Канон. Народный артист России Юрий Маликов. Ч. 1

В этом выпуске программы «Канон» Александр Крузе встретится с создателем и художественным руководителем ВИА «Самоцветы», народным артистом РФ - Юрием Маликовым. Юрий Федорович расскажет о своей большой творческой семье, вспомнит поворотные и судьбоносные моменты жизни, поделится секретом уникальности своего ансамбля. В беседе будет затронута и тема веры в жизни Юрия Маликова. Также зрители смогут услышать любимые песни из репертуара «Самоцветов».

– Известный французский писатель Антуан де Сент-Экзюпери когда-то сказал: «Нет большего счастья, чем счастье человеческого общения». И сегодня эти счастливые моменты нам подарит художественный руководитель вокально-инструментального ансамбля «Самоцветы», народный артист России Юрий Маликов.

Юрий Федорович, здравствуйте!

– Добрый день!

Юрий Маликов – музыкант, создатель и бессменный художественный руководитель вокально-инструментального ансамбля «Самоцветы», народный артист России. Родился в Ростовской области в 1943 году. После войны его семья сначала переехала в Калининград, а затем в подмосковный город Чехов. В 1957 году Юрий поступил в Подольский индустриальный техникум, в то же время увлекся музыкой. После окончания техникума решил получить серьезное музыкальное образование и стал студентом музыкального училища имени М. М. Ипполитова-Иванова по классу контрабаса. В студенческие годы подрабатывал музыкантом в ресторанах. В 1965 году поступил в Московскую консерваторию имени П. И. Чайковского.

В 1971 году Юрий Маликов создает ВИА «Самоцветы», который становится одним из самых ярких, самобытных и популярных коллективов советской эстрады. За годы существования коллектива сменилось несколько составов музыкантов и исполнителей, многие из которых сегодня являются успешными и востребованными артистами. Ансамбль выпустил множество альбомов. В репертуаре «Самоцветов» – десятки хитов, которые знает вся страна. Коллектив по праву является эталоном вокально-инструментального искусства, легендой отечественной эстрады.

Юрий Маликов женат. В этом году он с женой Людмилой отметит 50-летний юбилей семейной жизни. У них двое детей, тоже успешных артистов: сын Дмитрий и дочь Инна. Сегодня Юрий Федорович и Людмила Михайловна – дедушка и бабушка взрослых внуков Стефании и Дмитрия.

– Юрий Федорович, сегодня вся страна знает Вашу музыкальную династию. Это Вы и Ваши дети.

– Да, я это почувствовал, когда вошел к Вам в студию, и меня встречали не как руководителя «Самоцветов», а как основателя музыкальной династии.

– Ваши дети занимаются музыкой. Мы все чаше стали видеть на телеэкранах Ваших внуков, которые тоже занимаются творчеством.

– Да. Это тяжелый случай. Они еще не определились, но пока идут по этой стезе.

– Расскажите, пожалуйста, о своей музыкальной семье. Профессионально заниматься музыкой начали именно Вы?

– Да. В послевоенные годы, когда я был еще маленький, приехал мой папа и привез трофейный аккордеон. Также приехал его брат, который привез большой аккордеон, и я впервые увидел этот инструмент. До этого я не слышал ничего, кроме гармошки, потому что в деревне, где я родился, были только исконно русские инструменты. Когда я впервые увидел аккордеон, мне было интересно попробовать на нем поиграть. Первое впечатление было, что инструмент издает какие-то новые звуки (там были регистры и переключались тембры), меня это заинтересовало. Это было детское увлечение. Потом семья переехала в Калининград (раньше он назывался Кенигсберг), там я пошел в первый класс. Увлечение музыкой вновь появилось только в пятом-шестом классе, когда мы стали жить в Подмосковье.

Мы переехали в рабочий поселок Лопасню, через месяц его переименовали в город Чехов, это в 75-ти километрах от Москвы. Там в школе появились ребята с музыкальными инструментами, и я вспомнил, что у меня есть аккордеон. Я присоединился к ним, и мы создали первое в нашей школе трио: два аккордеона и маленькая гармошка, которая называлась «концертино». Это цирковая гармошка с несколькими кнопочками по бокам и оригинальным звуком. Обычно под этот инструмент клоуны поют частушки.

Мы создали ансамбль и выступали в школе. Потом я закончил семь классов и поступил в Подольский индустриальный техникум, где серьезно увлекся музыкой. У нас было два оркестра. Я пришел в духовой оркестр, мне дали духовой инструмент, я немного поучился на нем играть, потом оказался в оркестре русских народных инструментов. Там мне дали большую балалайку, которая называлась бас-балалайка, на ней три струны.

– Для бас-балалайки надо много сил, это посложнее контрабаса.

– Посложнее. Так вот, в клубе нашего техникума вдруг показывают фильм «Серенада солнечной долины».

