Учимся растить любовью. Воспитываем искренность

В этот раз поговорим об искренности и о том, как ее воспитывать в детях. Узнаем, чем отличается искренность от честности, правдивости и правдорубства. Порассуждаем, какое отношение имеет к искренности другое качество – деликатность. Поговорим о том, почему важнее всего быть искренним с самим собой и как это влияет на нашу духовную жизнь. Разобраться в теме поможет психолог Мария Паршенкова.

– Сегодня у нас в гостях психолог Мария Паршенкова. Мы уже говорили, как развивать в ребенке ту или иную добродетель. Я думала, что мы закончим эти разговоры Великим постом, но так получилось, что телезрители стали предлагать свои варианты, о каких бы еще добродетелях поговорить. В этот раз мы поговорим о том, как воспитывать искренность. Это очень важная добродетель с точки зрения психологии; здесь есть о чем поговорить. Но прежде хочется разобраться, что же такое искренность. И тут, мне кажется, будет некоторая проблема: сложнее всего обозначать и давать определение очевидным вещам. Попытаемся понять, чем же искренность отличается от правдорубства, от честности. О чем же мы сегодня будем говорить?

– Большое счастье, что наши передачи нашли отклик у зрителей. Важно говорить о чем-то очень больном, о чем-то сердечном, насущном. Но не менее важно говорить и о чем-то светлом, легком, вдохновляющем; уделять внимание не только проблемам, но и радости, как, например, проявлению искренности в наших детях и в нас самих.

В искренности, как и в любой добродетели, очень важна умеренность, потому что крайности проявления добродетелей – это уже не добродетели, это что-то другое. Говоря об искренности, очень важно понять, что это такое; понять, когда человек истинно искренен, а когда ему важно громко прозвучать и он выпячивает себя под маской искренности.

– Мне тоже кажется, что обязательно нужно обозначить границы. Само слово «искренность» как будто бы предполагает, что это что-то светлое и доброе, в то время как слово «правда» звучит уже несколько провокационно, потому что от правды до правдорубства один шаг.

Что такое вообще искренность? Откуда она берется в человеке? В детстве ее нет, и ее надо взращивать? Или же, наоборот, маленький ребенок искренен от рождения и только мир его учит выкручиваться, обманывать, где-то юлить и, преследуя свою выгоду, быть неискренним?

– Искренность от правдолюбия отличается внутренним состоянием. Когда мы говорим правду и наша задача обязательно донести эту правду до нашего оппонента, то это не искренность – это как раз то самое пресловутое правдолюбие: несмотря ни на что, я должен прозвучать. Искренность – это определенное чувственное состояние человека – его ощущение от соприкосновения с миром, его чувства от того, как он этот мир воспринимает, и трансляция этих чувств. В самом понятии искренности гораздо больше света и радости, чем в правдолюбии. Хотя тут момент неоднозначный: когда человек испытывает боль, он тоже должен искренне звучать.

Давайте мы сначала поговорим об искренности в положительном контексте, когда человека радует этот мир, когда он с восхищением за ним наблюдает и проявляет эту искренность. Лицо светится, душа поет – искренность особенно видна у маленьких детей: ребенок показывает цветочек, который нашел, искренне ему радуясь и транслируя эту радость людям.

– Когда мы говорим о правде, мы чаще всего подразумеваем произнесение слов. А искренность – это нечто, что сопровождает и поступки, и мысли, и отношение к миру. Получается, что искренность может сопровождать человека, который совсем не намерен что-то говорить в этот момент. Искренним может быть поступок, может быть сочувствие, может быть размышление… И совсем трудно становится с обозначением того, что же такое искренность и как объяснить ребенку, почему искренность хороша.

– Если говорить об искренности как о чувствовании, то выходит вот какой момент. Каждый из нас в этой жизни что-то чувствует. Но в тот момент, когда эти чувства и эмоции возникают, мы не можем их контролировать; соответственно, еще не знаем, что мы испытываем. Нам надо какое-то время с этими чувствами побыть, чтобы дать им название. Только после этого мы можем сделать выбор (а чем старше человек, тем более это состояние под контролем), транслировать или не транслировать это в мир.

У нас была ситуация, когда мы с семилетним ребенком пошли в оперу, и ей так она понравилась, так красиво пели на сцене, что она стала искренне, громко-громко, на весь зал им подпевать. Моменты искренности и ее трансляция как положительного качества очень важны в балансе.

