Воскресные беседы. Свобода от греха

Разбирая этот текст, прежде всего скажем о времени и обстоятельствах написания Послания к Римлянам. В Новом Завете оно расположено первым среди всех посланий апостола Павла по той причине, что оно самое большое по объему, самое подробное, но хронологически  далеко не первое.

Послание к Римлянам датируют 58 годом, Павел уже опытный проповедник, он уже совершил три миссионерских путешествия. Третье путешествие проходило по городам Малой Азии, по греческой части Балканского полуострова, и окончилось в городе Коринф. Из Коринфа Павел делится своими дальнейшими планами, он намерен вновь выйти на проповедь, дойти до Испании, но тревожное, смутное предчувствие уже овладело его душой.

Действительно, вскоре после возвращения в Иерусалим Павел будет арестован иудеями. Как римский гражданин, он апеллирует к римской власти, и его отправляют в Рим на корабле, вместе с преступниками. Так он впервые попал в столицу империи и получил возможность непосредственно общаться с теми, с кем раньше только переписывался.

Римская община в основном состояла из обращенных в христианство язычников. Иудеи и обращенные из иудеев христиане в этот период времени практически отсутствуют в столице. Дело в том, что в 49 году император Клавдий, после происшедших волнений, повелел всех иудеев выселить из Рима. И вот к этим населявшим Рим бывшим язычникам, которые ранее жили во грехе, знать не знали никаких заповедей, данных иудеям Моисеем, апостол обращается с призывом к свободе и праведности.

По сути, прочитанные строки – это яркое, эмоциональное увещание оставить путь греха и твердо ступить на путь христианской жизни. По мысли апостола Павла, несвободный человек тот, который подчинен своим страстным желаниям. Власть над ним имеет грех, такой человек прикладывает массу усилий, чтобы удовлетворить свои нечистые страсти, блуд, алчность, властолюбие и прочее. Павел убежден, что только христианская вера, освобождая душу от греховных стремлений, приносит человеку подлинную духовную свободу. Эта свобода дается Богом как дар, вечная жизнь во Христе.

С точки зрения апостола, под свободой следует понимать внутреннее устроение человеческой личности, свободной от греховных страстей. Такое понимание противоречит нынешним расхожим представлениям о свободе человека. Современная светская философия под свободой понимает возможность всестороннего развития человеческой личности, возможность реализации всех способностей человеком, возможность быть человеку автором и хозяином всех своих поступков и решений, делать все, что хочется.

Но ведь очевидно, что в реальном обществе человек может совершать только то, что ему позволяют. Моя свобода ограничивается свободой другого человека. Закон, суровый и неумолимый, ограничивает сферу реализации моих стремлений и моих прав. Ежедневно и ежечасно нам приходится себя ограничивать, если мы этого не делаем – немедленно вступаем в конфликт с окружающими людьми. Проживая в многоквартирном доме, поздним вечером даже музыку толком невозможно послушать, и все мы знаем, какими конфликтами зачастую оборачивается простое намерение сделать ремонт в собственной квартире, завести домашнее животное и так далее. Чем больше желаний и стремлений у человека, чем эти желания сильнее, чем сложнее их обуздать, тем в большей степени человек обречен на мучения в случае невозможности реализовать эти стремления.

Свобода, понимаемая как возможность максимального раскрытия личности, непременно оборачивается страданиями, человек всегда раб не столько внешних обстоятельств, сколько самого себя, своей низшей природы, своих материальных, низменных стремлений.

Социалистические учения утверждают: измените социальную среду, прекратите эксплуатацию человека человеком – и вы сделаете всех свободными и счастливыми. Николай Александрович Бердяев, давший прекрасное описание психологии революционных масс, точно заметил, что в революции, которая начинается как стремление к внешнему освобождению, бывает свободы меньше всего, потому что управление восставшим народом есть вид особого психологического насилия. Над массой всегда имеют власть демагоги, вожди, которые в случае победы немедленно устанавливают свою власть террора и насилия.

Итак, свобода – это внутреннее самоопределение человека, свобода есть характеристика человека изнутри, а не извне. Духовное начало в человеке есть истинная свобода. Духовная свобода всегда освобождает и окрыляет, свобода есть внутренняя творческая энергия человека. И эта энергия есть прежде всего любовь. Через свободу в любви человек в состоянии творить новую реальность, новую жизнь в себе. И даже изменять жизнь вокруг себя.

Одна из важных тем мировой культуры – это внутренняя свобода человека, который подвержен внешнему насилию. Например, внутренняя свобода узника в тюрьме. Такая свобода возможна. Сервантес, например, пишет свою великую книгу «Дон Кихот», находясь в испанской тюрьме, куда он попал по недоразумению, по обвинению в растрате, доверившись какому-то проходимцу. А до этого писатель пять лет провел в плену у алжирских пиратов, где с ним обращались весьма сурово. Все эти испытания несвободой не лишили его внутренней творческой свободы.

XX век, нацистские концлагеря, система сталинского ГУЛАГа дали в этом отношении неисчерпаемый материал для наблюдений. «Решетка ржавая, спасибо! Спасибо, старая тюрьма! Такую волю дать могли бы мне только посох и сума», – напишет из Бутырки замечательный христианский поэт Александр Солодовников.

Очень известна книга австрийского психолога Виктора Франкла, страдальца, прошедшего Аушвиц и Дахау. Книга называется «Сказать жизни «Да!». Психолог в концлагере». Мы читаем, как узники идут километр за километром, утопая в снегу, скользя по обледенелым буграм, слыша брань и понукания. Что же помогло сохранить силы и выжить в таких условиях? Франкл нашел ответ: помогает образ любимого человека, который узник представляет в своем сознании и лелеет. Процитирую строчки из этой замечательной книги: «...Время от времени я бросаю взгляд на небо: звезды уже бледнеют, и там, вдали, сквозь густые облака начинает пробиваться розовый свет утренней зари. А пред моим духовным взором стоит любимый человек. Моя фантазия сумела воплотить его так живо, так ярко, как это никогда не бывало в моей прежней, нормальной жизни. Я беседую с женой, я задаю вопросы, она отвечает. Я вижу ее улыбку, ее ободряющий взгляд, и – пусть этот взгляд бестелесен – он сияет мне ярче, чем восходящее в эти минуты солнце. И вдруг меня пронзает мысль: ведь сейчас я впервые в жизни понял истинность того, что столь многие мыслители и мудрецы считали своим конечным выводом, что воспевали столь многие поэты: я понял, я принял истину – только любовь есть то конечное и высшее, что оправдывает наше здешнее существование, что может нас возвышать и укреплять! ...Я теперь знаю, что человек, у которого нет уже ничего на этом свете, может духовно – пусть на мгновение – обладать самым дорогим для себя – образом того, кого любит ...Впервые в жизни я смог понять, что подразумевают, когда говорят, что ангелы счастливы любовным созерцанием бесконечного Господа».

Записала Полина Митрофанова