Великий покаянный канон Андрея Критского объясняет священник Константин Корепанов. Часть 16

«Саул иногда, яко погуби отца своего, душе, ослята, внезапу царство обрете к прослутию, но блюди, не забывай себе, скотския похоти твоя произволивши паче Царства Христова». – «Саул, некогда потеряв ослиц своего отца, неожиданно с известием о них получил царство; душа, не забывайся, предпочитая свои скотские стремления Христову Царству».

Ну, сюжет достаточно простой: Саул однажды искал ослиц своего отца и с известием об их обретении обрел и царство. Но ты блюди, то есть берегись, душа, и не забывай себя, скотские похоти твои произволяя более, чем Царство Небесное. Так вот, глубина, палитра того сюжета, который скрывается за этим стихом, – она очень большая. Все эти метафоры, перифразы и образы, которые включены, втиснуты в этот самый тропарь, – они просто потрясающие! То есть здесь обыгрывается следующее: Саул искал ослиц – ну реально искал. Ослицы убежали, а он их искал и встретил Самуила. Самуил сказал, что ослицы у тебя там, но послушай, что я тебе скажу: «Будешь царем!» И помазал его царем.

Но Саул так и продолжил «искать ослиц»! Он не искал царства – он случайно набрел на это царство, но по-прежнему «искал ослиц». Всю свою жизнь он продолжал искать их и поэтому царство свое он в конце концов и погубил. Вот такая мысль заключена, втиснута в этот самый маленький отрывок. Поэтому ты, душа, чтобы не потерять то призвание, к которому ты призвана, перестань искать скотских похотей. Перестань искать ослиц! Не надо их больше искать! Ты нашла царство! Зачем тебе ослицы? Ты нашла царство! Зачем тебе скотство?

Представьте себе человека, который обладает большим сокровищем, но может переругаться из-за какой-нибудь полушки, из-за какой-нибудь тысячи рублей! Да, у него денег много, но что же теперь – он тысячу рублей на ветер бросать будет? И он поссорится с ближними из-за этой тысячи. Ну, или из-за десяти тысяч рублей! Человек, у которого, скажем, в гараже стоит восемь машин, может переживать или заработать инфаркт из-за того, что кто-то поцарапает одну из его восьми машин!

И здесь примерно то же самое. Ты нашел царство! Зачем тебе думать о прежнем скотском образе жизни, который был у тебя, когда ты еще не знал царства? Емкость, метафоричность этого образа из канона преподобного Андрея Критского просто поражает. И здесь вспоминаются сразу три сюжета из Библии на эту тему – очень близкие по духу…

Вспомним первую историю про Иакова и Исава. Исав – первородный. По всем канонам и по всем законам это гарантирует ему, что он будет праотцом Господа Иисуса Христа по плоти. И Исав примерно это себе представляет. Раз Ревека это представляет, раз Иаков это представляет, то и Исав тоже слышал об этом – он знает эту «легенду» (я это в кавычки возьму, конечно же). Существует семейное предание о том, что Исааку должно стать предком Мессии, предком обещанного Спасителя по плоти, и Исав об этом знает! Он почтен великим саном, он праотец Мессии, праотец Спасителя. Но он же не знает, в какое время родится Спаситель, – может, это будет его сын? А может, внук! Никто же этого не знает! Они времена не знают, а знают лишь то, что причастны к этому деланию, но когда оно свершится – они времена и сроки не знают! Исав поставлен в такое положение – его как бы призвали к великому служению!

Но ему до этого дела нет! Ему какая разница? Он прибегает домой проголодавшийся и просит у брата: «Дай мне немного поесть этой чечевичной похлебки!» Тот говорит: «Так продай мне свое первородство!» – «Да на что мне первородство! Я кушать хочу!» Ну, я бы не так сказал, конечно, и канон преподобного Андрея Критского сказал бы не так – не кушать он хочет. И Исав отдает свое первородство! Ему нет до этого дела – до своего высокого призвания, о котором он знал, несомненно. Ему нет до этого дела! Его в данном случае даже и материальные богатства не очень волнуют – он готов и эти материальные богатства просто отдать за чечевичную похлебку! Он, по сути дела, отрекается от наследства, которое мог получить как первородный! Он не задумывается и из-за чечевичной похлебки, из-за миски баланды – каши, супа, чего угодно, – он отдает все свое будущее, отдает все, что уже имеет.

При этом он ведь не умирает с голоду. У него в шатре через пять минут будет такая же похлебка. Это просто нетерпение! «Да какая мне разница! Если я хочу забить свое чрево, то меня больше не волнует ничего! Ничего меня не волнует!!! Ни то, что я сын Исаака, ни то, что я старший его сын, ни то, что я будущий предок Спасителя по плоти, ни то, что я вообще-то наследник богатого имения! Да неважно мне все это!!!» И Исав отдает свое первородство за чечевичную похлебку.

