом удаляясь из храма, от исповедального аналоя, от крестильного чана с водой, мы приближаемся ко греху. Мы даже после причастия зачастую не можем долго удержать в нашем сердце мир, любовь и тишину: обязательно на кого-нибудь крикнем, обидимся, надуем губу, в секунду растеряв ту благодать, которую собирали буквально по крупицам и каплям. И это естественным образом делает невозможным для нас постоянно соучаствовать в Божественной благодати. Мы сами себя не допускаем к Богу Мы не хотим взять ту брачную одежду, которую Господь предлагает нам для брачного пира. Мы говорим, что нам и в этой рваной футболке хорошо. И Господь, несмотря на это, все равно дает нам шанс начинать жизнь с чистого листа, пусть не обновляя блокнот, но точно вырывая страницы. Я говорю об удивительном таинстве, которое совершается в наших храмах очень часто, которое известно даже тем, кто никогда не переступал порога церкви, – о таинстве Исповеди, таинстве Покаяния.

– Это одно и то же?

– Да, просто названо по-разному. Когда мы говорим слово «исповедь», надо понимать церковнославянскую отсылку и иные древние языки. Что означает, допустим, «исповедание веры»? Что я громко, четко, вслух, не стесняясь, не оборачиваясь, не оглядываясь, не бегом, честно сказал что верую во единого Бога Отца (и так до конца). Мы и называем наших святых, особенно нового времени, которые пострадали за имя Христово, но не были умучены до смерти, исповедниками, потому что они исповедовали своей жизнью веру во Христа.

Таинство Исповеди раньше совершалось совершенно иным путем. Были так называемые общие исповеди, когда весь храм внезапно наполнялся живыми звуками: каждый христианин, стоявший в нем, громко называл Богу свои грехи. При этом не слушая то, что говорит другой. Все делали это одновременно. То время прошло по ряду причин, и мы уже не можем сделать так сейчас.

– Но общие исповеди все равно существуют.

– На смену общей исповеди пришла индивидуальная, когда человек один на один в присутствии священника кается перед Богом в совершенных им грехах. Здесь напрашиваются вопросы: зачем вообще нужна эта проформа? зачем нужен священник? зачем нужен аналой с Крестом и Евангелием? зачем нужно приходить в храм? можно дома покаяться.

Во-первых, мы себе чересчур многое прощаем. Мы знаем, где можем себя поругать, а где сделать вид, что что-то не заметили. И, безусловно, об этом есть заповедь Спасителя. Именно Сам Господь придумал метод исповеди. Он сказал Своим ученикам конкретную формулировку, что оставляет им такое послушание. Христос говорит: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе.

Апостолам, ученикам Божиим, дан дар, право вязать и решать. И речь о таком условном метафорическом мешочке с грехами, который развязывает апостол, если видит искреннюю веру человека и его горячее желание изменить свою жизнь. Грехи выпадают из этого мешочка, и человек становится чист. И на небе больше никто и никогда не вспомнит об этих грехах. Но если исповедующий видит неискренность, равнодушие, непонимание, то не имеет права прощать человеку то, в чем тот сам не раскаялся. Тогда исповедь не совершается.

Прошло много лет, священники являются преемниками апостолов. В разных церквях существует разная практика. Например, в греческих далеко не каждый священник имеет право исповедовать. Для этого нужно получить отдельное образование и специальную грамоту от архиерея. Там очень четко соблюдается разница между словами «священник» и «духовник». Не каждый священник – духовник. Духовный отец – это индивидуальный наставник. Это пошло от монашеской традиции, и чрезвычайно редко для современности, когда какой-то священник готов взять полную ответственность перед Богом за свое духовное чадо. И тогда чадо уже не может позволить себе как угодно обращаться с батюшкой, а вынуждено по взаимной договоренности подчиняться любому его требованию. Это изумительно и все-таки опасно, потому что все мы люди; как бы одному слепому не завести другого в еще более густую пучину...

