Читаем Добротолюбие. Выпуск от 2 декабря

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Наставления о подвижничестве» Евагрия, монаха. Начнем разбирать шестьдесят пятый абзац:

Демонскому помыслу противостоят три помысла, отсекая его, когда он закоснеет в уме: ангельский, наш, исходящий от нашего произволения, когда оно устремляется к лучшему, и другой наш, подаваемый человеческим естеством, коим движимые и язычники любят, например, детей своих и почитают родителей своих. Доброму же помыслу противостоят только два помысла: демонский, и наш, исходящий из нашего произволения, уклонившегося к худшему. Ибо от естества не исходит никакой худой помысел: так как из начала мы не были злы, потому что Господь сеял доброе семя на селе Своем. Было время, когда не было зла, и будет время, когда его не будет. Семена добродетелей неизгладимы. Удостоверяет меня в этом тот Евангельский богач, который и осужден будучи в ад, милосердовал о братьях своих, а милосердие есть наилучшее семя добродетели.

Авва Евагрий говорит, что доброму помыслу противостоят два помысла, а злому помыслу противостоят три помысла. Суть этого умозрительного заключения в том, что от естества человеческого ничего плохого в человеке нет. Природное добро, естественное добро – тоже добро. И это естественное добро не может быть злом, не может разрушить человека, и это естественное добро может противостоять злому помыслу. В этом смысле этот абзац можно назвать маленькой песней об естественном добре.

Естественный помысел оказывается естественным помощником для борьбы со злом. Это хорошо, что он естественный, потому что он обретается всегда при нас. Насколько мы по естеству просто люди, настолько у нас уже есть помощник, помогающий нам бороться со злом. Если естество разрушено, если в естестве ничего хорошего не осталось, то все естество извращается, и, таким образом, нет даже естественных сил, нет даже хоть какой-нибудь возможности сопротивляться злу.

Вот, скажем, женщина по естеству любит своего ребенка. Это естественно. Когда она не любит его – это противоестественно. Никакой благодати в том, что она любит своего ребенка, нет, это естественное движение. Но это естественное движение является силой, помогающей бороться со злом. Для того чтобы взойти на высоту добродетели, нужно еще кое-что кроме материнской любви. Но само это восхождение на высоту добродетели начинается с того, что женщина любит своего ребенка, заботится о нем, у нее возникает привычка жертвовать собой, и она способна это делать уже и в других случаях. Когда она видит сироту, она способна его утешить, потому что она любит своего ребенка. Когда она видит несчастного человека, она знает, что нужно сделать, потому что постепенно по благодати Божьей все люди становятся ей как дети. И вот с помощью этого естества, с помощью этой обыкновенной естественной любви, когда с сыном случается беда, она приходит в храм, и молитва делает ее совершенной, делает ее святой, делает ее удивительным человеком. А началось-то все с естественного человеческого свойства.

Когда же злой демонский помысел предписывает ей какое-то отчаяние, уныние, какую-то скорбь или жажду наживы, приходит сын и говорит: «Мама, помоги мне!» И женщина забывает о своем унынии, о своем отчаянии, о своем гневе, о своей нищете. И демонский помысел бессилен – она идет и помогает сыну, делает обычное житейское дело. И когда она его сделала, когда она покормила сына, уложила его спать, когда она выслушала всю его несчастную жизнь и погасила светильник в его комнате и вышла, она понимает, что от страстей, которые мучили ее до того, как пришел сын, не осталось и следа. Вот что может сделать естественное чувство, и оно делает это, делает всегда, делает безусловно, помогая людям даже там, где вроде и помощи неоткуда взять, и тогда, когда кажется, что все оставили.

Но если маму убедить, что ничего хорошего в ее заботе о сыне нет? Что так делают только плохие матери, что сын самостоятельный, пусть как хочет, так и живет; и вообще это даже и не сын, он вполне живое существо, пусть его государство воспитывает, общество воспитывает, а тебе до этого ребенка дела нет... Когда это естество исчезнет, остановить разложение человека нечем.

Любой алкоголик может остановиться в своем самом мерзком состоянии падения, когда видит собственного сына, с болью смотрящего ему в глаза, или жену. Любой человек может остановиться на краю пропасти, может остановить свою руку, занесенную для убийства, если увидит беззащитного ребенка. Если он не может этого сделать, ему ничем не помочь, потому что естество умерло, естественные вещи в нем увяли, он остался только один на  один со своим произволением. А произволение у него слабое – Евангелие он не читал, о Боге ничего не слышал, воспитывать его никто не воспитывал, никаких подпорок у него нет, и воля, и разум у него слабые, замутненные, измученные, а сердце гордое и злое. И вот поэтому человек становится абсолютно бессилен.

