Хранители памяти. Музей истории Санкт-Петербургской епархии. Часть 8

В этом выпуске - продолжение рассказа из зала новомучеников Музея истории Санкт-Петербургской епархии. О представленных на экспозиции предметах, о священномученике протоиерее Философе Орнатском, об Александро-Невском братстве и многом другом рассказывает хранитель и экскурсовод музея Ольга Ивановна Ходаковская.

– Здравствуйте, дорогие телезрители! Мы находимся в Музее Санкт-Петербургской епархии, в зале, посвященном новомученикам. Отсюда наш сегодняшний рассказ в передаче «Хранители памяти».

Ольга Ивановна Ходаковская, хранитель и экскурсовод Музея истории Санкт-Петербургской епархии:

– Мы находимся около стенда легендарной фигуры новомучеников Петербургских. Это протоиерей Философ Орнатский – человек кипучей энергии, высокого интеллекта, златоуст, о котором еще в 1902 году написала заметку Энциклопедия Брокгауза и Ефрона; с 1912 года  настоятель Казанского собора – центрального собора Петербурга, единственного на Невском проспекте. Философ Орнатский приветствовал февральские «освежительные дни», но категорически не принял то, что произошло затем. Он имел большое влияние на митрополита Петроградского Вениамина, и Александр Введенский (будущий глава обновленческого раскола) говорил властям: «Уберите Философа Орнатского – и митрополит Вениамин будет ваш». Это удалось осуществить в августе 1918 года.

Его арестовали в семье вместе с двумя сыновьями. Один из них, Борис, окончивший Константиновское артиллерийское училище, боевой капитан, вернулся с войны. А другой –Николай Философович Орнатский – военный врач. Причем когда их арестовывали, пришедшие за ними сказали: «А Вы, господин врач, можете остаться». Но мать, Елена Николаевна Орнатская, сказала: «Николай, поезжай тоже, помоги разобраться». Больше она никого из них не видела.

На нашей витрине представлены подлинники, написанные рукой отца Философа Орнатского. Одно письмо, датированное 1904 годом, – молодому священнику Павлу Раевскому. Он дает очень умное назидание о том, что работать надо сначала над собой, а потом – со своей паствой, параллельно продолжая работать над собой. Второй документ – это маленькая записочка о репертуаре хора на какой-то из будничных дней, тем не менее она написана его рукой.

Очень интересный экспонат предоставил нам Князь-Владимирский собор. Это небольшая икона Иоанна Тобольского, прославление которого происходило незадолго до революции, и с этим прославлением было связано много неувязок. Епископ Тобольский Варнава (Накропин) стал относиться к нему как к святому и служить соответствующие службы до того, как последовало решение Синода; был большой шум, скандал.  А епископ Варнава (Накропин) был ставленником Распутина, к которому отец Философ относился, мягко говоря, с недоверием. И, видимо, после того как Иоанн Тобольский все-таки был официально утвержден как святой, епископ Варнава (Накропин) в знак примирения подарил Философу Орнатскому икону с подписью: «Отцу Его Высокопреподобию Философу Орнатскому от грешного архиепископа Варнавы (Накропина)».

Я уже упоминала об Александро-Невском братстве, когда начинала свой рассказ об этом зале. Александро-Невское братство было, пожалуй, самым ярким из тех тридцати, которые действовали в начале 20-х годов в Петрограде, оно сохранилось до 1932 года. Братство возникло в январе 1918 года, когда Александра Коллонтай попыталась своими очень поспешными указами реквизировать лавру для того, чтобы перевести в нее богадельни и приюты, находившиеся в большом количестве в Смольном. Из этих попыток ничего не вышло, но в тот же день, когда они прекратились, в лавре было создано это братство для ее защиты от дальнейших посягательств.

 В 1919 году лавру оградили от попыток ее реквизиции соответствующими декретами, поэтому Александро-Невское братство сохранилось, но изменило свои функции. Митрополит Вениамин предоставил для служб свою домовую Успенскую церковь, и братчики собирались там на богослужения. Они занимались широкой просветительной деятельностью среди молодежи, детей, в детских воскресных школах, которые тогда еще допускались. Детская воскресная школа Александро-Невского братства собирала очень много детей, в эту школу  ребенком ходил известный в советское время архиепископ Михаил (Мудьюгин), а его мать была активной братчицей. В Александро-Невское братство входили и бывшие дворяне, и чиновники, и кондукторы, и ломовые извозчики. Во имя Христово собирались все жители Петрограда, искавшие подобного общения и подобного мира.

На нашей витрине мы представили реконструкцию платов, которые носили женщины-братчицы Александро-Невского братства во время крестных ходов. Это белые платы с голубыми крестами. Такие же повязки с голубыми крестами во время крестных ходов надевали мужчины-братчики. По этим приметам их узнавали во время общегородских крестных ходов.

Здесь также есть очень интересное письмо 1965 года, в котором одна братчица пишет своей подруге о духовных результатах участия в этом братстве спустя сорок лет. Письмо было связано с кончиной одного из руководителей Александро-Невского братства – митрополита Гурия (Егорова), скончавшегося в феврале 1965 года.

В витрине находится, казалось бы, обычное архиерейское облачение: саккос и омофор. Но когда мы попросили Князь-Владимирский собор передать в наш музей старинные облачения, то с удивлением нашли, что на заднике этого облачения чернильным карандашом написано: «Собственность епископа Тихона (Рождественского)». Епископ Тихон (Рождественский), бывший Вологодский, а еще раньше секретарь Новгородского епархиального управления при митрополите Арсении (Стадницком) с марта 1937 года, когда была аннулирована епархия, служил настоятелем Князь-Владимирского собора Ленинграда. Служил недолго, до августа 1937 года, когда был арестован. А в октябре он расстрелян. Таким образом, оказалось, что это облачение расстрелянного епископа, и оно, конечно же, заняло одно из центральных мест в нашей экспозиции.

(Продолжение следует.)

Автор и ведущая Елена Чач, кандидат исторических наук

Записала Людмила Ульянова