Мысли о прекрасном. Русский духовный театр «Глас». Никита Астахов и Татьяна Белевич. Часть 1

В гостях передачи - создатель и художественный руководитель Русского духовного театра «Глас» Никита Астахов и директор театра заслуженная артистка России Татьяна Белевич. Уважение к слову и духу русской классики, глубокое проникновение в суть и значение православного вероучения, нравственная чистота и вера в русскую культуру - вот лучшие черты театра.

– Сегодня для меня очень отрадный день, мы находимся в Русском духовном театре «Глас», это остров духовного гласа, которым должна говорить Святая Русь. Художественный руководитель Никита Сергеевич Астахов и директор Татьяна Георгиевна Белевич – это люди, которые в начале духовного возрождения нашей страны, в конце 90-х годов, после тысячелетия крещения Руси создали театр из верующих людей. Они сами воцерковлялись и хотели, чтобы артисты были с ними единомысленны на духовной волне. Расскажите немного о становлении театра.

Никита Сергеевич Астахов, создатель и художественный руководитель Русского духовного театра «Глас», заслуженный деятель искусств Российской Федерации:

– Да, 27 лет – это серьезный срок. В дни празднования тысячелетия крещения Руси Церковь вышла к народу, и художники пошли в Церковь. Мы сразу стали думать, что надо что-то изменить в себе, надо по-другому работать на сцене, и должны быть другие литературные материалы. Это было наше становление, воцерковление, знакомство с Церковью. Я тогда впервые прочитал Евангелие от Иоанна, но с первого раза ничего не понял, а только с десятого. И тогда я подумал: «Почему эти перлы не выносятся на сцену для народа? Почему мы часто несем со сцены даже какую-то похабщину?» Я стал искать форму, как это сделать. Первое сценическое действо «Светлое Воскресение» благословила Патриархия. Мы читали евангельские священные тексты, духовную прозу Николая Васильевича Гоголя, «Очерки по истории Русской Святости» Иоанна Кологривова.

Сначала был квартет, потом вокальный ансамбль, который исполнял церковные песнопения. Минимум движения на сцене, главное – это слово. Мы, актеры, стояли возле микрофонов и старались донести это слово, потому что к нам тогда приходили верующие люди, и нельзя было сфальшивить. Было слово и немного музыки, и это произвело впечатление, потому что зритель в театре впервые услышал такие тексты. С этого начался наш трудный путь, а потом театр стал развиваться в профессиональном плане. Появились более яркие формы, пошла русская классика, есть и современные писатели, и детский репертуар. Сейчас можно сказать, что по внешней форме театр очень яркий, а смысл остается тот же, то есть православие и мировоззрение верующего человека.

Фрагмент постановки.

– Татьяна Георгиевна, я думаю, что Вы тоже единомысленны с театром?

Татьяна Георгиевна Белевич, директор Русского духовного театра «Глас», заслуженная артистка Российской Федерации:

– Конечно. Нас сейчас спрашивают, как к нам пришла такая идея? У нас не было идеи, чтобы театр назывался «Глас», мы просто сделали такой материал, который нам тогда хотелось сделать. Нам хотелось говорить о православии, но время было еще коммунистическое. Когда мы поставили наше первое сценическое действо «Светлое Воскресение», то один из журналистов по фамилии Семилетов, по-моему, его зовут Вячеслав, написал статью, которая ушла в ИТАР-ТАСС, о том, что наконец-то в Москве родился духовный театр.

Никита Сергеевич Астахов:

– Дословный текст был такой: «Действительно, в стране произошла серьезная перестройка, потому что родился первый в мире духовные театр, и он оказался русским».

Татьяна Георгиевна Белевич:

– А русским, потому что тогда наши друзья и Валентин Никитин говорили, что православным его не назовешь. И церковь в то время относилась к этому очень осторожно.

– Церковь вообще всегда к лицедейству относилась очень негативно.

Татьяна Георгиевна Белевич:

– Поэтому мы пережили очень сильные эмоции, как говорится, между молотом и наковальней. Светское общество тоже не понимало, почему здесь они должны говорить, и причем тут крест на афише. Тогда была цензура, надо было «залитовать» произведение (то есть заверить его у цензора Главлита – прим. ред.). Нашим первым консультантом по богословию был архиепископ Алексий (Фролов). Он уже почил, но тогда учился в Московской духовной академии в Троице-Сергиевой лавре. Мы туда ездили.

– Я сейчас перед репетицией обратил внимание, что ваши артисты начинают день с молебна, молитвы. Есть отдельная комната для этого. Это очень удивительно и похвально. Как бы ни старалось наше государство позиционировать себя официально светским, отделенным от Церкви, но как можно человека разрезать: здесь он православный, а здесь просто гражданин по Конституции? Поэтому очень приятно, что человек постоянно ощущает себя в духе.