Вот почему враг рода человеческого восстает на естественную нравственность. Вот почему ему это надо. Если он добьется, что все естественное нравственное добро исчезнет, с человеком можно сделать все, что хочешь; абсолютно. Он беззащитный перед лицом демонского помысла. Ни один человек ничего не сможет сделать, если естественная нравственность, если естество в нем стало развращенным, то есть испорченным, если он уже во всех своих проявлениях противоестественен. Есть человеческое мясо или убивать ребенка во чреве матери, сажать на электрический стул стариков, чтобы не терять время, или просто гуртом казнить всех заключенных, чтобы они не обременяли общество, или другие разные гендерные извращения – если все это станет достоянием всего человечества, сделать ничего нельзя, человечество обречено, никаким образом вытащить его из-под власти врага, вернуть  к нормальному бытию не получится, потому что все пути естества извратились. Вот насколько важен естественный закон.

Пятьдесят пятый абзац:

Ум, ведущий страстную войну, не видит замыслов противника: ибо он походит в эту пору на сражающегося ночью (во тьме). Но, стяжав бесстрастие, он удобно познает козни врагов.

Снова и снова можно сказать: почему ум ведет страстную войну? Враг действует всегда с помощью помыслов. Помысел – это такое воление, такая энергия, которая каким-то образом побуждает человека к действию, это такая энергия, которая дает толчок, импульс человеку совершить определенные действия, приобщиться к определенной мысли или  определенному состоянию. Вот это действие энергии включает, захватывает, вбирает, толкает, двигает человека в направлении какой-то траектории движения, какого-то чувства, мысли или уже поступка.

Человек, например, идет по улице во вполне мирном состоянии. Одного движения другого человека просто внутри его собственного сознания достаточно, чтобы ясный день померк, настроение испортилось  – и человек возбудился гневом, и этот гнев порой не может потухнуть несколько дней. Или человек, например, живет, ни о чем не помышляет, всем доволен, благодарит Бога. Выходит на улицу, одно движение мгновенное – и он жаждет обладать вещью, которую увидел. Может, это машина, может, какая-то мебель, дом, еще что-то. Мгновенно пленяется его ум, и он понимает, что жить дальше не сможет, пока не станет обладателем этой вещи.

И вот этих импульсов, входящих в сознание человека, чрезвычайно много; им же несть числа. Каждый раз человек находится под влиянием тех или иных импульсов, и обычно он их даже не рефлексирует. А раз не рефлексирует, то никаким образом с этим не борется.

Подобный импульс – это движение, мотивирующее нас к какой-то деятельности, это включает нас в некие поступки, в некие переживания, в некоторые мысли. И это движение может быть опознано, определено, узнано только умом. В этом его задача, в этом его функция: чтобы человек научился видеть и познавать, давать название этому, определять нравственное качество всего того, что ломится, входит в его сознание. То есть главное, что должен сделать ум, – это осознать импульс, который сейчас движет человеком, мотивирует его к какому-то определенному действию или состоянию. То есть ум должен увидеть, что данный помысел несет, зло или добро, должен понять: данный помысел разрушает его или созидает, от Бога он или от врага. И другого органа для этого, кроме как ум, у человека нет.

Чаще всего мы занимаемся запоздалой рефлексией. То есть мы приходим на исповедь и накануне исповеди пытаемся рассмотреть какой-то промежуток времени, прошедший до исповеди, и найти, что мы сделали неправильно. Именно сделали. То, что мы чувствовали неправильно или думали неправильно, обычно мы этого даже не замечаем, мы просто думаем о том, что мы сделали неправильно, и пытаемся отрефлексировать, почему мы это делали. Мы начинаем размышлять над тем, что произошло, почему мы грешили. И вот эта запоздалая рефлексия – обычное состояние каждого человека.

Но если человек немного дольше побыл в Церкви, если его разум немного становится чище, а значит – здоровее, то он начинает анализировать свое состояние уже к окончанию дня, иногда даже раньше, чем окончится день. Человек начинает чувствовать, что что-то не так, мир куда-то ушел, настроение портится, что-то происходит. И вот тогда он начинает размышлять, что не так, анализируя, разматывая в обратном порядке события сегодняшнего дня. И обычно находит причину, которая привела его к тому, что сейчас он в таком полуразрушенном состоянии. И он уже к концу дня понимает, что все не так хорошо, и анализирует свою жизнь, и приносит молитвы Богу для того, чтобы очистить совершенный грех.