Второе, что вспоминается, – это странствование израильского народа по пустыне. Вот они вышли из Египта и идут в Землю Обетованную. Им обещано, что они в нее войдут, что будут жить богато, сыто. Но им безразлично, что их Бог ведет – именно ведет, обратите на это внимание. Не то, что они там мучительно трудно идут по пустыне: где это там Земля Обетованная, когда она еще будет? Нет! О чем мы и мечтать не можем – столб огненный, столб облачный стоит перед ними. Вот оно – зримое присутствие Бога! Моисей со светящимся лицом – вот он здесь стоит, покрывалом вынужден закрывать лицо, чтобы не ослепить никого светом, от него исходящим! Манна падает каждый день! Почти каждый день. То есть люди имеют зримые знаки присутствия Бога! Тем не менее они идут и ропщут. Ропщут и ропщут: «Да, вот там было хорошо, в Египте, – там никуда ходить не надо, там постоянно мясо, постоянно с чесноком – вкусно все, сытно. Ну, работали! Работали и работали. А потом сидишь себе на печи. Вот жизнь была! А тут надо куда-то идти, с каким-то Богом, какую-то манну кушать. Делать нам больше нечего!»

То есть люди, имеющие призвание неизмеримо высшее, чем то, что они видели в Египте у самого египетского народа, люди, которым даже по плоти было просто обещано большое богатство – богатые города, богатые земли, свободная жизнь, наконец. Но они даже ради этого не хотят ничего делать! Они вспоминают о том, как они кушали мясо с чесноком, и мечтают об этом. «Вот жизнь была! Вот красота!» И, как говорит царь Давид в одном из псалмов, «они уничижили землю желанную»! Все народы желали бы попасть на их место, но они уничижили эту землю (пренебрегли ею) – ни во что ее вменили и предпочли Царству с Богом котлы с мясом. И потеряли это! Котлов они все равно не получили, а Царство потеряли и умерли в пустыне.

И вот тут то же самое. Саул призван на царство, но всю жизнь он будет искать скотские похоти. То есть будет действовать не так, как Бог велит, а так, как ему хочется. Вот, например, тот самый эпизод, после которого отнято было царство у Саула. Ему было сказано: «Вот ты завоюешь царство, и надо все будет предать огню». «Все предай огню! Бог даст тебе победу, но все, что ты завоюешь, ты отдай Богу». Нет, он начал крохоборствовать! Он начал торговаться с Агагом – за сколько тот выкупит свою жизнь? Саул что – бедный человек? У него что – денег нет? Ему кредит заплатить нечем? Из-за чего он делает это? Ему словом Божиим сказано и слово Божие неложное – он победил Агага. Но хотя бы из страха, что Бог взыщет, сделай то, что тебе сказали! Нет! Саул начинает торговаться с Агагом, чтобы получить лишнюю шапку золотых монет. Из-за чего он продает сейчас свои хорошие отношения с Богом? Из-за чего? Из-за горсти золотых монет? Ведь известны даже такие случаи, когда миллионеры – миллионеры (!!!) – действительные, настоящие, подлинные миллионеры, во все времена и во всех народах могли терять свое благополучие – настоящее, фундаментальное благополучие, только из-за того, что погнались за какой-нибудь дешевизной.

Бог поругаем не бывает! Это касается даже материальных отношений. Но мы-то говорим о духовном! Канон читается для людей, которые ищут духовного! Мы все призваны к общению с Богом. Мы все призваны к общению с Царем Небесным. Мы все призваны к тому, чтобы наследовать Царство Божие, быть с Ним во все дни живота нашего. Но мы отказываемся от этого высокого призвания, увлеченные какой-нибудь мирской идеей, мирским соблазном, мирской какой-то задачей.

Например, нам предлагают слукавить. В результате лукавства, лжи мы получим прибыль в сто – нет, в десять миллионов рублей! «Ну кто откажется? Ну как же! Ну конечно, надо взять эти десять миллионов рублей!» Мы берем, лжем или лукавим, подписываем, получаем эти деньги. В результате на всю жизнь приобретаем страх, что об этом кто-нибудь узнает, кто-нибудь это отнимет, и когда-нибудь нас этого имущества неправильно заработанного лишат! Даже если на нашей памяти этого не произойдет (что вряд ли), все равно мы навсегда теряем возможность дерзновенно предстоять Богу – молиться Богу, быть своим Богу. Мы потеряли дерзновение, мы потеряли мир с Богом, нужнейший! Как говорит тот же самый канон, ничего, более нужнейшего, чем мир с Богом, для нас нет! Мы стали врагами Богу нашему. И конечно, если бы мы замечали, что мы делаем и как быстро мы это теряем, нам бы страшно стало от нашего, по сути дела, желания что-то урвать от этого мира.