– Искренность и деликатность должны идти очень близко друг от друга. Но как искренность с деликатностью можно все-таки соединить? Кажется, это настолько сложно, что даже взрослому человеку дается с большим трудом. Как объяснить ребенку, у которого эмоции где-то на поверхности и он еще не очень умеет ими управлять (и, может быть, даже и не научится, если мы ему в этом не поможем), что деликатность в проявлении своих чувств очень важна?

– Деликатность – это мои границы с окружающим миром. Прежде чем взаимодействовать с окружающим миром, мы должны научиться взаимодействовать с собственными чувствами. А для этого мы должны их называть. У моих взрослых клиентов большие проблемы с называнием своих чувств, а у детей – тем более. Откройте любой интернет-источник – там есть огромный перечень разных чувств и эмоций; и задавайте вопрос ребенку в тот момент, когда он испытывает возбуждение от чего-то хорошего или не очень хорошего: а что ты сейчас чувствуешь? Ты испуган, ты рад, у тебя восторг, у тебя эйфория? Или скорбь, расстройство... И после этого спросить (если он уже постарше): «Как ты думаешь, можно ли этим чувством прозвучать и где этим чувством звучать безопасно?» Приятным чувством мы можем звучать достаточно безопасно, а каким-то неприятным чувством звучать гораздо сложнее, потому что оно может ранить других.

– Правильно ли я понимаю, что воспитание искренности начинается с того, чтобы маленький человек, как и взрослый человек, научился быть искренним с собой, внутри себя? Научился правильно распознавать свои чувства, свои реакции. И только потом уже он будет учиться работать с ними дальше. Как можно научить ребенка внутренней искренности – быть честным с самим собой? Ведь если человек не совсем искренний сам с собой, он и на исповедь принесет то, чем он обычно прикрывает свои слабые места, а совсем не то, что действительно у него болит. Внутренняя искренность – это начало не только здоровой психологической жизни, это еще и начало здоровой духовной жизни. И значит, очень важно воспитать ее в ребенке и в себе самом.

– Да, конечно. Есть определенные механизмы, помогающие и детям, и взрослым, которые прячут свои чувства, потихонечку раскрывать и воспитывать эту искренность. Если дети искренни от рождения, то взрослые уже не так искренни из-за тех ограничений, травм и неприятных событий, в которых они участвовали. Если наши эмоции еще могут соврать (наш ум врет потрясающе!), то наше тело не врет никогда. Когда происходит что-то очень неприятное, то это всегда отражается в определенных ощущениях в животе, в горле, в груди, в голове, в руках. Это ощущение дискомфорта всегда можно поймать. У более взрослых, пожилых людей это – повышенное давление… И тогда можно разворачивать цепочку: что в теле? Какая эмоция? От каких действий эта эмоция пришла? Что я могу сделать по-другому? Это дает возможность и самоисцеляться, и искренне приходить к исповеди.

– Что делать с теми умственными построениями, которыми мы склонны себя защищать? Как и дети – если у них случается конфликт, то каждый с уверенностью будет показывать на своего соперника, оппонента и говорить: «Это он первый начал, это он виноват!» Эта детская позиция в наивной форме выглядит забавно. Но мы все, взрослые, прибегаем к таким же конструктам. Уметь их разрушить и найти причину – это важное дело. Как к этому можно подойти?

– Действительно, мы создаем потрясающие конструкты, которые очень четко, ярко, красочно, эмоционально оправдывают любые наши действия и защиты. Это защита нашей психики, и она срабатывает именно в тот момент, когда человек ощущает исходящую от мира опасность. Взрослый человек таким образом себя защищает. А если так себя ведет ребенок, то взрослые, которые находятся рядом с ним, транслируют отсутствие для него этой безопасности.

Надо посмотреть, откуда действительно исходит опасность. Это действительно может оказаться опасной ситуацией или даже угрозой жизни. А если так выкручивается ребенок – абсолютно неискренне, с пеной у рта убеждает, что это было не так, и в этот момент чувствует себя абсолютно искренним, – надо посмотреть, что происходит в доме и семье, отчего такую позицию транслирует ребенок.

Когда ко мне приходят запросы на работу с поведением ребенка, в первую очередь я беру в терапию родителей. Обычно дети рассказывают взрослым про все их взрослые травмы, и взрослые проживают вместе с детьми свою травматику вновь и вновь. Когда взрослый исцеляется сам, его эмоциональный фон выравнивается, и дети выравниваются. Поэтому если в какой-то теме ребенок очень сильно эмоционирует, задайте себе вопрос: а не было ли у вас подобной ситуации в вашем детстве?