Никита Сергеевич Астахов:

– Молитва помогает, я этому научился. Меня пригласил Анатолий Гринденко, у которого был хоровой коллектив, я пришел на репетицию, и вдруг все стали молиться. Я говорю: «Толя, зачем? Вы же творческие люди». Он говорит: «Молитва помогает, потому что репетиция строится по совершенно другим законам. Уходит тщеславие и прочие мелочи. Получается момент соборности, что соответствует некоторой “ансамбленности”, которая существует в театре. Это очень интересно и серьезно. Мне просто легче проводить репетицию, потому что каждый приходит со своим настроением: у кого-то зуб болит, у кого-то неприятности, кто-то разозлился, а молитва всех объединяет».

– Да, потому что люди работают на сцене вместе, и они должны быть еще духовно объединены.

Татьяна Георгиевна Белевич:

– Допустим, есть хоровой ансамбль, как у Анатолия Гринденко, и там древнерусский распев, люди как бы существуют в этом материале, они поют молитвенные песнопения. А в театре все сложнее, здесь совершенно другой репертуар, роли, взаимоотношения, разные люди, характеры. Здесь не только актеры работают, но и технические службы: администрация, бухгалтерия. Все это разные люди, и объединить их может только молитва и стремление. А в творческих вузах и ссузах (о чем мы давно печемся), к сожалению, в программе отсутствуют основы православной культуры, которые сейчас даже в школах вводят. Эта часть молодежи лишена такого образования и понимания своих корней. Поэтому, приходя в театр, актеры с высшим образованием здесь обучаются самым простым основам, которых мы все были лишены.

– Если бы при входе в любое помещение в красном углу висела православная икона, то человек при своем первом контакте уже ощущал бы себя немного в другом духе. В нем утихали бы страсти и раздражение. Отрадно, что в академии Глазунова (Российской а кадемии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова – прим. ред.) при входе тебя встречает Казанская икона Божией Матери. Человек через это настраивается и находится в области благодати. Поэтому то, что вы делаете, – великое дело. Ваш театр – это уникальное поприще. Один из ваших спектаклей называется «За Святую Русь».

Никита Сергеевич Астахов:

– Да, у нас есть спектакли, в которых мы замахиваемся на огромный временной исторический пласт, от Куликовской битвы до Афганской войны, через Великую отечественную войну. Господь дает понимание, как драматургически это можно связать, и все складывается. В таком громаднейшем историческом материале мы даже находим способы соединения музыки Талькова, его исполнения, с духовными песнопениями. Это написал композитор Жуков. Очень интересно.

Фрагмент постановки.

Никита Сергеевич Астахов:

– Не надо врать о своей истории, а то тут немного солгали, там немного изменили, и выходит одна ложь. И люди теряют свои исторические ориентиры, выходит то, что сейчас на Украине творится. Понимаете? У людей теряются ориентиры. В истории главный ориентир – это православие.

– Героизм начинался именно с того, что нужно пострадать «за други своя». Основная тема любой войны – это освобождение.

Никита Сергеевич Астахов:

– Да, это стоит в основе основ армии.

Татьяна Георгиевна Белевич:

– В исторических постановках мы говорим о том, что везде было участие и покровительство святых; и в войнах, когда они шли за отечество.

– Я вспоминаю, как Димитрий Донской и преподобный Сергий Радонежский молились, сколько они обращались к страстотерпцам Борису, Глебу и многим святым. То есть молитва шла постоянно.

Никита Сергеевич Астахов:

– А сколько свидетелей о явлении Богоматери! Митрополиту гор Ливанских Илии в Отечественную войну явилась Божия Матерь.

Татьяна Георгиевна Белевич:

– Обо всех этих событиях мы, конечно, говорим.

– Иван Грозный при взятии Казани поставил отдельную церковную палату, чтобы там постоянно шла молитва. Идет сражение – и параллельно идет молитва. Когда шла битва, преподобный Сергий стоял в храме и духом называл имена павших воинов.

Никита Сергеевич Астахов:

– Без молитвы Россия быть не может. Я даже скажу, что русскому человеку без молитвы жить крайне трудно. Этот атеистический период, через который мы прошли, был мученическим. Самое главное страдание для характера русского человека – это отсутствие молитвенной атмосферы. Хотя в монастырях молитва все время звучала, и были люди, которые молились, но человек, находящийся в светском обществе, был лишен этого. Поэтому душа страдала.