Бог говорит: «Ты попроси у Меня, и Я тебе дам! Даже можешь не просить – ищите только прежде Царства Божия, и остальное все приложится вам – все, что необходимо и даже сверх того, что необходимо. Только ищите прежде Царства Божия и правды Его – и все будет!» Но мы так не делаем. Мы все пытаемся урвать что-то от этого мира – какую-то сладость, какую-то радость, какой-то грех, какое-то имущество – и теряем возможность дерзновенно молиться Богу. На самом деле страшно потерять эту возможность дерзновенно молиться Богу, но мы этого не замечаем. А бывает, что люди (сколько их было во все века) даже отрекались от Христа в поисках какого-то «счастья» – делали это ради договора с дьяволом. Такие мрачные вещи случаются и в наши дни. И я, как человек, принимающий исповедь, за свой недолгий срок служения уже слышал об этом от людей. И сейчас от них требуется за какие-то блага отречение от Христа, предлагается помощь дьявола во всех намерениях – только от Христа отрекись, и эта помощь будет предоставлена! Даже сейчас – в наши дни, с некоторыми жителями мегаполиса это происходит. Что же говорить о прошлых временах и народах! А сколько таких людей было в нашем многострадальном государстве на рубеже веков – девятнадцатого и двадцатого? Сколько их отреклось от сана – в революцию семнадцатого года? А сколько людей отреклось от Христа в революцию семнадцатого года или накануне революции? А сколько людей отреклось от Христа в погоне за свободой или какими-то материальными богатствами в конце XIX века? На самом деле этот соблазн перед человеком стоит всегда, и ныне точно так же. И во всей полноте он встанет в последние дни мира, когда ради возможности пользоваться материальными благами – возможности покупать и продавать – человек должен будет поклониться антихристу, то есть тому образу, который будет изображать антихриста. И человеку надо выбирать – либо обещанное ему Царство Божие и дерзновенные, мирные отношения с Богом во Христе, либо возможность краткого пользования благами этого мира. Но, как нелицеприятно говорит нам Священное Писание, большая часть людей примет второе! Они поклонятся возможности быть органическим элементом этой жизни – торговать, покупать, быть такими, как все, только бы не лишиться этих самых благ мира, благ цивилизации – настолько люди к ним привыкнут. Это тоже не на пустом месте вырастает. Постепенно людей приучают к этому… Да что значит приучают! Люди сами себя постепенно приучают к тому, что без материальных благ, без материального успеха, без греха человек уже не мыслит себе жизни, не может даже представить себе этой жизни! И для него она понятна, объяснима, желанна. А что такое Бог и что такое обещанное Царство – люди об этом уже даже не думают.

Вот таким образом, слушая этот тропарь, вспоминая о том, что сделал Саул и подобные ему, надо задуматься над тем, что же мы на самом деле делаем, приходя в Церковь! Ради чего мы вообще сюда пришли? Что нам здесь надо? Мы когда принимали крещение, мы что хотели? Зачем мы его принимали? Что мы надеялись получить? Нам во время крещения обещали золотые горы? Нам кто-то сказал, соблазняя нас ко крещению, что после принятия этого таинства мы станем миллионерами? Или в день, когда мы крестимся, у нас пройдут все болезни? Нам кто-то это обещал – все блага мира сего? Нет, ну мы же не для этого крестились! Мы же крестились для того, чтобы приобрести Царство Божие и возможность называть Бога своим Отцом, и возможность обращаться к Богу, как к Отцу! Это предполагает, что мы слушаемся Его, как Отца, и Он слушается нас, как Отец, – когда мы просим.

Но мы забываем о том, что можем просить у нашего Небесного Отца. А Он хочет этого – Он Сам говорит: «Просите, и дано будет!» Забывая о том, что мы можем попросить у Него, мы стараемся урвать у этого мира. А ведь когда-то мы от этого мира отреклись и пришли в Церковь для того, чтобы, исполняя волю Небесного Отца, исполняя волю Божию, сделаться способными жить в Его Дому вечно – жить вместе с Ним вечно. Мы же, хватаясь за временное, во временное себя и погружаем – обмениваем вечную жизнь на то, что не существует и не имеет никакой цены. И совершаем это порой по нескольку раз на дню – искушения сыплются, и мы делаем неправильный выбор.

Переосмыслив все это, мы должны, по идее, принять решение действительно обновить себя в завете с Богом, отречься вновь от мира для того, чтобы взыскать Его волю. Его воля должна быть для нас жизнью, которой надо жить. А если действительно нам что-то кажется необходимым, обратимся к Нему и попросим так, как дети просят у отца, и Он обещает, что эта молитва будет услышана.

Пятый тропарь седьмой песни.