Кадры из фильма «Серенада солнечной долины».

– Я увидел оркестр Гленна Миллера и меня потрясло владение контрабасом того артиста, который снимался в фильме. Я стал интересоваться этим инструментом, пришел к директору клуба и говорю: «Вы знаете, мне очень понравилась музыка из фильма, давайте создадим такой ансамбль?» Слова «джаз» еще не было, но духовой и народный оркестры меня не очень прельщали. Я настоял, нам дали деньги на трубы, тромбоны, и мы решили купить контрабас. Так мы создали эстрадный оркестр в Подольском индустриальном техникуме.

Когда у меня появился контрабас, об этом сразу узнали в городе. В Чехове был эстрадный оркестр, и меня туда пригласили. Я еще ноты плохо знал, играть толком не умел, а меня уже туда привели. Я стал контрабасистом в городском эстрадном оркестре. Но я понял, что надо учиться, заниматься музыкой, потому что без знаний нот было сложно.

Потом я решил окончить музыкальное училище, потому что иначе не было бы никакого движения. В 1962 году я проучился полтора года на подготовительных курсах в музыкальной школе. Затем поступил в училище имени М. М. Ипполитова-Иванова, сейчас это Государственный музыкально-педагогический институт.

– В 1969 году Вы уже окончили консерваторию?

– Да, я проучился в училище три с половиной года и, поскольку у меня уже было среднее образование, наш дирижер Михаил Никитович Тырян забрал меня с четвертого курса в консерваторию. Я сдал специальность и без вступительных экзаменов меня взяли на первый курс. В 1969 году я закончил консерваторию по классу контрабас. По специальности я преподаватель, артист оркестра и солист камерного оркестра. Я имел возможность поступить на работу в симфонический оркестр Большого театра или в Государственный академический оркестр, потому что я освоил контрабас по-настоящему.

В начале 60-х годов я увлекся джазом. Я стал лауреатом Первого московского джазового фестиваля. Недавно мне прислали фотографию этого события. Потом я поехал на ЭКСПО-70 (международная выставка Экспо 1970 года в г. Осака, Япония – прим. ред.) и создал ансамбль «Самоцветы». Но об этом чуть позже.

Я с отличием окончил Подольский индустриальный техникум, и можно было работать по специальности, но меня потрясла музыка. Мой папа постоянно к этой теме возвращался; хотел, чтобы я играл на аккордеоне. Это семейная традиция была заложена моими папой и дядей.

– Юрий Федорович, Вы сами себя подготовили к поворотным моментам жизни: Вы знали, что надо выучить ноты. Можете рассказать еще о каких-то знаковых событиях в Вашей жизни, о которых Вы точно знаете, что они были посланы свыше? Какие-то встречи, особые люди…

– Да, конечно. Встреча с Володей Михалевым, который уже работал контрабасистом и был инспектором симфонического оркестра Московской областной филармонии, которой руководила Вероника Дударова. Музыканты приехали в Подольск на гастроли, у них два дня подряд были концерты в парке, где выступал мой эстрадный оркестр. Я пришел на этот концерт, на нем было полторы тысячи зрителей. Я впервые услышал симфонический оркестр вживую. Когда концерт закончился и зрители разошлись, я все сидел в зале и чего-то ждал. Я увидел человека, который стал одевать чехлы на инструменты и укладывать их. Я осмелился к нему подойти. Он оказался уникальным человеком, он был старше меня на пятнадцать лет, его звали Володя Михалев.

Я думаю, что это был тот самый момент, который стал поворотным в моей судьбе. Владимир спросил обо мне, я сказал, что учусь в техникуме и играю на контрабасе в эстрадном оркестре. Он спросил, знаю ли я ноты. Я ответил, что немного знаю. И он меня привел в музыкальное училище. Мы с ним подружились, общались, он принял меня у себя дома в Москве. Ко мне относились как к своему племяннику или сыну.

– Тогда, наверное, началась та самая цепочка добра, о которой Вы пишете в своей книге.

– Они меня приютили. Я услышал, что музыканты хотят поступать дальше. Чтобы исполнять по-настоящему серьезную музыку, надо получить серьезное образование. Ко мне пришло это понимание и передалось моим детям.

– У них тоже серьезное образование. Дмитрий окончил консерваторию с отличием. Он окончил ГИТИС?

– Да. Владимир Михалев, наверное, сыграл главную роль в выборе моей профессии.

– Юрий Федорович, если открыть энциклопедию, то мы прочтем, что самоцветы – это драгоценные или полудрагоценные камни, применяемые в ювелирных украшениях. Могли бы Вы сказать, в какой экспедиции Вы приобрели эти драгоценности?

– Если мы более глубоко изучим слово «самоцветы», то у него есть еще значение «творцы» и «умельцы». Это люди, которые что-то создают и хорошо умеют это делать.

