Воскресные беседы. 150 лет со дня рождения Владимира Арсеньева

В детстве Арсеньев учился плохо, как тогда говорили – был страшным непоседой. Сегодня такому ребенку поставили бы неутешительный диагноз: синдром гиперактивности и дефицита внимания. Но родители, по счастью, не были люди ученые и просто отдали подростка в военное юнкерское пехотное училище.

Минует 10 лет, и этот непоседливый юноша с рюкзаком пройдет десятки тысяч километров по дикой, труднодоступной лесной и горной местности.

В училище преподавали курс военной географии, который вел выдающийся путешественник, исследователь Тянь-Шаня и Тибета Михаил Ефимович Грум-Гржимайло. После революции большевики сгноят Грум-Гржимайло в Бутырской тюрьме.

Под влиянием учителя Арсеньев проникся страстью к путешествиям, а Михаил Ефимович обратил внимание юноши на тогда еще плохо исследованный Дальний Восток. «С юных лет я заинтересовался Уссурийским краем и тогда уже перечитал всю имеющуюся об этой стране литературу. Когда мечта моя сбылась и я выехал на Дальний Восток, сердце мое замирало от радости» – так в воспоминаниях напишет Владимир Клавдиевич.

Первоначально военную службу ему пришлось проходить в Польше. Но в 1899 году он подает рапорт о переводе в Приамурский округ. Осенью 1900 года молодой офицер, топограф отправляется в первую экспедицию на остров Русский, сегодня это часть Владивостока. Затем Арсеньев перенес свою деятельность на материк, побережье Амурского и Уссурийского заливов. Его дневники постепенно заполнялись бесценным научным материалом. Огромные территории, где жили дикие племена охотников да бродил хозяин тайги – уссурийский тигр, получали свою прописку на картах, во всевозможных справочниках, энциклопедиях. Попутно выяснялось, что составленные еще в 1880-х годах первые карты были неверными, они неправильно показывали даже направления горных хребтов, течение рек, положение водоразделов.

В 1903 году Арсеньева избрали членом общества изучения Амурского края. Позже он стал членом Императорского географического общества и многих других научных сообществ. При этом он не оставлял военной службы. После неудачной войны с Японией Владимир Клавдиевич, уже как военный разведчик, будет выполнять ответственные задания, которые помогут подготовиться к отражению агрессии японцев и китайцев. Он будет описывать дороги, их проходимость для различных вооружений; реки с точки зрения их пригодности для переправы войск; места на побережье, удобные для высадки десанта противника.

Наконец в 1911 году Арсеньева освободили от военной службы, и он сосредоточился на научной работе. После революции он не уехал ни в Китай, ни в Америку, выбрал Родину. Его энергия, казалось, не могла иссякнуть никогда. Он занимает должность директора Хабаровского музея, организовывает первые государственные заповедники, восстанавливает рыбные и звериные промыслы. Свое 55-летие Арсеньев встретил в последнем крупном переходе, описанном в книге «Сквозь тайгу». Но при всех своих колоссальных заслугах перед советской властью Владимир Клавдиевич оставался ей органически чужд, инороден.

Расправиться с ним не успели. Он умер внезапно, в сентябре 1930 года, но власть отыгралась на его близких. В 1935 году состоялся позорный процесс над вдовой выдающегося ученого Маргаритой Николаевной. Ее заставили подписать все абсурдные обвинения против мужа, признать его резидентом и даже главой японской разведки в России. Ее расстреляли. Дочку Наталью также посадили в тюрьму.

Для специалистов, профессионально изучающих историю религии, представляют большой интерес исследования Арсеньева и его сподвижников в области культурной антропологии народов Дальнего Востока. Все его открытия в этой сфере можно обобщить цитатой из Священного Писания, из второй главы Послания святого апостола Павла к Римлянам. Цитирую: когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах. (Рим. 2,14–15)

Материалы, собранные Арсеньевым, решительно опровергали бытовавшее тогда мнение о том, что якобы дикарям свойственны самые примитивные, произвольные и нелепые суеверия. Никем не обученные, не тронутые никакой цивилизацией, никогда не слышавшие ни о Моисее, ни об Иисусе Христе, представители местных племен в беседах с Арсеньевым обнаруживают твердую, осмысленную религиозность, веру в Бога единого, понимание нравственных ценностей, представление о единстве и одухотворенности окружающего мира.

Вернемся к личности прославленного Дерсу. Главным богом в его глазах был некий Эндури, живущий далеко на небе и почти никогда не снисходящий к людям. Главным помощником Эндури является Агды, дух молнии, грозы и грома. Небесный рай изображается нанайцами в виде дремучей тайги, где много ценного зверья, где реки кишат рыбой и жизнь продолжается без конца. Но эта потусторонняя жизнь не есть отражение земной, бренной жизни с ее страданиями, неудовлетворенностью. В раю никто не болеет, там нет отвратительного гнуса и жизнь протекает счастливо и безбедно.

Нанайцы абсолютно не сомневаются в том, что душа человека – они называют ее ханя – неуничтожима и вечна. Для Дерсу, например, возможно общение с духами умерших предков. Ханя легко перемещается из мира невидимого в мир видимый, открывает своим родственникам, как следует поступить в том или ином затруднительном случае. Общение происходит, как правило, во сне. Дерсу говорит: «Люди – спи, ханя – ходи. Ханя назад ходи – люди проснулся». Вот нанаец сжигает на костре продукты, предметы домашнего обихода в полной уверенности, что так он переправляет членам своей семьи то, что будет им требоваться в дальнейшем загробном существовании.

Дерсу исповедует единство всего живого. Вот любопытный эпизод книги: во время ужина, находясь в абсолютно дикой, нехоженой местности, Арсеньев бросил в костер кусочек мяса. Это возмутило Дерсу, он поспешно вытащил мясо из огня, швырнул его в сторону и разразился упреками: «Зачем бросаешь мясо в огонь? Как можно его напрасно жечь! Наша завтра уехали, сюда другой люди ходи кушай. В огонь мясо бросай, так оно пропади». – «Кто сюда другой придет?» – недоумевает Арсеньев. – «Как кто? Енот ходи, барсук или ворона; ворона нет — мышь ходи, мышь нет — муравей ходи. В тайге много разный люди есть».

«Его все равно люди, – подтверждает Дерсу, – только рубашка другой. Обмани – понимай, сердись – понимай, кругом понимай! Все равно люди…»

В этих словах скрыта высокая философия. Все кругом те же люди: человек, зверь, птица. Только все эти живые, родные друг другу существа словно бы носят разные рубашки.

Дерсу доверчив. Однажды подружившись с попутчиком, выпив с ним в кабаке, он почувствовал в голове хмель и отдал своему новому приятелю на хранение все деньги. На другой день, когда Дерсу проснулся, тот человек исчез. И нанаец никак не мог понять: люди его племени всегда отдавали друг другу на хранение меха и деньги, никогда ничего не пропадало.

Все эти замечательные наблюдения нашего выдающегося ученого подтверждают важный факт: религии самых разных народов имеют очень много общего, очень много правдивого в своей основе, что доказывает простой тезис: практически любой человек обладает способностью ощущать воздействие в своей жизни Самого Бога.

Записала Полина Митрофанова