– Несмотря на то что все эти советы очень разумные и правильные, увидеть человека, который бы не прибегал к подобным трюкам для того, чтобы оправдать себя, невозможно. Получается, что мы все в той или иной степени неискренни. Что же является искренним для нас, простых смертных, таких неискренних людей? В какой момент нужно все-таки докопаться до той самой искренности, которая выведет нас хотя бы перед самими собой на чистую воду? И как этому обучить ребенка?

– Уметь называть чувства. Среди психологов есть такая формула: сказать словами через рот. Если радостные чувства мы еще можем прочитать с лица и человек может легче их транслировать, то неприятные чувства человек, как правило, транслирует искаженно, а мы воспринимаем это еще более искаженно. Очень важно, чтобы дети научились говорить честно: мне обидно, мне больно, мне противно, я злюсь. Важно давать этим чувствам место и возможность их проявления. Есть вопрос, насколько родители выдерживают проявление злости у своих детей. Но это как раз та самая искренность в безопасных условиях.

А если говорить о взрослых, то можно сделать такое упражнение. Можно представить себя, представить мир, в котором живешь, людей, с которыми взаимодействуешь (всех поставить перед собой). А после поставить перед собой зеркало. Ведь мы, как правило, с самими собой в диалоге не находимся – мы внутри себя разговариваем с кем-то, оправдываясь или обвиняя кого-то, но с самими собой мы не имеем возможности поговорить. И, отодвинув других людей, поставив мысленно перед собой зеркало, сказать себе: а что чувствую я? И таким образом аккуратно, потихонечку возвращаться к самому себе, к своим настоящим чувствам, к своим настоящим желаниям и потребностям.

– Увидеть чувства – очень важно. А как от этого этапа перейти к другому – когда я был не прав? Мог ли я поступить иначе? Это те вопросы, которые нам, родителям, нужно уметь задавать себе и научить такому же размышлению наших детей, чтобы они не только умели называть свои чувства: «Я злюсь, потому что мир плохой, потому что все меня обидели», – это тупиковый путь. Как научиться делать следующий шаг, чтобы распознать нашу роль в том, что эти чувства родились?

– Наши чувства – это абсолютно субъективная история. В одной и той же ситуации кто-то обижается, злится, а кто-то радуется. Рассматривая ситуацию, в которой возникли эти чувства, важно задать себе вопрос: нормально ли, что я в этой ситуации испытываю эти чувства? Когда человека обижают, он в этот момент злится. Хотя мы воспринимаем это как негативное ощущение, но злиться в этот момент – нормально. Нужно оценить, протестировать ситуацию на нормальность и адекватность своих реакций. Может быть, действительно нормально, когда вы отреагировали так.

Когда происходит что-то трагичное, люди горюют, детей стараются отвлечь какими-то игрушками, конфетами, подчеркивая неважность их искренних чувств в этот момент, заставляя эти чувства засовывать внутрь себя и там штабелировать их стопочкой детских и взрослых травм. Если тебе наступили на ногу и тебе больно – это нормально. А что ты дальше выбираешь, куда развернешь эту злость, посмотрев человеку в глаза, – это твой выбор.

Нужно оценить адекватность ситуации, свои реакции и спросить: почему я так сделал? Если реакция гипертрофированная, можно задать себе вопрос: в каких подобных ситуациях я себя вел точно так же и мне не нравилось, что я себя так вел? И постараться вспомнить четыре ситуации с подобными ощущениями. Когда этот материал будет у человека перед глазами, он может уже понимать, что происходит, и, принося этот материал на исповедь, может разговаривать со священником и обсуждать, есть ли проблема психологического или духовного характера; решать этот вопрос, чтобы не приходить вновь в подобные ситуации и состояния.

– Мне кажется, в семьях очень часто большие проблемы с той самой деликатностью, о которой мы говорили. Это прикрывается такими понятиями, как искренность и правда. Мы можем говорить друг другу какие-то гадости, и ребенок это видит. Или же мы говорим ребенку, что у него что-то никогда не получится (какая-то его неосуществимая мечта), потому что у него нет к этому таланта. Родитель прикрывает такую позицию: «А кто ему скажет правду, если не я?» И это оправдание звучит почти в каждой семье. Действительно, есть соблазн говорить то, что не скажут даже посторонние люди, потому что кажется, что так мы даем правильное направление ребенку. А по-моему, в этот момент мы ему подрезаем крылышки… Как соблюсти баланс? Ведь если родитель решит пойти другим путем и будет неискренне поддерживать какие-то устремления ребенка, которые ему кажутся несостоятельными, то и он, и ребенок будут чувствовать себя плохо.