Второй человек, который определил мою судьбу, – это композитор Марк Фрадкин. Были еще люди, с которыми я очень близко сошелся, – Борис Сергеевич Брунов и Екатерина Тарханова. Я учился и работал, потому что иначе жить было невозможно. Мои родители занимали скромные должности: мама была учительницей, папа – инженером по технике безопасности. У них были небольшие зарплаты, и с ними еще жила моя младшая сестра.

С четвертого курса училища меня взяли в консерваторию. А. В. Свешников был ректором консерватории, а нашу кафедру возглавлял М. Л. Ростропович, он также принимал все экзамены. Симфоническим оркестром руководил Ториан. Еще был камерный оркестр, где я играл с Олегом Каганом, Григорием Жислиным, Викторией Яглинг. Со мной учился Владимир Спиваков, Валерий Кастырский, чуть позже – Виктор Третьяков, такие выдающиеся музыканты.

– Не менее выдающиеся музыканты прошли через «Фабрику звезд» своего времени – «Самоцветы». Это Владимир Винокур, Владимир Кузьмин, Алексей Глызин, Александр Барыкин, Вячеслав Добрынин.

– Да, но это было позже, во второй половине 70-х. А Добрынин был первый.

– Скажите, в чем уникальность и неповторимость ВИА «Самоцветы»?

– После консерватории я оказался на выставке в Японии, ЭКСПО-70, и увидел огромное количество музыкальных групп, коллективов и солистов. В выставке участвовало более 150-ти стран. У нас был небольшой ансамбль: две солистки и аккомпанирующий квартет. То, что я увидел, было потрясающе, уровень развития телепрограмм был такой, что каждую субботу показывали лучшие музыкальные шоу мира. Я впервые увидел там Тома Джонса, концерт The Beatles, The Rolling Stones, и я понял, что за этим жанром будущее. Я рискнул. Думаю, что выставка – это следующий этап, благодаря которому все получилось.

– Вокально-инструментальный ансамбль – это не то же самое, что солист и группа?

– Вокально-инструментальный ансамбль – это живой организм, когда все поют и играют. The Beatles – это прообраз английского ВИА. Они считают себя рок-группой, а я считаю их вокально-инструментальной группой, потому что у них все пели и все играли, даже барабанщик.

– Он до сих пор гастролирует.

– Да, как и Пол Маккартни. Джон Леннон – это вообще переломная эпоха в жанре.

– Он одинаково повлиял и на Ваше, и на мое поколение.

– Да, это человек, который шагнул на тридцать лет вперед благодаря своему музыкальному интеллекту. The Beatles стал той основой, на которой формировалась вокально-инструментальная музыка в России, потому что появились такие коллективы как «Поющие гитары», «Веселые ребята», «Голубые гитары», «Песняры».

– Одним из наиболее ярких был ВИА «Самоцветы». Вы появились чуть позже, но в чем Ваша уникальность? Вы и сейчас стоите первыми в списке вокально-инструментальных ансамблей.

– Я всегда ставил «Песняров» на первое место с точки зрения высокой музыкальной культуры и того вклада, который они внесли в жанр, а мы оказались проводниками советских песен.

– У Вас был другой подход, «Песняры» хотели покорить Запад, но им не удалось. А перед Вами таких целей не стояло?

– Абсолютно нет. Мы должны были нравиться девочкам и мальчикам. Эта романтика была поддержана официальным телевидением и радио. С точки зрения фирмы «Мелодия», у которой была в большей мере коммерческая составляющая, шли другие песни, такие как «Школьный бал», «Не повторяется такое никогда», «Все, что в жизни есть у меня», «Не надо печалиться».

– А как Вы этот репертуар находили?

– Получалось, что мы его угадывали, у каждой песни своя судьба. У Фрадкина мы взяли песню «Увезу тебя я в тундру», это наше первое исполнение. Потом он нам дал песню «У деревни Крюково», и мы стали лауреатами конкурса. Затем у Туликова взяли песню «Не повторяется такое никогда», Тухманов подарил нам «Мой адрес – Советский Союз».

– Вы везучий человек, у Вас еще очень грамотное чутье.

– Бывало, что приносили десять песен, а оставалась одна. Я их фильтровал, показывал артистам. Но им лучше не показывать, потому что они хорошо разбирались в музыке (битломаны, джазмены) и не ориентировались на массовую аудиторию. На среднего зрителя ориентировался я, потому что я общался с редакторами радио и телевидения, с худсоветами.

– Можно сказать, что Вы первый советский продюсер?

– Может быть, но тогда слова такого еще не было. Наверное, мое желание, видение и ощущение совпадало с тем, что было нужно, плюс к этому – везение. Даже если музыкантам сначала не нравилась песня, потом они были в восторге.

(Продолжение следует).

 

Автор и ведущий Александр Крузе
Записала Людмила Моисеева