Плод веры. Автор и исполнитель духовных и патриотических песен протоиерей Геннадий Ульянич. Часть 2

Кандидат филологических наук протоиерей Геннадий Ульянич является автором музыки и исполнителем сотен духовных и патриотических песен на стихи известных поэтов прошлого и настоящего. В программе «Плод веры» отец Геннадий исполняет собственные сочинения и рассказывает о том, какое утешение духовные песни даруют страждущим.

– В прошлой программе мы подробно поговорили о том, как Вы пришли к исполнению вокальных проповедей (так Вы называете свое творчество). Вы рассказали о некоторых авторах, на стихи которых исполняете песни, в частности об иноке Всеволоде.

– Я живу в деревне, а служу в городе (это рядом). Когда в деревенском почтовом ящике я увидел письмо от инока Всеволода из Америки, то, с одной стороны, это было удивительно, а с другой стороны, не очень, поскольку к тому времени уже был написан ряд песен на стихи инока Всеволода и они были признаны успешными. С этими песнями в конце 90-х годов я участвовал в конференции о концепции духовных песен. На нее приехали исполнители из Франции, Америки. По-моему, далеко не все они были русскими, но не исключено, что среди них был кто-то из эмигрантов (вообще эмигранты очень любят петь, играть на русских инструментах, на домре, балалайке, пилах, тем самым сохраняя некую русскую сущность). Многие знали инока Всеволода: он курировал печать первого издания «Закона Божия» Слободского, преподавал патрологию в семинарии Джорданвилля (некоторые мои друзья окончили эту семинарию), которая давала хорошее образование. Но их удивило, что сам инок Всеволод в прошлом москвич, россиянин, так как в то время он уже достаточно давно жил в Джорданвилле.

И вот по почте инок прислал мне сборники своих стихов и попросил: «Батюшка, давай помолимся, и, Бог даст, у нас родится альбом духовных песен». Митрополит Лавр и наш Святейший Патриарх поддержали проект. И альбом родился почти тут же.

Это Промысл Божий, потому что далеко не всегда так получается. Творческий процесс достаточно сложный. Возможно, где-то я вымучиваю из себя, чтобы что-то создать, тем не менее, если вообще говорить о духовной песне, все приходит от благодати, от образа жизни. Видимо, образ жизни инока Всеволода и мой в то время совпали. Причем песни сложные: в то время инок был достаточно молодым человеком, философски настроенным, очень грамотным. Не могу сказать, что писать песни на его стихи было тяжело, но без Божьего дара это было просто невозможно, обычно я подбирал классическую поэзию. Я исполню песню на стихи дореволюционного поэта Александра Федоровича Ипполитова-Иванова «Благовещенье святое». Это именно та музыкальная концепция, которая жила у меня в душе, ведь каждый по-своему видит специфику жанра.

(Исполняется песня «Благовещенье святое».)

– Получается, ваше сотрудничество развивалось до объединения двух ветвей Русской Православной Церкви.

– Я почувствовал, что я маленький священник в маленькой церквушке большой Русской Церкви и могу внести свой маленький вклад. В то время я еще не готовил никаких диссертаций, не думал, что это приобретет такой массовый характер, но понимал, что это не может быть не востребовано. Творчество инока Всеволода меня взволновало до глубины души. И не только меня: его стихи запели многие музыканты, в том числе рок-певцы, оперные исполнители. Но, видимо, священник больше чувствует священника, поэтому я понимал, что на мне лежит особая ответственность. И то, что я делаю, дошло до своего слушателя. Мне позвонили с американского Бродвея и сказали: «Отец Геннадий, мы слышали, это здорово!» Я, конечно, удивился, но в то же время понимал, что это Богу угодно. Инок Всеволод в то время был советником митрополита Лавра, проводил великолепные экскурсии, которые снимались на видеопленку, но в то же время чувствовалась определенная грусть, потому что далеко от дома он продолжал любить свою столицу, Россию, свой отеческий дом. Я не могу назвать это скорбью – мы очень молодыми были, но была некая удрученность. Но чем мы становились ближе, тем были сильнее, а враг у нас один – безбожие.

Я благодарен всем, в первую очередь своему духовнику (к сожалению, ныне покойному) протоиерею Николаю Васечко. Он создал первую кафедру теологии в России, в нашем Тверском университете, принимал активное участие в открытии Киево-Печерской лавры. Батюшка был удивительным человеком, кандидатом богословия. Он был немногословен, хотя беседовать с ним можно было долго, но его удивительная духовность и манера общения оставляли в нашей памяти фундаментальный отпечаток. Достаточно редко можно запомнить что-либо из того, что говорят люди, а его слова я запомнил. Он мне сказал: «У тебя с твоим голосом будет большой приход». Он был очень скромным, многие считали его глубоким духовным наблюдателем человеческих душ (так и было), при этом молитва батюшки была всеобъемлющая, широта его души очень обогатила меня: я работал скромным врачом и не предполагал быть известной личностью, тем более за пределами России. Но благословение таких удивительных людей, которыми наша епархия богата и которые, слава Богу, поддержали меня, дало возможность воплотить в жизнь этот проект.

Когда наши Церкви объединились, это был триумф веры, триумф нашего творчества. Тогда я впервые глубоко задумался и понял, что не зря прожил жизнь, не зря родился. Меня очень тяжело рожала мама. Старший брат скончался маленьким, и я появился, когда мама уже была в возрасте. Она бывшая пленница немецкого лагеря, ее не успели увезти в Германию, наши войска освободили их подо Ржевом. И когда она восьмилетней девочкой шла вместе с еще одной девочкой помладше, люди выносили последний черствый сухарь, последнюю одежду. В ней сохранилась удивительная жертвенность этих людей. В любое время ее спроси, она бы сказала: «Я все отдам ради тебя». Мне кажется, я далеко не такой. Но этому надо учиться всю жизнь, и их наверняка жизнь учила. Мама говорила: «Сынок, верь в наш народ, он у нас добрый». Эта народная доброта была и у русских эмигрантов, у наших молитвенников в России и за рубежом (не только в Америке, но и в Париже, где я выступал с концертами). Звучит не очень скромно, но все мои встречи и выступления были благоприятными, каждая встреча – как невидимая награда. Меня это все обогащало, и то, что я сегодня пою, – это впечатления всей моей жизни.

Мое дело – пастырское, и я пытаюсь делать его по-разному. В том числе, как мы уже говорили, и в науке. Мою диссертацию принимали 24 академика, и все сказали, что это действительно то, что сегодня нам всем реально нужно. Я не придумал ничего нового, но я пытался выразить свое видение позиционирования песни. Хотелось, чтобы в определенном смысле слова она была современной (кстати, фольклор и народность песни этому не мешает). Кроме того, я пытался поднять все, что делал в духовной музыке, на более высокий профессиональный уровень. Сегодня мы доросли до того, что вместе с нашей Тверской филармонией, с государственным камерным оркестром «Российская камерата» записали альбом духовных песен, в который вошли стихи инока Всеволода (Филипьева), протоиерея Димитрия Дудко, игуменьи Таисии (Леушинской). Я пишу не так много песен на стихи этих людей, тем не менее в моем репертуаре они есть. Конечно, я не просто передаю пласт переживаний людей исторической эпохи; я пытаюсь показать святость этих людей, чистоту души, искреннюю детскую радость празднования тех или иных праздников, а также скорбь, которую мы все естественно переживаем для того, чтобы к чему-то прийти, так как жизнь наша, к сожалению, далека от святости.

(Продолжение в следующей программе.)

 

Ведущий Александр Гатилин
Расшифровка: Екатерина Федотенко