Слово (Санкт-Петербург). Церковные писатели в литературе XVIII-XIX веков

Беседа с Петром Евгеньевичем Бухаркиным, доктором филологических наук, профессором Санкт-Петербургской духовной академии.

– В древнерусской литературе церковные авторы занимали ведущее положение. Многих из них потом Православная Церковь канонизировала. Но с XVIII по XX век вектор русской словесности изменил направление с религиозного на светский. Означало ли это вытеснение церковных авторов из большой литературы? Или же все-таки они хоть и в меньшей мере, но являются важным фактором русской культуры? Именно об этом мы поговорим с доктором филологических наук, профессором Санкт-Петербургской духовной академии Петром Евгеньевичем Бухаркиным.

Изменился ли удельный вес церковных писателей в литературе XVIII–XIX веков по сравнению с Древней Русью?

– Конечно, очень изменился. В 40–50-е годы XVIII века церковное словесное творчество, церковная литература все-таки начинают постепенно вытесняться, не скажу на периферию, но из центра литературной жизни. Даже чисто христианские, чисто религиозные темы начинают разрабатывать светские авторы. Тут можно назвать переложения псалмов и вообще духовные оды, которые создавали и Тредиаковский, и Ломоносов, и Державин. Нам уже приходилось говорить об оде Державина «Бог» – это ведь замечательное религиозное произведение, но написанное светским писателем.

Значение церковных авторов сильно уменьшается. Конечно, это не значит, что церковные авторы уходят из культурной жизни со второй половины XVIII до начала ХХ века. Мы можем назвать целый ряд выдающихся авторов: это митрополит Платон (Левшин), святитель Филарет (Дроздов); святитель Филарет Черниговский или такая замечательная фигура, как епископ Феофан Затворник. Если говорить о ХХ веке, то возникает грандиозный облик протоиерея Павла Флоренского (именно как литератора). Из сравнительно недавних – протопресвитер Александр Шмеман: его «Дневники» – это в известной мере явление литературы.

Среди церковных авторов, которые продолжают нести через свое церковное творчество христианское откровение светским читателям, которые важны и для светской литературы, одно из самых первых мест занимает, конечно, писатель середины XVIII века святитель Тихон Задонский. Именно его имя в известной мере надо назвать в числе самых первых имен выдающихся церковных авторов, которые в секуляризированное время остаются важными для светской литературы и светской культуры.

– В чем Вы видите основное значение святителя Тихона для русской духовной жизни?

– Во-первых, святитель Тихон, может быть, первый в Русской Церкви нашел ответ на мучительный вопрос: как в эпоху секуляризации общества и государства должна вести себя Церковь. Ведь вначале невольно возникали столкновения между Церковью и государством, которое все-таки секуляризировалось.

Святитель Тихон сумел понять, что в новых условиях Церковь должна иначе себя поставить, помня завет Христов: «Кесарю – кесарево, а Богу – Божие». Святитель Тихон в отличие, например, от Арсения (Мацеевича) и даже Стефана (Яворского) не боролся с властью, он вел себя по-другому, все время показывая, что задача христианина – в первую очередь служить Богу, а потом уже думать об отношениях с властями или о светском успехе.

Тоже совершенно удивительное и редкое событие – святитель Тихон сам, по доброй воле просит дать ему возможность уйти на покой. Ведь когда святитель по своей просьбе был смещен с Воронежской кафедры,  не знали, что с ним делать (он что, в опале? подвергся преследованию?).  А на самом деле он показал, что задача монаха – служить Богу; прежде всего теми дарами, которые Бог ему дал. А святителю Тихону Бог дал знаменитый редкостный литературный дар.

Другое значение святителя Тихона для духовной жизни связано с тем, что, будучи человеком очень образованным и начитанным, он сумел, учитывая новейшие достижения христианского богословия, в частности западного (в частности, немецкого пиетизма), не отвергнуть эти идеи, не принять их без рассуждения, а предложить их православное переосмысление. Ведь не случайно главный труд святителя Тихона Задонского называется так же, как одна из самых знаменитых протестантских книг – книга Иоаганна Арндта «Об истинном христианстве».

Святитель Тихон не случайно называет свое сочинение «Об истинном христианстве»: он не полемизирует с Арндтом, не опровергает его, но дополняет его с православной точки зрения. Это тоже редкий для только возникающего абстрактного русского богословия пример творческого усвоения западной мысли, ее переосмысления в православной традиции.

– Какой вклад внес святитель Тихон в культуру? Чем он был интересен русским писателям?