У нас же сейчас традиционно духовниками называют того священника, у которого вы чаще всего исповедуетесь, то есть тот, который более или менее знает вас, может вспомнить, с каким настроением вы пришли, как поменялась ваша духовная жизнь, может дать какие-то рекомендации.

Исповедь известна всем, потому что совершается очень часто и регулярно. Практически за каждым богослужением, где-то перед этим, где-то после, а где-то, к сожалению, во время службы. Хотя сама практика исповедоваться во время службы неправильная, потому что таким образом мы пропускаем богослужение. Фактически всю литургию проводим на исповеди, потом подходим и сразу причащаемся. Все-таки для исповеди необходимо выбирать отдельное время, которое не отвлекает нас от богослужения, от нашей искренней и сердечной молитвы. И не надо путать исповедь с беседой. Многие люди воспринимают ее как удобный момент для разговора с батюшкой, начинают рассказывать свои новости и переживания. Это все замечательно, но нужно думать о других. Когда сзади стоит шестьдесят человек, а человек десять минут рассказывает батюшке тонкости своей жизни – это неправильно.

Если чувствуете, что вам нужны ответы на вопросы, если понимаете, что необходима консультация, если исповедуетесь впервые, то нужно отдельно подойти к священнику, объяснить ситуацию и попросить назначить время, чтобы потом, встретившись один на один, не отвлекаться на других людей и не быть источником проблемы для тех, кто тоже хочет успеть покаяться в своих грехах.

Зачем нужен священник на исповеди? Это очень важно, это свидетельство о том, что человек действительно покаялся. Именно поэтому священник стоит сбоку. Не он принимает исповедь. Мы каемся не ему. Мы не говорим: «Батюшка, я согрешил». Батюшка ничего не сделает. Мы говорим: «Господи, прости меня, я согрешил». И священник свидетельствует на земле и будет свидетельствовать на небе о том, что человек действительно искренне покаялся в своих грехах.

– Может ли священник не принять исповедь или назначить какое-то наказание?

– Есть такие моменты. Они регулируются внутренней церковной дисциплиной. Самое главное для совершения таинства Исповеди – это вера. Если человек не верит, если он некрещеный, то его нельзя исповедовать. Если он крещеный, но неверующий, ему тоже не поможет исповедь. И если он верит, но во что-то свое, то есть не хочет учить Символ веры, не читает «Отче наш», считает, что Бог находится где-то в душе, – это мешает ему приступить к таинству Исповеди, потому что мы читаем в молитвах: «Соедини их со Святой Твоей, соборной и апостольской Церковью».

Что происходит в таинстве Исповеди? Человек, который потерялся, как блудный сын, возвращается домой. Он возвращается в семью. Если ты не член этой Церкви и не собираешься им быть, то смысла в исповеди нет.

Бывает, человек называет свои грехи, но не отдает себе в этом отчета. Это дети, которым мама написала бумажку, или старики, за которых написали дети. Они даже не знают, что читают, пришли с чужой шпаргалкой.

Или человек выискал где-то в анналах Интернета или в книгах по исповеди грех: убил комара, не ценил время, не дорожил советами, данными в детстве. Так можно набрать по 300–400 грехов. Есть люди, которые даже нумеруют их и соревнуются, у кого больше.

Есть люди, которые не понимают, о чем говорят. Каются, например, в грехе мшелоимства, потому что им понравилось это слово. А потом выясняется: человек думал, это про то, что в детстве ловил мышей. Но грех-то совершенно в другом: в бездумном накоплении имущества, когда жалко выбросить поломанную швабру, бракованную клюшку, неработающую клавиатуру. У человека все меньше и меньше места для проживания, но он никогда не отдаст рамку из детства, порванный кошелек и т.д. Такая проблема существует.