– Когда у родителя возникает огромная сердечная потребность что-то транслировать ребенку и спасти его (это ключевой момент – спасти его; и если есть возможность не прозвучать, а немножко побыть с этим), то я бы сердечно рекомендовала родителям задать себе вопрос: зачем хочется этим прозвучать? Отчего я спасаю своего ребенка? И действительно ли, если он пойдет этим путем, впереди его ждет беда? И еще один вопрос: почему мне сейчас так за него больно?

Как психолог, я очень люблю православие за то, что в момент крещения ребенок перестает быть собственностью родителя и передается Богу. И в этот момент происходит та самая история про сепарацию, когда ребенок перестает быть собственностью, которую всецело формируют родители, и в жизни ребенка появляется что-то еще – другие люди, а самое главное – в жизни ребенка появляется Бог. А у родителя возникает глобальное чувство безопасности за своего ребенка.

У нас, православных, есть шикарный инструмент, который называется благословение. Благословил – и дальше ребенок пошел своим путем. Момент, когда родитель своими наставлениями и правдорубством подменяет собой Бога в семье, всегда для меня очень сложный, и понятно, что за этим стоит большая боль. Не можете с ней справиться – благословите ребенка и остановитесь в своей боли. Не делитесь этой болью с ребенком – не надо!

– Правильно я понимаю, что чаще всего это происходит от каких-то внутренних страхов? Мы боимся, что ребенок пойдет не туда, что его опыт будет травматичным: он выберет не ту жену, не ту работу, получит не то образование… Получается, что это какие-то наши представления о том, какова должна быть его жизнь, и наша попытка все решить за него. В этой схеме мы как будто совсем не полагаемся на Бога, а ведь это есть, к сожалению, и во многих православных семьях: мы вроде как и верим, но решать все хотим сами. Такой контроль над ребенком тоже нужно отпускать, даже когда мы говорим об искренности? 

– Конечно, потому что родитель с открытым сердцем, открытой душой, с доверием к Богу увидит истинные ситуации опасности и найдет те самые важные слова, которыми он ребенку протранслирует эту опасность и свои опасения. И сможет с ребенком (и, безусловно, с Богом) разделить эту ответственность за то, что будет дальше. Или предостеречь ребенка. Но, как правило, – это рьяность в ситуациях, далеких от опасности, где родительская гордыня или сверхопека абсолютно закрывают взор.

– Что делать, если мы в какой-то момент поступили нечестно? Например, написали ребенку записку в школу, что он был болен, а на самом деле просто пошли с ним в гости. Ребенок видит не только нашу неискренность, но и то, что мы способны врать. Конечно, надо учиться тому, чтобы обходиться без подобных ситуаций, но если они вдруг происходят – как сохранить хрупкое понятие искренности в семье нетронутым?

– Тут к искренности присоединяется честность. И очень важно их разделить. «Я искренне хочу тебя сегодня оставить дома, чтобы ты не пошел в школу, но я не знаю, как это сделать честно». На самом деле все можно делать честно, и к этому нужно стремиться. Можно честно говорить о том, что ребенку нездоровится, что плохое настроение – это признак будущего заболевания и лучше обратить на это внимание. В каждой ситуации можно найти правду и идти за ней, не подменяя ее экспресс-ложью. Можно потрудиться и понять, зачем я это делаю и как мне это донести словами, чтобы люди разделили мою искренность и поддержали это. Человек на уровне физики чувствует вибрации, когда мы звучим неискренне, нечестно. Даже когда наши слова могут быть идеальны, неискренность все равно прочитается, момент недоверия обязательно возникнет.

– То есть говорить ребенку о том, что мы поступили неправильно, просить у него прощения тогда, когда это необходимо, – это тоже из разряда воспитания искренности?

– Попросить прощения у ребенка – это отдельная тема, моя любимая и болезненная, поэтому сейчас мы далеко уйдем.

Искренне говорить ребенку о своих чувствах и ощущениях – обязательно. Говорить в отношении ребенка: я рад за тебя, я тревожусь за тебя, я горжусь тобой. Говорить о своих чувствах: мне обидно, я расстроен, я опечален, я веселюсь, – очень важно. Дети – не стопроцентно эмпатичны, они не всегда умеют прочитать наши чувства, но этими словами они получают подкрепление. И самое главное – они слышат, что они есть в нашей жизни, и это важно.

Автор и ведущая Марина Ланская

Записал Иван Игнатов