Канон. Исполнительница фольклора Варвара Котова. Часть 2

В продолжении беседы с исполнительницей фольклора Варварой Котовой речь пойдет о духовной составляющей творчества, о необходимости музыкального воспитания  детей и способах привлечения широкой аудитории на концерты фольклорных коллективов и исполнителей.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

Сегодня мы продолжим беседовать с исполнительницей старинной музыки и фольклора Варварой Котовой.

(Звучит духовный стих «Как во садике, во зеленом...» в исполнении Варвары Котовой.)

– Варвара, скажите, а в жанре духовного стиха сегодня происходит какое-то развитие? Пишутся ли новые напевы? Или это уже своего рода музейные экспонаты?

– Ну, существует же современная авторская духовная музыка. Мне кажется, что авторская духовная музыка и есть разновидность духовных стихов. Просто я предпочитаю исполнять все-таки старинные духовные стихи, они как-то отшлифованы временем.

– Авторская музыка все-таки ближе к бардовской песне. Скорее так.

– Может быть. Пишут же сейчас какие-то песни духовные, священники у нас сейчас поют. К сожалению, я очень плохо разбираюсь в этом современном направлении, потому что мне кажется, что оно со временем отшлифуется. Посмотрим, что из того, что сейчас сочинили, будут петь лет так через сто.

– То есть это как раз и есть развитие?

– Да, это какая-то такая разновидность, потому что это же тоже авторские песни; это тоже кто-то сел, придумал, написал, сосед запомнил и исполнил. Тексты псальм и духовных стихов переписывались в тетрадочки. В деревне находились у бабушек тетрадочки, в которые они переписывали себе излюбленные тексты. Ну и напевы: иногда был один напев на все духовные стихи на целую область (если мы говорим о народных духовных стихах).

– А Вы исполняете только серьезную, глубокую музыку? Или есть что-то такое удалецкое, плясовое?

– Я же фольклор тоже пою...

– То есть в разных проектах всегда что-то другое звучит?

– Да. У меня, например, есть ансамбль «Сирин», где я пою духовные стихи; есть ансамбль старинной музыки «Узорика», поющий русскую старинную музыку, которая в основном духовная. А вот есть у нас совершенно любимая нами программа «Песни и танцы старой доброй Франции», которую мы делаем с нашими друзьями, играющими французский фолк. В этой программе мы поем французский Ренессанс и французские народные песни, а ребята играют французские народные танцы. Также у нас есть друзья-лютнисты, с которыми мы поем Ренессанс.

– Можно и в пляс пуститься.

– Вполне можно. Туда приходят иногда опять же наши друзья-танцоры из Школы французского и бретонского танца, которая есть Москве. Прямо на этом концерте, когда играют французские народные песни, они под них танцуют; выходят к нам из зала. Это всегда очень интересно! Ну и французский Ренессанс – он все-таки про любовь. Так что у нас, по крайней мере – у «Узорики», есть светские программы.

– Целая жизнь открывается. А где вас можно послушать?

– У нас проходят разные концерты в Москве. Есть сайт uzorika.com, там можно следить за новостями. Есть мой собственный сайт varvarakotova.com, где можно следить за всеми моими проектами, их много разных.

– А аудиозаписи есть? Пластинки выпускаете?

– У «Узорики» выпущено два диска. Наши записи, конечно же, можно найти и на YouTub; в «ВКонтакте» и в Facebook, в соцсетях мы тоже существуем.

– И сегодня в нашей программе можно этим насладиться.

– Да, и сегодня можно послушать. Если хотите, мы можем поставить как раз народную французскую песню-танец.

– Давайте, с удовольствием.

– Тогда я вам предлагаю послушать Tourdion.

– Варвара, я знаю, что помимо исполнительской деятельности Вы преподаете. Когда Вы все успеваете? Как все удается совмещать?

– Бегом. Весело и с улыбкой.

– У Вас частная студия?

– Да, у меня есть частная студия, ей в этом году будет десять лет. Она называется «Горожане». Это фольклорная студия, я бы даже скорее назвала ее певческим клубом, потому что туда приходят все желающие.

– Любого возраста?

