У книжной полки. Архимандрит Дамаскин (Орловский). Житие священномученика Вениамина (Казанского)

В 1917 году на освободившуюся Петроградскую кафедру епархиальный съезд клира и мирян избирал правящего архиерея. Из трех главных кандидатов большинство голосов было отдано поистине народному любимцу с непререкаемым пастырским авторитетом - епископу Гдовскому Вениамину (Казанскому). Событие это стало настоящим церковным праздником для петроградцев, победа епископа Вениамина была несомненной - его, единственного иерарха, объездившего и исходившего пешком всю епархию, знали и почитали к моменту выборов в каждом губернском уголке. Так, в эпоху лютых испытаний архиерейскую кафедру в городе, ставшем «колыбелью революции», возглавил человек глубокой веры и преданности евангельским идеалам. Одним из первых владыка Вениамин принял на себя удары, направленные на уничтожение Церкви, и для многих послужил примером стойкости и внутренней свободы. О нем рассказывает книга, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию.

***

Эта книга известного русского агиографа архимандрита Дамаскина (Орловского) вышла в свет в издательстве Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь и называется – «Житие священномученика Вениамина (Казанского), митрополита Петроградского и Гдовского, и иже с ним пострадавших преподобномученика Сергия (Шеина), мучеников Юрия Новицкого и Иоанна Ковшарова». Как и другим работам архимандрита Дамаскина. этой книге присуща историчность, авторская скромность - следование древнему, проложному методу написания житии святых. Предисловие к книге написала монахиня Евфимия (Аксаментова).

Как отмечают издатели, митрополит Вениамин - один из первых святителей-священномучеников, не погрешивших своей душой, ни совестью во время начавшихся гонений и отдавших свою жизнь за Христа, за Его Церковь. В предисловии матушка Евфимия пишет: «Среди сохранившихся фотографий святителя Вениамина преобладают те, где будущий священномученик запечатлен в окружении народа. Вот он еще архимандрит и ректор, среди студентов и преподавателей; вот принимает участие в освящении моста и закладке строящейся больницы, освящает храмы; а вот возглавляет пасхальный крестный ход петербургского общества трезвости: встречает вместе с паствой Патриарха. Всегда в служении, всегда с людьми. Белый клобук, внимательный, умный и кроткий взгляд из-под очков, выдающий человека доброго и неравнодушного. Во всем его облике - и достоинство, приличествующее иерарху - и пастырская любовь к людям, и смирение настоящего подвижника.

Последние фотографии так же - среди многолюдства. Но владыка уже на скамье подсудимых, как преступник, «враг народа и опасный контрреволюционер». По свидетельствам очевидцев, в первые дни заседаний этого показательного, нашумевшего процесса люди встречали его с почтением, как и подобает встречать архиерея, но ГПУ проследило, чтобы в дальнейшем верующие не могли проникнуть в зал суда и расстрельный приговор митрополиту и еще девяти его сподвижникам был провозглашен уже под шумные аплодисменты бессердечных зевак. Снимок, сделанный 12 июня 1922 года, достаточно хорошо известен: митрополит Вениамин, как всегда спокойный, дает показания, стоя в центре зала. Наскоро сфабрикованное судебное расследование, в связи с изъятием церковных ценностей, идет к своему предсказуемому завершению.

Святителю вменялось в вину сопротивление выполнению ленинского декрета. «За какое из добрых дел вы ищете убить Меня?» - вспоминаются при взгляде на эту фотографию слова Спасителя. Петроградский процесс, вслед за Шуйским и Московским, как отмечает в книге архимандрит Дамаскин (Орловский), имел только одну цель, соответствующую задачам ГПУ на тот период, - психологическое давление на народ: запуганные террором и расстрелами невинных, люди должны были на многие годы оставить всякую мысль сопротивлении действиям советской власти. Но далеко не все русские люди понимали в то время, что кровавый маховик только начинает набирать обороты, еще были надежды на то, что всё как-то само собою образуется, наладится нормальная, возможно, даже счастливая жизнь.

Однако для Петроградского митрополита было уже вполне очевидно - пасть Минотавра разверзлась и с ненасытностью будет поглощать все новые и новые жертвы. Служителю Церкви, архиерею, избранному и любимому своим народом, в такие времена не престало думать о личном выживании. И святитель сделал свой выбор - в послереволюционные годы, как видно по материалам и свидетельствам, собранным в Житии, все силы своей души он направил на то, чтобы максимально поддерживать религиозное горение духа в народе. Несмотря ни на какие трудности, он нес свое служение с тою бесстрашной кротостью, которая присуща только людям евангельского устроения, людям, которые дышат любовью к Богу, живут Богом.

Позже, после оглашения расстрельного приговора, ожидая своей участи в тюремных застенках на Шпалерной, святитель Вениамин напишет: «В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением. Жалел своею душою, что времена не те и не приходится переживать, что они переживали. Времена переменились. Открывается возможность терпеть ради Христа от своих и чужих. … Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. ... Странны рассуждения некоторых: «надо хранить живые силы... и ради этого поступаться всем» ... Надо себя не жалеть ради Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя».

Дальнейшие, все усугубляющиеся испытания для христиан в России только подтвердили слова святителя: только там, где не было двоедушия, где забота о ближних и преданность Церкви преобладали над страхом смерти, где любовь ко Христу ставилась выше жалости к себе, Господь давал мудрость верным Своим поступать твердо и благоразумно, давал и силы переносить страдания. «За судьбу Церкви Божией я не боюсь», - писал человек, прекрасно осознававший, что ни лояльность, ни корректность, ни тем более предательское заискивание перед безбожной властью не помогут сохранить и спасти Православие, и Церковь будет истекать кровью. Но он был уверен в том, что судьбы Церкви не в нашей, человеческой, а в Высшей Небесной власти. И эта уверенность сообщалась тем, кто вместе со святителем находился на скамье подсудимых и так же получил высшую меру наказания. Taк, протоиерей Михаил Чельцов, наблюдая за спокойным и мужественным лицом своего митрополита, после оглашения приговора ощутил вдруг необыкновенную радость, ему стало «хорошо - за него, за себя и за всю Церковь».

***

Как отмечает матушка Евфимия, «в последней своей записке святитель в кратких, но пламенных словах говорит всё больше о вере, как о единственной светоносной и жизнетворной силе: «Веры надо больше, больше иметь ее нам!» О святой православной вере, о ее объединяющем начале говорил он и в первые дни после октябрьского переворота и в дни бесконечных гражданских междоусобиц. «Мы потеряли всё, - обращался святитель к народу во время своих проповедей, - и если потеряем веру, то нам нечем будет жить. Берегите же веру, объединяйтесь в ней, в заповеданной Христом взаимной любви!» Житие священномученика Вениамина (Казанского) - один из самых благородных и незабываемых примеров живой, неподдельной веры, что от древних времен является основой величайшего из христианских подвигов - подвига мученического».