Или когда человек приходит и кается в чем-то, что на самом деле не является предметом переживания. То есть он может глубоко спрятать свои настоящие грехи и называть какие-то бренные мелочи, в которых можно каяться каждый день. Это тоже очень важные условия. Потому что есть люди, которые готовы ходить на исповедь каждый день. Когда мы совершаем дома уборку и раз в месяц отодвигаем диван, то там есть что убрать. Но глазу внимательной хозяйки может предстать и пыль, которая копится на полке или подоконнике каждый день. Но если она будет бегать с тряпкой и убирать каждую пылинку, то скоро ее увезут в дурдом. Так не получится. В мире все равно остается некоторое несовершенство.

– А как быть с забытыми грехами? Если человек начинает воцерковляться уже в зрелом возрасте, то ему тяжело вспомнить, что было в 9 или 19 лет.

– Надо сидеть и вспоминать, что было и в 9, и в 19 лет, и в конце искренне попросить прощения, сказать: «Господи, все, что я забыл, тоже мне прости». Если потом такой грех вспоминается, нужно сказать. Бывает, человек чересчур увлекается воспоминаниями. Или ходит и исповедует один и тот же грех по нескольку раз, потому что ему кажется, что Бог его не простил или он грех неправильно исповедовал.

Я перечисляю случаи, которые губительно отражаются на исповедальной практике. Человеку кажется, что он все делает правильно, но на деле таинства Исповеди не происходит. Есть и святые отцы, которые говорят, что исповедь настоящая, только если человек плачет. Стоит помнить об этом. Ведь многие воспринимают исповедь как пропускной билет к Причастию: я бы не исповедовался, но хочу причаститься, поэтому пойду назову что-нибудь. Современный документ об участии верных в таинстве Евхаристии говорит о том, что это разные таинства. И если человек не знает, в чем покаяться, то ничего выдумывать не надо. Нужно прийти к батюшке и сказать: «Я исповедовался неделю назад, можно сейчас причащусь?» И почти наверняка священник скажет, что в этом нет проблем. Для чего мы будем выдумывать какие-то грехи и писать их на бумажку?

Священник может сказать, что не видит раскаяния, не слышит названных грехов. Человек может прийти и рассказывать про соседку, про кошку, про погоду, но так и не назвать своих грехов.

Или человек может не оставлять свой грех. Он говорит не «курил», а «курю», не «блудил», а «блужу». Тогда церковная дисциплина предписывает нам что-то с этим сделать.

– За это не допускают к Причастию?

– Здесь индивидуальный подход. Если куришь, то убери сигарету и покайся. А не признавайся, что покурил и после службы снова покуришь. Или что работаешь там, где совершаешь беззаконие, и после причастия пойдешь делать то же.

Когда мы приходим на исповедь, то должны оставить все греховные дела. Да, вполне возможно, что после исповеди мы вновь к этому прибежим, но это будет уже другая история и новая исповедь. А для этой исповеди священнику и Богу важно, чтобы человек говорил: «Господи, сейчас я вижу в себе эти грехи, мне за них жутко стыдно. Я больше никогда не хочу их повторять. Я их ненавижу и хочу быть чист от них. Я даю Тебе обещание, что постараюсь их больше не делать». И даже если через 10 минут человек уже повторит их, то это будет другой разговор, нежели человек приходит и говорит о том, что все равно их повторит. Тогда нет правильного чувства.

Сначала должно быть раскаяние. Если человек признается, что разбил вазу, – это одно. А покаяние – это все-таки нечто большее. Это когда человек говорит, что больше не хочет разбивать вазу, потому что увидел, как расстроилась мама. И он постарается сделать все, чтобы больше не расстроить ее своей неаккуратностью. Вот тогда священник свидетельствует об искренней исповеди, отпускает человеку грехи, и тот, целуя крест и Евангелие, главные символы христианства, Божьего слова и деятельной, жертвенной любви, когда Христос распинается за весь человеческий род, берет благословение у священника на причастие или просто с миром отходит и ощущает себя по-новому, потому что теперь он на какое-то время, пусть на несколько секунд или минут, стал святым. Его сосуд чист и благоуханен. А каким он будет дальше – зависит от нас самих.

Ведущая Инесса Титова

Записала Анна Вострокнутова