– С этого года у меня опять появилась детская студия. Я долго не работала с детьми. Когда-то изначально я начала работать с детьми; мне было 18 лет, и у меня была детская студия. Потом пришли мамы этих детей и сказали, что тоже хотят петь. Так появилась фольклорная студия «Горожане», из нее уже со временем вырос, например, фольклорный коллектив, который выступает на концертных площадках, ездит на фестивали. Есть старшая концертная группа, это уже не просто фолк-студия, а прямо фольклорный ансамбль «Горожане», который тоже ведет активную концертную деятельность. Параллельно существует студия «Горожане», туда может прийти любой желающий. Единственное, что у меня как-то так получилось, что она тоже женская; как-то я в основном работаю с женщинами, с девушками.

– То есть раньше мужчины пели, а теперь Вы решили это поменять.

– Мне так проще. У женщин больше свободного времени, наверное, и больше желания как-то...

– Действительно, хороший опыт для женщины. Например, будущая мать может выучить прекрасные колыбельные.

– По крайней мере, не бояться собственного голоса, потому что пение очень освобождает и раскрепощает людей, объединяет. Я все мечтаю, что когда-нибудь люди опять смогут, например, собраться за столом и что-нибудь спеть вместе; и найдется какой-нибудь общий репертуар.

– Да, к сожалению, последнее время такое все реже и реже...

– Или просто выйти на природу и тоже что-нибудь спеть, потому что хорошо. И голос, например, перед лесом фантастически звучит; ты выходишь в поле перед лесом, поешь, и лес тебе отвечает, птицы в ответ поют. Была же такая раньше практика пения на природе… Сейчас и природу сложно найти в городе.

– Да, если ты выйдешь сейчас на Ленинский проспект кричать...

– Да... Папа так объясняет, что мы живем в очень маленьком пространстве в городе. Шаг влево, шаг вправо – и мы оказываемся в чужом поле, уже кому-то мешаем. И с детства мы слышим: «Не кричи, не шуми, не бегай». Соответственно, ко мне приходят люди, которые боятся громко говорить, боятся крикнуть. Им, естественно, сложно петь. И фольклор помогает раскрепоститься.

– Пение – это вообще такой оформленный крик, как говорят.

– Да, да. Папа называет это пение: «управляемый крик»; мы можем этим управлять. И это очень объединяет людей. И так как у нас нет никакого отбора, приходит любой желающий. И у нас начинают петь даже люди, которые считали, что им медведь на ухо наступил, что у них нет ни слуха, ни голоса. Через годик-другой уже все поют.

– То есть можно сказать, что у вас даже тренинги такие проходят? Человек раскрепощается.

– Конечно. Человек освобождается, и мы в свое удовольствие поем, танцуем. Мы стараемся изучать разные традиции России, не какой-то отдельной области. Поэтому нас сложно назвать этнографическим коллективом, так как хороший этнографический коллектив выбирает себе одну область, в которой они хорошо разбираются, и ее досконально изучает. А у нас скорее такое: для общего знакомства. И с этого года там еще детская студия.

– Но при этом вы все равно являетесь фольклорным коллективом. Потому что ведь можно намешать все, и получится такая... народники, по-моему, говорят «клюква». Что-то я такое слышал.

– Мы занимаемся, мы изучаем этнографические записи. «Клюква» – есть такое выражение, но это скорее интерпретация.

– Народная попса, наверное, да?

– Ну да.

– Все в одно намешано, но не имеет основы под собой.

– Даже не когда намешано, а когда берут совсем какие-нибудь современные песни и выдают их за традицию какую-то... Даже не знаю, что представить себе... Ну, сказать, что «Выйду ночью в поле с конем» – это русская народная песня.

– Игоря Матвиенко.

– Или что «Ой, цветет калина» – это русская народная песня. Или когда люди выходят на сцену в костюме «а-ля рус», например: в неподвязанном сарафане, без пояса, как не ходили у нас. Все любят надеть на себя сарафан и забыть подпоясаться... Есть же выражение «распоясался человек», а это значит, он без пояса вышел; или «вышел расхристанный» – значит, у него крестик видно, значит, рубашку не застегнул. Есть еще какие-то такие... то, что с костюмом связано. А у нас иногда выходят в этих расхлябанных сарафанах и кокошниках, которые тоже носили далеко не всегда (и выглядели они по-другому)...