– Федор Михайлович Достоевский, например, называл святителя Тихона одним из самых любимых своих писателей. Не случайно в романе «Бесы» (в выпущенной главе) в образе епископа, живущего на покое, во время исповеди Ставрогина он описывает, судя по всему, святителя Тихона Задонского. О святителе Тихоне Задонском с глубоким чувством писал Николай Семенович Лесков, совершенно непохожий на Достоевского знаток русской религиозной жизни.

Действительно, святитель Тихон оказал очень сильное влияние на литературу. Естественно, возникает вопрос: чем? Тут в первую очередь надо назвать позднюю книгу святителя Тихона, созданную в конце 70-х годов: «Сокровище духовное, от мира собираемое». Эта книга состоит из четырех частей, в ней около двухсот глав. Каждая глава описывает или какой-то образ (например, «Свеча горящая», «Корабль», «Баня»), или какую-то ситуацию («Вернись! Не туда пошел», «Ты чего остановился?» и так далее). Из этих реальных жизненных ситуаций святитель Тихон извлекает христианские уроки.

При этом перед нами очень любопытное произведение. Когда святитель Тихон описывает события реальной жизни, он оказывается очень вещественным, очень красочным, очень конкретным писателем. Он не просто упоминает свечу, не просто говорит о скотах, а создает выразительный образ, например, скота, имея в виду не реального скота, а человека, утратившего образ Божий в душе, и потом показывает, какой урок мы можем извлечь при общении с этим человеком.

В результате возникает очень ясное ощущение двуплановости жизни. Жизнь конкретна, жизнь выразительна, она важна в своей выразительности, но за этим стоит второй план, обращенный к Богу. И тут хочу привести слова одного из самых тонких и наиболее религиозно основательных исследователей русской литературы ХХ века Алексея Владимировича Чичерина, который в своей дневниковой записи, созданной в самое тяжелое для Церкви время, после войны (имею в виду хрущевские гонения 1962 года), пишет:

«Не только Достоевский, Толстой, но и Бальзак, и Тургенев все время проникают к корням бытия. От этого и реализм их не эфемерный. Их сознание реальности не в том, что они крепко чувствуют вещественный мир, а в том, что они чувствуют или порываются чувствовать мир в целом, в его благодатных связях и трагических отрывах от Сущности бытия». То есть Бога, если прямо сказать, что такое Сущность бытия.

Вот этому русские писатели могли поучиться у святителя Тихона Задонского, который сумел найти очень редкое для церковного писателя равновесие между изображением мира в его вещественной красоте, напряженности, ярости, неправедности и злобе и одновременно все это связать с главными причинами – со связью с Богом или с разрывом с Богом. Именно поэтому Федор Михайлович Достоевский так его и ценил. Недаром Достоевский называл свой реализм «реализмом в высшем смысле».

И, конечно, святитель Тихон и для писателей XVIII века, и особенно для писателей XIX века оставался одним из самых значимых, самых востребованных писателей. И даже в том случае, если светские писатели не очень хорошо его знали, они невольно соприкасались с ним. Это относится к писателям XVIII века (например, к Радищеву; и особенно к Фонвизину).

Мы не можем сказать, читал Фонвизин святителя Тихона или не читал; с гораздо большей степенью достоверности мы можем сказать, что он его скорее всего не читал. Тем не менее когда Фонвизин в «Недоросле» создает образы госпожи Простаковой, Скотинина, Митрофанушки, создается такое впечатление, что перед ним лежит книга «Сокровище духовное, от мира собираемое», открытая на главе «Скот», и он просто списывает целые фразы из этой главы – настолько буквально Фонвизин совпадает со святителем Тихоном, показывая, что ужас, заключенный в госпоже Простаковой и Митрофанушке, связан не просто с тем, что они невежественны, необразованны или не понимают свой долг, а с тем, что они забыли Бога, надругались над образом Божиим в своей душе и стали скотами. Хочу обратить ваше внимание, что ведь и Митрофанушка, и госпожа Простакова, и Тарас Скотинин недаром имеют фамилию Скотинины (госпожа Простакова в девичестве Скотинина): они и есть скоты.

Вот эти совпадения очень хорошо позволяют увидеть значимость святителя Тихона для культуры конца XVIII – начала XIX века. И в этом отношении, вероятно, только отец Павел Флоренский может быть сопоставлен со святителем Тихоном в своем церковном воздействии на светское искусство, светскую литературу.

– Спасибо, Петр Евгеньевич, за беседу.

Дорогие телезрители, русская культура Нового времени – культура светская, но это совсем не означает ее отрыва от церковных корней. Пример святителя Тихона Задонского отчетливо показывает то важное место, которое сохраняла Церковь в русской культуре до начала ХХ века.

Ведущая Екатерина Соловьева

Записал Игорь Лунёв