Но на самом деле подлинная духовная жизнь человека начинается тогда, когда ум начинает бороться с помыслом сразу, когда ум начинает спрашивать помысел сразу, откуда он, и начинает понимать и исследовать помысел сразу, то есть он видит, понимает, что это такое, к чему это приведет, и именно сопротивляется. Не задним числом думает, что  произошло, а сейчас и здесь пытается этот помысел отразить. Он борется с тем злом, которое пытается войти в его душу. И эти движения ума, встающего на защиту, отражающего движения помыслов, есть именно его сила, его бодрость, его целостность, ум этот начинает потихоньку исцеляться.

Когда это получается, когда он начинает бороться с помыслами, он замечает одну закономерность: есть помыслы заведомо плохие, которые он отражает. Есть помыслы, которые кажутся хорошими, он их принимает за хорошие, поэтому он их пропускает; и только потом, задним числом, понимает, что они вовсе не такие хорошие. И есть помыслы, про которые он знает, что они заведомо плохие, но не может им сопротивляться. Вот это обычная опытная ситуация, человек опытом познает это. И любой человек с помощью молитв, таинств, покаяния, вошедший хоть в какую-то степень целостности своего ума,  все это может испытать, может увидеть, что все именно так и есть.

В прошлый раз мы читали отрывок из наставлений аввы Евагрия о том, что если человек принимает заведомо плохие помыслы, не может им сопротивляться, то значит – у человека есть страсть. Значит, есть помыслы, зло которых мы из-за страстности не видим, и есть помыслы, зло которых мы видим, но из-за страстей, из-за страстности не можем их отразить. Получается,  наша страстность мешает нам двояко: она мешает нашему уму отразить заведомо плохие помыслы и мешает нашему уму тем, что не дает увидеть подлинную суть плохих помыслов. И получается, что таким образом от нечистоты нашей души, от страстности нашей, от страстей наших у нас такая большая проблема.

Что же нам делать с этой страстностью? Как нам сделать так, чтобы ум был способен отражать это все, чтобы он смог бороться со злом, вползающим в душу? Ладно, скажем, есть страсти, злые помыслы, которые мы не можем отразить, но мы хотя бы от этого страдаем. Мы знаем, что помысел злой, но увлеклись: «Господи, помилуй!» Что-то делать надо, как-то бороться. Но ведь есть огромный спектр помыслов, гораздо больший, чем те злые помыслы, которые мы принимаем, а потом каемся. Есть много помыслов, которые мы принимаем, даже не подозревая о том, что они плохие. И не подозреваем мы это именно из-за страстности нашей жизни. Поэтому очищать свой ум, очищать свое сердце с неизбежностью приходится. Скажем, есть люди, которые утверждают, что монашеская традиция, борьба за чистоту сердца, за чистоту ума не нужны, что все это лишнее, вот только ходи, веруй, причащайся, и все. Потому что даже исповедь невозможна, если ум не будет видеть зла, вползающего в его душу.

 Но нам Господь велит быть мудрыми и познавать, что есть воля Божья, различать духов, различать зло и добро. Для того чтобы очистить наш ум, подготовить его к этому, необходимо очищать ум изучением заповедей и познанием Бога в молитве. То есть когда мы изучаем всерьез, глубоко Священное Писание, постепенно эта чистота нашего ума приводит к тому, то мы почти легко опознаем те помыслы, которые кажутся добрыми, а на самом деле являются злыми. То есть чтение слова Божьего нужно в первую очередь не для того, чтобы знать богословие, не для того, чтобы разбираться в хитросплетениях Библейской истории, а чтобы очистить свой ум, чтобы он смог отразить то зло, которое под видом добра вкрадывается в душу.

Второе, что необходимо, – это очищать волю, тренируя ее жизнью по заповедям. То есть когда человек принуждает себя жить так, как велит Бог, он достигает крепости ума, ум способен выносить нашествие помыслов. Крепость ума – очень важное свойство. Иногда ум расслабленный и не может сопротивляться просто потому, что нет никаких сил, ведь надо же иметь внутреннюю силу сопротивления.

И третье, что необходимо, – это очищать сердце от страстей, чтобы ум имел силу к сопротивлению. Мы говорили про те страстные помыслы, которые входят в наш ум, и они имеют внутри сердца нашего страстное желание, страстное горение, эти помыслы в нас коснеют, задерживаются. Поэтому нужно очистить сердце от страстей, чтобы ум имел силу эти страстные помыслы отражать.

Записала Инна Корепанова