Лекция 33.1. Книга пророка Даниила

 
В книге пророка Даниила про судьбы еврейского народа почти умалчивается. Например, 4 глава полностью посвящена царю Навуходоносору. Конечно, он соприкасается с пророком Даниилом, он просит его объяснить то, что он видит во сне, но чётко видно и понятно, что пророк Даниил в начале своей книги выступает как вспомогательное орудие.

И только когда Навуходоносор умирает, на престол вступает другой царь, то про него уже ничего не говориться, и открываются мысли пророка Даниила. Действительно, получается, что для промысла Божьего, судеб Божиих, Навуходоносор был важен.

Продолжаем беседы о Книге пророка Даниила. Мы остановились на личности, я бы даже сказал, на загадочности души царя Навуходоносора, который фактически в центре повествования находится, тогда как о судьбе израильского народа, уведенного в плен, в Книге пророка Даниила, особенно в начале, почти не упоминается. В первых главах речь идет о нем – именно Навуходоносор видит сны, а не пророк Даниил. И, например, четвертая глава целиком посвящена царю Навуходоносору.

Конечно, он соприкасается с пророком Даниилом, просит его объяснить то, что видит во сне, но очень четко видно: пророк Даниил в начале своей книги выступает не как главный герой, вокруг которого концентрируется Промысел Божий, а именно как инструмент. А все делается для царя Навуходоносора. И только когда Навуходоносор умирает и на престол Вавилонский вступает другой царь, то про него уже ничего не говорится, и на первый план выступают мысли, чувства, желания, откровения пророка Даниила. Получается, что для Промысла Божия Навуходоносор важен.

Мы закончили на том, что он дважды уже исповедовал Единого Бога (первый раз, когда пророк Даниил разгадал ему сон о последних судьбах мира и о царстве непоколебимом и о судьбе Вавилонской империи. Второй раз, когда три отрока были брошены в печь и остались невредимы), и вот третий раз из уст Навуходоносора мир слышит исповедание Единого Бога. Произошло это следующим образом: царь Навуходоносор опять видит сон. На этот раз – вполне четкий, понятный, и пытается найти истолкование этого сна. Он видит дерево, которое вырубает какое-то существо, так скажем, потому что там не сказано, кто этот сильный и бодрствующий (именно в таких словах описан тот, кого он видел). Пришел некто и срубил дерево, но корень оставил в земле. Навуходоносор не понимает, что это значит. Но что же Бог хочет ему сказать этим сном? Царь призывает Даниила, и Даниил рассказывает ему, дает совет, как себя вести, – предупреждает, что надо делать, и предостерегает, как может Промысел Божий его наказать. Пророк предостерегает, видя большую испорченность сердца царя.

И через какое-то время, когда и предостережение Даниила, и сон уже забылись, Навуходоносор гуляет по своему величественному дворцу, видит величественный город, лежащий перед ним, и произносит: «…это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могущества и в славу моего величия!». Буквально так: «силою моего могущества и в славу моего величия». И только он сказал эти слова, как с ним происходят дивные изменения, – он теряет разум и на семь лет погружается в темноту. Живет, как животное, обрастает шерстью, рвет, грызет, то есть вполне уподобляется скоту.

Самое удивительное, хотя на это обычно меньше всего обращается внимания, через тысячелетия после всех этих событий, в условиях нового времени, некоторые вещи оттеняются с неожиданной стороны. Для меня лично самым удивительным в этой истории было то, что за семь лет безумства никому в голову не пришло поставить другого царя, хотя не понятно было, вернется ли он в прежнее состояние. Царедворцы скрыли факт безумия, управляли от его имени, но никакого переворота не произошло, никто не смог поднять на него руку, никто не воспользовался этим, чтобы присвоить власть… То есть эта история нам совершенно невероятной представляется. Вот что значит империя! Именно империя. Не с либеральным оттенком пренебрежения («имперские замашки»), а именно в величественности, в которой действительно существовали древние империи.

И надо всегда помнить: когда Господь показывает сон Навуходоносору, Он показывает, что империи, по крайней мере империя, созданная им, рисуются в золоте. То есть это действительно ценность не в измерении вечности, не в свете будущего века, а ценность для человеческой жизни: империя в те века в сознании тогдашних людей была гарантом стабильности, гарантом уверенности в незыблемости. И в этом плане, конечно, величественные империи для людей, живших тогда, были некоторой тенью Царства Небесного. Не случайно, что Царство Небесное, в контексте именно царствования, это не небесная республика или что-либо иное, это то, что дает, по-человечески рассуждая, стабильность, покой, упорядоченность, в высшем смысле этого слова, жизни.