Мы живем в такое время, когда можно достать информацию о том, как выглядели, как по-настоящему одевались в какой-то области. И когда люди этим не интересуются, то получается «клюква». Мы стараемся в нашей студии достаточно серьезно подходить к фольклору, чтобы, с одной стороны, относиться к нему бережно, а с другой стороны, достаточно свободно, чтобы сделать его своим, пропустить его через себя, чтобы позволить себе, например, некоторую импровизацию внутри песни.

– То есть именно это настоящее искусство, не шаблоны.

– Даже не искусство; мы стараемся его оживить, сделать его своим.

– Получается, что народники и фольклористы – это два воинствующих лагеря.

– Но они уже давно идут навстречу друг другу.

– Слава Богу!

– И современная молодежь, выпускающаяся из той же Гнесинки, – прекрасные фольклористы и специалисты, работающие в разных областях. Они могут спеть что угодно и при этом очень глубоко знают собственную традицию.

(Звучит народная песня «Гульбушка» в исполнении В. Котовой,Т. Краснопевцевой и П. Терентьевой.)

– В одном из своих интервью Вы сказали, что пение – это радость: радость физическая, духовная, радость единения. А что еще делает Вас счастливой?

– Семья. Для меня это очень важно – моя семья, муж, дети. Моя семья вообще, в крупном значении этого слова: папа, мама, братья, сестры, которых у меня много. Это для меня, конечно, ценно и важно.

– А у детей, на Ваш взгляд, путь уже тоже предопределен? Музыкантами будут?

– Не знаю, не уверена. Мне кажется, что вообще ни один музыкант не желает своему ребенку этой участи, потому что музыкант – это все-таки призвание. Как композитор – это не тот, кто может писать музыку, а тот, кто не может ее не писать. Это касается и музыкантов тоже, то есть человек становится музыкантом, потому что он не представляет себе ничего другого. Пока я в своих детях этого не вижу. Посмотрим, что вырастет. Старшая дочка бросила музыкальную школу, и мы ей это разрешили, решив, что если она захочет потом заниматься музыкой, мы ей всегда поможем. Но если она захочет заниматься чем-то другим, мы тоже будем ей помогать. Пускай у них будет возможность выбора.

– Но попробовать музыку, на Ваш взгляд, нужно?

– Обязательно. Музыка должна быть обязательно в детском воспитании. Мало того, я считаю, что в детском воспитании обязательно должен быть фольклор, дети должны в этом расти. Если есть возможность отдать ребенка в какую-то детскую фольклорную студию, чтобы они в этих песнях, костюмах, традициях, в этом во всем жили и варились, тогда вырастают совсем другие по качеству дети, я бы сказала.

– Варвара, в заключение нашей программы я хотел бы Вас спросить о чудесах в Вашей жизни. Вот преподобный старец Гавриил (Ургебадзе) говорил: «Когда не можешь решить вопрос и не знаешь, что делать, доверься промыслу Божию и не думай больше об этом».

– Кроме маленьких бытовых чудес, которые всегда происходят в нашей жизни...

– Вы это видите?

– Конечно, я везде вижу чудеса, но я их вижу, наверное, в каком-то небольшом масштабе.

– Присутствие Бога Вы ощущаете постоянно?

– Да. Но у меня есть, например, перед глазами моя мама, которая, с моей точки зрения, «ходячее чудо» и как раз человек, с которым происходят чудеса. Потому что она верит как маленький ребенок, несмотря на то, что уже взрослая мама пятерых детей, бабушка двоих внуков. В ней существует этот вот свет и детская вера. Я на нее смотрю и стараюсь за ней тянуться, поэтому я вижу вокруг такие небольшие чудеса. А по-крупному? Да все, что в моей жизни случилось, – это чудо, от рождения до того, что у меня сейчас есть!

– Варвара, спасибо Вам большое. Мы обязательно ждем в гости Вашу маму. Папа у нас был пару лет назад. Спасибо Вам за нашу встречу. Мы приготовили для Вас небольшой подарок, хотим подарить Вам образ Пресвятой Богородицы «Нерушимая Стена». Храни Вас Господь! Здоровья Вам, Вашей семье, маме, папе; и продолжайте нас радовать своим творчеством. Храни Вас Господь!

Ведущий Александр Крузе

Записала Людмила Ульянова