«Совокупи убо Давид иногда беззаконию беззаконие, убийству же любодейство растворив, покаяние сугубое показа абие; но сама ты, лукавнейшая душе, соделала еси, не покаявшися Богу». –  «Давид некогда присовокупил беззаконие к беззаконию, ибо с убийством соединил прелюбодеяние, но скоро принес и усиленное покаяние, а ты, коварнейшая душа, совершив большие грехи, не раскаялась пред Богом».

Здесь вспоминается сюжет про Давида – про то, что он сделал сугубое преступление («сугубое» значит «двойное»). Он совершил прелюбодейство, а потом к этому еще добавил и убийство – два смертных греха, но тотчас («абие» значит «тотчас») показал и сугубое покаяние. Давид принес покаяние Богу, соразмерное совершенному им греху. «Ты же, лукавнейшая душа, сама во всем виновата, потому что покаяния не принесла – не покаялась Богу». То есть в каноне вспоминается Давид – великий преступник, страшный! В какой-то степени, один из величайших преступников мира – в какой-то степени! Конечно, прелюбодеев в мире хватало. И убийц тоже хватало! Но в данном случае прелюбодействует пророк! Прелюбодействует тайнозритель! Прелюбодействует человек, отмеченный печатью Бога! Прелюбодействует помазанник Божий! Прелюбодействует человек, который действительно знает Бога и знает все дары Святого Духа! То есть падает в плоть избранник Божий – один из самых избранных! А кому больше дано, с того больше и спросится. Здесь прелюбодействует – опускается в нижайший, скотский грех – человек, который едва ли не был носим Богом на руках, о котором Слово Божие говорит, что не было подобного Давиду – такого кроткого и любящего Бога. И для него падение значит больше, чем для любого другого человека.

И убийство его из ряда вон выходящее. Давид убивает человека, который, не задумываясь, отдавал за него жизнь. И описаны случаи, когда этот Урий отдавал за него жизнь и закрывал собственной грудью своего царя. И делал он это не просто как какой-нибудь чиновник или случайный человек. Урий ежедневно рисковал жизнью ради Давида, и делал это не задумываясь. Для него Давид был всем на этом свете. Он любил своего господина, любил своего царя. И этого человека Давид подставил под стрелы и позволил коварно – обманом, хитростью, изменой – убить. Это гнусное преступление! И когда пророк Давид осознал всю гнусность своего преступления – он покаялся. Он не стал запираться, не стал искать оправданий, не стал придумывать причин, побудивших его к этому преступлению. Он осознал все и считал себя достойным смерти. Он не отказывался от смерти, не боялся ее. Он боялся, что его оставит Бог. А то, что его оставит жизнь, – этого царь Давид не боялся.

И вот, приводя этот эпизод нам в пример, преподобный Андрей Критский говорит: «То, что ты сделала, душа, может быть, гораздо меньше того, что сделал царь Давид. Но жизнь твоя никуда не годная потому, что, делая больше ли Давида, меньше ли Давида, ты не каешься. Он, совершивший такой страшный грех, и то получил примирение с Богом, тотчас же принеся покаяние. И ты, душа, легко бы примирилась с Богом, если бы принесла покаяние абие – тотчас же, как только бы осознала свой грех!» Но у нас не так.

Мне больше всего понравилось, как святой Иоанн Кронштадтский пишет об этом в своем дневнике. Он, как бы разговаривая сам с собой, замечает, что на самом деле любой грех страшен – любой грех убивает человека. Неважно, украл ты ручку у соседа по парте или сто миллиардов в копилке государства. Это не имеет значения! Воровство все равно остается воровством. И неважно – смотришь ли ты на жену своего друга с вожделением или встречаешься с нею тайком. И так, и так – грех! И так, и так – прелюбодейство! И так, и так – душа твоя умирает, все равно умирает. С точки зрения Бога, степень греха не очень важна! Он это и хочет показать, когда говорит, что «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем». И это уже смертный грех. Поэтому неважно, какой ты грех сделал, – душа твоя умирает, она обнажается от благодати Божией! Но и примирение тут же происходит! Примирение легко получить, стоит только тотчас же, осознав свой грех, покаяться.

Это то, что не понимают люди, которые никак не могут войти в Церковь, а войдя, никак не могут прикоснуться ко Христу. Они не могут именно этого понять: как это так – человек согрешил, и ему можно покаяться? Для человека нецерковного, лишенного благодати Божией, такие отношения рассматриваются как карма. Согрешил – получи по полной программе все, что тебе причитается! И пока не заплатишь, не отдашь все до последнего кодранта, не сможешь выйти из-под наказания. А мир Церкви, мир христианских отношений, мир христианского понимания – он говорит о другом. Достаточно просто покаяться. И пророк Давид показал это своею жизнью!

Записала Ольга Баталова