По поводу того, что царь Навуходоносор потерял разум… Это очень яркая картина. 13-й псалом начинается: «Рече безумец в сердце своем: несть Бог». И хотя Навуходоносор так напрямую не говорит, но надо всегда помнить: как говорит апостол, все Священное Писание богодухновенно, то есть каждое слово есть дыхание Духа. Фактически, всегда можно сказать, что у Священного Писания один автор – Дух Святой. И когда начинаешь чувствовать Писание изнутри, видеть переплетение различных Книг, различных образов, символов, то понимаешь, что на самом деле это не собрание нескольких книг, посвященных одной теме, а это именно Книга, единое Откровение (очень хорошее слово – «откровенный»), это единое Писание, которое об одном говорит, и видно, как все взаимосвязано и нет никаких внутренних противоречий в контексте этого Писания. И если нам видятся противоречия, то это потому, что мы не понимаем всех тонкостей, всех нюансов и не видим духовным оком то, что Господь хотел нам открыть. То есть, попросту говоря, опять-таки по слову апостола, все Писание открывается только Духом Святым. Если человек пытается понять, не будучи причастным этому Духу, то, конечно, ему кажется, что есть какие-то несообразности, противоречия.

Так вот. «Рече безумец в сердце своем: несть Бог». Когда человек говорит: то, что у него есть, его талант, мудрость, сила, способность управлять или какой-то плод его дела – созданный им дом или созданная им империя, – есть всецело плод именно его деятельности, это еще можно как-то принять. Но то, что он делает это в свою славу, означает отрицание всякого Бога: как раз именно слава всегда должна быть Божией. Сделав великое дело, каждый человек должен чувствовать, осознавать, исповедовать то, что за этот плод нужно воздать славу Богу.

Если мы задумаемся над тем, что мы делаем, мы поймем, откуда вдруг появилась в нас эта способность. Почему Пушкин писал стихи? Он это своим трудом заработал? За какие-то великие свои подвиги получил такую способность? Нет, он родился таким. Какова его заслуга в том, что он родился таким? Или у него поэты великие были в родстве, что передали ему по наследству поэтический дар? Нет. Это дар. Сам Пушкин ясно свидетельствует, что это дар Божий, только не знает, что с ним делать. Это другой вопрос. Но он-то человек действительно верующий, и он понимает, что это дар Божий. Каким-то образом он должен этим даром прославлять Бога. Но как? Он не умеет, его никто не учил.

Искусство пользоваться дарами Божиими в то время было, особенно среди высшего слоя российского дворянства, уже утеряно. Для XIX века это было очень важным, и духовные отцы, тот же Серафим Саровский, Оптинские старцы как раз пытались научить людей творческих своим талантом служить во славу Божию, воздавать славу Богу.

А Навуходоносор этого не сделал. Причем раньше он говорил, что его могущество – это именно дар Божий. Он свидетельствовал об этом иудеям, столицу которых, Иерусалим он разгромил, а их самих увел в плен. Он действительно говорил: «Я разве сам пришел? Если Бог дает мне такую силу и власть, если я от Бога пришел, и то, что делаю, делаю по воле Его». Тут же в забвении сказать, что «на самом деле это моя сила, мое могущество», конечно, полное безумие, и Господь ему это показывает.

Но, опять-таки, разве мало людей, которые так говорят и так думают? Но не все они получают такое яркое вразумление от Бога. Своим исповеданием того, что то, что делают, они делают во славу свою, они показывают, что безумны.

Чем мы отличаемся от животных? Не просто разумом, а именно умом, духом – тем, чем мы уподобляемся, способны уподобиться Богу. Тем, чем мы способны постигнуть Бога, предстоять Ему, узнать волю Его, способностью молиться Богу. Это то, что в греческом языке обозначают словом «нус» – дух и ум одновременно. Именно духовной своей составляющей мы отличаемся от животных.

И если человек вдруг забывает Того, по Чьему образу создан и Кому призван служить, что он, собственно говоря, пребывает в этом мире, ради познание Бога, – он безумен.

Христос говорит в Евангелии в последней беседе с учениками: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа». «Знают» – это очень сложное понятие, мы не будем сейчас его раскрывать, но оно предполагает умную, духовную природу человека, который с помощью ума и духа может не только узнать Бога, но и соединиться с Ним: есть нечто общее, что по природе делает человека способным воспринимать Бога, приобщаться Богу, по крайней мере Его энергиям.