– Мне кажется, на сегодняшний день очень опасна формулировка, что у нас «многоконфессиональное государство». Естественно, что в стране живут члены других, не православных деноминаций, но называть государство многоконфессиональным я бы не решился, потому что этим самым уравниваются все религии. Хотя они имеют свои центры, например, в Иерусалиме, Мекке. Нужно называть «Русское православное государство с присутствием других деноминаций», чтобы принципиально не уравнивать значение всех религий в становлении государства. Русский человек, «организовавший» нашу страну, был православный, поэтому акцент на русскую православную веру очень важен. А речитативом «конфессиональный-многонациональный» все это как бы заровняли.

Никита Сергеевич Астахов:

– Надо просто поучиться у других государств. Поезжайте в Израиль и вы сразу поймете, какая там главная религия.

– Или в Грецию.

Никита Сергеевич Астахов:

– Да. Это нормальное явление. Поэтому и у нас должен быть стержень при полном уважении к другим конфессиям. Все это тоже есть в истории нашего государства.

– Можно сказать немного по-другому: «Кто похвалил чужую веру, тот со своей поругался». В этом плане мы должны иметь трезвение в душе, потому что нельзя сопоставить несопоставимое.

Татьяна Георгиевна Белевич:

– Вы знаете, недавно мне рассказали случай. Одна женщина говорит: «Я еду утром в храм в маршрутке, в которой почти никого не было. Водитель кавказской внешности, видимо, мусульманин, спрашивает: “Где Вам выходить?” Я отвечаю: “Я еду в церковь”. И водитель с большим уважением говорит: “Верующий верующего всегда поймет”». Поэтому мусульмане, буддисты и представители других конфессий поймут и должны понять, что Россия – православная.

– Иногда веру воспринимают как экстремизм, например, ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация – прим. ред.) и другие направления ваххабитского толка, дискредитирующие свою религию, поэтому все очень сложно. Вы помогаете людям разобраться в духовной жизни, потому что духи разные. Есть дух нечистый, дух злобы, зависти. А у вас православный дух, и на этом основной акцент. У вас есть спектакль, посвященный памяти Елизаветы Федоровны. Хотелось бы остановиться на нем. Она преподобномученица, мы знаем ее житие. Вы играли роль?

Никита Сергеевич Астахов:

– Да, Татьяна Георгиевна – главная исполнительница. Я Вам скажу как режиссер, она уникально играет, потому что такого исполнения на сцене я не видел.

Фрагмент постановки.

Никита Сергеевич Астахов:

– Как играть святую? С уважением, преклонением, старанием понять, что же это такое. Почему святой только один человек, когда все должны быть святыми? Но один человек святой, а другой нет.

– Татьяна Георгиевна, как Вы ощущали себя в роли?

Татьяна Георгиевна Белевич:

– Передо мной поставлена очень трудная задача, потому что практически вся роль находится в полной статике. Я сижу весь спектакль, и только два раза встаю для прохода, но текста – лавина, которую надо сосредоточить. Мне кажется, спасает то, что святые тоже проживают земную жизнь. И они не всегда святы тогда, когда проходят свой путь. Другое дело, как они борются с грехом, как они приходят к этой святости. Поэтому задача таких ролей, наверное, показать земной жизненный путь и внутренние борения человека, когда он сталкивается с грехопадением, злостью, завистью... Поэтому я не оцениваю, как я это делаю, я говорю о том, что хотелось бы.

Память великой княгини Елизаветы Федоровны для меня очень дорога. Около 30 лет назад приезжала Любовь Петровна Миллер, автор книги о великой княгини Елизавете Федоровне Романовой. Нас познакомил Тростников Виктор Николаевич, и автор разрешила воспользоваться текстами из ее книги. Елизавета Федоровна еще не была прославлена в России. А потом нам в голову пришла мысль, что чудесным образом мы венчались в день памяти великой княгини Елизаветы Романовой. Это было около 27 лет назад. Был день преподобного Сергия, а потом, когда мы уже начали эту работу, поняли, что это еще и день памяти преподобномученицы Елизаветы. Поэтому у нас есть определенные знаки от Царской семьи и Елизаветы Федоровны; кроме этого, были еще знаки.

– Личные знаки – это своего рода благословение.

Татьяна Георгиевна Белевич:

– Да. Мы как свидетели этих знаков только говорим и рассказываем о святости, о людях (в том числе о великой княгине Елизавете Федоровне), которые отдали жизнь за Россию и столько сделали для страны, для Москвы.

– Дорогие друзья, наша радость – это Русский духовный театр «Глас».

Продолжение следует.

 

Ведущий Олег Молчанов
Записала Людмила Моисеева