И если ум говорит, что все есть только ради моей личной славы, только ради моего могущества и забывает Того, Кто его создал и даровал ему это могущество и таланты, он, разумеется, безумен. И сразу Господь делает вразумление. Вразумлением же Он показывает, что судьба царя Навуходоносора Ему не безразлична.

В Книгах Священного Писания видно, как заботится Бог о еврейском народе, об Израиле, как Он его воспитывает, с ним нянчится, долготерпит, его с болью наказывает.

Такую же заботу и попечение Божии мы видим о личности Навуходоносора, языческого царя, причем царя, завоевавшего и разрушившего Иерусалим. Семь лет пребывал Навуходоносор в безумном состоянии, и через семь лет неожиданно возвращается к нему разум, потому что прошло время, отмеренное Богом для смирения и наказания Навуходоносора. И он говорит: «По окончании же дней тех, я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне, и благословил я Вышнего, восхвалил и прославил Присносущего, Которого владычество – владычество вечное и Которого царство в роды и роды, и все живущие на земле ничего не значат. По воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле и нет никого, кто мог бы противится руке Его и сказать Ему: что Ты сделал? Ныне я, Навуходоносор, славлю, превозношу и величаю Царя Небесного, Которого все дела истинны и пути праведны и Который силен смирить ходящих гордо».

Вот последнее исповедание Навуходоносора, очень яркое, ведь он исповедует Творца Неба и земли не только своим Богом, не только, как раньше, Богом израильского народа, он исповедует Его Богом всей земли, Богом всечеловеческим – не главным среди прочих, а единственным, Который действительно управляет, как воинством Небесным, что бы под этим именем ни скрывалось, так и человеком. Он един ими управляет, и Он един, Тот, Кто может смирить ходящего гордо.

Этим царь приносит покаяние, понимая, что семь лет безумия – наказание за гордыню. Вообще, это общее место в Священном Писании, что именно человеческая гордыня, в каких бы она образах не проявлялась, взывает к тому, чтобы Господь вмешался и сокрушил гордыню. И Он сокрушает. Другое дело, что это не всегда проявляется так ярко, как в судьбе Навуходоносора.

В контексте этого эпизода очень важно помнить – история царя Навуходоносора, разрушения Иерусалима, пленения израильского народа как свидетельство действия Промысла Божия очень помогало Русской Церкви, нашим иерархам определить свое отношение к власти в очень сложный период, когда к власти пришли большевики. Тогда Церковь именно такими образами Священного Писания и словами апостола Павла определяла свое отношение к новой власти. Было очевидно, что власть безбожная, что она работает на разрушение святынь, как это сделал и Навуходоносор, разрушив святыню израильского народа – храм Господень, единственный храм Бога, который был создан на земле. Он его разрушил и осквернил это место, осквернил этот город и убил очень многих из народа Божиего. Но пророк Иеремия, пророк Даниил свидетельствуют, что в лице царя Навуходоносора действовал Бог, что, по мысли пророка, не надо обращать внимание на видимое безбожие, видимое кощунство, а надо увидеть другую реальность, увидеть Промысел Божий, увидеть присутствие Бога в этой власти. Вот это помогло им выработать правильное отношение к революции. Поэтому и Патриарх Тихон, и позже митрополит Сергий настаивали на том, что власти надо подчиняться, независимо от того, каково ее отношение к Богу. В исповедании Навуходоносора нам важно не то, что его сказал царь Навуходоносор, а то, что это изречение сделано по наитию Святого Духа, и ничем другим оно быть и не может, ведь Он действует у живущих на земле и дает власть и творит то, что хочет, по воле Своей. Никто не может сделать что-то вопреки Его воле. И если, допустим, революция произошла, то надо принять это как свершившийся факт и понять, как с этим жить, как хранить в этом состоянии веру, хранить упование, а не думать, как бороться с тем, что установил Господь.

Власть изменчива, это постоянно колеблемая вещь, это не Царство Небесное. Церковь есть столп и утверждение истины, Церковь есть, можно сказать, образ непоколебимого царства. А государство меняется. Но чтобы сохранить нормальное согласие с Богом, бытие в этом мире, Церковь должна постоянно исповедовать, что если власть есть, то это именно та власть, которую в данный момент Промысел Божий судил быть в рамках этого исторического пространства.